Тайны горных обвалов

Марина Серова, 2023

Марина Серова – феномен современного отечественного детективного жанра. Выпускница юрфака МГУ, работала в Генеральной прокуратуре. С 1987 года по настоящее время – сотрудник одной из специальных служб. Участвовала в боевых операциях и оперативных мероприятиях. Автор ряда остросюжетных повестей, суммарный тираж которых превышает двадцать миллионов экземпляров. Профессионального телохранителя Евгению Охотникову пригласили для защиты капризной красавицы. Несколько лет назад Даша Корчагина потеряла мать, и это оставило отпечаток на ее характере. Теперь же своенравная девушка собралась в опасную экспедицию вместе с геологами, где ее подстерегает опасность. Отец Даши, конечно же, против, а тут еще дочери пришла эсэмэска с угрозами. И только телохранитель Охотникова может повлиять на строптивицу… Сериал «Профессиональный телохранитель Евгения Охотникова». Суммарный тираж книг Марины Серовой – 20 миллионов экземпляров!

Глава 2

Корчагины проживали практически в центре города — на улице Советской, недалеко от цирка. Михаил Викторович ехал на своей машине, я — на своей, адрес он мне сказал, но я двигалась вслед за ним. Вскоре мы припарковались на стоянке возле девятиэтажного дома, Корчагин вышел из своего автомобиля и подождал меня.

— Мы живем на четвертом этаже, в пятнадцатой квартире, — проговорил он. — Идемте за мной.

Он подошел к первому подъезду дома, набрал номер квартиры. Вскоре к домофону подошли, женский голос спросил, кто это. Судя по всему, женщине было около пятидесяти лет, я решила, что это домработница. Михаил Викторович поздоровался с некой Серафимой Павловной, и нам открыли дверь.

— Серафима Павловна — это ваша домработница? — уточнила я.

Корчагин кивнул.

— Да, она приходит к восьми утра и работает до шести вечера. Готовит, убирает, стирает — в общем, выполняет все домашние обязанности. Вас ведь не смутит присутствие постороннего человека?

— Нет, ваша домработница мне ничем не помешает. Я бы хотела и с ней побеседовать, если это возможно.

— С Серафимой Павловной? — изумился Корчагин. — Но зачем?

— Мало ли, быть может, она замечала что-то странное, — пожала я плечами. — А может, знает, кто написал Даше эсэмэс-сообщение. Домработницы обычно в курсе того, что происходит в доме, где они работают.

— Не думаю, что дочка откровенничала с Серафимой Павловной, — с сомнением проговорил Михаил Викторович. — Вроде они не общаются, точнее, разговаривают только по делу. Домработница спрашивает, что Даша хочет на ужин, например, или интересуется, стирать ли сегодня вещи дочери. Собственно, на этом их общение заканчивается…

— Вы можете не знать, что происходит в доме во время вашего отсутствия, — заметила я. — Может, все несколько иначе, чем вы себе представляете.

— Вы правы, не знаю… Но я очень удивлюсь, если Серафиме Павловне известно что-то об эсэмэс с угрозой. Вряд ли Даша рассказывала домработнице об этом сообщении…

— Но вы же прочли эсэмэс, верно? — возразила я. — А Серафима Павловна могла, скажем, услышать телефонный разговор вашей дочери. Или увидеть, что Даша с кем-то встречается, да мало ли всего, что могла заметить домработница! Возможно, я ошибаюсь, но проверить мою догадку все же стоит.

— Хорошо, делайте, как посчитаете нужным, — сдался Михаил Викторович.

Мы доехали на лифте до четвертого этажа, в дверях нас встречала женщина, одетая в синее платье с длинными рукавами, поверх которого был повязан серый фартук. Волосы женщины были заколоты в аккуратный узел на затылке, на вид ей было около сорока пяти — пятидесяти лет. Довольно сухощавая, даже худая, с морщинистым лицом, но при этом — энергичная и активная. Казалось, домработница постоянно чем-то занята и сидеть без дела не привыкла. У нее даже мимика была подвижной, к тому же во время разговора Серафима Павловна (а это была именно она) бурно жестикулировала.

Она поздоровалась с нами, тут же принялась рассказывать Михаилу Викторовичу, чем сейчас занимается, на каком этапе ее работа, и одновременно поинтересовалась, что купить в магазине для приготовления обеда и ужина.

Мысли домработницы перескакивали так быстро, что трудно было уследить за течением ее монолога. Удивительно, как Корчагины не устают от столь многословной Серафимы Павловны, — у меня от всего этого потока информации даже слегка закружилась голова. Но Михаил Викторович, похоже, привык к своей домработнице — он поблагодарил женщину за ее труды, изъявил желание поужинать ризотто с овощами, а на десерт попросил приготовить яблочный пирог.

— У вас талант создавать вкуснейшие десерты, Серафима Павловна! — заметил Корчагин. — Я просто без ума от вашей яблочной шарлотки, вы нас балуете!

— Ой, да что вы, Михаил Викторович! — засмущалась домработница, хотя было видно, что похвала ей очень приятна. — Я вам еще не готовила морковный пудинг, Дашенька почему-то не хочет, она, наоборот, не любит мучное и сладкое… Так бы я вам столько всяких блюд приготовила, вы бы ни в каких ресторанах такое не попробовали!

— Да, на Дашутку угодить сложно, — вздохнул Корчагин. — Она у меня за фигурой следит, для нее, пожалуйста, сделайте что-нибудь диетическое. Она, кстати, дома?

— Да, Дашенька сидит за ноутбуком у себя в комнате, — кивнула Серафима Павловна. — Она пожелала обедать и ужинать окрошкой без мяса и яиц, я как раз собираюсь идти за овощами… Вы, как я помню, окрошку не любите?

