И грянул выстрел

Марина Серова, 2021

Владислав Черемысленников отмечал день рождения в кругу семьи и близких в своем доме. Праздник прошел хорошо, но утром в ротонде на участке был обнаружен труп одного из гостей. По подозрению в убийстве арестовывают Владислава, так как около убитого обнаружили его пистолет и портсигар. Жена именинника обращается к частному детективу Татьяне Ивановой, чтобы та нашла истинного преступника!

© Серова М.С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава первая

Сначала раздался леденящий душу звериный вой. Потом я увидела их: большую стаю полудиких собак. В большинстве своем собаки были огромные, ростом с теленка, худые, поджарые, с мощной грудью и когтистыми лапами. С оскаленными мордами, из пастей капала слюна, с опущенными хвостами они неумолимо приближались ко мне. Еще немного, и их жуткие клыки сомкнутся на моем горле…

Я перевернулась на бок. Слава богу, это был сон. Однако он весьма реалистично напоминал один из эпизодов моего недавнего расследования. Одному маньяку, за которым я охотилась, пришло в голову скормить меня своим псам. Правда, сначала он задумал закопать меня живьем и даже заставил собственноручно выкопать яму. Потом в его больной мозг пришла мысль устроить псиную охоту. На мое счастье, подоспевший Володька Кирьянов — мой давний друг — с группой быстрого реагирования положил конец изуверской забаве и «повязал» отморозка.

Я посмотрела на часы: всего-то девять утра. Могу еще поспать, ведь я заслужила отдых после тяжелого расследования. Однако в это время раздался телефонный звонок. Пришлось взять трубку.

— Алло, — сказала я.

— Алло, Татьяна Александровна? — осведомился женский взволнованный голос.

— Да, это я.

— Татьяна Александровна, меня зовут Маргарита, и мне необходима ваша помощь. Пожалуйста! У меня горе, помогите, пожалуйста!

— Давайте договоримся о встрече, — предложила я. — Надеюсь, вы понимаете, что такие дела по телефону не решаются.

— Конечно, конечно, — согласилась женщина, — скажите, куда мне подъехать.

Я назвала адрес.

— Когда вы сможете подъехать? — спросила я.

— Буду через два часа.

— Хорошо, тогда до встречи, — сказала я и отключилась.

За два часа я успела привести себя в порядок и поехать в другую квартиру, которую я держу для приема клиентов. В дверь позвонили. На пороге стояла молодая женщина лет тридцати с небольшим. Среднего роста, с короткой стильной стрижкой на светлых волосах и карими глазами. На женщине был дорогой брендовый брючный костюм цвета баклажан. Незнакомка нервно теребила в руках черный клатч.

— Татьяна Александровна?

— Да, это я.

— Я вам звонила. Я — Маргарита, Маргарита Черемысленникова, мой муж арестован по подозрению в убийстве, но он не убивал, клянусь Богом!

— Подождите, Маргарита, — остановила я ее, — давайте пройдем в гостиную. И там вы мне все спокойно расскажете.

— Хорошо, как скажете, — ответила женщина.

Я села в свое любимое кресло, а Маргарита присела на краешек дивана.

— Я вас слушаю, Маргарита…

Тут я сделала паузу, потому что Маргарита не назвала свое отчество.

— Васильевна. Маргарита Васильевна, — сказала женщина, — но можно просто Маргарита.

— Ладно. Так кого же убили? — спросила я.

— Убили Александра Кирилловича Самохвалова. Это наш гость и друг моего мужа Владислава Максимовича Черемысленникова. Мы отмечали день рождения Владислава у себя в загородном доме, в коттеджном поселке «Рассвет». Среди гостей был Александр Кириллович. И сначала все было очень хорошо. Мы веселились, смеялись, говорили тосты. В общем, все, как и полагается на торжестве…

Маргарита неожиданно замолчала.

— Так, продолжайте, пожалуйста, — попросила я. — Что же произошло дальше?

— А дальше, — начала Маргарита, и голос ее задрожал, — дальше произошло… непоправимое. Утром моя падчерица Анастасия, ну, дочь Владислава от первого брака, вышла в сад и увидела… лежащего Александра Кирилловича. Он был застрелен, представляете?

— Вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — попросила я. — Как рано вышла в сад ваша падчерица, где лежал убитый, и остальные детали, которые имеются.

— Настя у нас сама лично занимается садом, садовника мы не держим. Хотя если намечаются крупные садовые работы, то мы, конечно, приглашаем помощника. Анастасия учится на последнем курсе нашего тарасовского политехнического университета, на архитектурном отделении. Еще она факультативно окончила там же курсы садового дизайна. Вот поэтому она сама и занимается садом, — объяснила Маргарита. — Ей это очень нравится. Она и некоторым нашим соседям по коттеджному поселку оформила садовые участки… Вы спросили, как рано Настя вышла в сад. Так вот, точное время я не могу вам назвать, но это было примерно часов в семь утра.

— Понятно. Ну, что же, слушаю вас. Что было после того, как Анастасия вышла в сад?

— Так вот там, в саду, в ротонде лежал Александр Кириллович.

— Что за ротонда? — поинтересовалась я.

— О, это гордость Насти. По ее эскизу была сделана ротонда, точь-в-точь как на Набережной, только из металла. И она обвита плющом. Очень красиво получилось.

— И Анастасия решила, что Самохвалов убит?

— Да.

— А почему она решила, что он убит?

— Ну, как «почему»? Во-первых, на нем была именная футболка. Он говорил нам, что ему лично ее преподнес какой-то там известный модельер. И, да, футболка действительно была оригинальной. Настя сразу узнала эту футболку. И потом…

— При чем здесь футболка? — удивилась я.

— Ну, она узнала, кто это, по футболке, — пояснила Маргарита и продолжила: — Сначала она окликнула Александра Кирилловича. Она подумала, что, может быть, ему просто стало плохо и он упал. Хотя на здоровье он вроде бы никогда не и жаловался.

— Но Самохвалов не отозвался.

