Опасный спорт

Марина Серова, 2021

Профессиональный телохранитель Евгения Охотникова была весьма далека от футбола и от всего, что с ним связано. Но по роду своей деятельности пришлось окунуться в спортивные страсти – ее клиенту, тренеру футбольного клуба «Сапсан», поступают угрозы. Василий Глухалов настроил против себя многих влиятельных людей города. Теперь его жизнь висит на волоске…

Глава 2

После завтрака можно и нужно хорошенько над всем поразмыслить, потому что, как известно многим, все, что произошло до утреннего кофе, — суета и ошибки. Но так случилось, что именно ДО кофе ко мне пришла работа и надежно заняла график на ближайшие дни. По крайней мере, сейчас воскресенье — есть время все обдумать и подготовить.

Кто бы мог подумать, что в «Сапсане» — этой скромной команде, играющей во второй или третьей лиге (надо будет узнать потом), творятся такие страсти? Все же это далеко не «Спартак» — на кону не так уж и много, чтобы решаться на убийства. Да, особенности бизнеса в Тарасове — такая штука, к которой можно привыкнуть, но она все равно будет тебя периодически удивлять. И вот очередной сюрприз. Конечно, я догадывалась, что «Сапсан» участвовал иногда в договорных играх (это можно было предположить), но убивать кого-то?

Что мы вообще обычно знаем о футбольных командах? Мы — это такие, как я, кто не является большим любителем футбола. В лучшем случае — несколько фамилий самых ярких игроков и тренера, потому что о них можно услышать по новостям в разделе «спорт». Но мало кто слышал о директорах клуба, хотя, конечно, догадывался о существовании таковых. Они всегда в тени спортивных звезд, хотя решают больше всех. Именно они определяют функционирование клуба и все вопросы, которые не касаются футбола напрямую. Непосредственно за спортивную подготовку отвечает главный тренер, но он все равно подчиняется директору. И вот директор «Сапсана» хочет убить тренера.

По крайней мере, так говорит Вера. Пока оставим ее информацию в качестве основной — другой все равно нет. Но стоит делать скидку на то, что она может ошибаться или преувеличивать. Да, в этом деле слишком много черных пятен. Нужно быть готовой ко всему.

Следить незаметно — пусть и не вполне мой профиль, но я умею. Еще бы понять для себя, как лучше присматривать за футбольным тренером. С трибуны? Слишком далеко. За пределами стадиона нет проблем незаметно следовать за ним. Но вот на стадионе — там, где он проводит большую часть времени?

До завтра нужно придумать, как тайно и быстро внедриться на стадион. Неплохо бы для этого посмотреть на него.

Съездить? У меня есть идея получше.

— Тетя Мила!

— А? — послышался голос тети из комнаты, где она смотрела телевизор.

— У нас «Сапсан» по тиви показывают?

— Тебя, что ли, футбол заинтересовал? Сейчас посмотрим, — зашуршала газета. — Ну как раз! Сейчас по местному идет повтор. Второй тайм уже.

— Давай глянем, это мне по работе надо.

Шел повтор игры за прошлую неделю. Судя по табло, «Сапсан» проигрывал «0:2» «Химмашу». Матч близился к концу, и атмосфера на поле была боевая — сапсановцы пытались спасти положение.

— Эх, «Сапсан», — тетя Мила махнула рукой в сторону экрана. — Раньше-то как играли, помню. Сеньков такой у них был. Красавец! Мы с девчонками даже несколько раз на футбол ходили, на Сенькова посмотреть. Помню, конец матча, он с поля идет, а мы ему машем: «Витя! Витя!» Он на нас посмотрел, улыбнулся, машет в ответ. И вот совсем близко проходит, а я смотрю, у него ноги кривые, колесом, и как начала смеяться. Стыд. Ой, ну было время…

— Это когда было-то?

— Давно. Сейчас так уже не играют, вон видишь, что творится? Жалко их, вон как стараются. Ой, упал, смотри.

