Лепестки алой крови

Марина Серова, 2020

У Павла и Людмилы Сафроновых пропала любимая дочь Алиса. Утром девушка сказала, что едет на конюшню к своему коню, а вечером не вернулась домой. Позже Сафроновым позвонил неизвестный мужчина и сообщил, что девушка находится у него и, если они в течение нескольких дней не заплатят ему двадцать миллионов, дочь они больше никогда не увидят. Только частному детективу Татьяне Ивановой по силам разобраться с этим сложным делом…

Глава 2

На конюшню я отправилась сразу же, как только супруги, мои новые клиенты, покинули мою квартиру. Я уже не сетовала на жару — напротив, во мне проснулась неуемная жажда деятельности. Я чувствовала себя как преступник, который после долгого заключения вырвался на свободу и с упоением наслаждается жизнью за пределами тюрьмы. Еще бы — новое расследование означало окончание вечного дня сурка, на который походило мое существование до очередного дела. Похоже, работа превратилась для меня в своего рода наркотик, жизнь без которого скучна и безрадостна. Что я могу сказать наверняка, так это то, что, если в Тарасове усилиями частного детектива Татьяны Ивановой преступность вся искоренится, мне придется срочно менять место своего обитания. Спокойной жизни я явно не выдержу.

Поливановский район, хоть и находился в черте Тарасова, больше напоминал этакий спальный пригород или дачный поселок. Насколько я знаю, на общественном транспорте доехать сюда весьма проблематично: ходят сюда только трамваи да одна-единственная маршрутка. Даже не вспомню, когда я в последний раз ездила на трамвае. Кажется, это было в какой-то моей прошлой жизни, да что говорить, я и маршрутками не пользуюсь. Если по той или иной причине моя машина находится на ремонте, я вызываю такси — упаси боже трястись в переполненном автобусе, который к тому же останавливается через каждые пятьсот метров.

Дорога шла вдоль трамвайных путей, и я строго следовала инструкции навигатора. Доехав до поворота путей, я заметила маленькую уютную церквушку — могу поспорить, остановка здесь так и называется — «Церковь». Кажется, надо повернуть направо… Хорошо, что у меня имеется такая полезная вещь, как навигатор. Если бы не он, я потратила бы кучу времени, сверяясь с картой на мобильнике, чтобы добраться в малознакомый район города. Даже удивительно: я за рулем столько лет, должна за время своей деятельности исколесить Тарасов вдоль и поперек, но постоянно встречается незнакомая мне местность. К примеру, про то, что в Поливановке есть частная конюшня, я понятия не имела. По мне, здесь только дачники и живут — на одной трамвайной остановке я видела несколько пожилых женщин с сумками, которые, видимо, ожидали транспорт, дабы добраться до своего участка. Лето, сезонные работы в самом разгаре — народ развлекается на своих шести сотках прополкой сорняков или уборкой мусора, для сбора урожая сейчас рановато.

Миновав церквушку, я поехала дальше. По обе стороны тянулись приземистые домики — какие-то выглядели старыми и унылыми, какие-то смахивали на загородные особняки. Бедность и заброшенность вовсю соседствовали с вычурной роскошью, и создавалось странное ощущение нереальности окружающего. Мое внимание привлек красно-кирпичный дом с красивой, выполненной под стиль барокко решеткой калитки. Коттедж был украшен треугольными башенками, которые делали его похожим на маленькую копию средневекового замка. И рядом, как яркий контраст, — покосившаяся хибарка с зияющими дырами окон и полуразвалившимся крылечком. Непонятно, то ли это жилой домик, то ли нет.

Я ехала уже достаточно долго, а заброшенного кладбища видно не было. Видимо, я случайно его проскочила, несмотря на наличие навигатора. Зато впереди я заметила остановку маршрутки, где появления оной дожидались несколько человек.

Я подъехала к остановке и, высунувшись из окна, громко спросила, как доехать до конюшни или до ветеринарной клиники. Молодой парень лет восемнадцати растерянно пожал плечами, стоящая рядом с ним женщина тоже отрицательно покачала головой. Я удивленно протянула:

— Надо же, мне говорили, что и частная конюшня, и лечебница находятся рядом. Может, вы знаете Наталью Давиденко? Она хозяйка конюшни и работает в ветеринарной клинике.

— А, вы, наверно, имеете в виду зоологический центр! — наконец произнесла женщина. Я закивала.

— Это вам надо сейчас назад проехать и свернуть возле того большого дома, — начала объяснять моя собеседница. — Потом увидите кладбище, оно небольшое. Вот поезжайте вдоль него и сразу поворачивайте направо возле дома с коричневым забором. Это будет улица Златодольская, по ней поедете и увидите большие железные ворота с надписью: «Разведчик». Там пешком придется пройти — на калитке висит замок, но она не заперта. Пройдете, потом спросите кого-нибудь про зоологический центр, и вам подскажут!

Я поблагодарила женщину за подробное объяснение и сдала назад. Значит, проскочила нужный поворот, бывает.

Дом, о котором говорила женщина на остановке, был больше похож на сельский амбар. Строение явно не было жилым — о его предназначении я не имела ни малейшего представления. Хотя, может, я и права — вдруг здесь Наташа хранит сено для своих лошадей? Да нет, вряд ли — зачем ей амбар так далеко от конюшни? Судя по всему, этот «Разведчик» находится на другом конце Златодольской улицы, до которой, к слову сказать, я еще не доехала. Все-таки спрошу у хозяйки конюшни при случае, для чего используется этот дом, — хочу проверить свою догадку. Хотя я не о том думаю, мне надо отыскать пропавшую Алису, а не задаваться вопросами, где Наталья Давиденко хранит сено для своих животных.

Зато сразу за домом я увидела кладбище — не было сомнений, что погост давно заброшен, так как ни цветов, ни явных признаков того, что за могилами ухаживают, я не заметила. Только несколько покосившихся крестов да полуобвалившихся надгробий, почти полностью скрытых за сорняками и бурной порослью кустов. Наверное, создатели готических романов и рассказов в жанре «хоррор», или «ужастик», именно так представляют себе старое, забытое и людьми, и богом место захоронения. Впечатление усиливало кривое, покореженное дерево, которое росло неподалеку от проезжей дороги. Не хватало только старого, обглоданного червями черепа у его корней да оседлого призрака, выбравшего кладбище своим последним пристанищем.

«Странное место для зоологического центра и конюшни», — подумала я про себя, проезжая заброшенный погост. Видимо, эта Наталья — совсем не суеверный человек, далекий от предрассудков. В принципе я сама далеко не впечатлительная особа и считаю, что мертвых бояться бессмысленно — куда больше следует опасаться живых. Но со мной-то все понятно, а как насчет других? Неужели Алиса, молоденькая девушка, не испытывала некоторого замешательства, выбирая место для постоя своей любимой лошади? Тарасов, конечно, не столичный город, но у нас есть ипподром, где спокойно можно поставить коня, есть и другие конюшни — конный спорт сейчас популярен, и я сомневаюсь, что Поливановский район — единственное место для любителей верховой езды. Да, все больше и больше вопросов, на которые пока нет ответа…

Если конюшня — последнее место, где видели Алису до похищения, мне первым делом следует осмотреть всю близлежащую территорию. Вполне возможно, я обнаружу следы борьбы, а если повезет, найду и улики, свидетельствующие о том, что похищение было совершено где-то поблизости. Хуже, если Алиса пробыла на конюшне недолго, а потом еще куда-то поехала, где ее и похитили. Вряд ли она сообщила Наташе или своей подруге Лизе о собственных планах и поездках. Но опять же, я не уверена в своих предположениях. Лиза могла вместе с Алисой вернуться в город.

