Последний билет в рай

Марина Серова, 2011

Пожалуй, никогда еще Полина Казакова, известная как Мисс Робин Гуд, не сталкивалась с таким серьезным делом! Сексуального маньяка оправдали в зале суда – кое-кто очень постарался его «отмазать». Прежде чем покарать самого негодяя, Полина решила наказать тех, кто помог ему выйти на свободу. Осталось определиться, с кого начать: со старшего брата преступника, покрывавшего его, с любовницы, давшей ложные показания, или с лаборанта, подменившего результаты экспертизы…

Глава 3

Следующий день начался не совсем для меня удачно: с утра приехала моя подруга Алина. Она ворвалась в наш дом, как ураган, и с порога засыпала меня вопросами:

— Столько дней не виделись! Как ты тут без меня? С креслом своим еще не срослась? А Аристарх Владиленович как? Надеюсь, здоров?

Едва я открыла рот, желая ответить на ее вопросы, как Нечаева круто сменила тему:

— А я только что с выставки изобретений. Там так все здорово! Ты даже себе не представляешь, что только наши люди не изобретают! Я и вчера там была и познакомилась с одним таким гением. Он — ты очень удивишься — однофамилец знаменитого русского изобретателя, Кулебякина!

Я попыталась вспомнить, что это за изобретатель такой — Кулебякин. Потом сообразила, что, очевидно, Алина имела в виду Кулибина.

— Пойдем в кухню, кофейку попьем, — предложила я, — у меня и конфеты есть.

Едва я включила кофеварку, как Алина снова затарахтела без умолку:

— Этот Кулебякин — ты снова удивишься: его Прохором зовут… Так вот, он изобрел столько всего полезного для человечества!

— Что, например? — уточнила я.

— Да много чего! Например, клаксон с запахом.

— И для чего же это надо было изобретать? — удивилась я.

— Полин, ну, какая ты недогадливая! У нас по улицам ходит много слабослышащих людей. Они, к твоему сведению, вообще не слышат сигнал приближающейся машины! Когда машина подъезжает к такому глухому пешеходу, водитель нажимает на специальную кнопку, и впереди машины распространяется едкая вонь. Пешеход, учуяв ее, понимает, что рядом — машина, и быстро убегает с проезжей части.

— И что, на такую… такое… дали патент?! — поразилась я.

— Нет, патент, к сожалению, не дали. А на выставке такой клаксон был, я сама видела. А еще Прохор изобрел носки, которые надевают только на пальцы.

— Как? — не поняла я.

— А вот так! Прохор говорит, что надо экономить. Сами ступни ведь не мерзнут в мороз, если ты заметила. Мерзнут только пальцы. Вот он и придумал такие носочки, которые прикрывают только пальцы ног. А главное, стоят они сущие копейки!

Насчет того, что ступни не мерзнут, — это замечание, по-моему, было весьма спорным, но возражать подруге я не стала.

— И как носки? Пользуются спросом у мерзнущего населения?

— К сожалению, не очень… Люди почему-то не поняли своей выгоды… А еще мой Кулебякин изобрел очки с фонариками.

— А зачем нужны очки с фонариками? У нас на улицах и так достаточно светло…

— Какая ты непонятливая, Полина! Светло, да не везде. Есть и темные подворотни, гулять по которым небезопасно!

Пришлось с ней согласиться во имя сохранения нашей дружбы. Если начать спорить с Алиной, можно запросто поссориться с ней.

— И где же у этих очков располагаются фонарики?

— На оправе. Только не фонарики, а лампочки. Они работают от батареек… там еще есть такие длинные проводки… А сами батарейки в карманах… В общем, я не очень в этом разбираюсь.

— И как прогулки по темным закоулкам? Я имею в виду в очках-фонариках?

— Клево! Выхиливаешь, такая… и вокруг — светло. Прикольно! Загвоздка в одном: если пойдет дождь, владельца очков бьет током. Так что под дождем не погуляешь!..

— Жалко. Но все равно, твой Кулебякин — настоящий гений!

— А я что говорю! Прохор — это… Прохор! — глубокомысленно изрекла подруга, и не согласиться с нею было бы трудно. — Слушай! Так ведь есть же общество по защите изобретателей! — спохватилась вдруг Нечаева.

— А от кого их надо защищать? — не поняла я. — Разве на них кто-то нападает?