— Да, он не мог этого сделать. Когда Настя подошла поближе, то увидела дырку на лбу и запекшуюся кровь.

— Как только ваша падчерица поняла, что Самохвалов убит, что она сделала дальше?

— Она тут же поднялась к нам в спальню и все рассказала мне.

— А где в это время находился ваш муж?

— Здесь же, в нашей спальне.

— Но почему же Анастасия обратилась непосредственно к вам? Ведь дело-то серьезное. Почему не к отцу?

— Да, конечно. Но, видите ли, Татьяна Александровна, Владислав — «сова», ему очень трудно просыпаться рано. А мы с Настей — «жаворонки», очень легки на подъем. К тому же после вчерашнего торжества мы все очень поздно легли спать. Ну, для Влада — это дело привычное.

— Поняла вас, Маргарита. Что было после того, как Анастасия сообщила вам эту весть?

— Я пошла вместе с ней в сад и тоже увидела Александра, лежащего навзничь. Его лоб был прострелен, а рядом валялся пистолет. Я тут же позвонила, вызвала полицию, и спустя минут пятнадцать он приехали.

— Они все осмотрели?

— Да, они все внимательно осмотрели, практически всю усадьбу, сантиметр за сантиметром и… предъявили моему мужу обвинение в убийстве! — воскликнула Маргарита.

— А на каком основании они предъявили такое обвинение?

— Так ведь пистолет, который лежал рядом с убитым Александром Кирилловичем, принадлежит Владиславу!

— А где оружие находилось раньше?

— В сейфе, в кабинете мужа. Но когда его открыли, то…

— То пистолета там, конечно же, не оказалось, — произнесла я.

— Да, не оказалось, — как эхо, повторила за мной Маргарита.

— А как сам Владислав Максимович объясняет отсутствие оружия в сейфе?

— Он сам недоумевает, как такое могло произойти. И еще…

— Что?

— Рядом с телом нашли портсигар Владислава, — упавшим голосом произнесла женщина. — Очень дорогой, с инкрустацией и выгравированными инициалами В.М.Ч. И вот поэтому-то Владиславу предъявили обвинение в убийстве Александра Кирилловича и взяли под стражу. Ну, они сочли, что это Владислав выстрелил в Александра и обронил на месте преступления свой портсигар. А портсигаром муж не пользуется очень давно. Да, собственно, он и раньше им не пользовался, это память о его отце. Свекор преподнес ему такой подарок. Это — во-первых. Во-вторых, Владислав уже месяц как бросил курить, я просила его завязать, хотя раньше он дымил, как паровоз. И потом, Татьяна Александровна, разве убийца бросает пистолет рядом с убитым?

— Киллер бросает оружие, — заметила я.

— Господи! Но ведь Владислав не киллер! — почти вскрикнула Маргарита.

— Маргарита, пожалуйста, успокойтесь. Да, возможно, что вашего мужа кто-то постарался подставить, подкинув на место преступления его пистолет и портсигар.

— Но ведь Владиславу от этого не легче! Он сейчас находится в камере предварительного заключения, — чуть не плача, проговорила женщина.

— Успокойтесь, пожалуйста, и скажите: что, портсигар тоже находился в сейфе? — спросила я.

— Нет, он лежал в одном из ящиков письменного стола, — ответила Черемысленникова. — Найдите, пожалуйста, настоящего убийцу, я вас просто умоляю, Татьяна Александровна! Я заплачу вам любые деньги!

— У меня определенная такса, Маргарита, — сказала я. — Когда произошло убийство, вы говорите?

— Позавчера. Полицейские говорили, смерть Александра Кирилловича наступила примерно около двух часов ночи.

— Какой марки пистолет лежал рядом с убитым?

— Марки? — растерянно переспросила Маргарита. — Я не знаю, я вообще не разбираюсь в оружии. К тому же пистолет принадлежал отцу Владислава, свекор в прошлом был военным.

— Ладно. Полиция, помимо осмотра места происшествия, производила опрос всех, кто находился в доме?

— Да, конечно. Опросили всех наших гостей, ну, и прислугу, конечно.

— Расскажите мне, кто собрался на торжество. Или… будет лучше, если вы выпишете мне их имена на листке бумаги и тут же их координаты для связи. Бумагу я вам сейчас принесу.

Маргарита принялась писать, попутно комментируя.

— Как я уже сказала, на день рождения мужа был приглашен его друг Александр Кириллович Самохвалов и его жена Виолетта. Александр Кириллович является… являлся председателем совета директоров банка «Оникс». Потом… Влад пригласил Матвея Акулиничева вместе с женой Елизаветой. Матвей — художник, пишет портреты на заказ, кстати, очень неплохо. Несколько раз Владислав спонсировал проведение выставок нашего тарасовского отделения художников России. Там они и познакомились. А Елизавета, кажется, содержит косметический салон… да, точно салон, она еще приглашала воспользоваться услугами. В числе приглашенных был Алексей Владимирович Барабанщиков, военный в отставке. Это друг моего свекра, отца Владислава. Кажется, они вместе служили. Ну, собственно, вот и все наши гости, которые были в тот вечер. Ах да. Еще Влад пригласил своего коммерческого директора Анатолия Георгиевича Герасименкова.

— Коммерческий директор какого предприятия? — спросила я.

— Строительной компании «Атлант». Да, я же не сказала вам, что Владислав является генеральным директором «Атланта». Он основал эту компанию лет десять назад вместе со своим отцом. Потом, после смерти свекра, стал единоличным владельцем «Атланта».

— Попутно хочу выяснить у вас, Маргарита, у вашего супруга были враги?

— Простите, враги, вы спросили? — женщина сделала недоуменное лицо.

— Ну, ведь у всех бизнесменов имеются если и не враги, то, скажем так, недоброжелатели. Бизнес есть бизнес, — пояснила я. — Особенно если бизнес успешный. «Атлант» ведь успешная компания?

— Да, успешная. Она входит в число лучших в России. Но насчет недоброжелателей… ничего не могу сказать конкретного. Видите ли, Владислав не нагружает меня делами, касающимися бизнеса. Он говорит, что обеспечивать семью — это его дело. А моя забота — обеспечивать семейный уют.