— Терпеть не могу, какой-то салат в квасе или простокваше, — скривился Михаил Викторович. — Но если других вариантов нет, не напрягайтесь с таким количеством готовки… А то вы и так пашете не покладая рук…

— Что вы, что вы, мне только в радость! — заверила его домработница. — К тому же вы мне щедро платите, поэтому я рада для вас стараться! Быть может, вы голодны? У меня есть пирожки с капустой, Дашенька их кушать не захотела, она завтракала вареным яйцом и йогуртом, греческим, как она любит…

— Нет-нет, мы недавно с Евгенией позавтракали, — прервал гастрономические подробности Корчагин. — С вашего позволения, мы пройдем в комнату дочери, нам надо с ней поговорить…

— Ой, да как же, вы же на пороге стоите! — всплеснула руками Серафима Павловна. — Ой, простите меня, совсем вас заболтала, да вы же проходите, проходите! Вот, пожалуйста, располагайтесь, сумочку можете повесить на крючок, вот ваши тапочки, Михаил Викторович, а вот для гостей, не переживайте, они совсем новые…

Сопровождаемые непрерывным тарахтением домработницы, мы с Корчагиным прошли в просторную, светлую прихожую, обставленную со вкусом, в одной цветовой гамме. На полу — ни пылинки, ни соринки, вся обувь вычищена до блеска, зеркало во весь рост сверкает чистотой. Видно, Серафима Павловна и вправду работает не покладая рук, трудится каждый день. Иначе невозможно навести такую чистоту, по крайней мере, я не представляю, как современные женщины без домработниц справляются с домашним хозяйством да еще умудряются где-то работать. А прибавьте к этому приготовление пищи, уход за ребенком (или детьми, мы ведь берем среднестатистическую семью), поход в магазин за продуктами…

Нет, все-таки хорошо, что моя жизнь не вписывается в привычные рамки, — Женя Охотникова запросто может поймать преступника да спасти клиента от опасности, но справиться с приготовлением обеда или с уборкой мне явно не по силам…

Серафима Павловна по-прежнему что-то говорила Михаилу Викторовичу, но тот не обращал на ее болтовню никакого внимания. В конце концов домработница отправилась на кухню, мы же с Корчагиным пошли в комнату его дочери.

Квартира оказалась трехкомнатной, у Михаила Викторовича были отдельные апартаменты, большая комната была отведена под гостиную.

Корчагин постучал в запертую дверь напротив прихожей, и я услышала голос Даши:

— Да, войдите!

Михаил Викторович толкнул дверь, пропустил меня вперед, сам зашел следом. Я огляделась.

Комната Даши была довольно большой и светлой, но такого идеального порядка, как в прихожей, здесь не наблюдалось. Конечно, помещение убирала домработница, однако девятнадцатилетняя дочь Михаила Викторовича так щепетильно, как Серафима Павловна, к чистоте не относилась. На широкой кровати валялись одежда, какие-то книги и тетради, стол тоже был захламлен разными вещами. В комнате я увидела целых три шкафа — наверняка один из них предназначался для одежды, два других — то ли для книг и бумаг, то ли для гардероба девушки, не поместившегося в один платяной. Дверцы были закрыты, поэтому я могла только догадываться о содержимом шкафов.

Сама хозяйка комнаты сидела на кровати, на коленях ее лежал ноутбук, девушка что-то набирала на клавиатуре.

«Интересно, — подумала я про себя, — похоже, Даша занимается не обработкой фотографий, возможно, пишет статьи или занимается чем-то помимо учебы. Насколько мне известно, фото редактируются при помощи компьютерной мыши, которая в настоящее время находилась на столе, среди бумаг и тетрадок».

Дочка Михаила Викторовича была стройной, длинноногой девушкой, наверняка высокого роста (так как Даша сидела на кровати, я не могла точно определить ее параметры). У нее была короткая ультрамодная прическа с косой челкой, волосы девушки были выкрашены в черный цвет с отдельными розовыми прядями. Лицо довольно миловидное, только Даша слегка переборщила с косметикой — обведенные черным глаза выглядели чересчур ярко и вульгарно, хотя сама дочь Корчагина, видимо, считала это красивым. Одета красотка была в свободную черную футболку явно не ее размера и очень короткие джинсовые шорты, позволяющие лицезреть все великолепие длинных стройных ног девушки.

— Дашутка, привет! — поздоровался с дочерью Михаил Викторович.

Та что-то набирала на клавиатуре, не поднимая глаз.

Корчагин посмотрел на меня с виноватым выражением лица и проговорил уже громче:

— Даша, ау! Ответь, когда с тобой разговаривают!

— Пап, ну сейчас, не мешай! — отмахнулась девчонка.

Наконец она допечатала то, что так сосредоточенно набирала на клавиатуре, и с недовольным видом посмотрела на нас с Михаилом Викторовичем.

— Я работаю, неужели трудно подождать? — возмущенно произнесла девушка. Потом взглянула на меня и весьма невежливо спросила: — А это кто?

— Даша, прости, что мы мешаем тебе, но это важно, — Корчагин не обратил внимания на фамильярный тон дочери. — Познакомься, это Евгения Охотникова. Она поедет с тобой в экспедицию.

— Чего? — Даша нахмурилась. — Это с какой еще радости? Она что, геолог, что ли?

— Нет, Евгения не геолог. Она — твой телохранитель, — спокойно объявил Михаил Викторович. — Женя хочет поговорить с тобой, постарайся ответить на ее вопросы. От этого зависит твоя безопасность в экспедиции.

— Пап, ты вообще в своем уме? — Даша положила ноутбук на кровать и воззрилась на отца. Потом перевела взгляд на меня, снова посмотрела на него и заявила: — Это просто бред какой-то! Если ты пошутил, то совсем не смешно!

— Это не шутка и не бред. — Корчагин сохранял железное спокойствие, я даже восхитилась его выдержке.

Видимо, человек обладает фантастическим терпением и стальными нервами, раз выдерживает словесные потоки домработницы и совсем не примерное поведение своей дочери.

То, что с Дашей придется повозиться, я поняла сразу же — девица принадлежит к тому типу людей, что все делают наперекор другим. Дарья не признает авторитетов, отца она явно не слушает и вообще делает лишь то, что ей заблагорассудится.

Повезло мне с клиенткой, ничего не скажешь… Каждое слово придется вытаскивать из девицы клещами, это как пить дать…

— Если ты хочешь поехать в свою плавучую экспедицию, будь другом, пообщайся с Женей и расскажи ей, кто пишет тебе эсэмэс-сообщения с угрозами! — строго проговорил Михаил Викторович. — Имей в виду, Дарья, одна, без телохранителя, ты никуда не поедешь! Понятно?

