Не так страшен босс…

Марина Серова

Глава 3

Поразившая меня неожиданная догадка на время заставила уйти в себя, и следующие несколько минут я почти не слушала, что рассказывала мне мадам Буровая.

Я сразу же вспомнила свой вчерашний разговор с Кирей и тот энтузиазм, с которым он рассказывал о своей удаче. «Анонимный звонок» — вспомнился мне тот странный ответ, который дал он мне на вопрос об источнике информации. Что ж, если лавочку Ахмерова засветили конкуренты, то в таком способе нет ничего удивительного. Не пойдут же они официальное заявление писать. Если не ошибаюсь, и сам Киря выдвинул такое же предположение. И вот теперь оно с блеском оправдывается. Жива еще старая гвардия!

— Значит, вы уверены, что ваш муж этого не делал?

— Разумеется, нет! Зачем ему это? При разделе того, старого салона все было поделено по взаимному согласию, никто не имел ни к кому претензий, а новый салон моего мужа расположен совершенно в другом районе, чем салон Грека. Наш антикварный магазин в центре, а салон Грека был в районе набережной. Они даже не конкурировали друг с другом!

Тут меня поразила новая догадка, и я снова на какое-то время впала в кому.

Салон на набережной! В помещении, где находится ломбард! Но разве не рядом с таким помещением я была два дня назад, когда меня вызвала на дело старушка, потерявшая свою собаку? «Сама не видишь?» — вспомнился мне грубый окрик нищего с перекрестка, который даже за сто рублей не пожелал быть повежливее.

Да, это был именно ломбард. Ломбард, расположенный недалеко от переулка, в котором скрылся мужчина, укравший старушкину таксу.

События складывались в какую-то причудливую и странную цепь.

Три дня назад милиция накрыла нелегальный игорный салон в районе набережной. На следующий день в том же месте у старушки крадут собаку, которая оказывается потом убитой, как и человек, ее укравший. На следующий день, точнее — ночь, убивают господина Бурового, бывшего партнера владельца салона на набережной.

Случайны ли все эти совпадения? Или между ними есть какая-то связь?

Конечно, мне пока не был известен адрес, на котором Кирины ребята накрыли «малину», но интуиция подсказывала мне, что это окажется именно тот самый адрес.

Нищий сказал мне, куда ушел мужчина, укравший собаку… Наверняка он видел и то, откуда этот мужчина пришел. Не помешает спросить у него об этом.

–…Я думаю, что этот человек и организовал все, — продолжала между тем моя собеседница.

— Какой человек?

— Ну, как какой? Тот самый человек, который на самом деле заложил Ахмерова. Думаю, он либо имел на него зуб и просто хотел насолить, либо хотел устранить его как конкурента. А на моего мужа перевел стрелки. Возможно, под предлогом, что тот тоже хочет открыть антикварный салон. Я хочу, чтобы вы нашли его.

— Кого?

Да, тут я сглупила, этот вопрос мне не следовало задавать.

Моя собеседница немного помолчала, глядя на меня через очки, потом сдвинула их вниз… Лучше бы она этого не делала. Никогда в жизни не приходилось мне ощущать столько пренебрежения, презрения и уничижения, сколько исходило в этот момент от ласкового ее взгляда.

— Того, кто заложил Ахмерова и внушил ему мысль, что на самом деле сделал это мой муж, — наконец очень медленно проговорила она, всем видом показывая, что если бы она заранее знала, что я окажусь такой тупицей, она не потратила бы на меня ни минуты своего драгоценного времени.