На поле произошла остановка. Один из футболистов лежал, держась за ногу, вокруг него столпились другие игроки и спорили с судьей. В это время к лежащему футболисту бежала группа медиков с чемоданчиками.

Камера показала крупным планом футболиста, который, вероятно, был виновником случившегося. Он тяжело дышал и зачесывал мокрые волосы назад. Лицо его выражало сожаление по поводу такого развития событий — назначили штрафной удар.

— Мощный какой, смотри. Жень, тебе бы вот такого в мужья.

— Да ну, чего ты! Сама же говоришь, что у них ноги кривые.

— Ну и что ноги? Получают зато хорошо. В хорошей форме всегда. Атлеты! К тому же привыкли к режиму, прямо как ты.

— Да они играют-то лет десять-пятнадцать, а потом что?

— Потом тренером каким станет, а ты будешь жена тренера.

— А вот этого не надо, ко мне такая жена тренера уже сегодня приходила.

— И чего?

— Говорит, убить ее мужа хотят.

— Эх! Это нашего, сапсановского? За что же?

— Ну, там мутная история, что-то с договорными матчами связано.

— Мда, с такой игрой я б тоже договариваться уже начала. Ой, еще гол!

Радостные игроки «Химмаша» собрались в кучу и обнимали автора гола. Камера показала скамейку, где сидели запасные игроки «Сапсана». Они хватались за голову и всплескивали руками. Тренер Глухалов зло швырнул бутылку в сторону, едва не попав в одного из работников стадиона.

— О! Точно, — я показала пальцем на экран.

— Что? — не поняла тетя Мила.

— Идея у меня появилась. — Я пошла в комнату за телефоном.

— А футбол?

— Да и так уже все понятно, — крикнула я из коридора.

Охранники! Вот на кого никто не обращает внимания! Когда Глухалов бросал бутылку, он даже и не подумал, что в том углу мог находиться человек, хотя там стоял охранник. Который, между прочим, был всего в паре метров от тренера. Лучший способ незаметно следить за тренером — стать сотрудником охраны. Тем более что кое-кто мне задолжал услугу.

Телефон уже набирал номер. Пошли гудки.

— Алло, Макс?

— А, привет, Жень? Как дела? — Фоном в трубке Максима раздавалась активная стрельба. — Подожди, я выйду.

— Стреляешь?

— Как всегда. Воскресенье же. Форму надо держать. А тебя что-то давно не было в тире. Небось, и в десяточку не сможешь попасть.

— У меня, Макс, такая работа, что форма сама поддерживается. Хоть сейчас на биатлон. А ты на стадионе так и работаешь?

— Пока не выгнали. На футбол хочешь сходить? Могу устроить пару билетов на солидные места.

— На футбол хочу, угадал. Только мне особые места надо.

— Рядом с мэром города, что ли?

— Ближе. Ко мне тут Вера Глухалова заходила, знаешь такую?

— Конечно.

— А зачем ты ее ко мне домой направил? Мог же телефон дать. Она сегодня рано утром пришла.

— Ну, тут особый случай. Тем более я ей доверяю. Она очень просила без телефонов, только лично. Ну, и что мне было делать?

— Со мной обсудить.

— Нет, ну вот тебя не поймешь. Глухаловы — люди состоятельные. Я тебе такого клиента ценного подогнал, а ты с претензией?

— Ну почему с претензией? С предложением.

— Каким?

— Устрой меня к себе. Можно без зарплаты. На недельку-другую.

— Так. Ты чего задумала? Меня впутать хочешь?

— Ты сам впутался, когда адрес мой дал. А мне нужно.

— Та-ак. Подожди-ка. Вера хочет, чтобы ты за мужем ее следила? Он ей изменяет, что ли?

— Макс, обстоятельства дела только между мной и клиентом. Тебе зачем эта информация?

— Ну, так интересно. Ты же у меня работать будешь. Считай, это собеседование о приеме на работу.