— Ха-ха-ха, — медленно, по слогам проговорила девчонка. — Насмешил! Вот что, папочка, заканчиваем этот цирк, никакой телохранитель мне не нужен! Ясно? И хочешь ты того или нет, а в экспедицию я поеду, меня уже записали, и отказываться я не собираюсь! Так что можешь сам пользоваться услугами своей телохранительницы! Честно — лучше бы ты любовницу домой привел, стал бы, глядишь, поспокойнее! Носишься со мной, как с пятилетней, а мне вообще-то уже девятнадцать лет! Все, не хочу больше ничего слышать, мне надо делать проект! А вы вдвоем мне мешаете!

Она рассерженно схватила свой ноутбук и принялась яростно стучать по клавишам. Михаил Викторович вздохнул, подошел к дочери и закрыл крышку ноутбука, выхватил переносной компьютер из рук дочери. Зарядное устройство отскочило, но Корчагин не обратил на это никакого внимания.

Даша же пришла в неистовство.

— Ты с ума сошел?! — завопила она как потерпевшая. — Я сохранить не успела, отдай ноут! Если мой документ пропал, я…

— Ты не успела много напечатать сейчас, а то, что было у тебя набрано, вряд ли куда-то денется, — спокойно заявил Михаил Викторович. — Отдам ноутбук, когда прекратишь артачиться и нормально поговоришь с Евгенией и со мной. Иначе свой ноут не получишь, то же самое касается и мобильного телефона. Хватит уже из меня веревки вить!

— Я ни с кем не буду разговаривать! — закричала Даша. — Отдай!..

Она вскочила с кровати и попыталась отнять у отца ноутбук. Но тот крепко держал компьютер в руках, и девица только зря тратила свои силы.

Я молча наблюдала за семейными разборками. Да, видимо, Корчагин давно привык к подобным сценам, сразу понятно, что для него это не впервой…

Бедный, мне по-человечески его жаль стало. Умерла любимая жена, а дочурка творит что захочет, закатывает скандалы и истерики…

Я поняла, что ничем хорошим все это не закончится, поэтому решила вмешаться в конфликт «отцов и детей».

— Даша, успокойтесь, пожалуйста, — произнесла я тихо, но твердо.

Девчонка одарила меня таким взглядом, что если бы она умела убивать силой своей ненависти, то от меня бы осталось лишь мокрое место. Я не обратила никакого внимания на уничтожающие взоры дочурки Михаила Викторовича и продолжила:

— Понимаю, вы шокированы тем, что сказал вам ваш отец, вы расстроены. Но примите тот факт, что для вашей же собственной безопасности я поеду вместе с вами в экспедицию. Если вы отправляетесь туда для того, чтобы собрать хороший материал, а не валяться где-нибудь с простреленной головой или погребенной под обвалом, то сделайте милость, отнеситесь к данной ситуации как взрослый человек, а не как истеричный, взбалмошный ребенок. Поверьте, мое присутствие не причинит вам никаких неудобств, я не стану таскаться за вами, как нянька, и все вам запрещать. Подобные услуги я никому не оказываю, это не ко мне. Перевоспитывать вас я тоже не собираюсь, но к себе я потребую уважения и попрошу вас не препятствовать моей работе. Каждый из нас будет занят своим делом: вы — фотографировать, снимать видео и делать материал, а я — следить за тем, чтобы никто на вас не напал и никто вас не покалечил. Вы уже получили эсэмэс-сообщение с текстом угрозы и, полагаю, не хотите, чтобы эта угроза была воплощена в жизнь. Или я ошибаюсь?

— Ошибаетесь! — вскинулась Даша. — Да! Именно! Ошибаетесь! Знаете, а я как-то не особо хочу жить, надо же, как неожиданно! И главная моя мечта — поскорее сдохнуть, чтобы ни мой папочка, ни вы больше не отравляли мне жизнь!

— Даша! — воскликнул Михаил Викторович потрясенным голосом. — Да как ты смеешь такое говорить?!

«Похоже, строптивица умудрилась все-таки довести своего несчастного отца», — подумала я про себя.

Что ж, один — ноль в пользу Даши, к концу нашего разговора, полагаю, Михаил Викторович совсем потеряет самоконтроль…

Но я сдаваться не собиралась. Если Дарья взбесила своего отца, то меня не так просто вывести из себя.

Я спокойно произнесла:

— Ясно, с этим аргументом я спорить не могу. Итак, насколько я понимаю, в экспедицию вы едете для того, чтобы некто, пославший вам эсэмэс-сообщение с угрозой, воплотил ее, так как жить вам надоело и вы мечтаете лишь о смерти. Я не психолог, чтобы вести с вами разъяснительные беседы, однако существует одна маленькая деталь. Если вы попытаетесь покончить жизнь самоубийством или на вас кто-то нападет в экспедиции, вы рискуете не умереть, а на всю жизнь остаться калекой, которая вряд ли сможет покончить с собой, а эвтаназия у нас запрещена. Вам этого хочется? Знакома с подобным видом мазохизма.

— Мне все это надоело! — взвизгнула Даша.

Она резко повернулась к отцу и потребовала:

— Отдай мне мой ноут!

— Сперва успокойся и извинись за свои слова, — строго проговорил Корчагин. — И передо мной, и перед Женей!

— Не дождетесь! — заявила девица.

Попыталась выхватить ноутбук, но, потерпев поражение, рванула из своей комнаты. Я собиралась было догнать девчонку, но Михаил Викторович остановил меня.

— Не стоит, сейчас она слишком взвинчена и на эмоциях. Дашка очень быстро вспыхивает, но надо подождать, пока ее ярость утихнет, и потом уже поговорить. Она и раньше была очень эмоциональной, но после смерти Леночки вспышки агрессии стали более частыми. Боюсь, все это из-за пережитого стресса…

— Вы не пробовали обратиться к психологу? — поинтересовалась я.

Корчагин отрицательно покачал головой.

— Нет, Дашка наотрез отказывается от помощи специалиста, — вздохнул он. — Когда я заговаривал с ней о психологе, она злилась, говорила, что я считаю ее сумасшедшей… В общем, я надеюсь, что когда-нибудь дочь сама поймет, что необходима психотерапия. Пока она считает себя абсолютно нормальной, а вот всех вокруг принимает за врагов. Давайте я сам попробую поговорить с ней и спокойно все объяснить, надо было это раньше сделать… Но я решил, что сейчас дочь находится в нормальном состоянии, не думал, что она так отреагирует. Простите, что так получилось…

— Вы ни в чем не виноваты, — заверила я мужчину. — Все в порядке. Только я бы хотела убедиться, что в настоящее время жизни вашей дочери ничего не угрожает. Вы знаете, куда она ушла?

