Каменное сердце

Марина Серова

Ни с чем подобным частному детективу Татьяне Ивановой еще не приходилось сталкиваться, это уж точно! Снайперским выстрелом в голову убит известный стилист Женя Приходько. Вот только как правильно сказать: убит или убита? Дело в том, что незадолго до смерти Женя перенес операцию по смене пола и стал женщиной. Кому же понадобилось убивать его… или ее? Неужели это сделал кто-то из тех, с кем Женю связывали интимные отношения? При столь необычных обстоятельствах проще простого вызвать ревность и злость бывших пассий. Но ведь из-за этого не убивают! Или все-таки убивают?..

Глава 2

Когда Саша ушел и я осталась одна, то первым делом решила связаться с Гариком Папазяном. Это мой старый — не в смысле возраста, а по количеству лет дружбы — приятель в погонах. Гарик тысячу лет работает в милиции, оброс многочисленными связями и знакомствами, поэтому даже если чего-то он не сможет сделать сам, то обязательно находит какого-нибудь товарища по службе, который сделает это. А значит, нет ничего невозможного для частного детектива Татьяны Александровны Ивановой, раз у нее такие друзья. И я набрала номер телефона Гарика. Мне ответил усталый и монотонный голос.

— Алло, слушаю.

Папазян говорит почти без кавказского акцента. Иногда, например, когда он сильно устает, акцент пропадает напрочь. Сейчас я даже не узнала голос, поэтому осторожно спросила, боясь нарваться на кого-нибудь из его коллег:

— Гарик, ты?

— Я, Танечка, я, милая… — голос сразу приобрел веселые оттенки и зазвучал громче и увереннее. И мой друг, как часто бывает, когда он говорит со мной, начал бессовестно утрировать акцент. — Вай, вай, Таня-джан, как это ты собралась позвонить старому, больному, несчастному и никому не нужному Гарику?

— Что значит никому не нужному! А я? А мне? Мне ты нужен, Гарик. И немедленно выбрось из головы эти черные мысли, — подхватила я игру, тоже слегка дурачась.

— Нужен?! — заорал Гарик в трубку. — Неужели, дорогая?! И когда же наконец наступит тот знаменательный день и час, когда ты придешь в мои объятия?

— Гарик, ну я же не об этом, — пожурила я его.

— А я об этом, — настойчиво проговорил Папазян.

— Гарик, если честно, то я опять по делу. Я знаю, ты будешь ругаться, но только ты можешь мне помочь. Только в твоих силах воскресить надежду, уже почти погибшую в моей душе, — поэтично сказала я.

— Вай, как красыва гаварышь, Таня-джан! — Гарик поцокал языком. — Ну ладно, что за дело?

— Не по телефону, Гарик. Можно я приеду?

— Конечно, зачем спрашиваешь, да? Когда?

— Желательно сегодня. Гарик, а ты не мог бы для меня сделать одну вещь?

— Мог бы. Какую именно?

— Тогда посмотри дело. Чтобы я приехала, и ты уже не искал его, а?

— Хорошо, только что за дело? — Папазян перешел на обычный тон.

— Это по убийству некой… дамы, — проговорила я с заминкой. — Ты наверняка слышал: позавчера застрелили Евгению Приходько, она работала в…

— Еще бы не слышал! — присвистнул Гарик. — Я сам начал работать по этому делу, но потом его передали в прокуратуру. По-моему, дело собираются закрывать за недостаточностью улик. Там явное заказное убийство. И абсолютно без улик. Ни исполнителя, ни заказчика. Так ты расследуешь это убийство?

— Да, меня нанял друг убитой.

— Друг… — Гарик произнес выразительно. — Там такая история! Ты в курсе, что эта Приходько вообще какой-то самоделкин?

— В курсе, Гарик, в курсе. Так я приеду?

— Ну, конечно, приезжай. Когда ты будешь?

Я посмотрела на часы, прикидывая, сколько мне понадобится на сборы и на дорогу, и ответила:

— Минут через сорок — сорок пять буду.

— Ну, тогда я, если что, у себя.

Гарик повесил трубку, я тоже. Быстро собравшись, я причесалась, подкрасилась, оделась и вышла из дома. Сев в машину, я вставила ключ в замок зажигания и покатила к управлению, где работает мой давний друг Гарик Папазян.

Приехала я ровно через сорок пять минут. Гарик, как и обещал, был у себя и ждал меня. Когда я вошла в его кабинет, увидела на столе бутылку «Фанты» и два пластиковых стаканчика.

— Это для тебя, — указал Гарик на сервировку. — Сама понимаешь, алкоголь на рабочем месте распивать запрещается, но я же не мог встретить тебя с пустыми руками.

