Подвенечное платье цвета крови

Марина Серова, 2012

Весь город в панике – на обычной ничем не примечательной фабрике странным образом пропадают женщины. Совершенно разные по возрасту, внешности, стилю одежды, их объединяло только одно – профессия швей-мотористок. Все они, выйдя вечером с работы, до дома так и не добрались. Но что же с ними случилось? И почему за полгода не было найдено ни тел пропавших, ни абсолютно никаких следов исчезновения? Полиция оказалась в тупике, и пролить свет на загадочные происшествия придется частному детективу Татьяне Ивановой. Единственный способ помочь несчастным и не допустить новых подобных преступлений – это ловить преступника «на живца». Видимо, детективу Ивановой нужно будет войти в роль жертвы, а для этого необходимо научиться… шить.

Глава 4

На мой звонок дверь открыла женщина лет тридцати пяти. Она была такой же несимпатичной, как и Алла. Было понятно, что это и есть ее родная сестра, к тому же старшая. Я объяснила женщине, кто я и зачем пожаловала в ее дом.

— Проходите, — грустно вздохнула она и отступила в глубь коридора, давая мне пройти.

— Простите, а вас как зовут?

— Соня. Соня Малаева — это я по мужу, как вы понимаете…

Мы прошли в большую комнату, служащую у хозяев гостиной, и сели в глубокие кресла. Из кухни слышался мужской голос и смех детей.

— Вы, очевидно, ужинали? — спросила я. — А я вам помешала…

— Ничего, я давно перекусила. А своим я дала по полной тарелке каши — без меня теперь поедят.

Мы помолчали несколько мгновений. Я рассматривала комнату, в которой мы сидели, а Соня изучала меня. В комнате были хорошие обои, неплохая мебель. Никаких излишеств, только диван, два кресла, телевизор и небольшая горка.

— Так что вы хотели узнать конкретно? — спросила Соня. — И учтите: в полиции я рассказала все… Хотя… Что тут, собственно, рассказывать? В тот день Алла ушла в обед на работу — у нее была вторая смена, — а домой вечером уже не вернулась…

Соня всхлипнула, достала из кармана фланелевого халата салфетку и промокнула глаза.

— Пожалуйста, расскажите мне про вашу сестру, — попросила я.

Соня подняла на меня удивленные глаза:

— А что про нее рассказывать? Она — моя младшая сестра, жила у меня… Это наша с мужем квартира. Папа и мама живут в другом городе, а мы — здесь, в Тарасове. Я работаю кассиром в магазине, муж — в автосервисе. Мы с сестрой жили дружно, не ругались… Ну, если только по мелочам… Она мне за детьми присмотреть помогала… Господи! Да я все это в полиции уже сто раз рассказывала!

— Соня, а ваша бабушка? Я слышала, что она живет в старом, но хорошем доме и свою квартиру завещала Алле…

Женщина снова посмотрела на меня удивленно:

— Откуда у вас такие сведения?

— Работа такая, — ответила я уклончиво. — Так как насчет бабушкиного наследства?

Соня потеребила в руках салфетку.

— Господи! Ну что за люди?! Все про всех знают!..

В это время в комнату зашла девочка лет двенадцати. Я отметила про себя, что на Соню она совсем не похожа: у нее были аккуратные черты лица и короткий прямой нос.

— Мам, а где у нас сгущенка? — спросила девчонка капризно.

— Какая сгущенка?! — прикрикнула на нее Соня. — Вы что, уже всю кашу съели? Или, как в прошлый раз, с кошкой поделились?

— Да всю, всю! Чай собираемся пить… Мам, ну где сгущенка-то?

— В холодильнике, на нижней полке. Иди, иди, Аль, не мешай нам, видишь: мы с тетей разговариваем.

— А ты чай пойдешь пить с нами?

— Потом…

Девчонка скрылась за дверью, а Соня повернулась ко мне:

— Старшенькая моя, Алина…

— Соня, а ваша сестра не говорила вам, на фабрике за ней никто не ухаживает?

— А кому там ухаживать? Там же одно бабье работает!

— Вообще-то там есть наладчики швейного оборудования.