— Спрашиваешь! Еще как нападают! Эти самые… которые патенты выдают! Вот бессовестные и безмозглые люди! Те изобретают, стараются ради всего человечества, а эти… Слушай, ты ведь тоже можешь вступить в это общество! Я вот, например, вступила, еще вчера. Мы сейчас готовим акцию поддержки этих самых изобретателей… Лозунги рисуем, плакаты. Потом пойдем к дому этих самых… патентников… патентщиков, или как их там… и выступим! А что? Сидеть сложа руки и смотреть, как наши отечественные изобретатели умирают непризнанными, а их гениальные изобретения выбрасывают на помойку?! Так что мы молчать не будем! После акции поддержки мы еще проведем митинг и во все издания разошлем письма…

Нечаева была в своем репертуаре. Выступать в акциях протеста и стоять в пикетах было ее излюбленным занятием.

Мы пили кофе, и Алина еще некоторое время пела хвалебные псалмы своему новому кавалеру. Наконец, она соизволила снизойти до моих земных забот.

— Слушай, я даже забыла спросить: а ты-то как?

— Кажется, назревает новое дело.

Я коротко рассказала Алине о событиях вчерашнего дня.

— Так этого урода оправдали?! Нет, ну, есть вообще в этом мире справедливость, а?! Будешь разбираться с ним, можешь смело рассчитывать на меня. И на моего Прохора.

Я поблагодарила подругу и пообещала обязательно воспользоваться ее предложением. Уж в чем, в чем, а в этом Алине не откажешь. Она всегда поддерживала меня, помогала по мере сил, и за это я готова была простить ей ее маленькие слабости. К тому же, у Нечаевой было полгорода знакомых, и она время от времени сводила меня с очень нужными людьми, также оказывающими неоценимую помощь в моем деле.

Напившись кофе с конфетами, оставшимися от вчерашнего визита адвоката, Алина отправилась восвояси, туманно намекнув, что у нее еще есть какие-то неотложные и очень важные дела. Надо сказать, что моя подруга, так же, как и я, не работала в общепринятом смысле слова. Ее мама, удачно выйдя замуж за весьма богатого итальянца, время от времени поддерживала свою дочь в денежном плане, и Алина могла позволить себе вести весьма праздный образ жизни.

Проводив подругу и пообещав ей непременно вступить в общество защиты изобретателей и рационализаторов — чуть позже, я закрыла за ней дверь и поднялась в свою комнату. Набрала номер дяди Сережи.

— Здравствуйте, дядя Сережа.

Он, как всегда, обрадовался моему звонку:

— Здравствуйте-здравствуйте, Мисс Робин Гуд! Как ваши дела?

— Дядя Сережа! Нужна ваша помощь!

— Всегда рад оказать тебе добрую услугу, Полина. Что, опять отрыла топор войны? Кого собираешься покарать на этот раз?

Я коротко рассказала дяде Сереже о вчерашних событиях.

— Ну, ради такого дела я готов даже бросить все свои занятия!

— Все не надо. Узнайте только, если можно, не является ли эксперт Чепуров И.Д. родственником Чепурова, осужденного года четыре тому назад за разбойное нападение? С ним по делу проходил этот самый Суруляк Степан Иванович.

— Хорошо, Полина, узнаю обязательно и сам перезвоню тебе. Передавай привет Аристарху Владиленовичу.

— Всенепременно.

Я положила трубку и забралась в кресло с ногами — подумать. Итак, что мы имеем? А имеем мы мерзавца, который уже однажды был замешан в преступлении, — вспомним ограбление четырехлетней давности. Тогда ему удалось отвертеться от настоящего наказания, он получил лишь условное и, похоже, так ничего и не понял. Я всегда считала, что безнаказанность порождает у людей ощущение вседозволенности и ведет к новым преступлениям. Пожалуйста! Прошло четыре года — или чуть больше, — и мерзавец снова вступил на тот же путь. Но теперь он решил «примерить» на себя статьи посерьезнее — за насилие и убийство ребенка. Это уже не уличный мордобой, где ты дал по физиономии, а потом, возможно, дали и тебе. Тут срок намного «тяжелее».

Значит, Суруляк имеет наклонности к педофилии? И даже магазинчик завел соответствующий. Никак для себя любимого старался! Что ж, доберусь я до тебя, урод, обязательно доберусь. А для начала неплохо бы поговорить с кем-нибудь из семьи погибшего мальчика. Как там Павел говорил? Артем… по кличке «Киндер-сюрприз»? Не догадалась я вчера спросить адрес! Придется звонить Павлу сейчас. Я достала визитку с его телефонами.

— Павел? Привет. Это Полина говорит. Не отвлекаю?

— Здравствуй. Вообще-то, я сейчас занят: процесс начинается, я уже хотел телефон выключить… А что случилось?

— Ничего. Я быстро… Адрес семьи погибшего мальчика можешь дать?