— Спасибо, Гарик, ты настоящий друг, — я послала ему воздушный поцелуй, и Гарик схватился рукой за щеку, как будто там был запечатлен мой поцелуй.

— Садись.

Я расположилась на стуле напротив Гарика, он разлил по стаканам напиток и сел на свое место.

— Значит, так, — начал Папазян. — По делу мало что известно. Убийство явно заказное. С крыши соседнего дома был произведен снайперский выстрел. Из СВД, естественно, — пояснил Гарик. — Дальше… На крышу того дома сразу же поднялись оперативники из убойного отдела, но, разумеется, никого не нашли. Нашли только черную полумаску. По следу сразу же пустили собаку, но она довела оперов только до ближайшей дороги — там, видимо, преступник сел в машину и уехал. Все, больше никаких данных по делу нет, — подвел итог Гарик, отхлебывая из своего стаканчика.

— А где это случилось?

— А ты что, вообще ничего не слышала? — удивленно поднял брови Папазян.

— Нет, Гарик, ничего. Весь позавчерашний день я провела в засаде, а там не было ни радио, ни даже телевизора. И вчера мне тоже было не до того. Дела, знаешь ли… — развела я руками.

— Странно, вчера весь день по телеку только об этом и трезвонили.

— Так что там насчет места убийства? — напомнила я Гарику.

— Ах да, место. Убийство произошло около нашего телецентра. Эту Приходько пригласили на передачу — прямой эфир, все такое… — сморщился Гарик. — Она приехала на место, вышла из машины, направилась ко входу, и вот тогда в нее и был произведен выстрел. Прямо в голову, в затылок. Очень метко и профессионально. Мгновенная смерть, — констатировал Папазян. — Тебе еще налить?

— Да, спасибо, — я задумалась. Мысленно представила себе район телецентра. Гарик словно прочитал мои мысли:

— Там напротив, помнишь, стоит здоровенный такой десятиэтажный дом. Вот с его крыши и был сделан выстрел. Он так удобно расположен для убийцы, что милиция, даже если бы приехала еще раньше, все равно не успела бы задержать его. Дом-то длиннющий — подъездов восемь, наверное. Пока его обежишь, кто угодно успеет спуститься вниз и дать деру. Вот такие пироги, Танечка, — Гарик с расстроенным видом принялся пить большими глотками из стаканчика.

— Ясно, — подытожила я.

— Ты надеешься распутать это дело? — озабоченно спросил Гарик.

— Надеюсь. А что, думаешь, не получится?

— Не знаю. По-моему, висяк капитальный. Однозначно.

— Я постараюсь, Гарик. Ты же меня знаешь, я настырная.

— Ай, знаю, ай, настырная! — заулыбался Гарик. — А только я еще настырней. Так когда же, уважаемая Татьяна Александровна, ты почтишь мое скромное жилище своим присутствием? Я все жду-жду, а ты все не едешь и не едешь… — Гарик сокрушенно покачал головой.

— Как-нибудь приеду, Гарик. Вот распутаю это дело и обязательно приеду, — Папазян просиял. — Наверное, — добавила я, чтобы он слишком уж не надеялся.

Остаток «Фанты» мы допивали под совместное обсуждение Жени и Саши как представителей группы сексуального меньшинства. Гарик, как всегда, отпускал шуточки на сей счет, а я улыбалась, вспоминая Сашу с его жеманными манерами. Не у всякой, даже самой кокетливой женщины бывают подобные манеры, подумала я.

* * *

Я приехала домой и первым делом пошла на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Я знаю толк в этом напитке и не употребляю всякие суррогаты, что подают в кафешках, называя почему-то черным кофе. Свой волшебный напиток я готовлю по особому, собственному рецепту. И получается у меня кофе неизменно изумительный и восхитительный.

Я взяла сигарету и чашку с кофе и устроилась в кресле. Гарик подкинул мне информацию к размышлению. Почему Приходько убили именно при входе на телестудию? Наверняка это неспроста. Значит, кто-то знал, что в этот день и в это время она прибудет на студию. Кто-то следил за ней. Господи, конечно, следил! Ведь если некто нанял киллера, чтобы покончить с Женей Приходько, значит, он должен был предоставить ему максимум информации.

Как выяснить, кто это мог быть? Возможно, Кудряшов сможет пролить свет на это. Откуда брать подозреваемых? Ну, во-первых, надо будет встретиться с тем бойфрендом, о котором говорил Саша, выяснить, не причастен ли он к убийству. Между прочим, запросто мог. Если он на самом деле такой крутой мужик, как расписывал его Кудряшов, то вполне мог и заказать свою бывшую подружку, когда понял, что та, несмотря на угрозу, не собирается уезжать из города. Страх быть опозоренным перед братвой мог заставить его действовать решительно.