— Ах, этот!.. Да, говорила! Как его там?.. Не то Огурец, не то Кабачок… Одним словом, овощ… Господи! Тоже мне, жених!

— А что, ваша сестра не отвечала ему взаимностью?

— Алла? Ему? Да вы что?! Как вы могли подумать?! Он же разведенный, алиментщик! А она — девушка!

Соня сказала это таким тоном, что я поняла: ее сестра была права в вопросе выбора спутника жизни и со всякими там непутевыми типами и алиментщиками никаких дел не имела. То, что девушка Алла была далеко не первой красавицей города, к тому же разменявшей четвертый десяток, Соня, разумеется, скромно умолчала.

— А как все-таки насчет бабушкиной квартиры? — напомнила я.

Женщина посмотрела на меня тоскливо. «Далась тебе эта квартира!» — так и говорил ее взгляд. Но я отступать не собиралась: если этот вопрос неприятен сестре пропавшей, значит, для этого есть причина. И если Соня хочет его замять, то моя задача, наоборот, все раскопать до самых «ого!» и «ни фига себе!».

— Квартира… она, понимаете, бабушкина квартира… А Алла… она, понимаете… она живет в моей квартире… моей и мужа. Мы вот здесь с ней живем…

— Это я как раз понимаю, — с готовностью кивнула я, а про себя подумала: что она там себе бормочет? При чем здесь ее квартира? Точнее, ее и мужа. Кажется, я поставила вопрос очень даже конкретно: я хочу выяснить насчет бабушкиной квартиры.

— Алла занимает вон ту комнату, — продолжала между тем Соня, кивнув в сторону коридора, — и мы хорошо друг с другом ладим, и у нас нет никаких размолвок…

— Соня, — перебила я непонятливую хозяйку, — вы мне скажите только одно: кому будет принадлежать квартира вашей бабушки после… извините, ее смерти?

И вновь она посмотрела на меня тоскливо.

— А вы, извините, вообще имеете право задавать мне подобные вопросы?

От неожиданности я даже растерялась.

— Простите, а что такого особенного я у вас спросила? Вопрос о наследстве…

— Послушайте, Татьяна, вас ведь, кажется, так зовут? Я вам уже сказала: в полиции я дала показания, на все вопросы ответила, все, что знала и о чем только догадывалась, им выложила. Так что вы от меня еще хотите, просто не понимаю?! Какое отношение имеет наследство бабушки к пропаже моей сестры? Вы бы лучше саму сестру искали!

Хозяйка надула свои некрасивые толстые губы и от этого стала еще более непривлекательной.

— Поверьте мне, Соня, именно это я и делаю… — начала было я, но она меня быстро перебила:

— Да где же вы ищете сестру?! Вы как раз ее совсем не ищете! Вы сидите тут и задаете мне какие-то непонятные вопросы!..

— У меня такой метод работы, — терпеливо объяснила я, — сначала я собираю информацию, разговариваю со всеми родными и близкими пропавших женщин, а также их сослуживцами, выясняю, не было ли у кого-то мотива… похитить их… А потом я анализирую все полученные сведения и делаю выводы…

— Что? Мотива похитить? — Соня едва не подскочила в своем кресле. — Это вы мне говорите о мотиве похитить? Мне, родной сестре?!. Да я… да мы… мы с мужем… с родственниками… мы тут же заявили в полицию! Мы обзвонили все больницы!.. Мы…

— Еще говорят, вы хотели познакомить вашу сестру с мужчиной, чтобы выдать ее замуж?

Этот вопрос обескуражил Соню. Она уставилась на меня, удивленно хлопая своими бесцветными ресницами.

— Ну и что?! Это, по-вашему, не нормально, что я хотела выдать сестру замуж? Алле уже тридцатник стукнул, к вашему сведению, а она у нас все еще в девках ходит… ходила… Или все еще ходит?..

Соня снова всхлипнула и быстро достала из кармана кухонную салфетку, которую незадолго до этого убрала. В это время в дверях показался мужчина того же возраста, что и хозяйка. Он был высок и симпатичен. Аккуратные черты лица и короткий прямой нос делали его почти красавцем.