— Так бесплатно же работать буду, какое собеседование?

— А отвечать за тебя потом?

— Макс, я работаю тихо и не оставляю следов, ты же знаешь. Какие могут быть проблемы?

Максим не нашел ответа. Мы были знакомы давно, и я была уверена, что разговор закончится тем, что он согласится. Макс тоже об этом знал и не стал затягивать.

— Ну что ж. Тебе на матче надо охранять?

— Конечно.

— Заезжай завтра ко мне часа в два домой. Я тебе форму дам. Официально оформлять я тебя не буду. Просто подъедешь за пару часов до матча, и я тебя проведу. Своих предупрежу. Работаем тихо, внимание не привлекаем, — в голосе послышался знакомый тон старого служаки.

— Оружие тоже дашь?

— Конечно. Дубинка, рация. Все как полагается.

— А пистолет?

— Ага, а еще автомат и два рожка. Жень, ну мы ж охрана стадиона, а не спецназ. Оружие у полиции. А у нас — бдительность. Тебе куда встать-то надо?

— К Глухалову.

— Ну, организуем. Давай тогда. До связи.

— Давай.

Без оружия. Наверное, Максим нашел себе занятие по душе. Он давно говорил, что «устал воевать, хочет мирной жизни». Учитывая его послужной список, охрана стадиона — это максимально мирное занятие. Все равно что в библиотеке. Он бы давно уже мог совсем не работать — ранняя майорская пенсия по выслуге плюс надбавки позволяли тихо копать картошку на даче до конца жизни. Но Максим из тех людей, которые не способны спокойно жить. Нужна активность. Нужна ответственность.

Я уверена, если он будет сидеть в кресле более десяти минут, механизм внутри него щелкнет, и Макс взорвется.

А вот я воевать совсем не устала, и идти на такое дело без пистолета не собиралась. Уверена, что, если Максим меня проведет через охрану, он избавит меня от необходимости проходить металлоискатели. Не знаю, догадывается ли он о возможном покушении на Глухалова? Возможно, догадывается. Его опыта вполне хватает, чтобы понять, что суета вокруг тренера образовалась не просто так.

Пока меня беспокоит собеседник директора. С кем он говорил? Мог ли он общаться с Максом?

Да ну, вряд ли. Уж этого типа я давно знаю. Макс — любитель ввязываться в авантюры, но никогда не был замечен в грязных делах. К тому же сложно представить, что он бы навел Веру на меня, чтобы я охраняла тренера, которого он сам собирается убить.

Нет, Макс сразу отпадает. Он пока что единственный внутри стадиона, кому можно доверять.

Кто еще под подозрением? Да, в общем-то, кто угодно. Если пересказ Веры соответствует действительности, это должен быть человек изнутри. Точно не сторонний.

Конкуренты — вряд ли, они не будут вопрос с руководством решать. По крайней мере, в открытую, так, как мне рассказывала Вера Глухалова.

Кто-нибудь из бесчисленной армии менеджеров-бухгалтеров «Сапсана»? Нет. Им-то никакого дела нет до тренерского состава. Кто-то из руководства? Кто-то примерно уровня самого Глухалова или ближайшее окружение директора?

Надо будет прояснить этот вопрос.

Завтра будет также нелишним пройтись по стадиону и проверить все возможные входы и выходы, пути отступления, простреливаемые места и точки, где может притаиться снайпер.

Хватит ли у кого ума убивать тренера прямо во время матча? Конечно, гораздо умнее убить его ближе к дому, где будет мало людей и камер, но я привыкла учитывать и простую человеческую глупость. Люди, особенно крайне неопытные или излишне самонадеянные, способны на любой идиотский поступок.

С такими сложнее всего — их действия сложно предугадать, поэтому приходится просчитывать все возможные варианты, даже самые неожиданные.

