Свадебный кастинг

Марина Серова

Оказывается, счастливую спокойную жизнь довольно большого семейства может разрушить всего один телефонный звонок. Девять лет назад в квартиру Соколовых, где жили бабушка, мама и внучка Аня, позвонила некая женщина и соврала, что Аню сбила машина. Трубку подняла бабушка, с которой тут же случился инсульт. Она пролежала парализованной восемь лет, а Аня, вынужденная отказаться от любимого жениха, за ней ухаживала. Кем является женщина, сообщившая по телефону столь чудовищную информацию? А главное, зачем ей понадобилось коверкать чужие судьбы? Именно это и предстоит выяснить частному детективу Татьяне Ивановой по поручению клиента – генерала Максимова, принявшего живейшее участие в семье Анечки Соколовой…

Глава 1

Утро было ясным и солнечным, а вот мое настроение — совсем наоборот! Нет, я вовсе не жалела о том, что сменила должность следователя прокуратуры с постоянной и неплохой зарплатой на вольные хлеба частного детектива. Да вот только хлеб этот пока был довольно-таки черствым, ничем не намазанным, в смысле — икрой, и попадал ко мне на стол из-за полного отсутствия клиентов очень редко. Три ерундовых дела, которые я к тому времени успешно завершила, были не в счет: какие дела — таков и гонорар! Мои объявления регулярно печатались во всех местных газетах, что пробивало весьма ощутимую брешь в моем и без того пустом кошельке, а заказов все не прибавлялось. Так что свободного времени у меня было хоть отбавляй, и я имела возможность целыми днями валяться на диване и пялиться в телевизор, потому что за время этого вынужденного бездействия вылизала свою квартиру до блеска, перестирала все, что только возможно, включая шторы, и даже вымыла окна, хотя этого совсем не требовалось. Я уже осатанела от такого времяпрепровождения и готова была взяться за любое дело, когда раздался звонок Кирьянова.

— Привет, Танька! А чего это у тебя телефон не отключен? — язвительно спросил он. — Я ведь думал, что клиенты осаждают тебя днем и ночью и ты от них уже не знаешь куда бы скрыться?

— Не смешно! — недовольно ответила я. — У меня и так настроение поганое, а тут еще и ты со своими издевками!

— Хочешь, я тебя развеселю? — спросил он.

— Анекдот, что ли, расскажешь? — хмыкнула я.

— Можно, конечно, и анекдот, но я о другом, — проговорил он и весело добавил: — Пляши, Танька! Я тебе клиента сосватал!

— Врешь! — не поверила я.

— Сосватал-сосватал! — подтвердил он. — И еще какого!

— Согласна на любого, лишь бы платил! — быстро заявила я.

— Что, с деньгами туго? — спросил он и предложил: — Могу одолжить!

— Ротшильд ты наш! — хмыкнула я и попросила: — Ну, не томи! Говори, кто это?

— Бывший военный комендант Тарасова генерал-лейтенант Максимов Василий Васильевич, — торжественно произнес он.

— Мать честная! — Я даже растерялась. — Да как ты на него вышел-то?

— Это не я. Просто Максимов по старой дружбе обратился к нашему генералу, а тот пришел к начальнику нашего управления, а уж наш начальник поднял по тревоге всех нас — у кого, мол, есть на примете частный детектив? Тут-то я про тебя и вспомнил! — объяснил он.

— Ничего не поняла, — честно призналась я. — А в чем проблема?

— Я, откровенно говоря, не в курсе, — признался Володя. — Знаю только, что дело это давнее и жутко муторное. Одним словом, это какой-то фамильный скелет в шкафу, с которым мороки не оберешься. А у нас сейчас такой завал, что только успевай поворачиваться! Вот наш генерал Максимову идею с частным детективом и подкинул!

— И что мне с ним делать? — съехидничала я. — В смысле, не с Максимовым или твоим генералом, а со скелетом? Разобрать по косточкам?

— Вот встретишься с Максимовым, он тебе и объяснит, что с ним делать. Учти, он к тебе уже едет! — предупредил Володя.

— Кто? Скелет? — не выдержала я.

— Если ты и с Максимовым будешь так же разговаривать, то подведешь меня под монастырь — это же я тебя рекомендовал! — серьезно сказал Кирьянов. — Я лично его даже не видел, но, по слухам, характер у него железобетонный и излишней добротой он не страдает!