— Улица Мусы Джалиля, сорок девять. Квартира пять.

— Фамилия?

— Арбенины.

— Все, спасибо.

Я отключилась. И под каким, интересно, предлогом я приеду в этот дом? Кто я такая? Люди и так натерпелись такого, что и врагу не пожелаешь… а тут еще я! Ладно, поеду, а там будет видно. Сориентируюсь на месте. Не забыть бы еще выяснить такой момент: квартира Арбениных находится, как сказал Павел, на втором этаже, а мать мальчика выбросилась с пятого. Как это могло произойти? Откуда она все-таки упала?

Дом находился в хорошем тихом районе. Это была обыкновенная пятиэтажка, каких много в нашем городе. Три подъезда с неизменными лавочками возле них и с бабушками на этих лавочках. Зеленый дворик с кустами сирени и тополями, одна хилая клумба, детская площадка. На горке катались малыши, в «крепости», сложенной из ящиков, досок и прочего ненужного хлама, вели «бой» мальчики постарше.

Возле первого подъезда, в котором, разумеется, и находилась пятая квартира, сидели две пожилые женщины и тихо переговаривались. Я подошла к ним и поздоровалась.

— Здравствуйте и вы, коль не шутите, — настороженно ответила та, что была пошустрее и постарше, лет шестидесяти пяти. Обе бабушки принялись рассматривать меня. Я решила не подниматься пока в нужную мне квартиру, а выведать все, что можно, у этих женщин.

— Извините, вы не скажете, пятая квартира находится в этом подъезде? — спросила я.

— А вам это зачем? Вы, извините, кто будете? Вы чего тут вопросы всякие задаете? — проявила бдительность «шустрая».

И, хотя вопрос я задала только один — в отличие от нее, — я смиренно ответила:

— Я из газеты «Горовск сегодня». Знаете такую?

Бабушки дружно закивали.

— Вчера был суд над убийцей Артема Арбенина. Так вот, мне поручено узнать, как в семье отнеслись к решению этого суда. Я хотела бы встретиться с родителями…

Договорить мне не дали. Бабушки, перебивая друг друга, загалдели:

— Нет уж, милая, ты туда пока не ходи! Беда у них, у Арбениных-то!.. Да-да, новая беда! Вчера, сразу же после суда, пришли они все домой, и Аллочка, мать Артемочки, с балкона выбросилась! Да, вот так-то!

— Подождите, а разве их квартира не на втором этаже? Насколько я знаю…

— Их квартира на втором, вон их окна, видите? Только выбросилась она от своей подружки, Лены Рыжих, а вот она как раз на пятом живет. Окна ее на ту сторону выходят.

— Ах, вот оно что! Вы не знаете случайно, как это все произошло?

— Знаем-знаем… Мать Аллочки сама рассказала, когда уже упала она… Аллочка после суда домой пришла, сначала села в угол и сидела там несколько минут, как неживая. Говорят, белая была, как мел. Посидела так, посидела, а потом возьми и скажи матери: пойду, мол, к Лене схожу. Они давно дружат, еще со школы… Да-да, лет двадцать дружили. Так вот, мать ей и говорит — сходи, мол, милая, развейся немного. Лена-то на суд не пошла, у нее ребенок маленький, два годика сынишке, его оставить не с кем. Муж у нее работает, а она с ребенком сидит. Так вот, Алла ушла, а через пару минут Леночка бежит по подъезду и кричит дурным голосом: «Алла! Алла!..» Все соседи повыскакивали, никто ничего понять не может. Лена добежала до квартиры Аллочки, в дверь барабанит, сама в истерике бьется… Ужас! Мать Аллы выскочила, Леночку затрясла — что, мол, случилось-то? А та кричит: «Алла с моего балкона выбросилась!» Побежали за дом, а там Аллочка лежит на асфальте, уже неживая… «Скорую» вызвали, а что толку?! Эх, Кирилловна! Бедная, бедная женщина! Сначала внука похоронила, теперь вот, через полгода, и дочь… Такое горе! Такое горе!..

Бабушки начали вытирать глаза платочками.

— С Леной этой можно поговорить, как вы считаете?

— Не знаем, милая. Попробуй. Она в восемнадцатой квартире живет.

— Сейчас она дома?

— Должно быть, дома. Она после вчерашнего еще не выходила.

Одна из бабушек открыла мне входную дверь своим ключом-магнитиком, и я шагнула в прохладу подъезда. Я поднималась на пятый этаж и думала — о чем я буду говорить с этой девушкой, только что пережившей шок? Захочет ли она вообще общаться со мной? Я бы на ее месте послала бы меня куда подальше!