Положение нужно было срочно спасать. Но взгляд Олечки не понравился мне, и я решила при случае реабилитироваться. У всех бывают ошибки, но делать выводы об умственных способностях человека по одному некстати сказанному слову — это уж чересчур. Но сейчас преимущество было не на моей стороне, и я говорила вежливо и убедительно:

— Простите. Разумеется, вы хотите найти этого человека, а мой вопрос — это просто неудачная попытка выразить свою мысль. Я постараюсь высказаться более понятно. Вы сказали, что предполагаете, что заказчиком убийства вашего мужа явился господин Ахмеров, потому что кто-то сказал ему, что именно ваш муж сообщил милиции о местонахождении нелегального игорного дома. Таким образом этот «кто-то» сумел насолить Ахмерову и одновременно отвести от себя все подозрения. Но почему он выбрал именно вашего мужа? Почему именно на него он перевел стрелки? Вы говорите, что этот человек хотел доставить неприятности Ахмерову, но Ахмеров жив, а ваш муж мертв. Не правильнее ли будет предположить, что загадочный «кто-то» имел претензии именно к вашему мужу и захотел убрать его руками Ахмерова?

По реакции присутствующих (причем всех без исключения) я поняла, что такая версия событий им в голову не приходила, и мои акции снова поднялись в цене.

После довольно продолжительной паузы Олечка обрела наконец дар речи.

— Кем бы ни был этот человек, — медленно проговорила она, — вы должны найти его, потому что именно он виновен в смерти моего мужа.

— Как произошло убийство?

— Вчера вечером муж задержался допоздна в магазине. Он часто задерживался там, проверял документы, занимался делами…

— Вчера он был там один?

— Нет, с ним был дядя Миша… то есть Михаил Натанович…

— Ничего, Олечка, не волнуйся, — снова вступил в разговор юркий господин с распространенной российской фамилией. — Давай я расскажу сам. Мы с Боренькой проверяли документы, — обратился он ко мне, — конечно, у нас есть бухгалтер и прочее там… но сами понимаете, свой глазок — смотрок… хе-хе… Бухгалтер бухгалтером, а проверить никогда не помешает. Ну вот, в этот вечер мы как раз и занимались… этим. Машина Бореньки стояла во дворе, в машине была охрана, так что с этой стороны, казалось бы, можно было ничего не опасаться. Но когда мы закончили дела, Боренька сказал, что хочет еще позаниматься… понимаете… новое дело… риски… ведь Олечка уже сказала вам… В общем, Боренька хотел еще раз хорошенько все обдумать и просчитать. Меня, старика, по немощам моим, отпустил, а сам остался… Если бы мы могли знать… В общем, я поехал, и в тот небольшой промежуток времени, пока во дворе не было охраны, все и произошло.

— Вы не могли бы поточнее определить, сколько по времени длился этот промежуток?

— Дайте подумать… да, не более получаса. Живу я недалеко от магазина, а на машине ехать и того меньше. Да, думаю, что-то около десяти минут. Десять минут туда, десять — обратно ну и плюс то время, пока я загружался да выгружался… да, думаю, не более получаса.

— То есть если промежуток времени был таким маленьким, мы можем предположить, что убийца хорошо был знаком с обстановкой. Он знал, куда ему нужно идти и что ему предстоит сделать.

— Вот именно! Именно! Поэтому мы и предполагаем, что это сделал Ахмеров. Кто, кроме него, мог так хорошо знать все обстоятельства? Ведь они долгое время работали вместе с Боренькой… Он бывал у нас… и в магазине в том числе.

— А может, здесь замешан кто-то из своих? — осторожно спросила я.

— Это исключено, — быстро и очень резко ответила мне Ольга.

— Ничего, Олечка, не волнуйся, — снова смягчил Рабинович. — Видите ли, компания наша очень тесная, почти родственная… Вот Олечка — она дочка моей двоюродной сестры, да и Боренька тоже… Он был сыном моих хороших знакомых, и оба они мне как родные. Наш охранник, Левочка, он тоже очень близкий человек, давно работает с Боренькой… нет, то, что это мог бы сделать кто-то из ближних, просто невероятно.

— Вы упомянули об охраннике… Он что, один?

— Нет, разумеется, Левочка не один. Он — начальник охраны и предан Бореньке. Он подбирает людей очень тщательно, но независимо от этого здесь не может быть никакой утечки, поскольку все, кроме Левочки, выполняют чисто технические функции и не имеют доступа к внутренней информации.

— Но о том, когда вы уехали из магазина, они ведь знали?