— Иначе не стал бы генералом! — вставила я.

— Именно! А вот если ты успешно справишься с этим делом, то мне будут честь и хвала, а тебе — гонорар! И кроме того, твои акции поднимутся на такую невиданную высоту, что аж дух захватывает!

— Или ухнут в тартарары! — вздохнула я.

— Смотри не накаркай! — предупредил меня он и добавил: — Ну, ладно! Готовься к торжественной встрече клиента! А если помощь будет нужна, звони — нас тут всех предупредили, чтобы оказывали посильную…

— И даже непосильную! — закончила я.

— Язва ты, Танька! — вздохнул он. — Нет чтобы спасибо сказать!

— А я и говорю: спасибо тебе, Володя! — совершенно искренне произнесла я.

— То-то же! Ну, трудись! Ни пуха тебе ни пера! — пожелал он.

— Пошел к черту! — ответила я.

Положив трубку, я наскоро привела в порядок квартиру, которая и так сияла чистотой, оделась поскромнее и на всякий случай заварила чай — лично я его пью только от великой нужды, но вдруг моему визитеру по какой-то причине кофе вреден.

Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь, и я, открыв ее, увидела на площадке одетого в штатское седого худощавого мужчину среднего роста. На вид ему было шестьдесят лет с небольшим.

— Татьяна Александровна Иванова? — спросил он.

— Да! А вы, вероятно, генерал-лейтенант Василий Васильевич Максимов? — спросила я.

— Так точно! — кивнул он.

— Проходите, пожалуйста, товарищ генерал, — пригласила я.

— Лучше обращайтесь ко мне по имени-отчеству, — предложил он. — Мы же с вами не в армии.

— Тоже верно, — согласилась я.

Он прошел в комнату, а вот от предложенного мною чая отказался.

— Так чем же я могу быть вам полезна? — спросила я, усаживаясь напротив него.

— Когда мне назвали ваше имя и возраст, я, откровенно говоря, засомневался, что у вас может что-то получиться — уж слишком вы молоды. А потом подумал и решил рискнуть, потому что женщины обычно более дотошны и чутки к мелочам, чем мужчины, — объяснил он.

— Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах, — серьезно пообещала я.

— Ну, тогда приступим к делу, — сказал он и продолжил: — А оно заключается в том, Татьяна Александровна, что девять лет назад по отношению к очень близким мне теперь женщинам была совершена невероятная по своей циничности подлость. Я вкратце обрисую вам ситуацию, а за подробностями вы обратитесь к непосредственным участникам тех событий. Итак, жила семья: бабушка Татьяна Борисовна, которой сейчас уже нет в живых, ее дочь Людмила Алексеевна Соколова и внучка Анечка. Анечка в то время оканчивала университет. Однажды в их доме раздался телефонный звонок. В квартире была одна лишь Татьяна Борисовна — женщина не только весьма преклонного возраста, но и очень больная. Она сняла трубку, и какая-то мадам очень злорадным голосом сказала ей, что Аню насмерть сбила машина. Татьяна Борисовна души не чаяла в своей внучке, и это известие просто убило ее — она потеряла сознание, упала, и последствия того падения были очень серьезными.

— Но это оказалось неправда? — догадалась я.

— Вот именно! — подтвердил Максимов. — С Анечкой вообще ничего не случалось!

— Какая подлость! — не сдержалась я.

— Я бы выразился покрепче, но не в дамском обществе, — заметил он и продолжил: — Как вы понимаете, это событие сказалось на жизни семьи самым ужасающим образом: Татьяну Борисовну, кажется, парализовало, и она пролежала восемь лет, и все эти годы Анечка преданно ухаживала за ней, поставив крест на своей личной жизни, да и Людмиле Алексеевне тоже приходилось несладко.

— Но кто была та женщина? — спросила я.

— А вот это вам и предстоит выяснить, — сказал он. — Я понимаю, что прошло очень много времени и работы у вас будет предостаточно, но я располагаю большими денежными средствами и хочу найти эту дрянь, чтобы посмотреть ей в глаза и спросить, сделала ли ее счастливой та подлость.