Надеюсь, Наташа сможет мне сказать, где живет Лиза — логично предположить, что в таком случае я наведаюсь к подруге Алисы. Честно говоря, мне кажется странным, что молодая девушка — по словам Павла Олеговича, его дочери вот-вот исполнится восемнадцать, — ни с кем из сверстников не общается. Живет замкнуто и все свое внимание уделяет одной лишь лошади. Да это не девчонка, а уникум какой-то! В наши дни подростки только и делают, что сидят в интернете целыми днями, ну, или зависают в клубах и устраивают бурные вечеринки. Дочка богатых родителей, которая никогда не знала нужды, которая может позволить себе все, что угодно, — сложно представить, что Алиса всем этим не пользуется. Да, что-то здесь не так, выходит, какая-то ненормальная семейка…

Несмотря на то что я понимала причину бестактного поведения Людмилы, мне все же не нравилась мать Алисы. Я не могла точно сказать, почему и что именно меня в ней настораживает, однако интуиция редко меня подводит. С самого начала я относилась к женщине с подозрением. В облике Людмилы все казалось фальшивым: и ее попытка скрыть свой возраст, и ее поведение, и ее манера говорить. Да, состоятельные женщины нередко пытаются избавиться от морщин, чтобы выглядеть молодо и привлекательно. А сорвалась Людмила потому, что боялась похитителя Алисы. Да и потом, она почти ничего не говорила во время своего визита ко мне, почему я не доверяю ей? В конце концов, не она же похитила свою дочь! Зачем ей это нужно?

Ладно, оставим мотивы, но почему Людмила попросила меня помочь? Она сама сказала, что я считаюсь одним из лучших частных детективов в Тарасове. Не глупо ли обращаться к профессионалу, когда тебе есть что скрывать? Может, Павел Олегович настоял на том, чтобы я занялась поиском Алисы, а Людмила согласилась, чтобы не вызывать подозрений? Может, она настолько уверена в своей ловкости и изобретательности, что не верит, будто я что-то узнаю о ней? Словом, надо бы ее проверить, вполне возможно, за безупречным обликом и внешним лоском скрывается гнилая правда.

Все эти размышления крутились в моей голове, пока я ехала по улице Златодольской, петлявшей вдоль приземистых частных домиков. Вскоре я увидела те самые большие железные ворота с надписью: «Разведчик», у которых следовало оставить машину. Я так и сделала — вышла на улицу, закрыла дверцу, проверила, все ли на месте в моей «рабочей» сумке. «Набор частного детектива»: отмычки, «жучки», удостоверение и пистолет Макарова — я всегда брала с собой на случай непредвиденных обстоятельств. Лучше уж забыть дома бумажник, нежели что-то из моего походного снаряжения. Я всегда должна быть во всеоружии.

Я толкнула калитку — как и говорила женщина на остановке, она была не заперта, — и вошла на територию. Точно такие же частные дома, калитки, кустарники, деревья… За воротами оказались все те же дачные участки, жилые дома, где работали в огородах люди. Так где же находится конюшня? Пока ничто не указывает на то, что здесь поблизости кто-то держит лошадей.

Я подошла к забору, за которым что-то старательно колотил топором пожилой мужчина, одетый в спортивное трико и грязно-серую майку. Трудился работяга с усердием — даже издали были видны грязные круги пота на его одежде, и мне показалось, что я ощущаю характерный запах. Конечно же, мне померещилось — какой запах пота на таком расстоянии? — и я вежливо окликнула мужчину.

— Простите, уважаемый! — крикнула я. — Не подскажете, где здесь конюшня?

Мужчина оторвался от своей работы и повернул ко мне голову. Замер ненадолго, а потом громко отозвался:

— Чего?

— Конюшня где? — уже громче повторила я. Видимо, мужик туговат на ухо, да и, судя по его внешнему виду, соображает с трудом. На его лице отразилась тяжелая мыслительная работа. Наконец он крикнул, как будто проблемы со слухом были у меня:

— Какая еще конюшня?

— С лошадьми, — начала объяснять я, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. — Лошади где? Зоологический центр мне нужен!

— Чего? — снова завел свою шарманку странный субъект. Я подумала, что зря трачу на него свое время — лучше поискать более толкового рассказчика. Все же сделала еще одну попытку:

— Мне нужны лошади. Наташа Давиденко здесь живет?

— А, вам клиника нужна! — на лице мужика возникло нечто, похожее на понимание. — Это прямо и наверх, только вы узнайте, когда Наташка принимает. Может, она в город уехала!

Я поблагодарила незадачливого работягу и направилась дальше по дороге. В крайнем случае поищу эту Наташу в зоологическом центре — похоже, конюшня если и есть, то она расположена совсем в другом месте. Но мне без разницы, где разговаривать с Наташей и Лизой — в клинике или в лошадином стойле. Зато если мои предположения подтвердятся и Алиса была на конюшне, я могу поспрашивать местных жителей, не заметили ли они что странное. Ну и конечно, все зависит от того, что я узнаю от Лизы и Натальи Давиденко.

Дорога, по которой я шла, резко свернула вправо, и я, погруженная в свои мысли, не сразу увидела большие ворота, которые сейчас были распахнуты настежь. Прямо возле них, у дороги, стояла большая лошадь странной масти — белая с коричневыми пятнами, и сонно смотрела вниз, пока женщина лет тридцати пяти бодро счищала скребницей с ее шерсти грязь. Одета женщина была в обтягивающие штаны с кожаными вставками и в сапоги — странная обувь для такой жаркой погоды. Клетчатая рубашка была небрежно повязана узлом на поясе, а волнистые волосы женщина собрала наверх в высокий хвост. Приглядевшись, я поняла, что сапоги на самом деле совсем таковыми не являются — обувь женщины составляли кроссовки на невысоком каблуке, а кожаные голенища у щиколоток заканчивались эластичными фиксаторами. Не могу вспомнить, как называется данная деталь одежды у любителей конного спорта — вроде краги или нечто подобное.

Женщина быстро двигала рукой со щеткой по телу лошади, зачищая той живот и бока. Временами она окрикивала кобылу по кличке — я поняла, что животное зовется Бабочкой, потому что женщина то и дело строго и громко произносила: «Бабочка, прими!» — и отталкивала кобылу от себя, если та норовила прижать женщину своим мощным крупом к забору. Я еще раз удивилась необычной внешности лошади — по мне, так такая расцветка вполне приемлема для коровы, но никак не для кобылы. Диковинная лошадь послушно отходила от женщины и, как мне показалось, откровенно скучала.