— И все-таки. В последнее время ему никто не угрожал? Не заметили ли вы, что он стал тревожным, настороженным? Может быть, он чего-то опасался?

— Нет, ничего такого не было. Правда, он как-то заметил, что собирается провести в компании какую-то проверку. Даже слово назвал, но я не запомнила.

— Может быть, он говорил об аудиторской проверке? — предположила я.

— Да, точно! Он именно так и назвал. Аудит, теперь я вспомнила. Но, насколько я понимаю, это ведь обычное дело, не так ли?

— В общем, да. Ладно, давайте вернемся к тому дню, когда проходило торжество. Значит, из гостей на дне рождения присутствовали две супружеские пары: председатель банка «Оникс» с женой и художник тоже с супругой. Военный в отставке и…

— И коммерческий директор, правая рука Владислава, так сказать, — добавила Маргарита. — Ну, а остальные — это обслуживающий персонал.

— Кто именно?

— Ну, во-первых, наш управляющий — Константин Львович Нефедочкин. Потом, наша повариха Аделаида. Затем — Светлана, гувернантка нашей дочери Анфисы. Видите ли, Татьяна Александровна, — Маргарита немного понизила голос, — у Анфисы детский церебральный паралич, поэтому она не может, как все дети, ходить в школу.

— Понятно, — откликнулась я. — Это все? Больше у вас никого нет?

— Ну, есть еще два охранника, Антон и Олег, они по очереди меняются, шофер Николай и горничная Валентина.

— Вся прислуга живет в доме? Или она приходящая?

— И постоянная, и приходящая. Светлана и Валентина живут в доме. Естественно, у них есть выходные. У Константина Львовича есть квартира в Тарасове, но практически все время он, конечно же, проводит у нас. Аделаида живет тут же, в нашем коттеджном поселке, поэтому, как правило, ночует у себя. Охранники и шофер тоже живут у нас.

— Но в тот вечер все они были в доме?

— Да, разумеется. Дел было невпроворот, — лаконично ответила Маргарита.

— А гости остались ночевать у вас?

— Да, конечно. Ведь было уже поздно, и мы всех разместили, благо гостевых комнат хватило.

— Скажите, Маргарита, а какие у вас лично предположения насчет того, кто мог убить Самохвалова и представить дело так, чтобы под подозрение попал ваш муж?

— Ну… Даже и не знаю. Но…

Тут она замялась, а я не преминула воспользоваться этой заминкой.

— Ну, так как же? Говорите, это очень важно, — подбодрила я ее.

— Я, конечно, могу ошибаться, и… о покойниках — или хорошо, или ничего, но… В общем, Александр Кириллович был большой любитель женщин, вот! Донжуан, или Казанова, или как там еще. Ловелас, одним словом. Не пропускал ни одной юбки, если уж на то пошло.

— И у вас в коттедже он вел себя так же… любвеобильно?

— Да, тоже.

— Ну, а кому же конкретно он оказывал знаки внимания?

— Ох, — Маргарита вздохнула. — Мне он оказывал свое внимание. Ну, говорил всякие там комплименты, какая я необыкновенная, обворожительная, неповторимая, ну и так далее. Как бы невзначай пытался прикасаться ко мне.

— То есть вы, Маргарита, явно почувствовали, что Самохвалов проявляет к вам интерес как к женщине? — решила уточнить я.

— Да, почувствовала, — снова вздохнула она, — и не только в этот раз, а еще и раньше, когда он к нам приезжал. Меня это стало раздражать, если честно.

— А почему? Ведь любой женщине приятно, когда ею восхищаются, — возразила я.

— Да, но тут другой случай. Александр Кириллович и мой муж — очень давние друзья, к тому же они партнеры по бизнесу. Я точно не знаю, но, скорее всего, банк «Оникс» финансирует нашу компанию. И…

— И что дальше, Маргарита? Вы хотите сказать, что если бы ваш муж узнал о таком поведении своего бизнес-партнера, то он разорвал бы с ним все отношения?

— Ну, до этого дело вряд ли бы дошло, и прежде всего потому, что я сама ничего не допускала такого, что перешло бы рамки приличий. И вот как раз в один из тех моментов, когда около нас с Александром Кирилловичем никого не было, он прямым текстом заявил мне, что ему необходимо со мной встретиться наедине поздно вечером, что в одиннадцать вечера он будет меня ждать в ротонде. Представляете? — возмущенно произнесла она.

— А вы что ему ответили?

— Я довольно резко сказала, чтобы он прекратил свои преследования. Тут к нам подошла Настя, и на этом разговор закончился.

— А что вы делали потом?

— Ну, я хотела лечь спать, но я не могла сразу успокоиться после разговора с Александром Кирилловичем. Я подумала, что если Владислав начнет меня расспрашивать, почему я нахожусь в таком взвинченном состоянии, то мне придется выдумывать какие-то отговорки, а у меня уже просто не было сил. Поэтому я прошла в библиотеку и села почитать. Чтение меня немного успокоило, и после этого я отправилась спать.

— А что, у вас в доме негде уединиться? — внезапно озадачилась я.

— В каком смысле? — удивилась моя собеседница.

— Зачем Самохвалову было звать вас в ротонду поздним вечером? Не проще ли назначить встречу в той же библиотеке или где-то еще?

— Ну, даже не знаю… — задумчиво проговорила Маргарита. — Может, он не хотел, чтобы нас видели вместе? А в доме все-таки полно народу, кто-то что-то да заметит… Не знаю, Татьяна Ивановна, — пожала она плечами.

— Ну ладно, — вздохнула я. — Но получается, что Самохвалов все-таки надеялся, что вы придете к нему на свидание. Ведь он был в ротонде, и там его застрелили. Может быть, был еще один объект, я имею в виду женщину, которой Самохвалов тоже назначил свидание? После того, как получил отказ от вас? И что в ротонде он ждал другую женщину?

Маргарита отвела взгляд в сторону.