Это первое. Что второе? А вторым подозреваемым может быть и Кудряшов, пришла мне в голову шальная мысль. Почему бы и нет? Ведь известны сотни случаев, когда сам преступник выступает активным помощником в расследовании совершенного им преступления. Если он уверен, что никаких следов я не найду, почему таким способом не отвести от себя подозрения?

Я задумалась. Нет, вряд ли Кудряшов убийца. Ему ни к чему отводить от себя подозрения, ведь официальное расследование практически в тупике. Тем более что его никто и не подозревает. Хотя проверить этого странненького субчика все равно надо, мало ли что.

Ну вот, два подозреваемых у меня уже есть. И это при том, что я еще не общалась ни с кем из близких Приходько. Я взглянула на часы, день был в самом разгаре. А почему бы прямо сегодня не съездить в тот самый знаменитый салон и не поговорить с коллегами и приятелями Жени?

Я решила, не теряя времени, отправиться в салон «Солнечный берег» прямо сейчас. Собравшись, я взяла ключи от машины и направила свои стопы в это заведение, одно из самых модных и дорогих в Тарасове.

Но перед тем как ехать в салон, где работала жертва, решила завернуть к Кудряшову. Позвонила ему из машины домой и не застала никого в квартире. Очевидно, Саша живет один. Потом набрала номер его сотового.

— Слушаю вас, — услышала я в трубке жеманный голос Саши.

— Саша, здравствуйте еще раз, это Иванова.

— А, Танечка, — радостно провозгласил Кудряшов. — Рад вас слышать. Что-нибудь случилось?

— Пока нет. Просто я хотела с вами побеседовать. Вы не возражаете?

— Нет, нет, что вы! Конечно, приезжайте. Вы где сейчас?

— Я в машине. Позвонила вам домой, но там никого нет. А вы где?

— Я на работе, — растягивая слова, произнес Кудряшов. — Вы можете приехать прямо сюда, если не возражаете.

— Не возражаю. Говорите, куда ехать.

— Я работаю в салоне «Иветта», на проспекте Кировцева. Вы должны знать его, — не без гордости проговорил Кудряшов.

— Знаю, — язвительно произнесла я. — Этот салон не так давно открылся, насколько мне известно, — пусть парнишка не думает, что я немодная и несовременная.

— Совершенно верно, — произнес Саша. — Так приезжайте прямо сейчас, я как раз пока свободен. Внизу спросите меня, вас проводят.

— Хорошо, через пятнадцать минут буду, — сказала я и отключилась.

Вырулив со двора, я направилась в центр Тарасова, на проспект Кировцева — самое центральное и модное в городе место. Именно там недавно открылся новый крутой салон «Иветта». Но до места назначения на машине не добраться. Поскольку по самому проспекту автомобильное движение запрещено. Поэтому мне пришлось оставить свою верную бежевую «девятку» в переулке и топать туда пешком.

Я пока не имела возможности посетить новый салон и, когда подошла к тому зданию, где расположился салон, была приятно удивлена. Салон красоты занимал оба этажа старинного двухэтажного особняка в самом сердце проспекта Кировцева. Здание капитально отреставрировали, так, что я даже не узнала его вначале, только потом вспомнила, что раньше там находился магазин «Сладости».

Теперь особняк было не узнать. Он сиял новенькой краской, снаружи весь первый этаж был отделан пластиковой вагонкой нежно-салатного цвета. На обоих этажах стояли пластиковые окна с тонированными стеклами. Над входом красовалась шикарная вывеска — «Иветта». Я протянула было руку к двери, но широкие зеркальные двери сами распахнулись.

«На фотоэлементах», — подумала я.

Войдя внутрь, я оказалась в прохладном просторном холле. Никого вокруг не было. Я огляделась, и сразу же, словно по волшебству, откуда-то из темноты ко мне вышла девушка в светлой блузке и темной юбке, с бейджем на груди.

— Добрый день, — вежливо улыбнулась она. — Чем могу быть вам полезна?

— Добрый день, — ответила я. — Я хотела бы увидеть Александра Кудряшова.

— Пойдемте, я вас провожу, — девушка указала рукой на дверь, видневшуюся в глубине холла.

Мы пересекли холл и оказались в узком коридоре, ведущем в другое такое же просторное помещение. Пройдя по коридору, мы вошли собственно в зал, где я увидела стойки с зеркалами для парикмахеров. За несколькими стойками сидели посетители, вокруг которых хлопотали мастера причесок. Кудряшова среди них не было.