Про себя я обрадовалась, что так быстро нашла Наталью. На Лизу женщина не тянула — взять хотя бы возраст. Хотя дама и выглядела свежо и привлекательно, но на восемнадцатилетнюю подругу Алисы все же не походила. Мне казалось, что Лиза должна быть примерно одного возраста с пропавшей дочкой состоятельных супругов. Подростки обычно ищут себе друзей среди сверстников, возрастные границы стираются ближе к двадцати пяти — тридцати годам. Наталью Лиза и Алиса могут воспринимать как старшего наставника, но никак не рассматривать ее в роли подружки. Поэтому я подошла поближе, стараясь находиться на безопасном расстоянии от Бабочки — мало ли что взбредет в голову лошади, — и громко поздоровалась. Женщина подняла голову и тоже ответила приветствием, после чего я поинтересовалась:

— Скажите, а где мне найти Наталью Давиденко? Мне нужно с ней проконсультироваться.

— А это я и есть! — улыбнулась моя собеседница. — Чем могу помочь? Вы по поводу проката или вам зоологический центр нужен? Я сегодня выходная в клинике, но если у вас с животным домашним проблема, проконсультирую. Сейчас только Бабочку почищу, ее отработать нужно…

— Конечно-конечно, не смею вас отвлекать! — заверила я Наталью. — Мне надо кое-что узнать по поводу… по поводу лошадей. У вас ведь здесь конюшня?

— Да, — кивнула женщина. — Конюшня небольшая, три лошади всего. Бабочка, Стрелка и Янтарь. Вы опытный наездник или в первый раз?

Я помедлила с ответом. Потом пожала плечами.

— Ну как вам сказать… Опытной себя, увы, не назову…

— Тогда Бабочку вам пока не дам, — отозвалась Наталья. — Она сложная лошадка, с характером. У Бабочки один авторитет — ее хозяин, то есть я. Но детей она катает без проблем, а вот если на нее взрослый сядет, начнет характер показывать. С ней надо подружиться, несмотря на свои «загоны», она очень хорошая, мягкая в управлении, легко переходит на галоп. Если бы не ее дурь в голове периодическая, была бы чудо-лошадкой!

И Наталья нежно погладила кобылу по холке. Та фыркнула, то ли от удовольствия, то ли намекая хозяйке, что пора бы закончить чистку и заняться чем-то еще. В жесте Натальи я увидела просто безграничную любовь к лошади — даже удивительно, как много могут сказать о человеке его движения. А по Наталье сразу можно было сказать, что животных она любит и умеет с ними обращаться. Не сюсюкает — может при необходимости применить силу и проявить твердость, но никак не бездумную жестокость. Не знаю почему, но женщина сразу располагала к себе, с ней хотелось общаться, и разговор давался без всяких усилий.

— А у вас еще есть лошади? — плавно направила я разговор в нужное мне русло.

Наталья кивнула.

— Да, из них я могу вам предложить Янтарика. Это один-единственный наш конь, помимо него, на конюшне две кобылы. Он молодой, четыре года, еще не кастрированный. Но очень умный, хороший, мягкий в управлении, послушный. На нем можно ездить как опытному наезднику, так и новичку, его бы я вам дала под седло. Как, попробуете?

Мне показалось странным, что Наталья так легко дает незнакомому человеку лошадь, которая является собственностью Алисы. Что-то здесь непонятное… Я поспешила разобраться в ситуации.

— Замечательно! — воскликнула я. — Янтарь — ваш личный конь?

— Нет, — покачала головой Наташа. — Моя лошадь — Бабочка, а Стрелка и Янтарь находятся на постое. У Янтаря есть своя хозяйка, девочка Алиса. Ей родители подарили лошадь, и она раньше ездила на нем. Но где-то с полмесяца назад Алиса уехала с родителями за границу, попросила меня присмотреть за конем, разрешила давать его под прокат. Поэтому я и предлагаю вам Янтарика — Лизе трудно работать с двумя лошадьми, а у меня времени нет. Вот даже Бабочку не могу погонять толком, один выходной в клинике. А после работы я вымотанная, как не знаю кто, поэтому Бабочка не получает достаточной для нее нагрузки. А ведь лошадь должна каждый день бегать под седлом — рысью, галопом, не только шагом. Вот посвободнее буду, Бабочка по полной получит!

Наталья снова ласково потрепала лошадь. Я же раздумывала над словами женщины.

— Алиса уехала? — переспросила я. — Это точно?

— Ну да, — пожала плечами Наталья. — А что здесь такого удивительного? Девочка она не бедная, родители постоянно ее за границу возят. Она меня предупредила, сказала, что пока не знает, когда в Тарасов приедет. Конечно, для лошади не очень хорошо оставаться долго без хозяина, как и для другого животного. Ведь это не игрушки — даже собаке постоянно хозяин нужен, не то что коню. Но что поделаешь, Алиса ведь девушка молодая, ей и поездить хочется, а во время учебного года тоже занятость большая. Но ничего, вернется из поездки, снова сюда приедет. Она ведь любит Янтарика, это видно.

— Вы уверены, что Алиса сейчас находится за границей? — снова задала я тот же самый вопрос. Наталья посмотрела на меня со смешанным выражением лица, в котором читалось теперь удивление и какая-то подозрительность.

— Ну конечно, — пожала плечами она. — Алиса мне сама позвонила и сказала, что уезжает. Не думаю, что она говорила неправду — зачем? В конце концов, если бы Янтарь ей надоел, она бы предложила мне купить коня. Мне он очень нравится, к тому же я бы не стала осуждать Алису. Своя лошадь — дело очень ответственное, и нельзя требовать от юной девушки, чтобы она правильно оценивала свои силы. Да сколько таких случаев было — родители идут на поводу у своего ребенка, покупают лошадь или даже собаку, а потом выясняется, что животное никому не нужно. Но Алиса не такая: несмотря на то, что она никогда не знала проблем с деньгами, девочка не избалована. Я не могу сказать о ней ничего плохого.

— А я вот могу вам сообщить, что никуда Алиса не уезжала с родителями, — тихо проговорила я. — Я знаю ее отца и мать и недавно разговаривала с ними. Они уверены, что их дочь каждое утро едет к своему коню, проводит тут все свободное время. Павел Олегович сам вам звонил, чтобы узнать, где Алиса, правда, не смог дозвониться.

— Вы серьезно? — искренне удивилась Наташа. — Но… Алиса как минимум недели три здесь не появлялась, я ей не звоню — она же сказала, что не в Тарасове. Почему она солгала?

— Это я бы сама хотела узнать, — медленно произнесла я. — Наверняка она сочинила про свой отъезд, чтобы родители не знали, где она находится на самом деле. Им она говорила, что ездит на конюшню вместе с Лизой, а на самом деле занималась чем-то неизвестным. Кстати, Лиза ведь ездит к вам? Или она тоже куда-то собралась?

— Лиза каждый день приезжает, — кивнула Наталья. — Раньше из-за учебы она выбиралась раза три-четыре в неделю, а теперь без выходных, ей же и с Янтарем надо успевать работать по просьбе Алисы. Да, странно все это… Я ведь думала, Алиса жить не может без своего коня — она так радовалась каждый раз, когда его видела. И ездила неплохо, ей только галоп чуть-чуть подтянуть надо, и все.

— Лиза сегодня уже приезжала сюда? — поинтересовалась я.

Наташа покачала головой.