Я слышала, как девушка обулась и выскочила за порог квартиры.

Корчагин кивнул:

— Скорее всего, она пошла куда-нибудь в парк, успокоиться. Она любит там бывать, у нас недалеко от дома находится… Погуляет, придет в себя и вернется. Я вам позвоню после того, как поговорю с ней.

— Не думаю, что сейчас вашей дочери разумно гулять одной, пусть и днем, — заметила я. — Если то эсэмэс-сообщение было действительно угрозой, а не чьей-то глупой шуткой, преступник может напасть на Дашу в любой момент! Если вы не возражаете, я хотела бы удостовериться, что с девочкой все в порядке…

— Она не должна далеко уйти, — проговорил Корчагин. — Неужели вы всерьез полагаете, что на Дашу кто-то может напасть? Страшно даже представить такое…

— Все может случиться, — заметила я. — Но, на мой взгляд, лучше перестраховаться, чем недоглядеть и потом ругать себя на чем свет стоит.

Михаил Викторович согласился со мной, мы покинули квартиру и вместе с ним отправились в парк, где, как полагал Корчагин, должна находиться Даша.

Он оказался прав, девушка действительно была в сквере, она с кем-то разговаривала по телефону. Михаил Викторович с облегчением вздохнул и повернулся ко мне.

— У самого от сердца отлегло, когда увидел дочку! — тихо проговорил он. — А то вы меня напугали… Давайте не будем попадаться Даше на глаза, а то она опять сердиться начнет… Лучше я попробую с ней поговорить сам, чуть позже…

— Хорошо, — кивнула я. — Как скажете. Вы можете сообщить мне, с кем ваша дочь сейчас может разговаривать по телефону? Судя по всему, с кем-то очень близким, с другом или подругой. Я полагаю, Даша хочет рассказать этому человеку, что произошло сегодня. С кем она может делиться своими проблемами?

— Не знаю… — растерялся Корчагин. — Дочка не рассказывает мне о своих друзьях… К сожалению…

— Ладно, поступим по-другому, — произнесла я. — Вы хотя бы знаете, в какой группе учится Даша?

— Ну конечно, знаю, я не настолько безответственный отец! — возмутился мужчина. — Еще бы я не знал!

— Не воспринимайте мои вопросы так близко к сердцу, — сказала я. — Я не считаю вас безответственным человеком, ничего личного я не имела в виду. Я всего лишь собираю информацию о вашей дочери!

— Простите, сам понимаю, что я толком не могу вам рассказать о Даше, — проговорил Корчагин. — Учится она на втором курсе, то есть перешла на третий курс. Группа «3Т3», первая цифра — это номер группы, буквенная аббревиатура означает специализацию — телевизионная журналистика, а последняя цифра — номер курса. Раньше группа Даши именовалась «3Т2», а на первом курсе — «3Т1». Закончит учиться дочь в группе «3Т5».

— То есть обучение длится пять лет, — подытожила я.

Михаил Викторович кивнул.

— Вы говорили, что Даша увлекается фотографией, — продолжала я. — Почему тогда она учится на факультете телевизионной журналистики? Насколько я понимаю, фотоискусство там не особо требуется.

— Даша сама выбрала факультет с такой специализацией, — с гордостью произнес Корчагин. — Он считается самым престижным из всех. По окончании у дочери всегда будет работа, которая хорошо оплачивается. Она сама поступила, экзамены очень хорошо сдала, Дашка ведь умная и талантливая девка. Если бы она ответственно относилась к учебе, я уверен, с ее способностями она бы и золотую медаль в школе получила, и красный диплом — в вузе. Увы, в бочке меда всегда найдется своя ложка дегтя, из-за своего взрывного характера Даша частенько прогуливает учебу, она находит какие-то увлечения и из-за них забывает о самом главном. Больше всего боюсь, что ее в очередной раз «переклинит» и она бросит университет, хотя я помню, как она мечтала туда поступить. Просто загорелась идеей и после выпускных экзаменов месяц просидела за учебниками, не выходя из дома. Я ей даже репетиторов нанимал, видел, что Даша очень хочет учиться, радовался, что дочка справилась с потерей матери. Полгода дочка на крыльях счастья летала, делала по учебе больше всех ребят из группы, получала повышенную стипендию. Но настал второй семестр, и Дашка загорелась идеей стать гитаристкой. Я, признаться, в шоке был — музыкой дочь никогда не жаждала заниматься, Леночка отдавала ее в детстве в музыкальную школу на класс фортепиано, но прошла пара уроков, и Дашка с истерикой заявила, что ни в какую музыкалку она ходить не станет…

Ну да ладно, не в этом дело. Короче говоря, Дашутка нашла себе новую забаву — купила акустическую гитару на деньги, которые сама скопила со стипендии, и наша жизнь превратилась в настоящий кошмар. Дашка мучила несчастную гитару денно и нощно, спать было невозможно — она врубала звук на ноутбуке, когда разучивала очередную мелодию. Пары стала прогуливать, никакие уговоры на нее не действовали… Оставалось только одно: надеяться на то, что дочка наиграется и забросит свою гитару, как и другие развлечения. Так оно и случилось, но вот с повышенной стипендией Дашке пришлось попрощаться. Слишком много у нее было прогулов и слишком запустила она учебу, хорошо хоть, сессию кое-как сдала… Летом гитаре пришел конец, Дашка снова вернулась к фотографии, заново влюбилась в журналистику. Это лишь небольшой эпизод из жизни моей дочери — так, чтобы вы составили себе представление о ней. Увы, ваша первая встреча с Дашкой прошла не слишком гладко, но вы не вините ее. Такой она человек, у нее все через край. И не может она остановиться на чем-то — если какая-то вещь захватывает ее, то Дарья посвящает этой вещи все свое время, все свои силы. Но чего-то достигает — и «игрушка» больше не кажется ей такой интересной, как раньше. Либо дочка возвращается к старым затеям, если есть какие-то перспективы, или придумывает новую «игру»…

— А депрессии у вашей дочери случаются? — поинтересовалась я.