— Что за шум, а драки нет? — спросил он, останавливаясь на пороге комнаты.

— Виктор, иди к детям! — вскочила с кресла Соня.

— А чего к ним идти? Они что, маленькие? Вон сидят себе в кухне, чай пьют… Кашу твою, кстати, всю съели…

Мужчина прошел в комнату и представился мне:

— Виктор Малаев, муж Сони и, соответственно, зять Аллы.

Я едва сдержалась, чтобы не уронить челюсть на грудь. Муж Сони? Вот этот высокий симпатяга с открытым, веселым взглядом? Я покосилась на его некрасивую большеротую супругу, вытирающую свой длинный веснушчатый нос салфеткой. Она в этот момент тоже смотрела на меня, и стало ясно, что обе мы прекрасно поняли друг друга. Соня гордо вскинула голову и посмотрела на меня с вызовом. Я постаралась сделать вид, что все нормально, что я ничуть не удивлена таким открытием, и, в свою очередь, представилась Виктору:

— Татьяна Иванова, частный детектив. Расследую дело о пропаже женщин со швейной фабрики, в том числе и вашей родственницы.

— Да, я кое-что из вашего разговора услышал…

Соня в это время плюхнулась обратно в кресло.

— Частный детектив, говорите? — изумился Виктор, откровенно рассматривая меня. — Здорово! А кто вас нанял? Мы, например, не можем оплатить труд частного сыщика: у нас все-таки двое иждивенцев, а вы, я слышал, дорого берете. Нашу Аллу ищет полиция…

— Мои услуги оплачивает сын одной из пропавших женщин, — объяснила я. — Виктор, раз уж вы появились, и очень вовремя, может, ответите на мои вопросы, а то вашу супругу они почему-то напрягают?

Мужчина сел на диван и с готовностью кивнул:

— Охотно отвечу!

— Почему это они меня напрягают? — возмутилась его супруга.

Я проигнорировала ее вопрос.

— Виктор, иди лучше помой посуду, а мы тут сами поговорим… — начала было Соня, но супруг отмахнулся:

— Посуду и Алинка может помыть, не маленькая! Как-никак уже тринадцатый год. А вы задавайте свои вопросы, — повернулся он ко мне.

— Да я вот пытаюсь прояснить вопрос с бабушкиным наследством, — сказала я, — только что-то он у нас никак не выясняется.

— А что там выяснять? Квартира у бабушки есть, это факт! Правда, в старом жилом фонде, но очень, я бы сказал, приличная. Большая светлая комната: два больших окна, потолок очень высокий, и кухня хорошая, и прихожая просторная…

— И туалет в доме? — уточнила я.

— Все удобства!

— Уже хорошо. И кто же наследует это сокровище после бабушкиной смерти?

— Как кто? — удивился Виктор. — Алла, естественно! Соня, а ты что, не сказала об этом госпоже частному детективу? — Виктор удивленно посмотрел на супругу, а та недовольно поджала губы, отчего они у нее превратились в две узенькие-преузенькие полоски, сделав свою хозяйку похожей на Буратино.

— Еще не успела, — язвительно ответила Соня, стрельнув в супруга быстрым взглядом.

Причем сказала она это таким тоном, каким обычно говорят: шел бы ты отсюда, дорогой, и не вмешивался не в свое дело!

— Значит, наследница — Алла, — подытожила я. — И завещание, как я понимаю, оформлено официально…

— Естественно! У нас с мужем квартира, сами видите, есть, а та, бабушкина, отойдет сестре.

— А в случае смерти Аллы — не дай бог, конечно, — квартиру получите вы? — я посмотрела на Соню.

Она потеребила салфетку и кивнула:

— Ну да, я… Я же сестра, ближайшая родственница…

— Понятно.

Я перевела взгляд на Виктора. Он сидел на диване, закинув ногу на ногу, и смотрел на меня почти весело.

— А вы, по-моему, совсем не огорчены пропажей вашей свояченицы, — сказала я.

Виктор округлил глаза:

— Как это не огорчен? С чего вы взяли? Очень даже огорчен!