С другой стороны, съемки на камеры не отличаются высоким качеством. На средненьком провинциальном стадионе, не слишком-то богатом в плане финансирования, половина камер будет в нерабочем состоянии — вот зуб даю. Матч — это толпы народа, бурные болельщики, набравшиеся горячительными напитками либо до, либо во время — из-под полы. Мелкие потасовки тоже никто не отменял. Охранникам всяко будет не до поисков неведомой потенциальной опасности.

И что? Делаем вывод — стреляй не хочу. Особенно снайпер. Отработал, ушел с точки — и проще иголку в стогу сена найти…

К тому же стадион, как и любое другое скопление людей, — место повышенной опасности. Нельзя исключать банальной случайности. Убить может даже брошенная из толпы бутылка, если правильно попадет в голову.

С такими рассуждениями можно было бы вообще бояться выходить на улицу, но я уже привыкла ждать опасности отовсюду — профессиональная деформация слишком явно коснулась моей личности.

Последняя мысль застала меня у окна с чашкой кофе в руках. Во дворе мальчишки играли в футбол на площадке. Старый посеревший мяч едва не терялся в паутине мельтешащих ног. Ребята постоянно что-то кричали друг другу и всецело были увлечены игрой.

— Эти пацаны даже не представляют, какие страсти могут кипеть в футболе, — детская игра навела меня на мысли о спорте и о спортсменах вообще. Все-таки удивительный они народ, в сущности, даже взрослые похожи на детей — азартные, легко увлекающиеся.

С одной стороны, с детства они привыкают к жесткому режиму и постоянным ограничениям, их жизнь полностью подчинена определенным правилам; с другой, они бывают наивны и недальновидны именно из-за своей погруженности в мир большого спорта, многое в жизни проходит мимо них. И, взрослея, многие из спортсменов так и не могут наверстать то, что было упущено в детстве и юности. И неважно, что спортсмен потом становится тренером, мировоззрение радикально при этом не меняется.

* * *

Утро, как и обычно, настало незаметно. В шесть — подъем, разминка, тренировка. Привыкла уже поддерживать себя в форме. Особенно с заботливой тетушкой, завзятой кулинаркой. С ее блинчиками, если не заниматься спортом, можно превратиться в медузу бесформенную. В подобном создании, конечно, мало кто бодигарда заподозрит. Но и в схватку с опасностью не вступишь. Приемы борцов сумо к сфере моих интересов не относятся.

Пока я предавалась философским размышлениям и наслаждалась блинчиками с творогом и зеленью, запивая ароматным травяным чаем, Мила поинтересовалась:

— Женечка, ты сейчас сильно занята?

Я задумалась на пару секунд: а чем, собственно?

До встречи с Максом времени предостаточно, без него я на стадион не полезу — он, как местный трудяга, гораздо эффективнее мне все покажет и расскажет.

— Нет, где-то до часа дня я совершенно свободна. А что, теть Мил?

— На рынок бы меня свозила. Я вырезку куплю, сухофруктов хороших. Рецепт занимательный вычитала — мясо в фольге с курагой и черносливом. Оно сверху еще горчично-медовой смесью обмазывается и запекается до золотистой корочки. А на гарнир — рис «жасмин»… И…

— Ладно-ладно, поедем на базар, — согласилась я.

Выслушивать все меню от завзятой кулинарки, истово этим делом увлеченной, мне совершенно не хотелось.

Так время и прошло…

Около полудня мы вернулись домой, я разгрузила машину, выпила чаю с бутербродом (Мила требовала, чтобы я разогрела борщ, но я отговорилась спешкой), переоделась в темные джинсы и такую же футболку, сунула в удобную кобуру личный пистолет и выскочила из дома.

Максим вышел из подъезда с большой сумкой и направился к моей машине.

Я помахала ему рукой и открыла пассажирскую дверь изнутри.

— Привет. Машина к подъезду? Солидно.

— Как и положено большому начальнику.

— Форма, дубинка и по мелочи, вот. — Он постучал пальцами по сумке.

— Положи назад.