Дверь восемнадцатой квартиры была самой крутой на этаже. Я нажала на кнопку звонка. За дверью долгое время была тишина, и я даже хотела повернуться и уйти, как вдруг до меня донесся слабый голос:

— Кто там?

— Извините, это из газеты «Горовск сегодня», — уверенно соврала я, — мы ведем собственное расследование по поводу гибели Артема Арбенина. Нам стало известно, что вчера…

Я не закончила фразу. Дверь открылась. На пороге стояла девушка примерно моего возраста, с грустным бледным лицом. Она была в легком халатике, босая, ее русые волосы были распущены.

— Проходите, — печально сказала она, отступая в глубь прихожей.

Даже документы у меня не спросила, подумала я и шагнула в полумрак ее квартиры.

Через пару минут мы сидели в кухне и пили чай. Вернее, пила только я. Хозяйка даже не дотронулась до своего бокала. Она сидела на стуле напротив меня и смотрела так грустно, что, казалось, вот-вот расплачется.

— Мы ведь с Аллой в одном классе учились, — говорила Лена, закалывая волосы в хвост, — а последние шесть лет даже за одной партой сидели. Дружили. В школу — вместе, из школы — вместе… Дома тоже часто друг к другу бегали. И после школы вместе учиться пошли. В институт. Она еще на третьем курсе с Никитой своим встречаться начала. Он хороший, добрый, и Аллу очень любил. Я ей даже завидовала: такого парня отхватила! А мне долго не везло… — Лена посмотрела на свой бокал с остывающим чаем и вздохнула.

— Так Алла первая замуж вышла? — спросила я, чтобы поддержать беседу.

— Ну да. На пятом курсе. Не вытерпела. Мама ее, Мария Кирилловна, тетя Маша, короче, просила Аллу сначала диплом получить, а потом уж в загс бежать. Но та уперлась: люблю Никиту и ждать больше не хочу. И так, мол, два года встречаемся…

— Они хорошо жили?

— Очень! Правда, правда, так сейчас мало кто живет. Не ругались, все вместе решали. Никита — он такой покладистый! Не то что мой Марат. Этот, напротив, вспыльчивый, любит все по-своему делать… Ну, вот. А потом у них Артемка родился. Сразу, как только Алла диплом получила. Мы, когда ее поздравляли, все шутили: какая ты, Алла, счастливая: и диплом у тебя, и муж, и сын! И, главное, шустрая: двадцать два года, а все уже есть… — Лена снова грустно вздохнула.

— Она вчера после суда сразу пошла к вам…

— Да, я ее просила зайти, сказать, какое решение принял суд. Мы ведь даже не сомневались, что этому треклятому маньяку большой срок дадут! Мой муж говорил, что ему вообще пожизненное светит. Я-то сама на суд пойти не могла: муж работает, мои родители далеко живут и тоже работают. Мне сынишку не с кем оставить. Да и капризный он у меня, бабушки-соседки не очень-то охотно с ним соглашаются посидеть. Поэтому я осталась дома, хотя мне очень хотелось пойти на суд, посмотреть в глаза этому зверю! Но я просила Аллу, как только она вернется домой, сразу же зайти ко мне, рассказать, что там и как… Она и пришла вчера. Вижу — сама не своя. Глаза блуждают, на мои вопросы не отвечает. Усадила я ее на диван в комнате, спрашиваю: что на суде было? Какой ему срок дали?.. А она молчит, будто не слышит меня. Потом говорит — тихо так, еле слышно, будто сил у нее совсем нет: дай, мол, мне водички холодненькой попить. Я — в кухню. Слышу: балконная дверь стукнула. Думала, Алла на балкон вышла, там попрохладнее, дома-то душно. Налила ей стакан, возвращаюсь в комнату, выхожу на балкон… А ее там нет! Я удивилась: куда она могла деться? Потом вдруг меня как током дернуло! Глянула я вниз, а она там лежит… на асфальте… Ужас!

Лена заплакала, закрыв лицо руками.

— Вы знаете, что суд оправдал Суруляка?

— Да. Мне потом уже сообщили… Вот скажите, как такое может быть?! Убил ребенка — и на волю! Где же на земле справедливость?! Аллочка потому и кинулась с балкона, что не смогла это пережить… Она у нас вообще такая впечатлительная! Была… Она-то надеялась, что убийцу покарают по всей строгости, а оно вон как вышло! Мы, все жильцы дома, так возмущены! Вы не представляете, какой это мальчик был! Чудо! Умненький, послушный, спокойный — весь в папу. Не то что мой хулиган. Сейчас мой сын спит, а то сами бы убедились. Только внешностью Артемка в маму пошел: маленький был. Его все во дворе «Киндер-сюрпризом» звали. А уж какой симпатяга был! Как девочка, красивый… Знаете что, вы в своей газете так и напишите: мы, все соседи, очень возмущены таким несправедливым решением суда! И еще вот что напишите: мы…

Она не успела договорить: зазвонил телефон. Девушка вскочила и побежала в комнату. С минуту ее не было. Я за это время допила чай, к которому хозяйка не догадалась предложить ничего, кроме сахара.