— Ну, в общем… в общем, да. Но… впрочем… впрочем, это ваше дело — выяснить, кто был здесь причастен. Не правда ли, Олечка? Мы можем только предполагать.

— Хорошо. Как преступник проник внутрь? Ведь когда вы уехали, вы наверняка закрыли дверь?

— Да, разумеется… Но тут есть один нюанс… Боюсь, он-то и оказался роковым… В общем, как вы и сами, надеюсь, понимаете, к тому времени магазин давно уже был закрыт и проникнуть в помещение с главного входа было невозможно. Кроме сигнализации, на всех дверях у нас стоят замки, изготовленные по спецзаказу, поэтому взломать их не так-то просто. Если вообще возможно. Но ход со двора, который ведет во внутренние помещения, с улицы закрывается обыкновенной железной дверью с обычным замком. Специальный замок стоит на второй двери, и когда в помещении кто-то есть, эту дверь обычно не закрывали. Так было и в тот вечер. Я вышел и закрыл за собой только внешнюю железную дверь. Внутренняя была просто захлопнута, и открыть ее можно было, элементарно повернув ручку. Если бы мы могли знать… Но ведь никто и предположить не мог! Олечка правильно сказала вам, с Греком они расстались вполне дружелюбно…

— Вы упомянули о сигнализации… Она была включена?

— В тот момент нет. К сигнализации подключено все помещение целиком, включая и комнаты, так сказать, технического назначения. А поскольку в этих комнатах в то время еще находились мы с Боренькой, то, разумеется, сигнализация была отключена.

— Кто обнаружил… факт убийства?

— Да кто же мог обнаружить? Левочка, конечно. Когда они привезли меня, я сказал, чтобы сразу ехали обратно и ждали Бореньку. Ну, они поехали, стали ждать. А время-то идет… Час ждут, другой ждут… Тут Левочка заподозрил неладное. Он позвонил по телефону, но никто не ответил. Тогда он зашел внутрь…

— У него были ключи от входной двери?

— Да, разумеется.

— И от дверей со спецзамками тоже?

— Нет, от этих дверей есть ключи только у меня и у бухгалтера. Ну, кроме Бореньки, конечно. Даже Олечке он эти ключи не давал. Разумеется, не потому, что не доверял ей, а… понимаете… слабая женщина… из соображений безопасности. Ведь Олечка уже сказала: люди завистливы и у богатых много недоброжелателей…

— Понятно. Когда охрана открывала дверь, они не обнаружили ничего подозрительного? Следов взлома, например?

— Ох… это лучше у Левочки спросить… Кажется, нет… ничего такого они не говорили… но это лучше у Левочки спросить.

— Прошу извинить меня, но… — перебила я Михаила Натановича, — из ваших слов следует, что вы не посвящаете охрану в свои внутренние дела, а между тем… вот эти два молодых человека, которые находятся здесь сейчас и так внимательно слушают наш разговор, — они разве не охранники?

— Они-то? Хе-хе-хе-хе! — Кажется, я по-настоящему рассмешила Михаила Натановича. — Ну, что вы! Это племянник мой, Фима, а это — другой племянник, Марк. Что вы! Разве мы можем посвящать в такие дела посторонних!

Рабинович от души веселился, но и сквозь смех у него очень явственно просвечивало: «Уловила? Мотай на ус. Только пикни — мне и охранники не понадобятся, племянниками обойдусь».

Мне было не до смеха. Однако я продолжила расспросы:

— Что обнаружили охранники, когда вошли внутрь?

— Ох… — сразу изменил выражение лица Рабинович. — Это самый тяжелый момент. Ничего, Олечка, не волнуйся, я сам расскажу. Видите ли, задние помещения, они… сами понимаете, прибираться там некому. Углы, повороты, коридоры, ящики… недостаточное освещение. В общем, злодею есть где притаиться. Бореньку нашли в одном из коридоров, ведущих к выходу на задний двор. Я думаю, он услышал какие-то звуки, когда преступник открывал дверь, помещение ведь было совсем пустым, все, даже негромкие звуки, были хорошо слышны. Наверное, Боренька услышал что-то и пошел посмотреть, а этот негодяй… наверное, он спрятался где-то и… напал сзади…

— Почему вы так думаете?