— Да он места себе не находит, так переживает! — вступилась за супруга Соня.

— А где вы были в тот вечер, когда пропала Алла? — спросила я.

— Как где? На работе был, в автомастерской.

— И кем вы там работаете?

— Я специалист по электрике. У вас, Татьяна, машина есть?

Я кивнула.

— Если что у вас с электрикой приключится — милости просим! — Виктор смотрел на меня открыто и искренне. Или мне так только казалось?

— И этому есть свидетели? — уточнила я.

— Чему? — не понял он. — Что я — специалист по электрике?

— Тому, что в момент пропажи вашей свояченицы вы были в автомастерской, — терпеливо объяснила я.

— Татьяна! Как вы смеете задавать подобные вопросы моему супругу?! — вскричала Соня, покраснев от негодования.

А красный цвет ей не идет, мелькнуло у меня. С таким лицом она стала похожа на вареного рака.

— Да ничего, ничего, — успокоил чересчур вспыльчивую жену Виктор. — В полиции меня спрашивали о том же, даже проверяли мое алиби. Ведь это так, кажется, называется?

Я кивнула.

— Да, в тот самый вечер я допоздна был в автомастерской, надо было срочно сделать одну машинку… Человек собирался в командировку, а у него там… Впрочем, вам это неинтересно. Так вот, мы с Архипычем до одиннадцати проторчали на работе. Все сделали: он — свои слесарные работы, я — электрику… И хозяин машины был с нами, ждал. Так что у меня два свидетеля.

— А домой вы во сколько пришли?

— Примерно в половине двенадцатого.

— Алла в это время обычно была уже дома?

— Она со второй смены в одиннадцать ровно приходила, — вставила свое слово Соня, — ну максимум минут десять двенадцатого.

— А вы? — я посмотрела на хозяйку дома.

— А я в тот день на работе была до шести. В шесть меня сменили, и я, набрав продуктов, ушла домой, — подчеркнуто любезно ответила Соня, но тут же сорвалась: — Почему вы, Татьяна, задаете нам такие вопросы?! Вы что, подозреваете нас? В чем?

— Извините, но я просто обязана была спросить вас об этом. Мой метод работы…

— А знаете, что я вам скажу? — встрепенулся вдруг Виктор. — Татьяна, мне кажется… нет, я совершенно уверен, что с Аллой все в порядке и она скоро объявится.

— Да?! — изумилась я. — Интересно. И как же она может объявиться?

— Не могу сказать, как именно, но вот чувствую, что она жива и здорова и совсем скоро мы ее увидим, — Виктор смотрел на меня почти счастливым взглядом.

— Это очень интересно! У вас что же, интуиция так сильно развита? — спросила я. — Или открылся третий глаз?

— Не знаю, как именно это назвать, но то, что с Аллой все в порядке, я просто чувствую, — заверил меня Виктор.

— Вашими бы устами… Кстати, у Аллы были с кем-нибудь конфликты? Я имею в виду соседей или знакомых.

— Ни с кем, — отрезала Соня.

— И она ни с кем не встречалась в последнее время?

— Нет.

— А среди тех, с кем она встречалась давно, более полугода назад, не было того, кто мог бы ей за что-то мстить?

Соня округлила глаза:

— За что?

— Ну не знаю… Может, она отказала кому-то, а покинутый кавалер…

— Ой, ну глупости вы говорите! — Соня расправила подол своего халата на коленях. — Ни с кем она не конфликтовала! Она у нас вообще спокойная была. А кавалеры… Если честно сказать… Одним словом, не было у нее никогда никаких кавалеров.

— Алла была так разборчива?

— Скорее, женихи ей все больше попадались такие… чересчур разборчивые! И привередливые…

Соня с любовью и нежностью посмотрела на своего супруга. Уж он-то у нее не был ни чересчур разборчивым, ни привередливым, догадалась я. Видный симпатичный парень женился на абсолютно некрасивой девчонке — веснушчатой, с длинным носом, большим ртом и низким лбом. Что ж, бывает в жизни и такое…

Я встала.

— Спасибо вам за то, что ответили на мои вопросы.