— Ну… возможно. Возможно, все обстояло так, как вы и говорите, Татьяна Александровна, но я не понимаю…

— Чего именно вы не понимаете?

— Ну, какое это имеет значение? Ну, назначил свидание Самохвалов кому-то еще, ну, а дальше что?

— Так это напрямую связано с тем, кто застрелил Самохвалова. Да вы и сами это понимаете, я уверена. Понимаете, но делаете вид, что не вполне понимаете, и негодуете.

— Я негодую?! — воскликнула Маргарита. — Да, я негодую, но только потому, что его приставания мне просто опротивели! Я ведь уже сказала, что Самохвалов был непроходимым бабником! И все это на глазах у своей собственной жены! Мне даже стало ее жалко. Бедная женщина!

— И все же, Маргарита, — я испытующе посмотрела на женщину, — у вас так и не появилось никакого предположения насчет того, кому еще, кроме вас, мог назначить свидание Самохвалов?

— Я думаю, это была Елизавета, — нехотя проговорила женщина.

— Елизавета — это жена художника Матвея Акулиничева? — уточнила я.

— Ну, да, она самая, — подтвердила Маргарита с гримасой отвращения.

— Она произвела на вас неприятное впечатление? — поинтересовалась я.

— Да уж, что там может быть приятного, — призналась женщина. — Нет, я даже не ее внешность имею в виду.

— А что?

— Да то, что эта самая Елизавета вела себя, как и Самохвалов, — крутила с ним шашни на глазах у своего мужа! Странная они вообще пара! Друг друга стоят!

— Вот как? Подождите, давайте по порядку. Значит, насколько я поняла, Елизавета ответила на ухаживания Самохвалова, когда он переключился на нее. Так?

— Да, именно так. Она сама с ним заигрывала, позволяла себя, извините за грубое выражение, лапать!

— Так-так. А ее муж, художник Матвей? Он что же, спокойно на все это смотрел?

— Представьте себе, да! Может быть, договор у них такой был. Что каждый живет своей жизнью и другому не мешает. Не знаю. Только и Матвей не уступал своей женушке по части адюльтера.

— Дайте угадаю. Он ухаживал… за вашей поварихой. Или горничной. Я права?

— Он ухаживал за гувернанткой Анфисы, — мрачно сообщила Маргарита.

— Получается, Матвей знал о том, что Самохвалов оказывает знаки внимания Елизавете, и ничем не выказывал своего неудовольствия?

— Да, так.

— А могло быть такое, что Матвей сдерживал себя внешне до поры до времени, но потом решил, что его честь запятнана, и он решил смыть позор кровью своего соперника? То есть именно он и застрелил Самохвалова?

— Ну, нет, — решительно отмела мое предположение Маргарита. — Я же говорю, что у них странные для супругов отношения.

«Да, действительно, зачем Матвею убивать Самохвалова и при этом подставлять Черемысленникова? — подумала я. — Если только существует очень веская причина так поступить».

— Так что, Татьяна Александровна? — прервала мои размышления Маргарита. — Возьметесь за расследование? Пожалуйста, я вас очень прошу! Вся надежда только на вас! Если вы не поможете, то не поможет никто! — патетично воскликнула Маргарита. — Вот аванс, — она вынула из сумочки деньги, не дожидаясь моего ответа.

— Хорошо, — сказала я. — Но сначала мы с вами подпишем договор.

После соблюдения всех формальностей Маргарита ушла, а я оправилась на кухню. Я сварила свою любимую арабику и отправилась в гостиную. Не спеша, смакуя каждый глоток, я выпила кофе, напиток, который я предпочитаю всем другим, а потом вышла на балкон и выкурила сигаретку. Теперь надо по традиции посоветоваться со своими магическими «костями» — додекаэдрами. Это уже стало своеобразным ритуалом перед каждым расследованием, за которое я берусь. На этот раз «кости» выдали мне комбинацию, которая означала, что восторжествует справедливость. Ну, по-другому и быть не может. С этой оптимистичной мыслью я стала собираться к Володьке Кирьянову, надеясь получить более полную информацию по делу бизнесмена Владислава Черемысленникова. Однако Киря на месте не сидит, его часто вызывают по служебным делам. И поэтому, чтобы не терять зря времени, я сняла трубку и набрала полковника, чтобы убедиться в том, что Кирьянов находится у себя в кабинете.

— Алло, Володя? — спросила я.

— Володя, — ответил мне мужской голос, однако это был не голос Кирьянова.

— Владимир Сергеевич Кирьянов? — вновь спросила я.

— Владимир Борисович Татушкин, — ответил тезка Кирьянова.

— Простите, а Кирьянова вы можете пригласить? — попросила я.

— Владимир Сергеевич временно отсутствует, — ответил Татушкин. — Он сейчас находится на совещании.

Ладно, значит, у меня есть время привести себя в порядок.

Я надела легкую светлую водолазку и джинсы. Потом причесалась и, скрутив волосы на затылке, закрепила их заколкой со стразами. Перекинув через руку куртку, я взяла сумку и спустилась во двор. Там завела свою машину и поехала в городское отделение полиции.

Когда я вошла в знакомый кабинет, то Кирьянова там еще не было. Видимо, все еще находился на совещании. За соседним столом сидел молодой блондинистый парень лет двадцати с небольшим. Напротив него — две тетки неопределенно-среднего возраста. Меня поразил их неухоженный внешний вид: тусклые, жидкие волосы, к тому же еще и торчавшие в разные стороны, какие-то блеклые лица с нездоровым цветом без намека на макияж. Да и прикид теток вызывал, мягко говоря, недоумение. На одной из них была надета необъятных размеров вязаная вытянутая кофта поверх криво сидящей юбки. Вторая особа нарядилась в цветастое платье с принтами подсолнухов. Где можно было ухитриться раздобыть такой «эксклюзив», оставалось только гадать. Тетки, перебивая друг друга, просто наседали на бедного блондина, не давая ему вставить ни слова.