— Сейчас, значит, подъедем. Я тебе все покажу. На стадионе пока почти никого.

— Это хорошо. А руководство? — на этих словах я завела авто, и мы начали выезжать со двора.

— Тут направо лучше, — Макс показал удобный выезд. — Руководство к матчу подъедет, скорее всего.

— Экскурсию устроишь? Мне надо некоторые детали уяснить.

— Устрою.

Машина уже мчалась по дороге в направлении стадиона.

— Макс, ты про директора много знаешь? Можешь рассказать? — спросила я.

— Да что я могу знать? Мы с ним за время работы раза два-три только поговорили. Я обычно с его помощниками общаюсь.

— А что за помощники?

— Ну, секретари всякие, замы. Сам этот боров, как правило, в двух местах обитает на стадионе: в кабинете и на вип-трибуне. Появляется тут нечасто. Машина приехала — прошел, сидит. Машина уехала. Только так его и вижу.

— Помощники его в таком же режиме работают? — хмыкнула я.

— Не. Эти как раз тут постоянно ошиваются. Впахивают типа. Особенно последний. Перьев. О, быстро домчали! Подожди, сейчас нам ворота откроют.

Максим вышел из машины и подошел к будке охранника. Там состоялся короткий разговор, и автоматические ворота начали открываться. Макс сел обратно.

— Вон там, видишь место? Там встань.

— Ага. Перьев? Кто такой?

— Да футболист один. Бывший, скорее всего.

— То есть как, скорее всего? Травма, что ли?

— Ага, травма. Рубец на душе у него, наверное, — Макс засмеялся. — Пьет он.

Упс… Потенциально бывший футболист вполне может на тренера зло затаить.

Впрочем, ладно, не буду отвлекаться. Сделаю пометку — позже расспросить Макса.

Мы вышли из машины.

— Ну, пошли с поля начнем?

— Что начнем?

— Знакомство с вверенным мне участком.

Мы пошли вдоль высокой стены в сторону узкого прохода. Справа были собраны металлические ограждения.

— Это западная трибуна, — Макс показал на стену, рядом с которой мы шли, — а там проход на нее. Узкий, чтобы людей легко сдерживать. И вот этими ограждениями мы им коридорчик устраиваем, чтобы как положено — четко по пути, ни туда, ни сюда. А то с этими болельщиками всего можно ждать. Это им еще пить на стадионе запретили. Тут у нас два поста. Один здесь стоит, у входа на трибуны. Другой с того конца, ближе к кассам.

— Всего два человека?

— Охраны — два. Тут по периметру полиция выстраивается. И с нашими по двое стоят. Или хотя бы один.

Мы вышли на восточную трибуну и остановились у парапета.

— Ну это, понятное дело, поле. Наши по всему периметру через три метра стоят. А вдоль трибуны еще и полиция. Это чтобы на поле, если что, прорваться не смогли.

— А что, часто рвутся на поле?

— Часто. По любому поводу. Выиграли — надо своих поздравить. Проиграли — надо чужих покалечить. Или судье в глаз дать. Или просто себя показать. Во время игры моя главная задача — закрыть поле от посторонних. За трибунами в основном полиция смотрит. Их там больше.

— А ты где стоишь?

— Я нигде не стою. Я вольная птица, летаю, где положено. Одновременно везде. Мы по рации связываемся, мне ребята, если что замечают, сразу говорят. Как только кто активность какую проявляет или слишком быстро перемещаться начинает — я сразу там. Жду, как зверь добычу. Ну, или подхожу для визуального, так сказать, контакта. Обычно ничего не говорю. Просто подхожу. Меня постоянники знают уже. Суета сразу прекращается. У нас все четко. Пошли на ту сторону.

Мы прошли низом вдоль поля на другую сторону.

— Тут команды сидят. — Он показал на две скамейки с навесами. — И тренер тоже тут. Видишь черту? — На земле пунктиром была отмечена площадь по ширине скамейки вплоть до поля. — За нее тренер во время игры не имеет права заходить. Так что, пока матч не кончился, его только здесь увидеть можно. А вот здесь еще два наших поста.