Чем-то поведение дочери Михаила Викторовича напомнило мне симптомы психического заболевания, именуемого биполярным расстройством или маниакально-депрессивным психозом. Страдающие этим недугом пациенты всю жизнь проводят на эмоциональных «качелях» — периоды мании, одержимости чем-либо или кем-либо сменяются у них опустошенностью и затяжной депрессией.

Вслух я свою догадку говорить не стала — мало ли, Корчагин может решить, что я с ходу записала его дочурку в потенциальные пациенты психиатрической клиники. Поэтому расспрашивала я Михаила Викторовича очень осторожно.

— Да я не сказал бы, — пожал плечами Корчагин. — Вспыльчивая — да, иногда Дашка даже бывает агрессивной. Но сидеть без дела она никогда не будет, слишком много у нее этих дел. Если говорить о темпераменте, то она — типичный холерик, тогда как я — флегматик. Леночка вот тоже была флегматичной натурой, очень спокойной…

— Ясно, — кивнула я, не выпуская Дашу из поля зрения.

Девушка уже поговорила с кем-то по телефону, теперь она сидела на лавочке и что-то смотрела в своем мобильнике. Никуда Даша не спешила и не торопилась, поэтому я продолжала:

— Михаил Викторович, скажите, кто знает о предстоящей экспедиции?

Корчагин ненадолго задумался, потом пожал плечами.

— Да полно народу. Ребята с группы дочери точно в курсе, геологи, которые едут, еще полно всех… Я детально вам не скажу, но можно зайти на сайт «Флотилии» и посмотреть, кто участвует во всем этом.

— То есть теоретически эсэмэску Даше мог написать кто угодно… — задумчиво произнесла я. — А вы, случайно, не знаете, ваша дочь знакома с кем-нибудь из геологов, участвующих во «Флотилии»? И кто из учащихся университета вашей дочери едет в экспедицию?

— Насчет геологов — не в курсе, мы с дочерью мало разговаривали о предстоящей поездке, — вздохнул Корчагин. — И все наши разговоры перерастали в скандалы и Дашины истерики. Я ведь против поездки, а она настаивает на своем…

— Но одногруппники Даши, насколько я помню из вашего рассказа, не пожелали ехать, так?

— Да, но позвали ребят с других курсов, — кивнул Михаил Викторович. — Даже не спрашивайте, кого именно, — я все равно не знаю…

— Хорошо, — согласилась я. — Михаил Викторович, какой у вас график работы? Во сколько вы приходите на службу, во сколько возвращаетесь?

Корчагин удивленно посмотрел на меня, но ответил на мой вопрос:

— Ну, работаю я иногда пять дней в неделю, иногда — и вовсе без выходных. Обычно на работу приезжаю к девяти утра, часто задерживаюсь допоздна… А почему вас это интересует?

— Чисто теоретически ваша дочь могла приглашать своих друзей домой в ваше отсутствие, — пояснила я. — Поэтому я хочу расспросить вашу домработницу, Серафиму Павловну. Или у вас дома есть видеокамеры, которые фиксируют происходящее? Признаюсь, если таковые имеются, снимаю шляпу — я ничего не заметила…

— Я давно думал установить их, но руки так и не дошли, — произнес Михаил Викторович. — Да и зачем? Серафиме Павловне я доверяю, она у нас давно работает, около четырех лет. За все это время у меня к ней никаких претензий, болтлива она, правда, зато работает на совесть. И воровать никогда в жизни не будет — я ей хорошо плачу, и, на мой взгляд, ей просто нравится вести домашнее хозяйство. Тот редкий случай, когда работа совпадает с хобби… Все ценные вещи находятся в моем сейфе, его взломать невозможно, даже самый опытный грабитель не сможет подобрать комбинацию. Для этого надо быть гением преступного мира, а Серафима Павловна женщина, конечно, расторопная, но на хакера не тянет. Дашка в мою комнату не заходит, ей незачем брать какие-то мои личные вещи или искать деньги. Дочка знает, что ей достаточно попросить нужную сумму денег, и я без лишних вопросов ей перечислю на карту.

— То есть взломщиков вы не боитесь, — подытожила я.

Корчагин неопределенно пожал плечами.

— Сомневаюсь, что они смогут проникнуть в дом, — заметил он. — Серафима Павловна посторонним дверь не открывает, а взломать замок вряд ли у кого получится. И потом, дома постоянно кто-нибудь есть — то домработница, то Даша, то я.

— Раз камер у вас нет, придется мне поговорить с Серафимой Павловной, — сказала я. — Она сегодня до шести работает?

— Да, можете пойти к нам, она откроет, — кивнул Михаил Викторович. — Скажете, что вы — моя знакомая, Серафима Павловна вас видела сегодня в моей компании.

— Она знает, что вы наняли телохранителя? — поинтересовалась я.

— Нет, если домработница не слышала нашего разговора с Дашей, то она не в курсе рода вашего занятия, — проговорил Корчагин. — Вы не хотите, чтобы Серафима Павловна знала?

— Лучше, если вы не станете говорить посторонним людям о том, кем я являюсь, — произнесла я. — Об этом должны знать лишь вы и ваша дочь. Чем дольше преступник будет думать, что он хозяин положения, тем лучше. А так как мы не знаем, кто угрожал Даше, не стоит никому рассказывать о том, что вы наняли для дочери телохранителя.

— Ясно, я и не собираюсь никому ничего говорить, — сказал Михаил Викторович. — Но вот Даша — она запросто может разболтать кому-нибудь о сегодняшнем скандале. Мало ли с кем дочка общается, сейчас вот она разговаривала по телефону…

— Когда вы хотите поговорить с Дарьей?

Корчагин задумался, потом неуверенно произнес:

— Может, сейчас подходящее время… Только поймите меня правильно, лучше, если я побеседую с Дашей сам. Спокойно, без присутствия кого бы то ни было. А вы можете пока поговорить с Серафимой Павловной, если вам это удобно.

— Разумеется, — кивнула я. — Да, вот еще что…

Я открыла свою сумку, с которой никогда не расстаюсь, вытащила оттуда шариковую ручку. Протянула ее Михаилу Викторовичу и проговорила:

— Попытайтесь отдать эту вещь вашей дочери. Если не представится подходящего момента, просто киньте ручку ей в сумку. Это очень важно, не забудьте!