— Молодой человек! — кричала та, что в платье. — Когда же вы, наконец, поймаете этого мерзкого живодера, который издевался и лишил жизни нашего любимца, любимца всего подъезда?!

— Простите, вы о ком говорите? — спросил блондин.

— И он еще спрашивает?! — всплеснула руками тетка в кофте. — Ты слышишь, Варвара? Перед вами, молодой человек, лежит заявление, подписанное группой зоозащитников. Мы настоятельно требуем покончить с беспределом в отношении беззащитных бездомных животных, над которыми изощренно издеваются подонки и мрази!

Я вспомнила недавние события, происходившие со мной в логове маньяка, который натравил на меня свою псарню, и поежилась. Опять собаки! Бр-р… Они просто преследуют меня!

— Вы обязаны привлекать к уголовной ответственности убийц животных! — поддержала подругу Варвара.

— Да, да, именно так! — поддакнула первая зоозащитница.

— Ой, вы только посмотрите на них! — раздался насмешливый голос.

Я обернулась и увидела пожилую женщину, по виду пенсионерку. Но в отличие от зоозащитниц, она выглядела очень опрятно и даже элегантно: сиреневый костюм, вокруг шеи кокетливо повязан шарфик в тон.

— Вы развели бродячих блохастых шавок и еще чего-то требуете! — сказала женщина зоозащитницам.

— Вот!! — закричала Варвара. — Вот кто живодер! Вот вы, Аделаида Степановна, и выдали себя! Молодой человек, берите ее и вяжите, или как там у вас называется! Она, она убила нашего Гошеньку, живодерка!!

— Ты бы причесалась для начала, Варвара-краса, лохматая коса, — с презрением ответила Аделаида Степановна, — какие же вы, зоозащитники, деловые! Затащили огромную, заразную псину в подъезд, бросили ей рваное ватное одеяло около чужой двери — и все! Жильцы должны терпеть вонь, вой, блох, глистов! Вы вот возьмите собаченьку к себе в квартиру! Или слабо? Что смотришь зверем, Василиса? — обратилась пенсионерка ко второй зоозащитнице, которая была в кофте и юбке. — Прям как твои псины. Ну, правильно говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. Что, не нравится? Вы, Владимир Борисович, не обращайте на этих зоошиз внимание.

— Гори в аду, живодерка! — отмахнулись тетки от Аделаиды Степановны. — Имейте в виду, молодой человек, мы это так не оставим, мы будем жаловаться в очень серьезные инстанции! Мы дойдем до Генпрокуратуры! — пригрозили они и вышли из кабинета, хлопнув дверью.

— Владимир Борисович, я пришла забрать постановление, ну, помните, мы созванивались еще на неделе? — обратилась к участковому пенсионерка.

— Да, да, конечно. У меня все готово, только отнесу на подпись, — Татушкин взял со стола бумаги.

Он прошел через комнату и в дверях столкнулся с Кирьяновым.

— Ну, Владимир Сергеевич, эти собачницы, это что-то с чем-то! — с чувством произнес он.

— Так привыкай, стажер! Где еще наберешься такого опыта! И где еще пообщаешься с зоозащитниками?

Тут Володька увидел меня.

— Танюх, привет! Ты чего это ни свет ни заря?

— Киря, ты что, не рад мне?

— Да рад, конечно же, рад, как ты могла такое подумать. Только… ведь вчера с тобой расстались. Ты еще говорила, что как минимум неделю будешь приходить в себя после такого.

— Ну, кто же знал, что председатель совета директоров банка «Оникс» Александр Самохвалов будет убит в загородном доме предпринимателя Владислава Черемысленникова, и в его убийстве обвинят именно хозяина дома.

— Ага, — глубокомысленно произнес Володька, — значит, ты уже впряглась.

— Точнее сказать, пришлось впрячься. Ты ведь знаешь, как с расследованиями. Сейчас густо, а потом и пусто. И сколько придется ждать, тоже неизвестно. Да и потом, мне же самой интересно узнать, кто на самом деле является убийцей банкира.

— А ты что же, не веришь официальному следствию? — Володька удивленно поднял брови.

— Это ты о подброшенном пистолете и портсигаре? Ну, знаешь, на такие, с позволения сказать, улики даже начинающий следователь не поведется. Портсигаром Черемысленников не пользовался уже очень давно. Да и вообще, кто сейчас им пользуется? Громоздкая вещь, гораздо проще носить пачку. Жена предпринимателя сказала, что Владислав с месяц как бросил курить, так что ему даже и пачка без надобности. Портсигар — это память отца Черемысленникова. По поводу пистолета. Зачем надо было демонстративно бросать его рядом с телом? К тому же пистолет принадлежал отцу Черемысленникова.

— Это опять же со слов жены предпринимателя, — заметил Кирьянов.

— Ну а что здесь не так? Она же не алиби его подтверждает. Эти два факта можно проверить, допросив других людей. Тех, кто знает бизнесмена.

— Только не говори, что Самохвалова убил владелец пистолета, то есть отец Черемысленникова. Воскрес, убил, бросил пистолет и снова к себе.

— Да ну тебя, Володька! — разозлилась я. — И вообще, это все частности. Ответь мне, Володя, на более глобальный вопрос: зачем генеральному директору «Атланта» убивать кого бы то ни было в собственном доме, на собственной вечеринке? Да еще и оставлять улики, четко указывающие на него?

Друг презрительно фыркнул, и я спросила заботливо:

— Какая муха тебя укусила?

— Да уже на ковер вызывали в связи с этим убийством, — вздохнул Кирьянов. — Говорят, что топчемся на месте.

— Понятно.

— Нет, Тань, тебе еще не все понятно. Как тебе нравится то, что убитый Самохвалов был мертв еще до того, как в него выстрелили?

— Ты серьезно?! — вскричала я.

— Нет, я шутки шучу, — теперь Володька разозлился. — Он скончался от сердечного приступа, а уже потом получил пулю. В его крови эксперты обнаружили сильнодействующее вещество, которое понижает давление.