Девушка, не останавливаясь, провела меня через весь этот зал, и мы снова оказались в узком темном проходе. Миновав и его, вошли наконец в небольшой светлый зал, где в углу располагалась высокая кушетка, застеленная белой простыней, а прямо посередине находилось еще одно большое зеркало и кресло перед ним. У окна в зальчике стоял низенький журнальный столик из темного стекла, на котором лежали всевозможные цветные журналы и буклеты. На кожаном диванчике около столика сидел, углубившись в какой-то журнал, сам Кудряшов.

Девушка пропустила меня вперед и, мягко улыбнувшись, наклоном головы указала на Сашу.

— Саша, к вам, — обратилась она к нему, после чего испарилась так же незаметно, как и появилась.

Кудряшов, оторвавшись от чтения и бросив на меня быстрый взгляд, тут же отложил журнал в сторону и встал навстречу мне.

— Как вы быстро приехали, — распахнув руки, как для объятий, произнес он. Я чуть отшатнулась в сторону, боясь, как бы Кудряшов и правда не полез ко мне обниматься. Вот еще с педиками я не обнималась! А он, взмахнув рукой, указал на диван, с которого только что встал, и предложил: — Устраивайтесь поудобнее, давайте поговорим.

Только я собралась было присесть на удобный диванчик, как вдруг Саша вперил в меня изумленный взгляд. Я тоже опешила от его взгляда и замерла на месте.

— Таня! — воскликнул Кудряшов. — Таня! Боже мой! — и он всплеснул руками.

— О, господи! Что произошло? Что такое? — переполошилась я.

— Ваши волосы! — театрально возопил Саша. — Ну что это такое? Я как профессионал просто не могу смотреть спокойно на такое безобразие! — Саша оглядывал меня с нескрываемым ужасом, словно у меня на голове были не волосы, а самая настоящая копна соломы.

— А что такое? — успокоилась я немного. — Волосы как волосы.

— Ну, что у вас за прическа, Таня? Я не понимаю, как уважающая себя молодая интересная женщина может позволить себе разгуливать по улице с такой вот ужасающей прической.

— А что? — удивилась я. — Прическа как прическа. Я же не на бал сегодня собиралась, а по делам. Вашим же, кстати. И потом я не разгуливаю по улице, а езжу на машине.

— Все равно, — не унимался Саша. — Нет, это просто невозможно! Садитесь, немедленно садитесь! — Я снова шагнула к дивану и собиралась было уже опуститься на него, но Кудряшов завопил дурным голосом:

— Не сюда, вон туда! — Он указал на кресло перед зеркалом. — У меня пока нет никого из клиентов, так что в свободное время займусь, пожалуй, вами. А то это просто переходит все границы. Нет, — он с жеманным вздохом отвернулся, закатив глаза, — я просто не могу на это смотреть! Садитесь, я сейчас сделаю из вас человека.

«Подумаешь, человека он из меня сделает!» — с ноткой обиды подумала я. Какой-то голубой будет мне указывать, как я должна ходить по улицам, с какой прической мне жить и так далее… Моя прическа, конечно, не шедевр, но и не такая уж ужасная, как он тут расписал. Я взглянула на себя в зеркало — ничего кошмарного. Волосы собраны в пучок сзади и заколоты. Пол-Тарасова ходит с такой же точно прической, и ничего, никто еще не умер. Потом я перевела взгляд на многочисленные фотографии и картинки с женщинами и мужчинами с самыми невероятными прическами, стрижками и укладками на голове, и снова посмотрела на свое отражение. Хотя, может, он и прав, действительно как-то не очень…

Я уселась в глубокое удобное кресло перед огромным зеркалом с подсветкой по бокам, Саша подошел ко мне сзади и накрыл всю меня голубой накидкой, завязав ее на шее. Потом он начал пристально меня разглядывать, прикидывая, что можно соорудить на моей голове, чтобы было «живенько». Потом ему в голову, очевидно, пришла какая-то идея: глаза Кудряшова загорелись, и он принялся ожесточенно стягивать с моих волос заколку.

Распустив их, он стал расчесывать волосы сначала массажной щеткой, потом деревянной расческой с крупными редкими зубьями.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — напомнил мне Кудряшов.

— Ах да, — опомнилась я. — А что же вы ничего не сказали мне о том, что Женю убили, когда она входила в телестудию? Ее, кажется, пригласили на какую-то передачу. Так?

Я увидела в зеркале оторопевшего Сашу — он стоял, замерев с расческой в руках, и часто-часто моргал.

— А разве я не сказал вам? — недоуменно спросил он.