Хозяева поднялись.

— А как же! Мы ведь тоже заинтересованы, чтобы вы нашли пропавших женщин. Там ведь и наша Алла…

Соня снова всхлипнула, а я направилась к выходу.

Когда дверь их квартиры захлопнулась за мной, я, оглянувшись на лестничные марши и убедившись, что в подъезде никого нет, тут же приложила ухо к замочной скважине. Я была просто уверена, что Соня сейчас начнет разборки со своим мужем. И не ошиблась.

— Виктор! Ты зачем ей про квартиру бабушки рассказал? — донесся до меня сердитый голос хозяйки.

— А что? Ты думаешь, она сама о ней не знает? Раз спрашивает, стало быть, в курсе…

— Все равно не надо было говорить…

— Как не говорить?! Сонь, ты что?! Это сразу вызвало бы подозрение…

Голоса стихли, должно быть, хозяева ушли в комнату, чтобы продолжить свои семейные разборки там. Впрочем, ругались они не так сильно. Я спустилась по лестнице и вышла из подъезда.

Возле него гуляла с собачкой солидного возраста дама. Она стояла под фонарем, освещавшим вход в подъезд, а собачка бегала возле нее, не отходя на большое расстояние. Раз уж посчастливилось встретиться с соседкой, подумала я, расспрошу-ка ее об Алле.

— Извините, вы живете в этом подъезде?

Дама подняла воротник темного пальто, закрывая шею от ветра, и охотно ответила:

— Да, я живу в этом доме и именно в этом подъезде уже более пятнадцати лет!

Она сказала это таким тоном, словно в этом была ее большая заслуга.

— Это очень хорошо, — обрадовалась я. — Частный детектив Татьяна Иванова. Вы слышали о том, что ваша соседка Алла Овчаренко пропала?

Дама кивнула:

— Разумеется! Кто же об этом не слышал! Весь подъезд знает… Ужас! Бедная девочка!..

— Так вот, я веду расследование этого дела. Я только что была дома у Аллы и разговаривала с ее сестрой и зятем…

— Так вы были у этой колдуньи?! — ужаснулась дама, вытаращив на меня свои и без того большие глаза.

— У какой колдуньи? — не смогла скрыть своего изумления я. — Простите, кого вы называете колдуньей?

— Ну, эту… Соньку Малаеву!

— А разве она… хм?.. — У меня даже не повернулся язык повторить то слово, которым дама окрестила мою новую знакомую.

— Колдунья, колдунья! — страстно зашептала дама. — Даже не сомневайтесь! Еще какая колдунья!

— И у вас есть этому доказательства? — спросила я, с сомнением глядя на соседку. Может, у этой собачницы с головой не все в порядке?

— Есть!

— Какие?

— Железобетонные!

Это круто. Дама с собачкой между тем зашептала мне страстно:

— А вы сами-то разве этого не заметили? А, ну да… Вы сколько времени пробыли в этом доме? Несколько минут, ну полчаса, я так полагаю. А я знаю ее много лет!.. Здрастьте, Елена Григорьевна!

Дама раскланялась с какой-то женщиной, вошедшей в подъезд. Потом взяла меня под руку и отвела чуть в сторону от двери.

— Меня зовут Евдокия Поликарповна, — негромко и доверительно сообщила она, — я здесь давно живу и, поверьте, очень хорошо всех знаю. Соня эта въехала сюда уже при мне. Тогда она еще не была Малаевой, она была Овчаренко и была не замужем… Вы ее видели? Видели… Вот скажите мне честно и откровенно: такая, ну, прямо скажем, страшная на вид девушка могла подцепить такого красавчика, как Виктор, и даже выйти за него замуж… естественным, так сказать, образом?

Дама смотрела на меня пристально. Я даже не знала, что ей на это ответить.

— А! Сомневаетесь! Вот! — обрадовалась Евдокия Поликарповна. — И я о том же… Да что я! Весь подъезд говорит, что она его приворожила! Да, да, тут дело не обошлось без какой-нибудь бабки. Опоила она его, это как пить дать!

Женщина смотрела на меня победно: как, мол, я вас?! Железобетонные доказательства?