Лена вернулась в кухню какая-то растерянная и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

— Что-то случилось? — спросила я.

Она автоматически кивнула:

— Звонила тетя Маша, мама Аллочки. Только что Никиту, мужа Аллы, увезли на «Скорой» в больницу. Подозревают инфаркт. Она говорит, что пришла домой и нашла его лежащим в кухне, на полу…

Я попрощалась с хозяйкой, поблагодарив ее за чай, и направилась к выходу, спросив:

— Лена, можно взять ваш телефон? Так, на всякий случай…

Я ехала домой в своем «Мини-Купере» и переваривала полученную информацию. У меня не осталось сомнений, что Алла, мать Артема, погибла именно из-за несправедливого решения суда. Представляю, как она надеялась на возмездие! А оно взяло — и не свершилось! Да, такое бывает. Кто сказал, что жизнь справедлива? Что это вообще за понятие — «справедливость»? По-моему, каждый определяет это для себя сам, в зависимости от своих внутренних моральных норм. Если человек считает, что он не причинил никому зла и может рассчитывать на благосклонность судьбы, то, не получив эту самую благосклонность, он сетует на судьбу. Что ж, мол, ты так со мной? За что?.. Если кто-то дал человеку в ухо ни за что ни про что, я считаю, он тоже вправе дать обидчику в ухо. Пусть тот на своей шкуре прочувствует, каково это, когда тебя бьют, чтобы в другой раз хорошо подумать, прежде чем снова дать кому-то в ухо.

Что-то я в философию ударилась, нет, в игру «рассуждалки». С чего я начала?.. Ах, да! Алла погибла из-за несправедливого решения суда. Итого, мы имеем двоих погибших. И еще один лежит в больнице с инфарктом. Нет, это все уже слишком серьезно! Павел прав: такие, как Суруляк, не должны зря топтать эту землю. Если этот урод почувствовал свою безнаказанность — а он ее почувствовал, — он будет продолжать убивать и дальше. Остановить его — наш долг.

Как мы осуществим нашу месть? Пожалуй, мне стоит теперь познакомиться с самим Суруляком. Что он собой представляет? Первое впечатление о нем я получила на суде. Бегающий взгляд испуганных глаз. Я бы даже сказала: затравленный взгляд. Как у волка, которого загнали в угол и вот-вот прибьют, а тот ищет выход. Ищет во что бы то ни стало, потому что знает: из-за зарезанных овец с ним церемониться не будут. А вырвавшись на свободу, он пойдет снова резать овец, потому что природа его волчья такая… Но волк хоть убивает, чтобы жить, поэтому его кровожадность как-то оправдана природой. А что принесла Суруляку смерть маленького мальчика? Скотское наслаждение? Удовлетворение его грязной похоти? Ему что, его дамы сердца не хватало? Вон она какая большая и, как говорится, вся его. А этому уроду все мало! Интересно, мадам Курочкина знает о его так называемых наклонностях? Я имею в виду тягу к маленьким мальчикам. Или она такая наивная и верит в безгрешность своего мачо?

Итак, мне предстоит познакомиться с Обмылком. Как я это сделаю? Для начала приду в его магазин в гриме и на месте разузнаю, что там и как.

Дома я села к зеркалу гримироваться. Когда-то я закончила курсы стилистов-визажистов и теперь в своей деятельности часто пользовалась искусством макияжа. Я «нарисовала» себе лицо неопределенного возраста и пола. Потом надела джинсовые бриджи, кроссовки, майку и бейсболку. Заявиться к Обмылку мне хотелось именно в таком виде — ни мальчик, ни девочка, ни подросток, ни взрослый человек. Что-то расплывчатое и неопределенное.

Магазин «Игрушки для взрослых» находился на улице Жен Декабристов, недалеко от того места, где шел ремонт дороги, из-за чего я и попала вчера в пробку и опоздала к началу суда. Мне случалось несколько раз проезжать мимо, и я чисто машинально обращала на него внимание. Но кто им заведует, об этом, разумеется, я не имела понятия. Сейчас же я намеревалась посетить сие пикантное заведеньице.