— Видите ли… как я уже говорил, во всех этих коридорах было много разных посторонних вещей, и если бы они — убийца и Боренька — боролись, это сразу было бы заметно. Просто по беспорядку. Правильно?

— Ну, в общем, да.

— Ну вот. А там не было никакого беспорядка. Все было на месте, и Боренька… он… его нашли там с перерезанным горлом…

Здесь беседа наша ненадолго прервалась. Безутешная вдова закурила новую сигарету и как-то подозрительно часто начала дышать, явно угрожая впасть в истерику. Рабинович бросился успокаивать ее, а меня тем временем поразила очередная догадка.

Увы! За последние три дня это был уже второй человек с перерезанным горлом, который попадал в поле моего зрения. Теперь о случайных совпадениях уже не могло быть и речи. Слишком много их получается, этих совпадений. Мужик, укравший собаку и скрывшийся с ней именно в той подворотне, где находилось засвеченное казино; владелец этого казино, оказавшийся партнером и, возможно, заказчиком убийства мужа моей новой клиентки; сам этот муж, убитый точно так же, как никому неведомый бомж с собакой…

Несомненно, между всеми этими происшествиями имелась какая-то связь, но в чем она состояла, я пока не могла даже предположить.

— На месте преступления были обнаружены какие-то улики? — спросила я. — Может быть, что-то подозрительное, вещи, которых там раньше не было и которые появились после убийства?

— Нет, к сожалению, ничего такого, — снова заговорил Рабинович. — Возможно, там были отпечатки, но это, сами понимаете, компетенция официальных органов, мы об этом судить не можем. Единственное, что там можно было обнаружить невооруженным глазом, это тряпка.

— Тряпка?

— Да, тряпка. Обыкновенная грязная тряпка, подобранная, по всей видимости, там же. Она была вся перепачкана в крови, наверное, убийца вытирал об нее нож или руки… или то и другое, ведь сами понимаете, после такого убийства кровопотеря… бывает… значительная, — говорил Рабинович, снова беспокойно поглядывая на Ольгу.

— Но если руки у него были… испачканы, то наверняка он оставил отпечатки. Например, на двери, когда выходил.

— Необязательно. На ручке действительно были следы крови, но не в виде отпечатков, а… как бы это сказать… просто смазанный след. Видимо, когда открывал дверь, он держался за ручку через эту самую тряпку.

— Когда охранники вернулись к магазину, чтобы забрать Бурового, дверь была закрыта?

— Да.

— А она снаружи закрывается ключом или просто захлопывается?

— Она и закрывается, и захлопывается. Я понимаю, что вы хотите узнать. Закрыты были оба замка.

— То есть если у преступника не было ключа, ему нужно было еще повозиться, прежде чем он смог закрыть дверь?

— В общем, да.

— Но тогда на двери все-таки должны были остаться отпечатки. Ведь эта тряпка осталась внутри после того, как он вышел?

— Да, она была внутри. Но должен сказать вам, что снаружи на двери не было никаких следов. По крайней мере, таких, которые можно было бы обнаружить невооруженным глазом.

— А мог он выйти через главный вход?

— Нет, это исключено. Я ведь говорил вам: там стоит замок, изготовленный по специальному заказу.

— То есть, если я правильно представляю себе ситуацию, все произошло следующим образом: вчера вечером вы и Буровой допоздна задержались в магазине. Потом вы уехали, а Буровой остался. В промежуток времени около получаса, пока возле магазина не было охраны, туда проник убийца, совершил преступление и скрылся через ту же дверь, предварительно закрыв ее на оба замка. Я ничего не перепутала?

— Думаю, нет.

— Тогда еще один вопрос. Такая ситуация, когда вы и Буровой оставались вдвоем в магазине или когда он оставался там один, — это было редкое событие или оно повторялось часто?