— Но ведь это… двойное убийство получается. Кому-то банкир перешел дорогу, причем настолько перешел, что от него решили избавиться наверняка.

— То есть ты уже отвергаешь версию, что его убили, чтобы подставить Черемысленникова?

— Нет, почему же, — возразила я. — Подстава слишком явная, чтобы ее игнорировать. Просто появился еще один фигурант… Слушай, дай протокол допроса, — попросила я.

— Да пожалуйста.

Я начала листать дело. Оказывается, кроме пистолета, который принадлежал Черемысленникову и из которого был застрелен Самохвалов, следствие также обнаружило послание оскорбительного содержания. Оно находилось в кармане джинсов убитого. Криминалисты установили, что почерк на найденном листке принадлежит подозреваемому в убийстве, то есть Черемысленникову. На листке было написано: «Если человек идиот, то это надолго». Очевидно, следствие сочло оскорблением слово «идиот». Черемысленников никак не объясняет этот факт, точнее сказать, говорит, что не может припомнить, кого именно он оскорблял. Я вспомнила, что эта фраза звучала в «Бриллиантовой руке». Может быть, бизнесмен просто собирал известные цитаты и записывал их? А кто-то отыскал безадресное послание и сунул его в карман убитому…

«Интересно, но ведь оскорбление — это еще ни о чем не говорит, — подумала я. — Мало ли кто кого оскорбляет. Не всегда это приводит к убийству. Еще неизвестно, каким образом этот листок попал в карман к убитому. Можно предположить, что его подложили, чтобы сфабриковать улики. Точно так же, как и портсигар, найденный на месте убийства. Действительно, можно согласиться с Маргаритой, которая говорит, что он ее мужу был без надобности. Однако преступник мог об этом и не знать. То есть он не слишком тесно контачил с подозреваемым в последнее время, так, что ли?»

А вот и еще одна улика — отпечаток подошвы ботинок, которые принадлежат Черемысленникову. Около места убийства почва была суглинистая, имеющая коричневый оттенок. Точно такой же образец почвы был обнаружен на обуви Владислава Черемысленникова. Однако тот настаивает на том, что обнаруженные ботинки он давно не надевал. Они находились в кладовке и были предназначены для утилизации. Но потом каким-то образом попали в гардеробную, на полку для обуви. Черемысленников пояснил, что в гардеробной находится только та обувь, которой он непосредственно пользуется. Кто снова перенес приготовленную пару ботинок на выброс к часто используемой обуви, подозреваемый не знает. Предприниматель сказал, что доступ к гардеробной имеет горничная, которая производит уборку. Больше никто из персонала в личных апартаментах хозяев не появляется. Соответственно, ни шофер, ни повариха, а также гувернантка младшей дочери положить старые ботинки не могли. Гости, которые бывают в коттедже, на хозяйскую часть тоже не заходят. Черемысленников высказал мысль, что ботинки перенес в гардеробную настоящий убийца Самохвалова. Он же положил ему в карман записку и бросил рядом с телом пистолет, который похитил из сейфа.

Кто именно застрелил Самохвалова, Черемысленников не может даже предположить. Естественно, сам он не убивал своего друга и партнера по бизнесу, напротив, он очень сильно переживает эту утрату, тем более что между ними не было никаких недопониманий, не говоря уже о серьезных конфликтах. На вопрос следователя, как Черемысленников провел вечер и ночь, когда убили Самохвалова, тот ответил, что после праздничного ужина он еще какое-то время пробыл у себя в кабинете, обсуждая деловые вопросы компании с коммерческим директором Герасименковым, а потом пошел в спальню. Сон у него хороший, он проснулся, только когда старшая дочь Анастасия вместе с женой разбудили его и сообщили об убийстве Самохвалова.

По мере чтения у меня складывалось впечатление, что кто-то очень постарался, чтобы собрать такое количество улик против владельца компании «Атлант». Кому-то очень понадобилось скомпрометировать бизнесмена, повесив на него убийство председателя совета директоров «Оникса».

Прочитывая протокол, я пыталась отыскать мотив преступления. Пока он не вырисовывался. Маргарита сказала, что Черемысленников и Самохвалов были давними друзьями и партнерами по бизнесу. А это означает, что неприязненные отношения отсутствовали. Однако это известно мне со слов Маргариты. А она сама сказала, что особенно не вникала в дела мужа. На самом деле могло быть и так, что между партнерами пробежала черная кошка. Возможно, что Черемыслеников взял большой кредит и не смог его выплатить банку. И тогда у него не оставалось другого выхода. В этом случае Черемысленников мог и не испытывать враждебных чувств к Самохвалову, просто, как говорится, «это бизнес и ничего личного». С другой стороны, подобное сработает, если кредит оформлялся неофициальным путем, чего деловые люди, ведущие более-менее прозрачный бизнес, себе не позволяют. Да и вряд ли Самохвалов рискнул бы крупной суммой. И тогда убивать его — бессмысленно. Банк перехватит кто-нибудь зубастый, и деньги все равно придется выплачивать.

А если здесь замешана Маргарита, точнее, назойливое внимание к ней со стороны Самохвалова? Ведь не слепой же, в конце концов, владелец «Атланта»! Возможно, не только Маргарита, но и он сам не раз просил оставить в покое его жену, а Самохвалов продолжал свои домогательства. Тогда Черемысленников и взялся за пистолет. Однако в эту версию не вписываются записка и портсигар. Получается, Владислав сам себе подбросил поддельные улики. Это-то зачем? Что-то уж чересчур сложно. Да, есть же еще и старые ботинки со следами глины как раз в том месте, где был застрелен Самохвалов. Нет, все-таки это подстава. Но чья?

И кстати, интересно, зачем кому-то стрелять в мертвое уже тело?

— Тань, не знаю, — пожал плечами Кирьянов, и тогда я поняла, что произнесла вопрос вслух. — Сама понимаешь: это и совпадением может быть.

— Это как? — не хватило у меня фантазии.

— Ну смотри, у человека с сердцем плохо, но он еще живой. Тут его выцеливает убийца. Жертва умирает, и тут в него пуля попадает.