— Хорошо, а зачем? — удивился Корчагин. — Это что, секретное оружие, что ли? Типа перцового баллончика, чтобы Дашка оборонялась от преступников?

— Нет. Давать в руки оружие девятнадцатилетней девочке, которая вряд ли умеет им пользоваться, идея глупая. Преступник запросто отнимет баллончик, нож или огнестрельное оружие у неопытного противника, и вреда от орудия самообороны будет больше, чем пользы. Лучше не задавайте лишних вопросов, отдайте ручку дочери во время разговора. А я не буду вам мешать, побеседую с домработницей.

— Ладно, я вас понял. — Михаил Викторович забрал ручку, я же направилась обратно в дом Корчагиных.

К моему приходу домработница уже вернулась из магазина, сейчас Серафима Павловна хлопотала на кухне — готовила еду для Михаила Викторовича и его дочери.

Мне она открыла дверь только после того, как я назвала свое имя и сказала, что приходила недавно вместе с Корчагиным, который в настоящее время беседует с Дарьей в парке.

Серафима Павловна вежливо предложила мне пройти в зал и подождать хозяев, но я отказалась.

— Прошу прощения, но я вам сильно помешаю, если задам вам пару вопросов? — спросила я женщину.

Та округлила глаза.

— Вы хотите поговорить со мной? — удивленно спросила Серафима Павловна. — Представления не имею о чем…

— Не пугайтесь, ничего страшного я у вас спрашивать не буду! — заверила я женщину. — Михаил Викторович рассказывал вам что-нибудь обо мне?

— Нет, да он и не обязан мне говорить, кто и по какому делу приходит к нему домой! — заметила домработница. — Я в дела хозяев не лезу, мое дело — убираться, стирать да еду готовить, а все остальное не моего ума дело! Я стараюсь не мешать Михаилу Викторовичу и Дашеньке, у них ведь свои дела, а у меня свои!

— Да вы не беспокойтесь так! — Я улыбнулась. — Если хотите, мы можем пойти на кухню, чтобы я не отрывала вас от работы. Я понимаю, что вам надо многое успеть сделать, поэтому не смею занимать ваше время!

— Ой, вот это вы верно заметили! — всполошилась Серафима Павловна. — Дашенька хочет окрошку кушать, а там надо готовить все по особому рецепту. Дашенька мясо не ест, яйца — только на завтрак и без желтка, только белок. А Михаил Викторович, наоборот, любит плотно покушать, поэтому для него надо приготовить что-то сытное и вкусное. Если что-нибудь напутаю, получится нехорошо, поэтому надо все успеть сделать…

— Вот заодно и расскажете мне, как вы готовите еду! — заявила я. — Давно хочу научиться готовить, по мне, так это очень сложно.

— Да ладно вам! — воскликнула домработница. — Что же тут сложного, главное — придерживаться рецепта и точно измерять вес продуктов, чтобы блюдо получилось такое, какое нужно. Поначалу только кажется, что трудно, но со временем привыкаешь и готовишь быстро и вкусно. Конечно, если вы готовите не только для себя, а, скажем, как я, работаете на кого-то, то надо учитывать вкус людей, для которых вы печете или жарите что-то. Кто-то ведь любит приготовленное на пару, кто-то обожает все острое или жирное, кто-то вовсе вегетарианец… Вы кем работаете, если не секрет?

— Я думала, что вы уже поняли… — Я притворилась растерянной.

— Да как же я пойму? — изумилась Серафима Павловна. — У вас на лбу не написано, в униформу вы не одеты… Были бы вы в белом халате, я бы поняла, что вы врач, а так — одеты обычно, у вас может быть какая угодно профессия! Может, вы работаете с Михаилом Викторовичем, то есть его сотрудница? Секретарша?

Я поняла, что домработница не подслушивала нашего разговора в комнате Дарьи. Это было мне только на руку, поэтому я с улыбкой проговорила:

— Нет, вы не угадали. Михаил Викторович нанял меня, чтобы я поработала с Дашей. Я — психолог.

— Ой, батюшки мои! — всплеснула руками Серафима Павловна. — Психолог? Это ж… ну, вы понимаете, неужто с Дашенькой что случилось? Она больна?..

— Вы ошиблись, я не психиатр, а всего лишь психолог, — проговорила я. — Если вы опасаетесь, что у Даши психическое заболевание, то поспешу вас успокоить, это не так. Психиатр или психотерапевт занимается пациентами, имеющими расстройство психики, тогда как психолог работает с людьми, которые пережили потрясение, у которых имеется трудная жизненная ситуация, проблемы в жизни. Психолог помогает человеку самому найти решение, сделать верный выбор. Именно этим я и занимаюсь.

— Да, я знаю, что у Михаила Викторовича и у Дашеньки произошло горе, умерла жена хозяина. Дашина мама… Вас поэтому Михаил Викторович нанял?

— Да, но не только. — Я вздохнула. — Понимаете, дело в том, что Даша находится в непростой ситуации и сама справиться со своими трудностями, увы, не может. Я хочу помочь девочке выйти из этого состояния, вот только без помощи самой Даши я, к сожалению, ничего сделать не могу. Я пыталась поговорить с девочкой, но она все восприняла в штыки, убежала из дома, сейчас ее отец с ней разговаривает. Но если Михаил Викторович не сможет убедить Дашу в том, что ей нужна помощь, наша работа с девочкой не сложится. А я очень щепетильно отношусь к своей профессии, если ко мне обращаются за консультацией, стараюсь сделать все возможное, дабы помочь своему клиенту. Но о Даше я мало что знаю и как найти к ней подход, пока не представляю. Все-таки вы много времени проводите в доме Корчагиных, наверняка можете рассказать о Даше. Что она за человек, есть ли у нее друзья, или она проводит все свое время в одиночестве. Какие вопросы ей лучше не задавать, что может оскорбить ее, ну и все в таком роде. Если бы вы согласились помочь мне, я была бы вам очень благодарна!