— Нет, не сказали. Я узнала это сегодня по своим каналам. Расскажите поподробней, что за передача, кто пригласил ее туда и все остальное.

— Ну-у, — протянул Саша, и я заметила, как к нему снова вернулась его обычная жеманность и театральность. — Женю пригласили принять участие в авторской передаче об известных в Тарасове людях. Я не помню, как она называется и кто ее ведет… Так вот, на этот день была назначена съемка передачи или это был прямой эфир? Не помню, — Саша по-детски наморщил лоб. — Утром, часов в одиннадцать, по-моему.

— Значит, кто-то знал, что Женя в тот день отправится на передачу? — спросила я, с ужасом наблюдая, как Саша сооружает на моей голове нечто невообразимое.

— Да знали, конечно, — пожав плечами, ответил Саша. — Женя и не делала из этого секрета. Знали все ее знакомые, друзья.

— А тот ее любовник, ну, из бандитов, он мог знать, что Женя будет на телестудии?

— Не знаю, — задумчиво проговорил Саша. — Мог и знать, наверное.

— А насколько вы были близки с Женей в последние месяцы ее жизни? — спросила я.

Саша, прежде чем ответить, замялся и потупил глаза. Потом он принялся бормотать что-то, но я не поняла, что именно. Наконец, он поднял глаза и посмотрел в зеркало. Мы встретились взглядами, и Кудряшов проговорил:

— Понимаете, Танечка… Дело в том, что мы с Женей в последнее время не очень ладили.

— Как это? — не поняла я. — Вы ведь сказали, что были друзьями.

— Ну да, были… когда-то, — Саша понизил голос. — Но потом, в последнее время мы как-то не очень дружили. Понимаете, у нас не так давно произошла одна неприятная история, после которой мы перестали общаться… Мы были в ссоре. Но до этого действительно дружили, клянусь вам! — Саша так горячо принялся убеждать меня, что они с Женей на самом деле были когда-то друзьями, как будто от этого зависела его жизнь.

— Я вам верю, Саша, верю, успокойтесь, — проговорила я. — Только почему же вы мне сразу обо всем не рассказали? — Я пристально посмотрела в глаза Кудряшову.

Он смущенно отвел взгляд.

— Я забыл, — банально ответил он. — Просто был так взволнован, что упустил из виду…

— А можно поинтересоваться, по какому поводу у вас испортились отношения с Женей? И когда это произошло?

Саша с обиженным видом расчесывал и вновь рассыпал мои волосы. Он то собирал их в пучок, то снова раскидывал по голове, пытаясь сделать что-нибудь, что его устроило бы.

— Мы поругались год назад. Тогда еще Женя был… еще не был женщиной. Мы работали вместе в одном салоне, сейчас он уже не существует. Назывался салон «Кредо», на Второй Садовой. Может, слышали? — Я кивнула на всякий случай. — Так вот, тогда Женя и я не были еще так известны, как теперь… Таня, — вдруг перебил сам себя Саша, — я не буду детально излагать, из-за чего именно мы поругались, это не относится к делу, просто скажу, что Женя тогда поступила не очень красиво. У нас были небольшие неприятности с ребятами… Я имею в виду… м-м-м, — Саша замялся, пытаясь подобрать наиболее точное слово. — Обычно это называют «крышей». Ну, вот, у нас были некоторые разногласия с этой самой «крышей», и Женя мог их уладить. Но вместо этого он попросту спихнул всю ответственность на меня. А эти ребята из «крыши», сами понимаете, — настоящие троглодиты, они же не могут общаться на человеческом языке, — я посмотрела в зеркало — Саша сдувал с ногтей невидимую пылинку. — Мне, конечно, досталось, — наконец проговорил он, — но я не в обиде на Женю. Мы всегда были друзьями, и я его простил… Вот, собственно, и все. Больше мне нечего добавить к сказанному.

— Так, значит, вы были в ссоре в последнее время? — спросила я, глядя в зеркало, как Кудряшов творит что-то невообразимое с моими волосами. Он ловко вертел в руках ножницы и пару расчесок.

— Да, мы не общались. Но я все равно сохранил дружеские чувства к Жене.

— Я что-то вас не понимаю, — посмотрела я в зеркало. — А зачем же вы тогда заказали расследование смерти Жени?

— Как зачем? — возмутился Кудряшов. — Я же вам говорю, мы были друзьями, и то, что произошло год назад, не испортило нашей дружбы. По крайней мере я все забыл и простил Женю. А кто старое помянет, тому, как известно, глаз вон! — снова закокетничал Саша.

— Все равно я вас не понимаю, — проговорила я в тот момент, когда Саша резко наклонил мою голову вперед, перекинув все волосы мне на лицо. — Странно все это…

— Ничего странного. Посидите пока так, — деловито сказал он, и я услышала, как сзади застрекотали ножницы.