Между скамейками был проход внутрь стадиона. Максим показал руками на обе стороны прохода.

— Тебе, наверное, будет лучше всего здесь стоять. Как раз Глухалов рядом. А ты буквально в трех метрах от него. Будешь все слышать.

— Полиция тут тоже есть? — Я огляделась.

Место совершенно открытое. Если будут стрелять, то не спасти никак. С другой стороны, можно Глухалова сразу в проход протащить, в случае опасности. С третьей — откуда здесь стрелять? Киллер — понятное дело, и с крыш трибун может выстрелить, и даже из близлежащих домов — здесь всего-то метров триста, вполне себе расстояние посильное. Но, простите, на провинциального тренера, не слишком-то знаменитого, — киллера нанимать? Нонсенс, на мой взгляд.

Впрочем, ладно. Будем и это иметь в виду. Другой вопрос — с такой опасностью я ничего не сделаю. Нормального, так сказать, клиента — другое дело, убедила бы в броник влезть. В случае реальной опасности, разумеется.

— Три человека тут у них, да, — отвлек меня от размышлений ответом на мой же вопрос Макс. — И главный их тоже тут.

— А что ты там про Перьева говорил?

— Да что про него говорить. Футболист. Уже возрастной, по спортивным меркам. С ним в позапрошлом году контракт разорвали. Слишком много пил. Запоями. Он и раньше, бывало, выпивал. Но пока это на игре не отражалось, никто ему не говорил ничего. А тут он раз на игру не вышел. Оштрафовали. А когда он снова не явился, его тогда из команды и попросили. А зачем такой нужен? Тут режим, сборы, выезды, а этот то пьет, то с похмелья. Его и так сначала наглухо на скамейку посадили, потому что форму начал терять. Мало того, что уже не пацан, так еще и пьет — ну как такого на поле выпускать? Балласт! Еще и других игроков начнет спаивать. Ну, а когда его из команды выгнали, оказалось, что у него в жизни, кроме футбола, и не было ничего. Совсем стали человека терять. Тогда его Глухалов снова в клуб привел. Руководство обсудило, и поставили его сначала типа подай-принеси. Посмотрели, что он в целом работает хорошо, все делает. Ну, и у него круг полномочий постепенно начал расширяться. Пить вроде так и продолжает, но на работе трезвый. Видно, что пытается расположение к себе вернуть. Должность у него какая-то совсем обтекаемая, но по факту он сейчас правая рука директора.

— Насколько он близко с директором общается?

— Ближе всех. Когда директор приезжает, этот сразу к нему в кабинет. И потом всегда с ним ходит. Как адъютант.

— С чего, позволь спросить? Его же Глухалов — я правильно поняла — вернул в клуб?

— Кто же его знает-то, — пожал плечами Макс. — Вроде из него неплохой хозяйственник вышел. Ну, слухи такие ходят. Вот директор и низкооплачиваемой рабсилой пользуется. Глухалов же в клуб-то обратно позвал, а в команду пока не берет.

— А во время матча где этот твой Перьев бывает?

— На трибуне сидит. Вон, напротив, — Максим показал рукой на противоположную трибуну, в центре которой была огороженная вип-ложа. — Стоит обычно с угла и следит за игрой. Футболист он был, говорят, хороший. Страстный. Да вот сгубил его зеленый змий. Эхх, пошли в подтрибунку. — Макс махнул рукой и направился в проход, а я при этом подумала, насколько верны были мои размышления о спортсменах вообще. Алкоголизм, как и другие виды зависимости, это частое бедствие в среде спортивной братии.

— Слушай, а он на Глухалова обиду не мог затаить?

— За что? — изумился Макс.

— Ну как же, человек был увлечен футболом, играть, если я правильно тебя поняла, любил. А его за «принеси-подай» держат, на поле не выпускают.

