Ты отдашь все!

Марина Серова, 2010

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— А я говорю, что это мафия! — грохнул кулаком по столу капитан Тугов, высокий кудрявый блондин с внешностью благородного офицера Белой Гвардии. — Знали потому что, сколько он везет бабок и зачем. Н-да, Левку жалко… Надо же, а!

— Леву жалко, — скорбно вторил ему хозяин дома, где собралась компания людей, желавших почтить память своего товарища, Льва Маркова.

— Давайте помянем Леву, — тихо сказала женщина бальзаковского возраста, с длинноватым носом, одетая в строгий брючный костюм черного цвета. — Пусть земля ему будет пухом…

Как я уже успела узнать от Марины Заботкиной, это была Антонина Саврасова. Одинокая женщина, старше тридцати лет, она пребывала в поиске надежного и основательного жизненного партнера. По словам Марины, самой удачной кандидатурой для этого она представляла себе почившего в бозе Льва Маркова. Однако сам покойный вовсе не разделял ее точку зрения. И даже не потому, что Антонина была не бог весть какой красавицей и ума палаты у нее тоже не наблюдалось. Дело было в другом — согласно всем религиозно-национальным нормам, требовалось, чтобы уже несуществующий в анкетах «пятый пункт» у избранницы был в порядке. А у Антонины не было даже и этого.

Выпили, не чокаясь, и Гайворонский вновь с траурным видом склонил голову. Он протяжно вздохнул. В глазах его отражалась вселенская скорбь.

Он встретил нас с Мариной в первый момент не очень-то приветливо, но войти позволил.

— Сева, я прошу тебя перестать на меня дуться без всякой на то причины и спокойно все выслушать, — заговорила Марина в прихожей.

— Слушаю вас, девушка, — как-то снисходительно кивнул головой хозяин дома.

— Во-первых, помянуть Леву — это мой долг, — твердо сказала Заботкина. — А во-вторых, я привела человека, который может помочь нам пролить свет на обстоятельства смерти Льва! Она — частный детектив. Так что ты лучше откинь свои мнимые обиды на меня и поговори с ней.

При этих словах брови Гайворонского радостно и изумленно поднялись.

— Прошу вас! — с интересом глядя на меня, потянулся он ко мне, чтобы помочь мне снять пальто и повесить его на вешалку. После этого он проделал то же самое с одеждой Марины. — Меня зовут Всеволод.

— Татьяна, — протянула я ему руку.

— Марина уже сказала вам, по какому поводу мы все здесь собрались? — снова помрачнел Гайворонский.

— Да, она уже многое успела мне рассказать, — подтвердила я, — во всяком случае, обрисовала ситуацию. И я предлагаю — поговорим немного позже, а пока все-таки надо отдать последний долг вашему товарищу.

— Проходите. — Всеволод широко повел рукой в сторону гостиной.

Он не сказал никому из присутствующих, с какой целью я посетила поминки, только назвал друзьям мое имя.

Постепенно я рассмотрела всех участников траурного мероприятия. Рядом с Гайворонским сидела высокая светловолосая женщина в очках, явно достаточно равнодушно относившаяся к происходящему. Уже пятнадцать минут я присутствовала за столом, но за это время Маргарита — именно так звали хозяйку — не произнесла ни одного слова. В основном общее внимание привлекли к себе Гайворонский, Тугов и бывшая жена Маркова — Лариса Лиманская. Это была элегантная женщина чуть старше тридцати, темная шатенка. Стрижка — фирменное каре, одета она была очень модно и для поминок даже вызывающе. Чего стоили одни только ярко-красные кожаные шортики, очень плотно облегавшие ее аппетитную для мужских взглядов попочку! Лариса постоянно пыталась привнести в собрание некий элемент веселья. Она даже шутила. Было совершенно очевидно, что смерть бывшего супруга ее нисколько не огорчает.

— Сева, птичка, подай мне, пожалуйста, хлебчика, — прощебетала она с улыбкой опытной соблазнительницы. — Спасибо, Сева, ты умничка! — Потом она взглянула на часы и изобразила на своем лице гневную гримаску: — Ой, боже мой, ну куда же он подевался!

— Это ты о чем? — спросила ее Антонина Саврасова, сидевшая рядом.

— Дело в том, что Александр, — имя это Лиманская произнесла с французским прононсом, — обещал быть уже полчаса назад. Удивительное нон-пунктуалитэ!

— Не стоит сгущать краски, Саша — серьезный человек, — успокоил ее Гайворонский. — Наверняка он задержался по делам. Скоро будет.

— Был бы только толк от этих дел! — презрительно оттопырила Лариса нижнюю губку.

Самой мрачной за этим поминальным столом выглядела пара среднего возраста. Почти абсолютно лысый мужчина в сопровождении круглолицей женщины с крашеными белыми волосами. Как объяснила мне Марина, это были Юрий Звонарев и его жена Наташа. Звонарев не высказал ни одной более или менее внятной мысли. Его участие в разговоре сводилось к поддакиваниям и к сожалениям о том, что Левки больше нет, и это очень грустно.

Жена же его постоянно посматривала на часы и, скорее всего, никак не могла дождаться, когда все это закончится. Кроме того, при взгляде на ее фигуру можно было сделать вывод, что ей противопоказан жирный борщ и гуляш с картошкой, а также кух и что только компот из сухофруктов, сваренный без сахара, способен не слишком увеличить ее и без того пышные формы.

Зато вовсю разглагольствовал подвыпивший Тугов:

— Севк, да брось ты! Макс не убивал. Никто из нас не убивал. Неужели я поеду убивать Левку? Или, вон, Юрка, может быть, пойдет? Он с ним вообще в войну в детстве играл! Ты что! Белены объелся, что ли? Ты еще скажи, что они вместе с Мариной его грохнули!

При этих словах Заботкина нервно дернулась и украдкой взглянула на Гайворонского. По его виду нельзя было понять, согласен он с Туговым или нет. Он исподлобья взглянул на Лиманскую, занимавшуюся изучением своего маникюра.

— Ой, ну одна халтура везде! — вздохнула она. — Представляешь, в новом салоне маникюр сделала — и к вечеру он уже весь облупился! А ведь я хотела хорошо выглядеть на празднике!

После этой ее фразы в комнате повисла напряженная тишина. Лиманская, которая все никак не могла сообразить, что она такое ляпнула, только хлопала недоуменно ресницами и обводила взглядом присутствующих.

— Да вы что? — глупо спросила она.

В это время раздался звонок. Дверь пошла открывать Маргарита. Через полминуты в комнату зашел довольно молодой, высокий, слегка полноватый, но симпатичный русоволосый господин в очках. По очереди он быстро поздоровался с мужчинами и кивнул женщинам. Потом он сел рядом с Лиманской, до которой к этому моменту уже дошла допущенная ею досадная оплошность, и теперь она громко заговорила:

— Да я совсем не то хотела сказать! Я оговорилась просто! Я имела в виду, что все-таки здесь люди соберутся, повод серьезный…

— Так, повод действительно серьезный, — остановил ее только что пришедший мужчина. — Поэтому давайте просто помянем…

И он одним махом опрокинул рюмку водки.

— Ну, и где ты так долго был? — вызывающе обратилась к нему Лариса. — Я, вообще-то, волнуюсь, если что!

Конец ознакомительного фрагмента.