— Ага, как в детективах каких-нибудь, — фыркнула я невесело.

— А еще — подумай, вдруг это месть с чьей-то стороны, — продолжил забрасывать меня не слишком реалистичными версиями Кирьянов.

— Ну да, теперь в список жанров мы добавляем мыльную оперу, — отмахнулась я. — Ладно, разберемся.

Во всяком случае, я на это надеюсь. Тут главное — найти повод. А в плане совпадений — Володя прав. Мало ли преступлений я повидала за свою жизнь? И более впечатляющие совпадения встречались, и случайности, чтоб их… И месть, от которой кровь стынет в жилах.

Я распрощалась с Кирьяновым, вышла из отделения полиции и решила ехать к Черемысленниковым. По дороге в коттеджный поселок «Рассвет» я размышляла об этом своем новом расследовании и все больше укреплялась в мысли, что Владислав Черемысленников не виноват в убийстве Самохвалова. Уж слишком много накидано улик против него: и пистолет, и следы давно заброшенных ботинок, опять же, портсигар и — до кучи — листок с цитатой из культового кинофильма. Тоже мне оскорбление, которое непременно надо смыть кровью!

Я подъехала к воротам коттеджа Черемыслениковых и набрала Маргариту.

— Татьяна Александровна, здравствуйте еще раз, сейчас вам откроют. Проходите, я буквально через минуту к вам выйду, — пообещала супруга бизнесмена.

Тут же створки ворот начали разъезжаться в противоположные стороны. Я въехала на территорию коттеджа и остановилась. Навстречу мне быстро шел молодой светловолосый парень в форме охранника.

— Здравствуйте, — сказал он и пригласил: — Проходите в дом.

— Здравствуйте, — ответила я на приветствие и вышла из машины. — Вы ведь охранником работаете у Владислава Максимовича? — решила я уточнить на всякий случай.

— Да, — подтвердил он.

— Как вас зовут?

— Антон Решетников.

— Ну а я — Татьяна Александровна Иванова, частный детектив.

— Ого! — Антон присвистнул. — Здорово! Никогда раньше не имел дел с детективами.

— Ну, а вот теперь придется. Я расследую убийство Самохвалова Александра Кирилловича.

Антон понимающе кивнул.

— Скажите, Антон, у вас ведь есть сменщик? Ну, вы ведь не один охраняете территорию?

— Да, конечно, сменщик есть. Олег Краснов. Правда, он недавно здесь работает.

— Вот как? А кто прежде был?

— Вадим Вареников. Но Владислав Максимович его уволил.

— А за что?

— Да работал он спустя рукава, — объяснил Антон. — Опять же, Константин Львович жаловался на него.

— Константин Львович — это… управляющий, кажется?

— Да, совершенно верно. Кстати, он тоже работает здесь не так давно.

— А как фамилия управляющего?

— Нефедочкин. Константин Львович Нефедочкин.

— То есть они с Олегом устроились в коттедж в одно и то же время? — решила я уточнить.

— Ну, не совсем в одно и то же время. Константин Львович пришел немного пораньше.

«Второй охранник и управляющий работают здесь сравнительно недавно. Может быть, они связаны каким-то образом друг с другом? — подумала я. — И нет ли здесь связи с убийством Самохвалова? Надо будет проверить биографии и Краснова, и Нефедочкина».

— Скажите, Антон, а какой у вас с Олегом график дежурств?

— Сутки дежурит он, сутки — я.

— То есть один дежурит и день и ночь?

— Да, а потом день отдыха, — пояснил парень.

— А не тяжело? Не спать всю ночь, а перед этим еще и день отработать?

— Да нет. В принципе, привычка уже выработалась.

— У вас что же, есть специальное помещение, где вы следите за коттеджем?

— Да, конечно, на первом этаже есть комната, там находятся мониторы.

— А обзор хороший?

— Да нормальный. Вся площадь перед коттеджем охвачена. Ворота, забор — все видно.

— И это все? А остальное пространство?

— Ну, камеры везде понатыканы, — пояснил Антон. — Только там сложнее следить, деревья загораживают.

— Стало быть, то место, где произошло убийство, на мониторах не отобразилось?

— Нет, к сожалению. Это далеко от коттеджа, поэтому и не видно.

— А кто был на дежурстве, когда убили Самохвалова?

— Моя очередь была дежурить.

— Расскажите, как прошло дежурство, — попросила я Антона.

— Ну как прошло? Все было как обычно. За исключением того, что Александра Кирилловича убили, — поправился он.

— А что вы слышали?

— Да ничего.

— Ну, я выстрел имею в виду.

— А-а, выстрел. Нет, выстрела я не слышал. Расстояние большое от дома до ротонды.

— Кто-нибудь выходил из комнат? — поинтересовалась я. Антон озадаченно взглянул на меня. Пришлось уточнить: — Вечером или ночью в тот день.

— М-м-м… Никого вроде бы, — пожал плечами Антон.

— Могу я с записями с камер ознакомиться? — поинтересовалась я.

— К сожалению, нет, — покачал головой охранник. — Полицейские все флеш-карты, на которые записи ведутся, забрали, сказали, на экспертизу. Обещали вернуть, если ничего не найдут…

«Надо бы у Кири полюбопытствовать», — отметила я.

— Ладно. Скажите, Антон, а какие у вас отношения с вашим напарником, с Олегом?

— Да какие отношения, нормальные. Ну, здороваемся, когда на дежурство заступаем, а так… — Антон пожал плечами.

— В остальное время особо не общаетесь, — закончила я за него.

— Да, получается, что так. Я ведь его узнал только тогда, когда он сюда устроился, а раньше мы нигде и никак не пересекались. Да и вообще…

— Что «вообще»?

— Ну, Олег не особо-то и разговорчивый. Какой-то угрюмый постоянно ходит. Даже и обращаться к нему лишний раз не хочется.

— Понятно… Антон, покажите мне то место, где произошло убийство, — попросила я.

— Пойдемте за мной.