Серафима Павловна задумалась, потом неуверенно проговорила:

— Даже и не знаю, что вам рассказать о Дашеньке… Лучше всего я знаю о вкусовых пристрастиях хозяев и о том, насколько бережно они относятся к вещам, поддерживают ли в доме порядок или, наоборот, постоянно разбрасывают вещи… Михаил Викторович, к примеру, всегда все бумаги кладет в одно место, в комнате у него даже убираться не нужно, все аккуратно лежит там, где должно находиться. Он любит темно-синий и черный цвета в одежде, у него есть три деловых костюма в темной гамме и пять рубашек, белого и бежевого цветов. Несколько пар обуви, за которой он тоже следит. А Дашенька, напротив, ухитряется все разбросать, она не любит класть одежду в шкаф и кидает ее на кровать или на стул. Частенько теряет носки, я постоянно нахожу несколько носков разных цветов без пар. Одежду девочка покупает разную, любит черные футболки большого размера, мини-юбки, джинсы, которые сейчас модные, — рваные такие, знаете? Ужасно выглядит, но о вкусах не спорят. Кто я такая, чтоб в моде разбираться! Естественно, старуха вроде меня подобную одежду носить не станет, а вот Дашенька такое любит. Она постоянно красит волосы в разные цвета — точнее, основную часть волос оставляет черной, а пряди красит в яркие оттенки. У нее много странных украшений, в основном все металлическое и мрачное. Всякие кулончики с черепами, колечки, браслетики с шипами, ну и все в таком роде. На мой взгляд, подобные вещи покупать не нужно, не то накличешь на себя беду, но Дашенька надо мной смеется и считает меня несовременной теткой… Но она не со зла, я-то вижу, что девочка она добрая, хотя и пытается выглядеть агрессивной и мрачной. Бывает, резкое что-то скажет и обидное, но я на нее не обижаюсь, возраст такой, да и маму бедняжка потеряла, кто угодно станет злиться и сердиться на жизнь. Я люблю Дашеньку, как родную, мне очень ее жалко… У меня-то самой детей нет, не сложилась моя судьба, поэтому, наверно, и привязалась к девочке. Считаю ее своей внучкой, только никому об этом не говорю. Вообще семья очень хорошая, Михаил Викторович — добрый человек, вежливый, участливый. Всегда меня поблагодарит за вкусное блюдо, всегда комплимент скажет. Дашенька хоть и не часто со мной общается, но она очень талантливая девочка, способная, одаренная! Очень хотелось бы, чтобы у нее жизнь хорошо сложилась, чтобы замуж вышла за достойного человека, детишек бы родила… И профессию интересную получила, как она хочет!

— А Даша с кем-нибудь из сверстников общается? — поинтересовалась я, прервав рассказ Серафимы Павловны.

Домработница пожала плечами.

— Не знаю, наверно, общается с кем-то. Она домой никого не приглашает, но думаю, в институте у нее есть подружки…

— Что, неужели Даша совсем никого не зовет в гости? — изумилась я. — Не похоже на поведение молодой девушки… Не знаете почему?

— Понятия не имею, — пожала плечами домработница. — Но Даша постоянно с кем-то разговаривает по телефону, она запирается у себя в комнате и подолгу с кем-то беседует. Может, она стесняется кого-либо домой приглашать, я как-то не интересовалась…

— Очень странно, — заметила я. — А вы не в курсе, молодой человек у Даши есть?

Серафима Павловна задумалась, потом неуверенно проговорила:

— По идее, должен быть, Дашутка ведь девушка молодая, красивая. Думаю, есть, у всех девушек в ее возрасте есть кавалеры. Вот у меня в молодости такой ухажер был, все замуж звал! А я с ним строга была, хоть парень мне и нравился. Но думала, что если буду вести себя как неприступная королева, то произведу на него впечатление! Вот и произвела… только не я, а Машка Авдотьева. С ней он роман и закрутил, Машка-то посговорчивее была, зря я потом в подушку плакала да локти кусала… Так и осталась неприступной королевой, замуж не вышла. Все ждала того самого, единственного и прекрасного. Но принцев на белом коне не существует, вымерли все в древности, и кони перевелись. А первую любовь частенько идеализируют, особенно если отношения не сложились. Но сейчас другое время, девушки ведут себя совсем не так, как раньше. Поэтому все крутят романы, все бегают на свидания, безо всяких там китайских церемоний. Не думаю, что Даша ведет себя так же, как и я в молодости. Уверена, у нее есть молодой человек, вот только домой его она не приводит, с Михаилом Викторовичем не знакомит…

— А откуда вам это известно? — поинтересовалась я. — Вы ведь до шести работаете у Корчагиных, может, Даша вечером когда и привела своего ухажера, с отцом познакомить?

— Нет, Михаил Викторович сам у меня как-то спрашивал, не видела ли я с Дашей какого-нибудь молодого человека. Сказал, мол, у дочери есть парень, но та его почему-то скрывает. Михаил Викторович переживает за дочь, и такое поведение Даши и ее скрытность показались ему подозрительными. Обычно ведь, если человек хороший, девушка семью с ним знакомит, а вот Даша… Та все молчит, а на вопросы отца отвечает, что потом как-нибудь пригласит этого таинственного Ромео домой. Вроде как его Андреем зовут, а может, Артемом — точно не скажу. Даша один раз назвала случайно имя своего молодого человека во время разговора с отцом. Вы не думайте, я не подслушивала, просто убиралась в комнате, а Михаил Викторович с Дашей очень громко разговаривали. Вот я и услышала часть их беседы, Дашенька обещала отцу, что обязательно позовет этого Андрея-Артема в гости, только сейчас не время. Вроде этот парень ее занят очень и сейчас по гостям расхаживать не может…

— Очень интересно, — протянула я. — Чем так может быть занят молодой человек, что ему некогда прийти домой к девушке, с которой он встречается? А может, он просто намного старше Даши, вот та и находит отговорки? Как вы думаете?

— А кто ж наверняка-то знает? — вздохнула Серафима Павловна. — Тут только у Даши спрашивать, но если она не захочет рассказывать, то от нее ничего и не дождешься. Такая она, скрытная вся…

На вопрос, кто все знает, я могла дать ответ. И я запросто могла бы установить имя загадочного бойфренда дочери Михаила Викторовича, если бы мне удалось порыться в ноутбуке Даши.

Если девчонка переписывается со своим Андреем-Артемом, мне не составит труда зайти в систему, узнать пароль ноутбука и получить доступ к переписке девушки. Вот только как мне подобраться к ноутбуку Даши? Надо придумать предлог, чтобы проникнуть в комнату девушки и поработать с ее компьютером.