— Нет, но она скоро должна подъехать. Я собиралась вначале Бабочку отработать в леваде, а потом мы хотели в поля выехать. Я — на Бабочке, Лиза — на Стрелке. А Янтаря бы она потом в леваде на корде погоняла…

— Можно мне подождать ее? — спросила я. — Родители Алисы очень волнуются за дочку и просили меня узнать, где она. Думаю, если они с Лизой были в хороших отношениях, Алиса наверняка рассказала своей подруге, почему на самом деле она не может посещать вашу конюшню. Вы не будете возражать?

— Конечно, проходите. — Наталья кивнула на открытые ворота. — Можете пока во дворе посидеть, только к Бабочке сзади близко не подходите. Она и лягнуть может. Давайте я вас провожу. Бабочка, стой смирно!

Последнее было адресовано лошади, которая снова попыталась своим крупом прижать Наташу к воротам. Женщина ловко отодвинула лошадь, потом кивнула мне. Я обошла кобылу, описав солидный круг — не хватало мне еще схлопотать удар мощной ногой лошади. Все-таки не совсем понимаю лошадников — ехать верхом, по-моему, жутко неудобно и ненадежно. Кто знает, что взбредет в голову животному: оно и напугаться может, и понести, и на «свечку» встать. В этом отношении автомобиль куда безопаснее и надежнее, да и комфортабельнее. Конечно, конный спорт — это вид физической активности, этакое хобби для аристократов, но лично у меня никогда не возникало желания взгромоздиться на лошадь. Скорее, я попытаю свои силы в каких-нибудь автомобильных ралли — водить я обожаю и могу с уверенностью сказать, что получается у меня это превосходно.

Наташа проводила меня во двор, и я увидела весьма обширное пространство, хотя думала, что за воротами обычный дачный участок. Однако здесь находилась конюшня, представляющая собой вытянутый одноэтажный дом, и поле, огороженное забором. Видимо, здесь гоняли лошадей на корде — длинной веревке, как пояснила мне хозяйка Бабочки.

Левада — так называлось поле — предназначалась и для выездки лошадей. До манежа она, конечно, не дотягивала — манеж я видела на нашем тарасовском ипподроме. Он представлял собой огороженный участок весьма солидных размеров с расставленными по нему препятствиями для конкура — прыжков. У Натальи в леваде не было никаких барьеров, только лежали две палки — кавалети, через которые лошадь должна проходить, таким образом тренируя свои ноги. Наталья не слишком хорошо отзывалась о конкуре, считала, что такие прыжки калечат и изнашивают лошадей. В соревнованиях женщина никогда не участвовала, так как относилась к животным весьма бережно и трепетно. Пока я оглядывалась по сторонам, она коротко рассказывала про своих лошадей, наверное, чтобы я не слишком скучала. А может, она просто любила о них говорить. Судя по всему, Наталья была увлеченным человеком и могла часами рассказывать о своих животных. На конюшне находились не только лошади — едва я подошла к леваде, ко мне тут же бросилась симпатичная собака — спаниель по кличке Лада, а откуда-то издали я услышала грозный лай еще одного пса.

— Грей, тихо! — резко крикнула Наталья, потом пояснила: — Это мой сторожевой пес Грей. Когда кто-то приходит, я сажаю его на цепь, он очень большой и может запросто свалить человека с ног. А вот Лада дружелюбная, она очень ласковая и всех готова облизать с головы до пят.

Женщина проводила меня в конюшню, где я увидела еще трех лошадей. В крайнем стойле, или деннике, как оно называется по науке, жевал овес белый толстый пони, в соседнем находилась лошадь темного окраса, в неярком свете казавшаяся и вовсе черной, а в самом дальнем деннике бил копытом высокий поджарый конь, то ли коричневый, то ли темно-рыжий.

— Янтарь, тихо! — крикнула Наталья громко. Я поняла, что копытом бьет именно жеребец Алисы, и на вид он мне показался совсем не таким спокойным и надежным, как описывала его хозяйка конюшни. Янтарь выглядел нервным и неуравновешенным, я бы сказала, истеричным. С такого вполне станется подорваться в резкий галоп, не слушая команд всадника, или совершить еще какую-нибудь подлость. Я недоуменно посмотрела на женщину.

— Это Янтарь? — удивилась я, кивая в сторону крайнего денника. — По-моему, он какой-то буйный…

— Это от того, что он простаивает уже два дня, — пояснила Наталья. — Лиза вчера не успела поработать с ним, и позавчера он только в леваде гулял. Если лошадью не заниматься, то есть не заставлять ее бегать рысью и галопом под всадником, то она начинает беситься и дурить. Появляются вредные привычки, которые следует на корню пресекать, чтобы в голове лошади они не закрепились. Вот у Янтаря это — битье копытом по полу. За это лошадь следует наказывать — пока он прекращает от громкого голоса, но боюсь, что, если совсем застоится, придумает еще что-нибудь. Если Лиза сегодня не сможет на нем отъездить, я возьмусь. Лошадь-то хорошая, породистая. Почти чистокровный араб, это по нему видно. Очень красивый конь, но ему нужен внимательный и опытный хозяин. Алиса — способная девочка, она быстро понимает все, чему я ее учу. Если бы она уделяла Янтарю столько же времени, как в начале, уверена, он бы стал чудесной лошадью.

— Может, Алисе надоело это увлечение? Я имею в виду верховую езду, — предположила я. Наталья с грустью пожала плечами.

— Вполне возможно, если она сказала мне неправду про отъезд, — вздохнула она. — Очень жалко, они были прекрасной парой. Янтарь так подходил ей, смотрелись они очень грациозно. И взаимопонимание между ними было — я нарадоваться не могла, честно говоря. Вообще я терпеть не могу безответственного отношения людей к животным. Меня просто из себя выводит, когда люди заводят собаку, а потом бросают ее — якобы не справились или надоела. Животное-то в чем виновато? Люди почему-то не осознают своей ответственности — воспринимают животных как диванные игрушки, и только. А собака, кошка, даже хомячок — это как маленький ребенок, им нужны забота, внимание, уход. Лучше вообще никого не заводить, чем так — наиграться и бросить. Вот Алиса мне казалась очень ответственной и серьезной девушкой, я была в ней полностью уверена. Да и сейчас я думаю, что у нее была какая-то веская причина солгать мне. Может, в семье проблемы, а она не хотела говорить?

— Вроде у нее с родителями все в порядке, — возразила я. — И они искренне уверены, что их дочь днями напролет тренирует Янтаря под вашим чутким руководством. Если я расскажу ее отцу и матери, что она якобы уехала за границу, они очень удивятся.