— Нет… отчего же… Повторялось. Да, это случалось частенько. Правда, то, что Боренька оставался совсем один, случалось реже, но тоже бывало. А вдвоем мы там засиживались регулярно. Особенно в последнее время. Ведь Олечка уже говорила вам — мы намеревались открыть… новое дело, поэтому необходимо было все продумать. В тишине, без лишних глаз… Понимаете?

— Вы были доверенным лицом Бурового?

— Ну, в общем, да… — проговорил Рабинович, как-то странно усмехнувшись. — Ах да, я, наверное, не сказал вам. Официально я числюсь финансовым директором, но я уже говорил: и Олечка, и Боренька — они мне как родные.

— Понятно. Вы не помните, в какое время вы закончили дела с Буровым и уехали из магазина?

— Да, милиция тоже меня об этом спрашивала. Но, к сожалению, время я не засекал. На время мы обратили внимание, уже когда было обнаружено… преступление. По приблизительным подсчетам, я уехал из магазина где-то в двенадцатом часу ночи.

— Понятно. Что ж, пока у меня больше вопросов нет, но я сразу должна сказать, что, если вы хотите, чтобы я выполнила ваш заказ и нашла не только непосредственного исполнителя, но и заказчика преступления, мне понадобится полное ваше содействие и доступ к любой информации, какой бы эксклюзивной и засекреченной она ни была. Вы сами сейчас сказали, что официальные органы вряд ли доберутся до всей подоплеки этого дела, но если я буду обладать теми же сведениями, что и они, я тоже не смогу помочь вам.

Рабинович вопросительно посмотрел на Ольгу.

— Вы получите информацию, — твердо ответила она.

— Олечка…

— Дядя Миша! Мы должны найти его. Если целью этого человека является наш бизнес, он не отстанет. А мне эти проблемы не нужны. Вы получите информацию, — снова повторила она, обратившись ко мне.

— Хорошо. Тогда в ближайшее время мне необходимо будет осмотреть место преступления, а также побеседовать с начальником вашей охраны. Ну, и… договориться об оплате.

— Вот это я понимаю, вот это — деловой разговор, — снова засуетился Рабинович. — Очень рады, что не ошиблись в вас, Татьяна. Но о конфиденциальности все же забывать не следует. Правильно?

— Да, я помню.

— Вот и прекрасно, вот и хорошо. Тогда мы сделаем так: чтобы не терять драгоценного времени, сейчас пригласим сюда Левочку и побеседуем с ним, а потом поедем в магазин, осмотрим там все, что нужно, а заодно и договоримся об оплате. Олечка, правильно я говорю?

— Делай как знаешь, дядя Миша, — усталым голосом ответила Ольга. — Главное, чтобы побыстрее все это… выяснилось.

— Ну вот и прекрасно, вот и хорошо, — бормотал Рабинович, доставая мобильник. — Левочка? Поднимись к нам, пожалуйста.

Вскоре в квартире появился Левочка. Это был высокий и какой-то нескладный блондин с совершенно бесцветными глазами и отсутствующим взглядом. Косоглазием он вроде бы не страдал, но куда именно он смотрел в каждый конкретный момент времени, определить было невозможно.

— Левочка, — обратился к нему Рабинович, — сейчас тебе зададут вопросы, ответь, пожалуйста.

Левочка повернул ко мне корпус, но взгляд его оставался все таким же отсутствующим и был устремлен куда-то сквозь меня.

— Вчера вечером, когда вы отвозили домой Михаила Натановича, вы не обратили внимания, сколько было времени?

— Около одиннадцати.

— А когда вы вернулись обратно?

— Прошло около получаса.

— Как вы обнаружили… тело?

— Мы подъехали, стали ждать. Шеф долго не выходил, и я решил позвонить ему. Никто не ответил. Тогда я открыл дверь и вошел. Он лежал в коридоре.

— Сколько по времени вы ждали?

— Часа полтора. Когда я вошел, было уже около двух часов.

— А поточнее не можете сказать?

— Без десяти или без пяти минут.

— Вы открывали дверь своим ключом?

