Принесенный ветром

Марина Серова, 2015

Частный детектив Татьяна Иванова, благополучно закончив очередное дело, согласилась помочь давней знакомой, журналистке Ольге Бобровой. Всего-то и надо было, что съездить вместо нее к местному олигарху Жучкину и взять у него интервью. Прямо перед выездом Татьяне в прямом смысле на голову свалился харизматичный красавчик Олег, оказавшийся профессиональным фотографом. Ну как было не взять его с собой! Интервью прошло благополучно, однако через несколько дней оказалось, что у Жучкина была украдена старинная дорогостоящая картина, и случилось это именно во время визита Татьяны…

Глава 5

Володька был явно не в духе. Или сильно занят. А может, и то и другое сразу.

— Как дела, Иванова? — кисло спросил Киря, и я догадалась, что в его кабинете кто-то есть. — Опять идешь по следу? Только не говори, что звонишь, чтобы поздравить меня с праздником.

В трубке раздался короткий хрюкающий смешок, и я на всякий случай покосилась на календарь с лошадиной мордой, висевший на стене. Майские праздники благополучно завершились; день российской полиции, бывшей милиции, — слякотной осенью, а Кирин день рождения и того позже — зимой. Так что поздравлять его было не с чем. Но я на всякий случай сказала:

— А вот на это даже не надейся, Володька!

— Ладно, давай, не тяни резину, говори, что нужно. Извини, но я сейчас занят по горло. Весь в заботах, даже кофе хлебнуть некогда.

Мой давний друг, подполковник Владимир Сергеевич Кирьянов, всегда занят и всегда по горло. Но это вовсе не причина, чтобы отказать старинной приятельнице в помощи.

Кофе? А ведь это отличная идея, Кирьянов! Озвучить свою просьбу по телефону я не могу. Как вживую вижу твое возмущенное лицо и слышу вопли: «Нет, Таня, нет! Этого я сделать не могу, при всей своей любви к тебе, золотая ты моя!»

— Володь, ты только скажи, когда там у тебя промежуток в заботах намечается, я подъеду и угощу тебя кофе. Знаю одно заведение недалеко от вас, там подают роскошный кофе. Заодно и поговорим.

— Я и сам знаю это заведение, Иванова, и сам могу тебя угостить, — хмыкнул Киря. — Ну, да ладно, от тебя не отвяжешься. Давай подгребай к часу, прямо в «Жирафу». Принесешь бумаги к двум часам, ясно?

— Какие еще бумаги, Володь? — удивилась я.

— Это я не тебе, Иванова. Но имей в виду, у тебя будет всего полчаса. Это уже тебе, Татьяна. Так что заранее составь свое ходатайство, четко и ясно. Желательно в письменном виде, — хохотнул он и отключился.

До часа была еще уйма времени, и я решила позвонить по номеру, нацарапанному Аделаидой на обоях. Как ни странно, на звонок ответили сразу.

— Валентина? — спросила я строгим голосом.

— Да, я, — ответили из трубки. — А вы кто?

— Я следователь прокуратуры Иванова Татьяна Александровна. Хотелось бы с вами сегодня встретиться, поговорить о вашей тете Аделаиде Амвросиевне Белкиной. Когда к вам можно подъехать?

— А чего ко мне подъезжать? — не слишком радостно сказала тетка на другом конце провода. — У меня уже была беседа со следователем.

— Да, из следственного комитета. А я из прокуратуры.

— Ладно, приходите, — без особого энтузиазма согласилась Валентина, — только я через десять минут ухожу на работу. Дома буду в восемь вечера.

— Хорошо, я приду в восемь. Скажите мне ваш адрес.

Валентину эта просьба не удивила, она не поинтересовалась, почему это следователь Иванова, знающая ее телефон, поленилась пробить по базе адрес. Женщина скороговоркой продиктовала свой адрес и попросила, чтобы я пришла не в восемь, а на десять-пятнадцать минут позже, чтобы она успела переодеться. Я согласилась, но про себя подумала: «Ага, как же! Чтоб ты успела как следует подготовиться к моему приходу, понадежнее спрятать улики и придумать какую-нибудь ложь! Не выйдет, милая! При допросе свидетелей и подозреваемых самое главное — эффект неожиданности».

Положив трубку на место, я стала собираться на встречу с Кирей.