— Я люто ненавижу подлецов обоего пола и сделаю все, чтобы найти эту тварь! — очень серьезно пообещала я. — Но сначала мне нужно поговорить с Людмилой Алексеевной и Анной. Не может быть, чтобы они никогда не думали о том, кто мог совершить это, с моей точки зрения, преступление. Может, у них есть какие-то догадки или соображения, а уж я тогда их все проверю и соберу доказательства.

— Конечно, — кивнул генерал. — Люся знает, что я собрался разобраться в этом деле, и все вам расскажет, а вот Анечка… Видите ли, ей категорически нельзя волноваться, так что вы общайтесь с ней только в самом крайнем случае, если не будет другого выхода.

— А не могли бы вы вкратце рассказать мне о них обеих, чтобы я сумела немного подготовиться к этому разговору, — попросила я. — Я понимаю, что им придется говорить об очень тягостных для них вещах, вот и хочу травмировать их как можно меньше. Я имею в виду, что с Анной мне тоже придется, скорее всего, побеседовать.

— Разумно! — согласился он и, помолчав немного, с нежностью сказал: — Анечка? Так это же настоящее солнышко! Она же меня просто спасла! Когда Мария, это моя жена, — объяснил он, — умерла, я жить не хотел! Представляете, всю жизнь вместе! Все гарнизоны со мной объездила и ни разу ни на что не пожаловалась! А тут! Квартира, дача, машина, деньги! Положение, в конце концов! А она? Присела в кресло, вздохнула и… — Он быстро опустил голову.

— Так умирают только святые, — тихонько сказала я.

— А она такой и была! — уверенно проговорил он. — Я-то в то время уже в отставку вышел. Если бы служил, то легче было бы, голова работой была бы занята, а тут!.. Вернулся с кладбища в пустую квартиру — и хоть вой! Потом бытовые проблемы навалились. Я же никогда не знал, откуда что в доме берется! Мое дело было деньги приносить, а уж все остальное — она! Машенька моя! — с любовью сказал он. — Ну, посоветовали мне в Центр социального обслуживания обратиться. Пришла бабенка и…

— И тут же подумала: «А не стать ли мне генеральшей?» — усмехнулась я.

— Вот именно! — зло произнес он. — И это с полной уверенностью в собственной неотразимости! Какая наглость! Да она Машиного плевка не стоит! Всю квартиру своими дешевыми духами провоняла!

— Ну, вы, естественно, устроили директрисе этого центра генеральский разнос? — практически уверенная в ответе, спросила я.

— Не без этого! — согласился Максимов. — Выслушала она от меня немало лестных слов! Ну, пришла ко мне другая женщина, замужняя…

— А у нее родственница или подруга одинокая, — тут же встряла я.

— С вами неинтересно, — усмехнулся он. — Вы все знаете!

— Просто вы в основном работали среди мужчин и так сильно любили свою жену, что на сторону не ходили, вот женскую психологию и не знаете! — объяснила я и спросила: — А потом наступила очередь Анны, так?

— Да! Помню, пришла она такая запуганная, — рассмеялся он.

— Так ее, наверное, директриса до того заинструктировала, что она и дышать-то боялась! — рассмеялась в ответ я.

— Думаю, да! — согласился он. — А я пил в то время. — Признание далось ему с трудом. — Не запоем, конечно, — этого у нас в роду никогда не было, но бутылку водки в день осушал. Да еще и курил без меры! Как садился утром в кресло напротив большой фотографии жены, так и сидел, только наливал себе и каждый раз говорил: «За тебя, Машенька!» Ну, вошла Анечка, огляделась… А квартира у меня большая, четырехкомнатная, только очень уж запущенная она тогда была: все пылью покрыто, а под шкафами аж мох лежал, ну и все остальное в том же духе, — пояснил он. — Ну, вошла и робко так говорит, что будет приходить ко мне по понедельникам и четвергам, а еще спросила, что мне нужно. А я ей в ответ: хорошая дорогая водка из расчета бутылка в день, сигареты, хлеб и консервы. Другие-то спокойно это воспринимали, а она, вижу, поморщилась, буркнула что-то себе под нос, но согласилась. Только заметил я, что ей это неприятно.

— Насколько мне известно, водка с сигаретами не входят в перечень тех продуктов, которые социальным работникам приходится носить своим подопечным, — заметила я.