— А вы не допускаете, что Виктор полюбил Соню за хороший характер или за то, что она хорошая хозяйка? — спросила я.

— Кто хорошая хозяйка?! — изумилась, в свою очередь, соседка. — Сонька — Золотая Ручка?! Да не смешите меня! Хозяйка она никудышная, это я вам точно говорю: я сама была в ее квартире не раз и видела… Здрасьте, Алексей Игнатьевич!..

Евдокия Поликарповна с широкой улыбкой раскланялась с входящим в подъезд пожилым мужчиной в кепке.

— Так вот, — повернулась она опять ко мне, — Сонька — Золотая Ручка хозяйка очень плохая, и в доме у нее грязно, если вы заметили, и с детьми она обращается плохо. А кем работает?! Кассир в продуктовом магазине! А уж как с сестрой ругалась! Весь дом слышал…

— Соня ругалась с Аллой? — уточнила я.

— Да я это под присягой могу подтвердить! Ругались, еще как ругались!

— Из-за чего?

— Да вот совсем недавно, незадолго до того, как Алла пропала, я проходила мимо их двери… Я вообще-то на первом этаже живу, но в тот день я поднялась к Ольге Владимировне. Мы у нее чайку попили, поговорили так душевно… Так вот, спускаюсь я к себе, а дело было уже к ночи, поздно, одним словом, в подъезде тишина… И тут я слышу из-за двери Малаевых шум, как будто спорит кто-то. Вы только поймите меня правильно: я никогда не подслушиваю под чужими дверями, у меня такой некрасивой привычки отродясь не было.

Я с готовностью закивала, давая понять, что верю моей новой знакомой.

— Так вот, я и слышу, как они ругаются, и речь идет о какой-то квартире…

— Простите, ругаются — кто именно?

— Сестры! Эти кикиморы длинноносые, прости господи!

— Из-за квартиры?

— Да, я четко слышала, как раза три было сказано слово «квартира»!

— А что именно они говорили про квартиру?

— Вы знаете, Татьяна, из-за двери было не очень хорошо слышно…

Евдокия Поликарповна посмотрела на меня виновато.

— Что же, спасибо за очень нужные сведения.

— А вы будьте с ней осторожны, — предупредила дамочка, — я вам точно говорю: Сонька — колдунья.

— А почему вы называете ее Золотая Ручка?

— Потому что тянет к себе все, что только можно.

— Да? — удивилась я. — И что именно она утянула?

— Во-первых, мужа. Приворожила она его, приворотным зельем опоила — это и к гадалке не ходи! Тут же родила ему двух детей одного за другим — куда он, родимый, теперь, денется?! Шустрая девочка, правда? А еще я вот что знаю: квартиру эту, в которой они сейчас живут, родители сестер обеим дочерям покупали. Они первоначально вдвоем в ней и жили. Только вот старшенькая, Сонечка наша, пошустрей сестрицы оказалась: замуж умудрилась быстро выскочить и детей мужу родить, и младшенкую-то потеснили! Она, горемыка, теперь в самой маленькой комнатке живет. И я всегда знала: недалек тот день, когда Аллочку вообще из этой квартирки попросят! Вот оно и…

Евдокия Поликарповна победно смотрела на меня, вот, мол, я какая — все знаю!

— То есть сестры, по-вашему, живут не особо дружно?

— Да какое там дружно! Не ладят они между собой, я вам точно говорю! Сама слышала, как они ругались. И тому, что Аллочка пропала, лично я даже не удивляюсь.

Женщина снова многозначительно посмотрела на меня.

— А вы знаете о том, что у Аллы есть наследство — квартира бабушки?

— Нет, — растерянно протянула женщина. — А что, бабушка ихняя того… померла, что ли?

— Пока нет. Я это к тому, что старшей сестре просто нет нужды наносить вред младшей: она и так скоро уйдет в квартиру бабушки.

Евдокия Поликарповна только хмыкнула:

— Так ведь Сонька со своим стервозным характером и ту квартирку себе оттяпает! Как пить дать оттяпает! Вот помяните мое слово…