Через час мой новый образ был готов. Я открыла глаза и посмотрела в зеркало, готовая к самому худшему. Но, к моему величайшему удивлению, из зеркала на меня взглянула молодая, весьма привлекательная девушка лет двадцати пяти, не больше, светловолосая, с потрясающей стрижкой. Я даже не берусь описать это словами. Саша сотворил на моей голове нечто совершенно чрезвычайное.

Во-первых, он сделал мне стрижку, волосы аккуратно подравнял, сделав какую-то совершенно необычную асимметрию. Волосок был уложен к волоску, кроме того, несколько прядей на голове он сделал синими, несколько красными и несколько ярко-зелеными. Причем смотрелось все это просто великолепно. Я даже не ожидала подобного эффекта. Я прямо на глазах помолодела лет на пять. И выглядела весьма эффектно. Повертев головой вправо-влево, я залюбовалась своим отражением.

Я увидела довольного Сашу у себя за спиной. Он стоял, скрестив на груди руки, словно художник, любующийся своим произведением. Выражение лица Кудряшова было самозабвенным и мечтательным.

— Вам нравится? — гордо спросил он, заранее уверенный в ответе.

— Очень. Спасибо вам, Саша. Даже не ожидала, если честно.

— Ну, что вы! Неужели вы могли подумать, что я могу сделать плохо? Я же не какой-нибудь кустарь-одиночка из местной бани, где стрижка стоит пятнадцать рублей. Я профессионал, — изрек он. Я действительно заметила, как Саша преобразился во время работы. Наверное, ему очень нравится то, что он делает, и он умеет делать свою работу качественно и красиво. Мысли о работе натолкнули меня на мысли о моем собственном деле. Я ведь тоже сейчас нахожусь на работе, между прочим. И нечего тут любоваться новомодной стрижкой и разноцветной окраской волос.

Я встала с кресла, сняла с себя накидку и отдала ее Кудряшову.

— Сколько я вам должна? — деловито спросила я и потянулась было к сумке.

Саша сделал огромные глаза и замахал на меня руками:

— Да вы что, Таня! Я это в виде эксперимента. Это моя личная разработка, моя идея. Эксклюзив, так сказать. Вы мне ничего не должны. Вернее, нет, должны. Найдите того, кто убил Женю. Больше мне ничего не надо.

— Ну, хорошо, — я взяла сумочку и повесила ее на плечо. — А вы не знаете, где разыскать того бандита, с которым встречалась Женя?

— Не знаю, — опять кокетливо заговорил Саша. — Но могу узнать. Есть один юноша, который был другом Жени. Он должен знать и самого Бакаева, и где его можно найти. Если хотите, подождите здесь, я сейчас позвоню и все разузнаю.

Я кивнула.

Кудряшов удалился в дальнюю комнату, оставив меня в одиночестве. Вернулся он через несколько минут, неся в руке листочек бумаги с написанным на нем адресом и телефонами. Протянув листочек мне, Саша проговорил:

— Только не упоминайте, пожалуйста, что это с моей помощью вы узнали адрес. Я не хочу закончить свои дни так же, как Женя…

— Хорошо, буду нема, как рыба, — улыбнулась я. — До свидания.

— Чао! — донеслось мне вслед.

Я вышла из салона красоты и пошагала по проспекту к своей машине. Сев в нее, я посмотрела на бумажку с адресом. Аккуратным ровным почерком Саши там было написано: «Бакаев Николай Васильевич», и далее шел адрес и три телефона этого самого гражданина Бакаева. Я перечитала еще раз написанное, чтобы запомнить на всякий случай, потом убрала листочек в сумку. Вставив ключ в замок зажигания, я плавно тронулась с места.

* * *

Бакаев жил за городом в довольно обширном и благоустроенном коттедже. Прежде чем ехать к нему в гости, я позвонила. Снял трубку мужчина, очевидно, сам хозяин. Я не стала ничего говорить, просто проверила, есть ли кто дома. А после звонка я сразу же отправилась к обманутому бойфренду Приходько.

Подъехав к коттеджу, я оставила машину чуть дальше, а не у самых ворот, чтобы не привлекать излишнего внимания. Подойдя к металлическим воротам, выкрашенным в голубой цвет, я подняла руку и нажала на кнопку переговорного устройства. В аппарате что-то щелкнуло, и я услышала тот же голос, что и по телефону, только несколько искаженный связью:

— Кого надо? — довольно неприветливо спросил хозяин.

— Из милиции! — наглым тоном заявила я.