— Да.

— Вы не заметили ничего подозрительного? Царапин, следов взлома?

— Дверь была закрыта так же, как мы ее оставили. Царапин не заметил, там плохое освещение, и я не присматривался.

— Когда вы обнаружили труп, что вы сделали?

— Позвонил Михаилу Натановичу. Потом в милицию.

— Да, в милицию, — снова вступился Рабинович. — В милицию обязательно. Я так сразу и сказал: Левочка, звони в милицию, пускай приезжают и осматривают. Да.

— Вы ничего не трогали на месте преступления?

— Нет.

— Хорошо. У меня больше нет вопросов.

— Ступай, Левочка. Сейчас поедем.

Долговязый Левочка ушел, а Рабинович стал суетиться возле Ольги.

— Что, Олечка, поедешь с нами? Или, может быть, лучше домой?

— Да, наверное, лучше домой…

— Ну вот и хорошо, вот и правильно. Незачем тебе на это смотреть.

— Одну минуту, — вмешалась я в эту идиллию. — Мне необходимо будет как-то связываться с вами… давать отчет о ходе расследования… и вообще. Могу я узнать номер вашего телефона?

— Это — через дядю Мишу, — немного поколебавшись, ответила Ольга. — Если нам нужно будет встретиться, он сообщит мне.

Такой расклад меня не очень устраивал, но спорить я не стала. Что ж, через дядю Мишу так через дядю Мишу.

Признаться, в глубине души я надеялась, что смогу хотя бы узнать, где живет Олечка, поскольку предполагала, что прежде чем поехать осматривать магазин, мы завезем ее домой, однако и тут я ошиблась.

Джип остановился в одной из подворотен в самом центре Тарасова. Еще подъезжая к этому месту, я отметила про себя, что для нелегального игорного дома оно подходит просто идеально. Главный фасад здания, где располагался вход в антикварный салон, выходил на многолюдную улицу. А подворотня выходила в тихий, почти безлюдный переулок, надежно скрытый от любопытных глаз стенами окружающих домов.

Впрочем, такое расположение было выигрышным не только для подпольного игорного бизнеса. Преступнику это тоже было на руку — очень удобно было осуществить свой замысел и незаметно скрыться.

Рабинович и я вышли из машины, а Олечка с племянниками и охраной поехала дальше, поэтому выяснить, где она обитает, мне не удалось. Впрочем, я не особенно переживала по этому поводу и занялась осмотром места преступления.

Подворотня была довольно грязная, хоть и находилась в непосредственной близости от центральных улиц города. Обнаружить чьи-либо следы здесь было невозможно, поэтому я решила основательно изучить дверь и стены дома.

Дверь была самая обыкновенная — железная, из тех, которые рядовые граждане ставят на свои квартиры. Замок тоже оказался несложным, и вскрыть его можно было в два счета. Так что проникнуть внутрь преступник мог без проблем.

Но закрыть дверь после убийства было уже не так легко. Без перчаток он бы обязательно наследил. А тряпку, о которую он вытирал руки и дверь, убийца оставил в помещении. Тогда как он умудрился запереть замки, ничего не запачкав?

Впрочем, может, отпечатки все-таки остались?

Внимательно осматривая дверь, я обнаружила внизу еле заметный след от обуви.

И тут мне пришла в голову интересная мысль. А что, если убийца вообще не касался двери руками? Открыв ее изнутри с помощью тряпки, он тряпку оставил в помещении, а дверь закрыл ногой… Что ж, в принципе в этом нет ничего невозможного. Ведь Рабинович говорил, что дверь и захлопывается, и закрывается на ключ. Тогда, если она уже захлопнута, то, чтобы закрыть ее, совсем необязательно прикасаться к ручке, достаточно взяться за ключ.

Но здесь возникал другой вопрос. Чтобы закрыть дверь, не касаясь ее, убийца должен был иметь ключ. Отмычками запереть дверь было бы не так-то просто. Какие-то следы все равно остались бы. А если у него был ключ, то где он его взял?

Конец ознакомительного фрагмента.