— Может, она в неприятную историю попала? — с волнением в голосе предположила Наталья. — Вдруг что-то случилось и она поэтому никому ничего не может сказать? Вы поймите, я не выгораживаю Алису, но вроде в людях я хорошо разбираюсь и сразу вижу, как они на самом деле относятся к животным. И друг к другу. К примеру, у меня на постое была лошадка — Хонда, которую выкупила с ипподрома одна девочка, Надя. Надя училась в десятом классе и упросила родителей купить ей лошадь. Она приезжала ко мне на конюшню и буквально липла к лошадям: и косички им заплетала, и чистила, даже просилась денник отбить. В общем, вселенская любовь к лошадям. Но я сразу поняла, что девочка со временем охладеет и перестанет появляться на конюшне. Родители у Нади были обеспеченные, они пошли у нее на поводу и купили Хонду. Первое время Надя приезжала на конюшню сразу после школы, даже прогуливала уроки — все носилась по полям на Хонде. Она ведь и всадницей была талантливой, у нее сразу и рысь получилась, и на галопе держалась уверенно. Но прошло полгода, и появляться Надя на конюшне стала реже. Все оправдывалась проблемами в школе, учебой. Я ей верила — старшие классы, нагрузка большая. А потом выяснилось, что на уроки девочка не ходила, подружилась с нехорошими ребятами, которые научили ее курить, пить пиво и даже баловались какими-то наркотиками. В результате конный спорт Надя забросила, сказала мне, что лошадь ей не нужна и она ее продает обратно на ипподром. Из талантливой наездницы вышло не пойми что — родители ее пристроили в престижный университет, но не знаю, чем там все дело закончилось. Мне Хонду было очень жалко, но я не могла держать сразу двух лошадей — Бабочку-то с трудом удается. Хоть и работаю на трех работах, денег не хватает, поэтому вторую лошадь я позволить себе не могла. Благо нашелся покупатель хороший — Хонду взяла себе моя подруга Татьяна, она живет в Лосогорском районе, у нее там нечто вроде родового поместья. Это как сельский дом, в котором она проживает, с конюшней. То ли семь, то ли уже восемь голов… Но это уже частности, а смысл таков, что собственная лошадь — это очень большая ответственность.

— Поучительная история, — заметила я. — Но Алиса не говорила о том, чтобы продать Янтаря?

— Нет, и речи не было, — покачала головой Наталья. — Наоборот, Алиса меня уверяла, что как приедет, тут же займется конем. И жалела, что приходится уезжать — вроде как родители заставляют, а она не хочет. Даже поверить сложно, что она врала…

Внезапно я услышала чьи-то шаги — кто-то направлялся в конюшню. Наталья прервала свой рассказ, и мы одновременно повернули головы в сторону входа. В дверях показалась невысокая девичья фигурка — вновь прибывшая быстро вошла в дом и громко поздоровалась:

— Наташ, привет! Ой, здрасьте…

Последнее приветствие относилось ко мне. Я внимательно оглядела девушку.

На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать, не больше. Довольно крепкого телосложения, но не полная — скорее, спортивная. Худышкой ее явно не назовешь, однако фигура ее была гармоничной и ладной, как говорится, ни прибавить, ни убавить. Густые светло-русые волосы были заплетены в две косы, синие джинсы обтягивали стройные, крепкие ноги, из-под легкой жилетки выглядывала светло-голубая рубашка. Своим внешним видом она напоминала девушку-ковбоя из вестернов. Такую легко представить верхом на резвом коне, рассекающей бескрайние пространства прерий. На лице — никакой косметики, она даже тональным кремом не пользовалась, чтобы замаскировать веснушки, от которых женщины всегда стремятся избавиться. Впечатление Лиза — а я уверена, это была подруга Алисы, — производила самое приятное.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась я с девушкой. — Вы ведь Лиза, так?

— Да, — кивнула вновь прибывшая. — А откуда вы меня знаете? Наташа сказала, что я приду?

— Я ищу вашу подругу, Алису, — проговорила я. — Алису Сафронову, хозяйку Янтаря. Вы можете сказать, где она?

— Она уехала, — быстро ответила Лиза. — Вам Наташа не говорила? Не знаю, когда вернется.

— Вам так она сама объяснила свое отсутствие на конюшне? — продолжала я допытываться. Наташа внезапно заявила, что вынуждена нас оставить — надо дочистить Бабочку, — и вышла, а я пристально посмотрела на девушку. Лиза взглянула на меня, как мне показалось, несколько враждебно, словно разговор ей был неприятен. Весь ее вид выражал недовольство, точно я ее отвлекаю от важного дела. Я предпочла не обращать внимания на столь яркий негативизм и продолжала:

— Вы наверняка знаете, что Алиса никуда не уезжала, — заявила я уверенно. — А согласились подыграть подружке, чтобы ни Наташа, ни ее родители ничего не заподозрили и не задавали лишних вопросов. Алиса ведь сообщила вам, почему она не появляется на конюшне? Чем она занималась все это время?

— Да с чего вы взяли все это? — воскликнула девушка возмущенно. — Алиса сказала, что уезжает, вот и все! Я впервые слышу, что она в Тарасове!

— Вот видите, вы сами сказали, что ваша подруга в городе, — тут же заметила я. — Не пытайтесь меня провести, я все знаю. Думаю, Наташа не обрадуется, если я скажу, что вы на пару дурили ее!

— Никого я не обманывала! — голос Лизы стал еще выше, она с трудом сдерживала свое негодование. — Что вам вообще от меня нужно? У меня нет времени на эти пустые разговоры, если вам нужна Алиса, так езжайте к ней и говорите с ней! Я здесь при чем?

— А при том, что Алиса пропала, — с нажимом проговорила я. — И где она, никому не известно. Возможно, с девушкой случилась беда, ее запросто могли убить или похитить. Вы — последняя, кто видел ее в живых. Если вы действительно дружили с ней, то должны сказать, когда и при каких обстоятельствах вы ее видели, что она собиралась делать, почему солгала Наташе. Или вам удобнее разговаривать в отделении полиции?

Я намеренно припугнула девушку, так как чувствовала, что она что-то скрывает. Наверняка Алиса попросила Лизу прикрыть ее перед Наташей и доверила ей своего коня. Возможно, девушку кто-то заставил сделать это, а потом и похитил. Как бы то ни было, Лиза была моей единственной зацепкой.

— Алиса пропала? — с удивлением в голосе переспросила Лиза. — Но… но я правда ничего об этом не знаю! Когда?

— Сегодня утром она не пришла домой ночевать, — пояснила я. Про похитителя не стала говорить — на всякий случай промолчала. — Ее родители места себе не находят, не знают, у кого дочь может находиться. Кроме вас, насколько я знаю, подруг у нее нет, Алиса девушка необщительная. Поэтому только вы можете помочь найти ее!

Лиза переминалась с ноги на ногу, потом поднесла руку ко лбу. Словно не решив, что за жест она собиралась сделать, потрогала свою косу, потом опустила руку. Посмотрела на меня растерянно, почти что испуганно.

— Как такое могло случиться… — пробормотала она. — Даже подумать не могла, что Алиса пропала. Честно, я не знаю, где она может быть. Я сама удивилась, когда она сказала, что некоторое время не сможет посещать конюшню и заботиться о Янтарике. Я подумала, у нее какие-то проблемы, в которые она не хочет ввязывать своих родителей, а потому и соврала Наташе про отъезд. Я не лезла к Алисе в душу — она сама бы рассказала, если бы хотела. Конечно, мне не нравилось, что она бросает своего коня, так ведь не делают. У лошади должен быть один хозяин, если ее не хотят испортить. Знаете, что вытворяют на ипподроме прокатные кобылы? Я их зову «клячи». Животные в этом не виноваты, их люди испортили, да оно и понятно. Инструкторы за деньги сажают любого человека на лошадь, и не важно, умеет он ездить или нет, главное, чтобы доллары платил. А в результате лошадям отбивают спины неумелым галопом, делают их тугими на рот из-за того, что вечно натягивают на себя поводья… По мне, если уж решил завести лошадь, так сам работай с ней, а не перекладывай эту задачу на других. Я сказала Алисе, что ничего хорошего из этого не выйдет, если я буду ездить на Янтаре. Или даже Наташа, несмотря на то что она очень опытный наездник. Но лошадь-то не собираются отдавать в прокат, зачем приучать коня к другим? Алиса сказала, что все понимает, но у нее трудности, и попросила меня не выдавать ее. Мы с ней раньше очень дружили, поэтому я согласилась не рассказывать Наташе правду. Но я не думала, что Алиса пропадет. Я надеялась, она уладит свои проблемы и вернется и все будет как раньше.