— Что нужно? — грубо спросил Бакаев. Видимо, это был он сам.

— Поговорить с гражданином Бакаевым.

В домофоне воцарилось молчание. Я подождала несколько секунд, потом хотела было снова позвонить, но голос не менее угрожающе произнес:

— По какому вопросу? — Бакаев говорил так, будто это не к нему приехали из милиции, а он сам был блюстителем порядка.

— По интимному, — резко проговорила я. Мне надоели эти препирательства по домофону. — Откройте! — потребовала я.

Вместо ответа я услышала щелчок домофона, который должен был означать, что меня соблаговолили впустить. Одновременно с этим щелчком я услышала тонкий звук, который издавала отпертая дверь.

Я дернула металлическую дверь на себя, она легко подалась. Я вошла внутрь и потянула дверь на себя, собираясь прикрыть ее за собой. Но она как будто упиралась, и я оставила свою попытку. И тогда увидела, что дверь плавно закрывается сама, без посторонней помощи. Глазея на чудеса современной техники, я даже не заметила, как открылась дверь в доме, и на крыльце появился мужчина в тренировочных брюках и светлой майке с надписью «ADIDAS» на груди.

— Вам кого? — спросил он, даже не поздоровавшись.

— Мне Бакаева, — проговорила я и достала из кармана заранее приготовленное удостоверение работника прокуратуры, оставшееся у меня с того времени, когда я там работала. Оно было давно просроченным, но редко кто из тех, кому я демонстрировала свои «корочки», замечал это. — Я из милиции, — бодро заявила я и, подойдя ближе к дому, ткнула чуть не в лицо хозяину свою «левую» ксиву.

Бакаев тупо уставился в «корочки», потом перевел взгляд на меня, видимо, пытаясь сверить фото с оригиналом.

— Здрасьте, — наконец поздоровался он. — Я Бакаев.

— А я из милиции, — снова сказала я. — Я могу войти?

— А в чем, собственно, дело? — наглым тоном спросил Бакаев.

— Давайте пройдем в дом, и я вам все объясню.

— Ну, проходите, — неохотно пригласил меня хозяин.

Мы прошли в дом, на кухню. Бакаев в выжидательной позе встал у двери, подперев косяк, а я устроилась на стуле.

— Я по поводу убийства некоей Евгении Приходько. Вам известна такая личность?

— Нет, — заявил Бакаев и отвернулся.

— Не надо отпираться, — произнесла я. — Вы ведь знали ее…

— Никого я не знал! — взорвался Бакаев. — Я вообще не понимаю, при чем здесь я.

— Я вам сейчас все объясню, — терпеливо пояснила я. — Или вы предпочитаете разговаривать в отделении? Я сделала вам одолжение, приехав сюда, потому что думала, у нас получится доверительный разговор. Но раз вы ведете себя таким образом, видимо, мне придется вызвать вас повесткой из-за подозрения в причастности к убийству Приходько. Такой вариант вас устроит больше? — Бакаев молчал, глядя в пол. — И не надо думать, что вы сможете отмазаться. Доказать ваше знакомство с Приходько не составит большого труда. Есть свидетели, которые видели вас вместе, которые знали, что вы были знакомы и встречались. Так как, будем здесь разговаривать? Или вы все же предпочитаете побеседовать в отделении?

— Я не понимаю, при чем тут я, — продолжал упираться Бакаев.

— Так вы были знакомы с Приходько?

— Ну, да… — обреченно проговорил мужик.

— В каких вы были отношениях?

— Ни в каких! — резко проговорил хозяин дома. — Я вообще отказываюсь разговаривать с вами без своего адвоката.

— Хорошо, но тогда я буду вынуждена вызвать вас в отделение милиции. Туда вы сможете прийти с адвокатом, с прокурором, с мамой, с папой, с кем угодно… Хотя для вас же лучше было бы поговорить со мной здесь и сейчас, на вашей территории.

— Ну, хорошо, — наконец сдался Бакаев. — Что вы хотите?

— Я хочу знать, в каких отношениях вы находились с покойной Евгенией Приходько? — терпеливо повторила я свой вопрос.

— Я… — Бакаев замялся. Потом сел на стул, скрестил руки и опустил голову. — Мы встречались какое-то время. Совсем недолго, — торопливо добавил он, — где-то с месяц…

— И что потом?

— Потом ничего. Мы расстались. Я вообще не понимаю, какие ко мне могут быть подозрения?

— Вас подозревают в причастности к убийству Приходько, я же вам уже сказала. Разве вы не слышали, что ее убили?

— Слышал, — глухим голосом проговорил Бакаев, но сразу же понял, что совершил ошибку. Он поднял на меня испуганные глаза и замолчал.