Я уже установила «жучки» в прихожей и на кухне — сделала это быстро и незаметно, Серафима Павловна даже ничего не увидела. За годы своей практики я научилась устанавливать прослушки везде, где только можно, в присутствии посторонних людей, которые не замечали моих манипуляций. Вряд ли Серафима Павловна вообще знает, как выглядят «жучки», — многие понятия не имеют, что собой представляют прослушивающие устройства. Современные технологии здорово облегчают работу телохранителей, следователей и других борцов за справедливость. К слову сказать, преступники тоже научились использовать чудеса науки в своих целях, но не об этом сейчас речь. В ручке, которую я отдала Михаилу Викторовичу, находился «жучок», и, когда Корчагин отдаст ее Даше, я смогу контролировать все перемещения девушки. Жаль, что я не успела лично сделать это — во время нашей первой встречи с Дарьей у меня не было подходящей возможности. Но я очень надеялась, что Михаил Викторович не забудет мою просьбу, что значительно упростит работу.

— Серафима Павловна, а Даша часто оставляет свой телефон без присмотра? — спросила я.

Домработница отрицательно покачала головой.

— Вообще никогда, мобильный она постоянно таскает с собой. Даже в туалет идет с телефоном, прямо смешно иногда! А ведь раньше люди как-то без своих смартфонов обходились, да и вообще пользовались стационарным, «домашним» телефоном! Не было ни мобильников, ни компьютеров! Вы молодая, не помните тех времен, а вот я часто вспоминаю с ностальгией, как мы встречались с подругами, писали письма друг другу, если далеко находились, в разных городах, как вживую общались, а не строчили сообщения в социальных сетях, как сейчас принято! Мне кажется, раньше и люди были гораздо отзывчивее, добрее. А нынче каждый сидит в своем собственном компьютерном мирке, отгородившись от других непробиваемой виртуальной стеной, люди даже забыли, как шариковыми ручками писать! Я до сих пор не могу привыкнуть к своему сотовому телефону, хотя у меня он самый примитивный, умеет только звонить да эсэмэс писать… Принципиально не хочу пользоваться смартфонами, мне кажется, они делают людей глупее…

— Даша в основном разговаривает по телефону или пишет эсэмэс? — Я прервала поток размышлений домработницы, которые мне были совершенно бесполезны.

Серафима Павловна пожала плечами.

— Да когда как. Но если Даша и разговаривает по мобильному, то тихо, ее и не слышно. Запирается у себя в комнате, чтоб никто ничего не услышал. Хотя не знаю зачем — как будто у нее тайны какие… Но это ее дела, девичьи, может, она со своим кавалером задушевные беседы ведет, мало кто захочет, чтобы такие разговоры кто-то услышал. А может, и нет, я ведь не подслушиваю, делаю свою работу, и все!

— Михаил Викторович говорил мне, что вы работаете в семье довольно долго, — проговорила я. — Вроде четыре года, или я ошибаюсь?

— Да, примерно так, — кивнула Серафима Павловна. — Когда жена Михаила Викторовича умерла, ему было очень трудно и работать, и заниматься домашним хозяйством. Дашеньке было пятнадцать лет, но готовить она не любит, а уборку вообще терпеть не может. Поэтому Михаил Викторович и стал искать домработницу, обратился в агентство, куда я недавно устроилась на работу. У них было мое резюме, но работу мне еще не предлагали, я раньше работала сиделкой у больных, а потом тяжело стало. Все-таки работа сложная, поэтому я поменяла профессию. Не думала, что мне повезет с работой, в приоритете ведь те люди, у которых имеется нужный опыт, а я домработницей не была… Но мне перезвонили и сказали, что есть возможность работать в одной семье, где проживает вдовец с дочкой. Я и согласилась, стала работать у Корчагиных и ни капли не жалею, что отдала свое резюме в то агентство!

— Вы без выходных работаете? — поинтересовалась я.

— В основном да, редко когда беру день отдыха, только когда домашние дела накапливаются. Но я живу одна, ни мужа, ни детей у меня нет, только кошка, Дуська. Но она весь день спит только, я утром за ней убираю, еды насыпаю, а вечером прихожу. Такая вот у меня семья — из двух персон, кошки и меня…

— И за все четыре года, которые вы работаете у Корчагиных, вы не видели ни одной подруги Даши? — удивилась я. — Одноклассники, друзья, их тоже у Дарьи не было?

— Когда Дашенька в школе училась, были, конечно, — нехотя проговорила Серафима Павловна. — Понимаете, я стала работать у Корчагина в очень непростой для них период жизни, прямо после смерти Лены. Не хочется вспоминать все это, горе Михаила Викторовича и Дашеньки я воспринимала как свое собственное. Девочка очень страдала, не знала, как справиться со своим горем. Первое время, когда я только начала работать, Дашенька ни с кем не разговаривала, только в своей комнате сидела. Она, по-моему, даже меня не заметила — что я появилась в доме… Есть отказывалась, хотя я старалась, как могла, готовила самые вкусные блюда, которые только можно вообразить. Михаил Викторович ел все в одиночестве, он даже думал Дашеньку в больницу положить. Но потом она вдруг в себя пришла, стала ходить в школу, задерживалась где-то допоздна. Я-то сразу почуяла неладное, но Михаил Викторович ничего не замечал, а я ему не рассказывала — все-таки не мое это дело… Но потом и он узнал, что Дашенька школу прогуливает и пахнет от нее сигаретами и алкоголем. Вот тогда Даша приводила в гости свою подружку, Веру Галашеву, с ней в основном общалась. Вера эта мне не нравилась — она казалась слишком вульгарной и развязной девицей. Но Дашенька очень была дружна с ней, Вера у Корчагиных часто бывала, в основном когда Михаил Викторович находился на работе. Они с Дашенькой даже курили на балконе — я потом убиралась, видела пепел от сигарет и один раз нашла окурок, который, видимо, девочки не выбросили, так как не заметили его. Но Михаил Викторович узнал, что Дашенька с дурной компанией связалась, настоял, чтобы дочка взялась за ум. В конце концов Даша стала учиться, прекратила прогуливать школу и сдала все экзамены очень хорошо. Занялась подготовкой к вступительным экзаменам, а Веру Галашеву я в доме Корчагиных больше не видела.

Конец ознакомительного фрагмента.