— Неужели вы не поинтересовались, какие у Алисы проблемы? — удивилась я. — Вы же подруги, обычно близкие друзья делятся друг с другом всем.

— Ну, как вам объяснить, — замешкалась Лиза. — Мы подруги, это верно. Но не такие, как принято считать — мы, например, никогда не ходим на какие-то вечеринки, как наши одноклассницы. Не устраиваем пикников, не выбираемся вместе на отдых. Мы встречаемся с Алисой только на конюшне, и все. У нас только один общий интерес — лошади, поэтому Алиса вполне могла не посвещать меня в детали своей личной жизни. Не поверите, но я даже не знаю, есть ли у нее парень. Мне кажется, что нет — Алиса, как бы это сказать… Она никого не впускает к себе в душу. У нее поэтому проблемы с друзьями, точнее, их и вовсе нет. Она не стремится поддержать разговор, всегда молчит. Мы с ней и общаться-то не сразу стали — поначалу приезжали вместе к Наташе, потому что у меня своя лошадь, у Алисы — своя. А потом стали немного общаться — в основном советами обменивались. Ну и обсуждали магазины конной упряжи, где что купить, какой вальтрап лучше… У нас ведь у каждой своя амуниция, даже скребницы для каждой лошади свои. У Наташи стараемся ничего не брать, чтобы ее не напрягать и себя в долгу не чувствовать. Она наш общий наставник плюс ко всему арендодатель денников. Не подумайте, что у нас плохие отношения с ней — наоборот. Но как-то и Алиса, и я решили, что для наших лошадей у нас все будет свое, личное. Вот и завязалась такая дружба своеобразная… Не знаю, если бы мы не встретились с Алиской здесь, на конюшне, то вообще пересеклись бы когда-нибудь? Уверена, что нет. У меня родители ведь тоже не бедняки, это я без хвастовства говорю. Да и легко догадаться: свою лошадь завести — это немалые деньги нужны. Мало купить, а содержать как? Аренда, корма, амуниция, ветеринар… Короче, если не зарабатываешь солидные деньги, и не мечтай о таком. Я хоть и пытаюсь найти подработку, чтобы от родителей не зависеть, пока ничего не получается. Учеба, конюшня… Поэтому приходится смириться, что обеспечивают меня мать с отцом, но одно могу сказать — деньги я не просаживаю, алкоголь или сигареты на дух не переношу, тусовки вообще презираю.

Мне показалось, что девушка оправдывается передо мной. Я внимательно посмотрела на Лизу. Богатого человека видно издалека — по дизайнерской одежде, стильной прическе, ухоженной внешности. Но если бы я не знала, что у Лизы своя лошадь и обеспеченная семья, то ни за что бы не догадалась, что она из богатых. Джинсы самые обычные, да такие разве что в секонд-хендах покупают. Рубашка тоже потрепанная, совсем не модная, молодежь подобную одежду сейчас не носит. Волосы некрашеные, заплетены собственноручно, украшений — никаких. То ли это рабочее обмундирование девчонки, то ли она всеми силами пытается выглядеть, как все, небогато. Стесняется, что ли, своих обеспеченных родителей? Вон как объясняет, что лошадь у нее своя, но она пытается работать, как будто недовольна собственным богатством. Да, странная девочка, что тут скажешь… Другая бы пользовалась родительскими средствами, одевалась бы в самых модных магазинах или шила одежду у известных дизайнеров. А Лиза совсем другая, или это только показное? Может, она хочет казаться не той, кем является на самом деле?

А может, это просто комплексы, которых так много у подростков и у людей, не вступивших в пору зрелого возраста. Кому-то не нравится собственная внешность, кто-то переживает из-за отсутствия денег, а кто-то — наоборот, из-за того, что их некуда девать. Наверно, у Лизы не так много друзей, и она считает, что с ней общаются только из-за благосостояния ее родителей. Ну да не имеет значения, что и почему не так у этой девушки — я выяснила одно: похоже, она не знает, где находится Алиса. По крайней мере, у меня нет поводов подозревать Лизу в том, что она что-то скрывает. На первый взгляд ей это незачем делать, если, конечно, она рассказала правду про свою дружбу с пропавшей дочкой Сафроновых. Хотя… А что, если Лиза вздумала устранить Алису из-за зависти? Ведь у подружки такой породистый конь, араб, может, Лиза вздумала себе забрать еще одну лошадь? А говорит Наталье, что не может отработать Янтаря из-за усталости и недостатка времени, только потому, что хочет избежать подозрений?

Я внимательно посмотрела на девушку и поинтересовалась:

— А вы давно купили себе лошадь? Я имею в виду Стрелку?

— Да, два года назад, — тут же отозвалась Лиза. — Стрелка мне сразу понравилась. Она классная, вообще лошадка без проблем. Знаете, я ее «диванчиком» называю — на нее сядешь и спокойно едешь, хоть строевой рысью, хоть учебной, хоть галопом. Она вообще — тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — курорт, а не кобыла. Конечно, плохо, что я так привыкла к Стрелке — мне сложнее управляться с Янтарем. Он тоже вроде ничего, но рысь у него другая, он частит сильно. А если разгонится где-нибудь в полях, так вообще швейная машинка. Уж на что я считаю себя опытной наездницей, но иногда с ним трудно управиться. Порой не знаю, как мне самой двигаться и какое положение тела занять, чтобы и из седла не вылететь, и спину лошади не отбить. Короче говоря, с Янтарем должен работать один хозяин, который к нему привык и знает его повадки. Честно говоря, я с нетерпением все ждала, когда Алиса приедет: я и так устаю, потому что не только на лошади езжу, но и Наташе помочь стараюсь. Пони иногда выгуливаю, на Стрелке стараюсь два часа поскакать, чтобы у нее дури в башке не появилось. А потом еще Янтарь со своей «швейной машинкой», то еще удовольствие. Вы только Наташе не говорите, ладно? Она ведь считает меня энерджайзером, на одной лошади погоняла, потом — на другой… А я взяла в привычку халявить — после Стрелки Янтаря на корде работаю, и будет. Но надо и под седлом его гонять, а то совсем отвыкнет конь от всадника.

— А Стрелка — породистая лошадка? — полюбопытствовала я.

Лиза задумалась.