— А откуда вам стало известно о смерти Приходько? Может, вы сами заказали ее?

— Да никого я не заказывал! — вскипел Бакаев. — Я вообще случайно узнал о ее смерти — кто-то из пацанов обмолвился. Все же знали, что я с ней встречался. Там вообще такая история была… — махнул рукой Бакаев.

— Нам известна эта история, именно поэтому вы первый на подозрении. Есть свидетели, которые могут подтвердить, что вы после разрыва с Приходько прилюдно угрожали ей, требовали уехать из города.

— Да ничего я не угрожал! Просто поругались, и я сгоряча ляпнул лишнего. А то у вас никогда такого не было; когда разозлишься на кого-нибудь — такого наговоришь… И про убийство, и про все остальное.

— Нет, у меня такого не бывает. Я не бросаю слов на ветер. Уж если я пообещаю кого-то убить, то убью. А сгоряча подобных вещей не говорю.

— Да не убивал я ее! И зря вы меня подозреваете, — Бакаев даже засмеялся, — глупости какие!

— Ну, это суд будет решать, — строго сказала я ему, — что глупости, а что нет.

Бакаев при упоминании о суде сразу же напрягся и умолк. Он сидел все в той же позе, свесив голову.

— Я не убивал, — усталым голосом произнес он. — У меня есть алиби.

— Алиби? Как интересно? А откуда вы знаете, на какое время у вас должно быть алиби? Может быть, вы знаете точное время убийства?

— Ничего я не знаю. Просто в последние дни я все время находился на людях. С утра до вечера. Я почти ни на минуту не оставался один. Поэтому практически на любое время суток у меня алиби, которое могут подтвердить несколько человек.

— Ну, для того чтобы убить человека, вовсе необязательно уходить куда-то на какое-то время. Дело в том, что Приходько убил киллер, а чтобы нанять киллера, много времени не надо. Тем более подозрительно то, что у вас есть алиби. Как будто вы знали, что вас будут в чем-то подозревать.

— Нет, ну что такое! — возмущенно всплеснул руками Бакаев. — Нет алиби — плохо. Есть алиби — еще хуже. Вас, милицию, не поймешь! Так как надо, чтобы нормально было, — иметь алиби или не иметь?

— Надо не быть причастным к подобным делам, — сурово ответила я. — А вы первый подозреваемый.

— Да почему это я первый подозреваемый?! — снова принялся возмущаться Бакаев. — Что, эта шалава больше никогда ни с кем не встречалась? Только со мной? И что, теперь всех собак решили на меня повесить?

— Нет, наверное, она встречалась не только с вами. Но только вы при всех угрожали ей смертью в случае, если она не покинет Тарасов. Было такое?

— Не было, — буркнул он.

— Было, и тому есть свидетели, вы же это знаете. Зачем все время отпираетесь?

— Какие свидетели? Ее подружки-гомики? Это свидетели?

— Да, и не только. А что вы имеете против, как вы выразились, гомиков? — я пристально посмотрела на Бакаева. Он отвел взгляд.

— Я вообще больше не буду ничего говорить. Думал, поговорю здесь с вами, и с меня снимут подозрения. А теперь, раз для вас мое алиби не годится, вызывайте в ментовку, допрашивайте. Только я приду с адвокатом.

— Да хоть с десятком адвокатов! — проговорила я и поднялась со стула. — Ну, что ж, будем считать, что мы договорились. Ждите повестку, — угрожающе сказала я и направилась к двери.

Бакаев ничего не ответил, остался в кухне. Когда я шла по коридору, я заметила на столике в прихожей хозяйскую барсетку. И не смогла удержаться от соблазна поставить на нее малюсенький «жучок», который я всегда таскаю в сумке на всякий непредвиденный случай, вроде сегодняшнего. Прикрепляя «жучок», я сделала вид, что споткнулась, чтобы оправдать свою задержку в прихожей.

Выйдя из дома, я пошла по двору к воротам. Разговор не очень удовлетворил меня. Сама не знаю, чего именно я ждала от беседы с Бакаевым, но то, что я услышала, было не то.

С одной стороны, конечно, Бакаев показал, что ему было известно, что Приходько убили. Но это мало о чем говорило. Мало ли откуда он мог узнать об этом. Тем более, как говорил Саша, об этом говорил весь город. Не знаю… Но что-то было не так с этим Бакаевым, а что именно, я никак не могла понять, и это обстоятельство выводило меня из себя.

Я отправилась домой. Хотелось есть и спать. Погода стояла хорошая, теплая, но и она не радовала меня. Скоро бабье лето закончится, наступят холода, а там и зима не за горами…