Макс на миг застыл, округлив глаза. После чего мотнул головой:

— Да нет, Жень, что ты. Походу, ему даже так быть в клубе нормально. Он же и сам понимает — как игрок уже никакой, а терять очки и ловить штрафные… кому приятно?

Я пожала плечами, мысленно отметив, что этого товарища надо бы проверить.

А Макс тем временем вернулся к проведению экскурсии:

— Здесь медпункт. Туда раздевалки команд, а нам направо. — Мы свернули в закуток. — Тут у нас пункт охраны. Мой кабинет. — Макс усмехнулся.

В небольшой комнате находились стол и три стула вдоль стены. На столе лежала стопка бумаг. Все по-военному аккуратно и пусто. Справа была еще одна дверь. Макс зазвенел ключами.

— А это наш пункт слежения. Тут обычно двое сидят. — Он открыл дверь, и я увидела стол с несколькими мониторами, небольшой пульт и два стула. В углу комнаты на тумбочке стоял чайник и несколько чашек.

— Камеры по всему стадиону. Вот тут за ними мои ребята и следят. Считай, футбол по телевизору смотрят. Схема та же — видят что-то подозрительное — сразу докладывают мне. Ну, а в том предбаннике мы общаемся с контингентом, когда приходится.

— Знаю я, как вы общаетесь, — хмыкнула я. — Небось, в зависимости от контингента…

— Никакого мордобоя. Нам нельзя, — сделал оскорбленную мордаху приятель. — Только в крайних случаях. Приводим сюда и ждем полицию. Они хулигана забирают, а там это уже на их совести.

— Совсем без мордобоя? Как ты терпишь?

— Спасает железная воля. Ну… если буйный какой. Пока тащишь, в бок его слегка так ткнешь. Обычно хватает. А потом, когда он в маленькой комнате с двумя амбалами остается, вся хулиганистость и гонор спадают. Сидит тихий, спокойный.

— Часто так бывает?

— Не очень. Наша задача — бунт не подавлять, а предотвращать. Ловим еще на старте. А самые буйные у нас уже давно по фамилиям записаны. Чай будешь?

— Нет, спасибо. Ну что, когда мне на месте-то быть?

— Матч в семь, тебе здесь надо быть в пять. Я тебя внутрь проведу, а дальше будешь сливаться с контингентом. Заодно подготовиться поможешь.

— Хорошо, я тогда домой заскочу, мне еще нужно собраться, а потом сюда.

— Стой, я тебя сейчас провожу, там просто так не выехать.

Ворота открывались, чтобы выпустить меня со стадиона, а Макс подошел к моей машине, наклонился к двери и тихо сказал:

— Металлоискателей на твоем пути не будет, но оружия у тебя я чтобы не видел, хоть тут война с террористами начнется, ясно?

— Договорились, — кивнула я.

Я знала, что Макс всегда тщательно выбирает слова.

«Не видел» и «не было» — разные вещи, а отсутствие металлоискателей на пути он упомянул не зря. Он прекрасно понимал, что я все равно пойду с пистолетом, как, впрочем, и сейчас.

Мой многолетний опыт давно мне безошибочно подсказывает: оружие просто необходимо, мало ли какая ситуация может сложиться. Но в одном Макс безусловно прав, никто о наличии у меня пистолета не должен догадываться, я не должна подводить своего начальника. Впрочем…

— Макс, — окликнула я. — Сейчас ты его видишь?

— Кого? — обернулся приятель.

— Оружие, — с милой улыбкой пожала я плечами.

Парень вперился в меня глазами, прощупав, кажется, до шовчика. Буркнул:

— Блин, Охотникова, это как с сусликом.

— В смысле? — не поняла я.

— Анекдот такой был: «Вы суслика видите? — Нет. — А он е-э-эсть!»

Я хохотнула: значит, навыки по сокрытию на теле оружия не растеряла. И махнула рукой на прощание.