— Но другие-то носили и не роптали! — возразил Максимов.

— Так у них с совестью туговато было, да и нужны им были вовсе не вы, а то, что у вас есть. К тому же с пьющим человеком намного легче справиться, — объяснила я.

— Может быть, — согласился он и продолжил: — Вот так она ко мне два месяца и ходила. Теперь-то я понимаю, как ее тогда все в моем доме раздражало, но открыто она ничего не говорила, а только предлагала иногда: не стоит ли, мол, отнести белье в прачечную или шторы в химчистку, ну и все в этом духе. А мне ни до чего было!

— А потом она не выдержала и сорвалась, — уверенно сказала я.

— Точно! Принесла она мне как-то раз очередной паек, как я его называл, и тут ее прорвало! Ох, и отчитала же она меня! — улыбнулся он. — Скандал был ой-ой-ой какой! Я на нее орал, чтобы она не смела вмешиваться в мои дела, мол, мне лучше знать, как себя вести, потому что мне после смерти жены жизнь не в жизнь. А Анечка мне на это кричала, что настоящего горя я не видел, что моя жена в одночасье умерла, а попробовал бы я восемь лет за лежачей больной ухаживать… Но главное, что меня тогда добило, так это ее слова о том, что если бы моя жена могла меня сейчас видеть, то она сразу бы поняла, что посвятила свою жизнь слабому, малодушному человеку. А уже уходя Аня заявила: «Чем мужественно спиваться, не проще ли героически застрелиться?!» — и дверью хлопнула.

— А она с характером! — уважительно сказала я.

— А то! — подтвердил он. — И, главное, она ведь истинную правду сказала: не поняла бы меня Машенька! Она же меня сильным привыкла видеть! Ну, ушла тогда Анечка, а я сел и впервые после смерти жены осмотрелся вокруг. И, знаете, мне вдруг стало так стыдно за то, что я так опустился!

— Надеюсь, вы не стали на нее жаловаться? — поинтересовалась я.

— Конечно, нет! — возмутился он. — Она же мне глаза открыла! Я тогда начальнице ее позвонил и попросил устроить все так, чтобы Анечка работала только у меня.

— Разве это возможно? — удивилась я.

— За деньги и при наличии нужных связей все возможно! — отмахнулся он.

— Представляю себе, что подумали все отвергнутые вами ранее женщины, — покачала я головой. — Они, наверное, решили, что у вас с Анной роман.

— Ну и черт с ними! — отмахнулся он. — Помню, как после этого Анечка пришла ко мне в первый раз! — Он даже головой помотал. — Глаза сердитые, брови насупленные! А я ей сразу вопрос в лоб: а что это ты говорила насчет прачечной и химчистки?

— И дело пошли на лад! — подытожила я.

— Да! — кивнул он. — Пить и курить я тогда, правда, не бросил, но значительно сократил и то и другое, а квартиру мы совместными усилиями постепенно привели в приличный вид. А я сам?.. Знаете, Татьяна Александровна, как-то легче мне рядом с Анечкой стало, светлее! Появился человек, с которым по душам поговорить можно! Ну и начал я ей потихоньку рассказывать о нашей с Машенькой жизни, показывал фотографии, а она мне о себе и Людмиле Алексеевне говорила. Мы с ней вместе и на кладбище съездили, прибрались на могилке. Анечка даже цветы там посадила. А потом посмотрел я, как она плохонько одета, да и предложил ей взять для себя и своей матери те вещи, что после Машеньки остались, — не выбрасывать же. А вещи все хорошие были — я же жену как куклу одевал! Анечка долго отказывалась, но я ее все-таки уговорил и еще ключ от квартиры дал, чтобы она в любое время приходить могла. Вот так мы с ней и сосуществовали! Ну, теперь понимаете, Татьяна Александровна, с каким человеком вам разговаривать предстоит? — спросил он.

— С совершенно замечательным, — ответила я.

— Ну, а Люся точно такая же, только постарше, — объяснил он. — Это очень милая, добрая и несчастная женщина… Была! — уточнил он. — То есть милой и доброй она осталась, но вот несчастной я ей больше быть не позволю! — решительно сказал он. — А раз вы все поняли, то можно ехать — я на машине.