— Ну как сказать, — пожала она плечами. — Если вы имеете в виду, чистокровка она или нет, то, скорее всего, нет. У каждой лошади же куча всего понамешано, так и не определишь. Были у нее в крови и орловские рысаки, это я точно знаю. Может, упряжные тоже, может, что-то от тяжеловоза досталось. Это надо в предках Стрелки копаться, чего я никогда не делала. Или догадываться по ее внешнему виду и манере поведения. Она спокойная, рысь хорошая — значит, есть и полутяж, и рысистая. Галоп тоже прекрасный, а еще Стрелка не бесится, очень уравновешенная. Ничего не пугается, что тоже плюс. Ей без разницы, пакет ли шуршащий по дороге встретится, или грузовик проедет — даже ухом не ведет. Могу сказать, мне жутко с ней повезло — даже не думала, что так будет, когда ее покупала.

— И вам не было завидно, что у Алисы — чистокровный араб? — Я придала голосу нотки удивления.

Лиза тоже удивилась, потом сказала:

— Да мне-то какая разница? Я ж не на выставки Стрелку вожу, мне хоть кто она будет, все равно. Главное — характер, а Стрелка — самая лучшая лошадь в мире! Я с ней никогда не расстанусь, это моя любимая лошадь! Кроме нее, мне никто не нужен, и она тоже меня любит!

Да, видимо, Лиза нисколько не завидует Алисе — вон как она рассказывает про свою лошадь. Следовательно, у нее нет причин устранять подружку — Янтарь Лизе не нужен, в искренности слов девушки я уже не сомневалась. Более того, подруга Алисы ждет с нетерпением, когда та сможет ездить на своем коне, а значит, Лиза не имеет отношения к исчезновению Сафроновой.

— Когда вы в последний раз видели Алису? — полюбопытствовала я.

Девушка нахмурилась.

— Ой, я точно не могу сказать… Может, недели три назад, а то и больше. Когда она в последний раз сюда приехала, сказала мне, что некоторое время не сможет появляться на конюшне, и просила присмотреть за Янтариком. Я тогда не знала, что она пропадет надолго, но сказала, что ни я, ни Наташа Янтарю хозяйку не заменим. Честно говоря, я разговаривала с Алисой немного резко — ведь такое поведение с ее стороны было несерьезным и легкомысленным. Я не понимаю, как так можно — бросить свою лошадь. В общем, меня это немного вывело из себя. Я ведь считала, что Алиса относится к Янтарю так же, как я к Стрелке или Наташа — к Бабочке, что для нее свой конь — это нечто большее, чем домашнее животное и тренажер или средство передвижения. Трудно объяснить, да вы и не поймете, наверно, но лошадь для меня — это самый близкий друг, который меня никогда не предаст и не оставит. Я нужна Стрелке, а она нужна мне. Я никого так сильно не люблю, как ее. Даже родители для меня отходят на второй план, потому что они не понимают порой меня, а порой просто не слышат. Им я не нужна так сильно, у них — своя жизнь. И только у нас со Стрелкой — одна жизнь на двоих. Думаю, так будет всегда, и это хорошо. Мне не нужны другие люди, и никакие проблемы не станут для меня выше, чем моя Стрелка.

— Надо же, какие у вас с ней отношения! — удивилась я. — А как ваши друзья относятся к вашему… увлечению?

— А никак, — пожала плечами Лиза. — Я же говорила вроде, у меня друзей нет. Точнее, я общаюсь только с родителями, Наташей, ну и Алисой. Вот и все — в школу я ходить не люблю, хотя она «понтовая», там одни обеспеченные учатся. Меня от них тошнит: у девчонок один интерес — шмотки да обувь. И вечеринки в клубах. Как будто, кроме этого, в жизни нет ничего хорошего. Ну и конечно, курорты летом. Вечно выкладывают в сетях свои фотки — где они были. Стандартная фотография — пляж, море, какая-нибудь красотка в купальнике и с коктейлем пинаколада в руках. А весной этой совсем с цепи сорвались, только и разговоры что о платьях на выпускной. И о чем, вы думаете, мне с ними разговаривать? У меня все вещи лошадьми пропахли, и некоторым это не нравится. Одна одноклассница, помню, как-то спросила меня, какими я духами пользуюсь. Я сперва не поняла, сказала, что забыла марку. А она мне так деликатно, с улыбочкой, говорит: «Купи себе Jar Parfums Bolt of Lightnings, они тебе понравятся — вроде букет запахов тертой смородины, свежескошенной травы и сломанных веток. Можно заказать в интернет-магазине, они продаются только в Париже, но духи супер. Заодно и запах перебьешь свой!» Мне так обидно стало, описать не могу. Нет, как будто я бомж какой-то — шляюсь по помойкам.

— И что вы ответили? — поинтересовалась я.

Лиза хмыкнула.

— А ничего. Поставила эту дуру на место. Говорю — сама себе духи заказывай, у меня самый любимый запах — это лошадиный. Чем восемьсот долларов за флакон какой-то химии отдавать, я лучше себе седло закажу для выездки. Оно самое удобное — и Стрелке под ним комфортно бегать. Ну да это я к тому говорю, что в классе меня считают белой вороной. Сперва девчонки все спрашивали, а как это — на лошади ездить и можно ли делать фотосессии, одна даже сказала, что хочет сфотографироваться в бальном платье верхом. Типа того, сколько хочешь за то, чтобы арендовать Стрелку для фотосессий. Ну, я сразу отшила ее — говорю, Стрелка бешеная лошадь, она никого близко, кроме меня, не подпускает. Послала ее на ипподром или на другую конюшню — пусть там фотографируется. Еще не хватало, чтобы какая-то кукла разукрашенная на мою Стрелку садилась! Та моя одноклассница обиделась сразу, начала за спиной моей всякие сплетни разводить. Вспоминать противно.

— Да, тяжело вам приходится, — сочувственно проговорила я. Лиза закивала — похоже, для нее это была больная тема.

— Вы даже представить себе не можете, что про меня в школе говорят! — заявила девушка. — Что я ненормальная, сумасшедшая… Все мне пытались внушить сперва, что я должна непременно на фитнес записаться — мол, похудеть мне надо. Типа того, на модель я совершенно не похожа, на людях мне должно быть стыдно появляться, потому что все девушки моего круга — худые и стройные, а я как бельмо на глазу. Я на это сказала, что мне абсолютно наплевать на то, как я выгляжу, а все эти современные стандарты красоты пусть засунут себе в… Ну, понятно куда. Потом что у меня нет парня — это вообще нонсенс. Раз я ни с кем не встречаюсь, значит, я лесбиянка, страдающая зоофилией, и асексуал в одном лице. Ну это нормально, по-вашему? Нет, я все понимаю, но почему попросту нельзя оставить меня в покое? Зачем всю эту грязь развозить? Они уже нас с Алиской записали в любовницы — вроде как мы с ней встречаемся. Вообще жесть какая-то! Я сначала возмущалась, говорила, что это все бред собачий, но оттого только хуже стало. Кристинка, та девка, которая мне духи советовала, вообще стала спрашивать, в какие клубы для лиц с нестандартной сексуальной ориентацией мы с Алиской ходим. После этого я несколько дней школу прогуливала — не хотела появляться среди этих акул. Но пришлось — классная домой позвонила, родители заставили на уроки ходить. Пригрозили, что, если буду пропускать занятия, мне запретят ездить на конюшню. Подумали, что я из-за Стрелки учебу забросила. Ну не объяснять же им, что я не имею ничего против учебы, просто неприятно мне находиться полдня с людьми, которые меня в лесбиянки записывают и всячески меня унижают! Пришлось стиснуть зубы и ходить в школу. Скорее бы окончить ее…

— Мне кажется, одноклассницы просто вам завидуют, — предположила я. — Вы очень увлечены своим делом, я имею в виду лошадей, вот они и видят, что вы человек более серьезный, чем они, потому и пытаются всячески вас уязвить.