В кафе я вошла ровно в 13.00, но Володьки, конечно же, там еще не было. Он появился только через пятнадцать минут, когда я уже приканчивала корзиночку с вишней и допивала кофе. Вместо приветствия Киря сказал:

— А ты все хорошеешь и хорошеешь, Танюха. Как это тебе удается?

Я в ответ только улыбнулась одной из самых ослепительных своих улыбок.

— Ну, говори, чего тебе принести, Иванова?

— Чашечку капучино, Кирьянов.

Через несколько минут Володька явился с подносом, заставленным кофейными чашками и тарелками со всевозможной выпечкой.

— Попробуй вот этот пирожок, Татьяна. Вкуснятина, язык проглотить можно.

— Не хочу. А за кофе спасибо.

— Ну, давай, высказывай свои пожелания, старуха.

— Ладно, ты ешь, Володь, а я пока буду вводить тебя в курс дела.

Киря кивнул, окинул жадным взором поднос, выбрал большой румяный пирожок и впился в него зубами.

Рот у него был все еще набит, когда я закончила свое печальное повествование:

— Ты, конечно же, понимаешь, что Нина никого не могла убить. Она не способна на убийство.

— Ошибаешься, Татьяна. На убийство способны все. Различие только в мотивах.

— Ну, это ты загнул, Володя, — хмыкнула я. — Мы вот с тобой хорошие люди, но при определенных условиях я не поручусь ни за одного из нас. Но на все сто процентов уверена: есть и те, кто…

— Нету, голубушка, нету, — перебил меня Киря. — Ладно, оставим теорию, перейдем к практике. Что ты от меня-то хочешь, Иванова?

— Я должна поговорить с Ниной. Я уверена, что докажу ее невиновность…

— Ну конечно, ты же самый лучший следователь, Иванова!

— Не перебивай меня, Кирьянов. Не буду хвастаться, но это действительно так. Я очень хороший следователь, но, чтобы доказать, что Нина не убивала, мне нужно с ней поговорить, задать несколько вопросов. И ты, Володя, должен организовать свидание с ней, и как можно скорее. Я должна увидеться с ней… ну, скажем, завтра.

Услышав эти слова, Володька чуть не подавился четвертым по счету пирожком.

— Ты с ума сошла, Иванова! Нет, вы послушайте ее, люди добрые, — шипел Киря, хотя никаких добрых людей, кроме нас, за нашим столиком не было. — О каком «завтра» ты говоришь, золотая моя? Это ж сдохнуть можно! Не то что завтра, а вообще организовать свидание с задержанным невероятно сложно, а ей «завтра» подавай! Даже мать к ней не пустят, а о тебе и говорить нечего. Нет и нет, даже и не проси!

— Володечка, милый, ну ты же все можешь, я знаю!

— Я не бог, — буркнул он.

— Но ты же знаток своего дела. Величайший ум вселенной. Самый лучший друг, — я уже не знала, как подлизаться к Кирьянову, чтобы он что-нибудь придумал ради спасения бедной Ниночки.

— Не надо мне льстить, Иванова. Зря стараешься. Вот если бы она была в СИЗО, тогда было бы о чем говорить.

— А адвокат? Ведь он имеет право на свидание.

— Но ты же не адвокат, Татьяна.

— А если я стану им?

— К завтрашнему дню?

— Ну да.

— Ты толкаешь меня на преступление, — он посмотрел на часы. — Но нет, это невозможно. Пора бежать, извини. Мне очень жаль, что не смог ничем тебе помочь, Таня.

Киря отодвинул стул, тяжело поднялся из-за стола, виновато покосился на меня и зашагал к выходу.

— Может, все-таки что-нибудь придумаешь, — с надеждой бросила я ему в спину.

Он не оглянулся, не знаю даже, услышал или нет. Но я не унывала: Киря не раз говорил, что ничего не может сделать, а потом что-нибудь да придумывал. Кирьянов и в самом деле один из величайших умов вселенной. После меня, конечно же.

Следующие три часа я провела с приятностью и пользой: ходила по магазинам. Домой приехала с кучей сумок, пакетов и пакетиков.

На этот раз никаких неприятных сюрпризов не было: дверь открылась сразу, все вещи, в том числе и Олегов фотоаппарат, лежали на своих местах. Олега еще не было.

Конец ознакомительного фрагмента.