— Да я сама это понимаю, — кивнула Лиза. — Только мне от этого не легче. Я же человек, а не робот, мне тоже обидно бывает. Да кому приятно, когда его грязью поливают? Сомневаюсь, что к этому можно привыкнуть. Вот и получается, что Наташина конюшня — моя единственная отдушина, место, где никто про меня ничего плохого не думает и не говорит. Стрелка меня любит, Наташа тоже хорошо относится ко мне. Я решила, что после школы поступлю в ветеринарный колледж, а после буду работать у Наташи в ветеринарной клинике. Родители, понятное дело, про это не знают. Скажи я им, такой скандал поднимут, подумать страшно. Они ведь хотят, чтобы я престижную профессию получила, на худой конец — иностранные языки пошла изучать. Чтобы потом за границу уехать. Но мне об этом думать тошно — а как я Стрелку оставлю? Да не будет такого никогда в моей жизни!

— По-моему, ветеринар — очень хорошая специальность, — возразила я. — По крайней мере, у вас всегда будет работа, сейчас это очень востребовано!

— Ага, — согласилась со мной девушка. — Но представьте себе, как возмутятся мои родители, если узнают, что я буду возиться с бездомными собаками, кошками и принимать роды у коров! Это у Хэрриота так все замечательно, он же жил не в наши дни. Помните книгу — «О живых созданиях, больших и малых»? Хорошая книжка, моя любимая. Я в детстве ее прочла и с тех пор мечтаю стать таким же хорошим ветеринаром, как сам автор. Только моим родителям этого не объяснишь. Они хотят, чтобы я занималась непыльной работенкой, которая приносит огромный доход. Свой бизнес тоже в тему. Ну и переводчиком стать можно. А я терпеть не могу английский, меня раздражает произношение англичан и американцев. Терпеть не могу Америку, они там все умственно отсталые!

— Ну почему же все? — протянула я. — Конечно, есть много такого, с чем я не согласна, но не все же люди там глупые.

— Да ну, по-моему, все, — махнула рукой Лиза. — В общем, мораль такова. На переводчика я учиться не хочу, и вообще надоело все делать по указке.

Она ненадолго замолчала, потом вдруг спохватилась:

— Ой, вы извините, но я с вами заболталась. Мне же Стрелку надо отработать и Янтаря погонять. А это довольно долго, если сейчас не начну, задержусь тут дотемна. Я-то не против, но родители…

— Да-да, я все понимаю, — кивнула я. — Не стану вас отвлекать. Но если вы что-то вспомните про Алису или она вам вдруг позвонит, сообщит, где находится, — вот мой номер телефона. Зовут меня Татьяна, я вроде забыла представиться. Очень вас прошу, наберите меня, потому что мне очень нужно найти вашу подругу.

Я протянула девушке визитку — благо обзавелась наконец карточками, для удобства, — и та сунула ее в карман. Вряд ли, конечно, Лиза мне позвонит, так как она, похоже, и не знает о похищении Алисы. Но, как говорится, надежда умирает последней.

Я не стала больше задерживать Лизу, вышла из конюшни. Наталья уже давно почистила Бабочку — она отвязала лошадь от забора и сейчас сидела верхом, стройная и грациозная, точно амазонка. Я не удержалась — застыла на месте, любуясь столь гармоничной картиной, после чего еще раз поблагодарила хозяйку конюшни и тоже попросила мне позвонить, если Алиса объявится.

— Я оставила вам свою визитку, — пояснила я. — В конюшне, на столике, где лежат щетки.

— Хорошо, жаль, что я ничем не смогла вам помочь, — отозвалась женщина. — Но если вы будете общаться с Алисой, скажите ей, что Янтарь очень нуждается в хозяйке. Ни я, ни Лиза не заменим ему его владелицу.

— Конечно, — пообещала я и еще раз поблагодарила Наталью за уделенное мне время. Та попрощалась со мной, затем пришпорила Бабочку, присвистнула, и лошадь послушно побежала мягкой рысью, унося вдаль ловкую наездницу.

Я давно не слежу за тем, какой сегодня день недели, сколько времени. Примерно могу сказать, какое время года, и то не факт. Вроде лето или поздняя весна, судя по погоде. Но разве мне это важно? Совсем нет. Важно только одно — на улице тепло, а значит, можно ночевать под открытым небом. Это для меня самое главное, все остальное неважно. И еще — совсем забываю один немаловажный факт. Вокруг меня — бескрайние пространства свободы. Поля, леса, где-то — дорога. Я порой смотрю на синие таблички с трехзначными цифрами — это обозначения километров. «Километры хорошего настроения» — так назывался фотоальбом, который был выложен в соцсети у одной моей давней знакомой. У нее там были разные фотографии какой-то прогулки. У меня своя прогулка, только многодневная. Но прогулка приносит мне просто замечательное настроение. Не хорошее, а волшебное. И взрыв адреналина — чувствуешь просто безграничную свободу. И безграничное количество возможностей, как будто ты не человек, а нечто большее. Нечто совершенное, существо без преград и ограничений.

Я не знаю, где нахожусь — в каком-то промежуточном пространстве между населенными пунктами, названия которых перемешались в голове. Не знаю, куда иду — только вперед, не сворачивая в сторону. Точнее, сворачивать приходится, потому что двигаться по дороге опасно и не слишком разумно. Нет, когда есть возможность, я предпочитаю двигаться по пересеченной местности и, если уж совсем нет вариантов, передвигаюсь по трассе.

Этакий марафон, гонка на выживание. Интересно, кто выйдет победителем? Хочется верить в то, что этим кем-то окажусь я. Нет, неправильная формулировка. В любом случае я останусь победителем. Хотя бы потому, что я уже нахожусь здесь, что у меня все получилось. Теперь главное — соблюдать осторожность и быть предусмотрительным и не совершать глупостей. А глупости я уже давно не совершаю. Каждое мое действие продумано и безоговорочно верно. Иначе, еще раз повторю, все сложилось бы иначе.

Бескрайняя дорога — сказка странствий, как говорится. Идти можно бесконечно долго, но не весь путь придется совершить на своих двоих. Со временем можно воспользоваться автостопом — безотказный вариант. Нет сомнений, что до конечного пункта мне удастся добраться быстрее, чем можно предположить.

А пока — бесконечный путь. Кое-где удается перекусить на халяву — надо только проявить некоторую долю изобретательности. К тому же у меня есть деньги, но пользуюсь я ими только в самом крайнем случае. Приходится забыть о брезгливости — при желании вдоль трассы можно запросто найти выброшенную еду. Что поделаешь, когда желудок подводит от голода, не до избирательности. Зато энергии хоть отбавляй, ума не приложу, откуда она берется. Возможно, это эйфория от очередной своей победы, своего триумфа…

Конец ознакомительного фрагмента.