Мы с охранником свернули на одну из дорожек и пошли вдоль клумб и кустарниковых изгородей, в изобилии расположенных на большом участке, который занимал коттедж Черемысленниковых. По дороге я обратила внимание на оригинальные парковые украшения, среди которых были садовые скульптуры, маленькие фонтанчики на манер потешных фонтанов Петродворца, а также несколько японских садов камней. Несмотря на, казалось бы, очевидную эклектику, смотрелось все убранство коттеджного пространства на редкость гармонично. Чувствовалось, что над этим поработал опытный и талантливый ландшафтный дизайнер. «Да, ведь Маргарита Черемысленникова говорила, что садовника у них нет, садом занимается старшая дочь хозяина от первого брака Анастасия, — вспомнила я. — Стало быть, это ее работа».

Пока шагали, попыталась набрать Кирьянова. Тот трубку не взял.

— Ну, вот мы и пришли, — объявил Антон, когда совсем близко показалась ротонда, увитая плющом.

Из ротонды вышла молодая стройная девушка лет двадцати в свободной светлой блузке и таких же свободно ниспадающих трикотажных брюках. У нее были темные волосы до плеч и приятное, чуть вытянутое лицо. На голове у девушки была надета соломенная шляпа с широкими полями, глаза прятались за очками квадратной формы. В одной руке девушка держала лейку. А в другой руке у нее находились садовые ножницы.

— Анастасия Владиславовна, это частный детектив Татьяна Александровна Иванова, — доложил охранник.

— Спасибо, Антон, можешь быть свободен.

Парень развернулся и ушел.

— Анастасия Владиславовна, здравствуйте.

— Да, здравствуйте, Татьяна Александровна, я в курсе, что Маргарита наняла вас, — приветливо сказала девушка.

— Давайте побеседуем, — предложила я. — Но сначала я хотела бы уточнить. Здесь произошло убийство Александра Самохвалова?

— Да, вы правы, именно здесь, — подтвердила Анастасия, — вот, пройдите, посмотрите.

Я прошла внутрь ротонды. Там стояли две садовые скамейки, точнее, это были удобные деревянные диванчики с привязанными к сиденьям мягкими подушками для комфорта. Около одного из них виднелся обведенный специальной краской силуэт. Там, где обнаружили тело убитого Самохвалова. Я внимательно осмотрела все вокруг. Ничего подозрительного не нашла, что неудивительно: все-таки несколько дней прошло. А собственно, что там могло быть? Убийца выстрелил, Самохвалов упал, преступник скрылся. Стоп, упал… откуда? Стоять он не мог — Киря же сказал, что выстрел угодил в труп. Сидел разве что… По подозрению, «под тяжестью множества улик» под стражу был взят хозяин коттеджа Владислав Черемысленников. Почва внутри ротонды действительно была светло-коричневая. И эти частицы отпечатались на подошве старых ботинок Черемысленникова, которые он не надевал уже очень давно.

— Анастасия, ведь это вы нашли Самохвалова? — спросила я.

— Да, все верно. Я утром, как обычно, вышла в сад. Прошлась по дорожкам, кое-что подровняла, потом дошла до ротонды. И там увидела Александра Кирилловича.

— И вы сразу поняли, что он мертв?

— Нет, сначала окликнула его. Он не отозвался, я подошла ближе.

— И вы тогда пошли в дом, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла я.

— Да, я собиралась сообщить папе, но он еще спал — знаете, его очень сложно добудиться, — и я тогда поставила в известность Маргариту. А она вызвала полицию.

— Скажите, Анастасия, вы в курсе того, как обстоят дела в компании вашего отца? — задала я следующий вопрос.

— Ну, более или менее в курсе, — ответила девушка.

— А что, вы с Владиславом Максимовичем подробно обсуждали дела компании?

— Да, мы говорили на эту тему. Хотя, вы понимаете, Татьяна Александровна, если честно, то меня бизнес не особенно интересует. То есть я хочу сказать, строительный бизнес, папина компания. Если я и решу стать деловой леди, то, скорее всего, это будет связано с ландшафтным дизайном. Это действительно то направление, которое меня очень привлекает, которое мне по душе. Но, видите ли, папа считает, что строительная компания со временем перейдет ко мне. Ведь у папы, кроме меня и Анфисы, других детей нет. Но с Анфисой вопрос, к сожалению, решен. Она не здорова. Анфиса не может учиться даже во вспомогательной школе. Поэтому с ней занимается гувернантка. А Маргарита, естественно, посвятила себя проблемной дочери. Да и в принципе она не склонна к предпринимательству. Даже если бы с Анфисой не было проблем, вряд ли Маргарита была бы способна встать во главе компании.

— Значит, вы имеете представление о том, как идут дела в компании вашего отца. Я вас правильно поняла?

— Да, именно так, Татьяна Александровна, — подтвердила Анастасия. — Я стараюсь быть в курсе того, что происходит в «Атланте». И, надеюсь, что ничего важного я не упустила из виду.

— Ну, хорошо. Вот у меня, когда я услышала от Маргариты Васильевны о множественных уликах против Владислава Максимовича, сложилось впечатление, что на вашу компанию кто-то планомерно наезжает. Точнее сказать, имеет место быть попытка дискредитировать вашего отца, скомпрометировать его. Отсюда — обилие улик, которых настоящий преступник просто не может оставить на месте преступления. И вот результат — глава успешной компании находится под арестом.

— Да, Татьяна Александровна, я постоянно думаю и пытаюсь вспомнить, а были ли сигналы, которые указывали бы на то, что произойдет что-либо подобное? Эти мысли так и крутятся в голове.

— Как убийство и обвинение в нем вашего отца могли повлиять на дела в вашей компании? Был ли это наезд? Попытка отнять бизнес?

— Скорее всего, да, как вы и предполагаете, это попытка отнять компанию, — согласилась Анастасия.

— А почему вы так считаете, Анастасия? На чем основывается это ваше утверждение?

— Ну, во-первых, я твердо убеждена в том, что папа ни в коем случае не убивал Александра Кирилловича. Но кто-то же его застрелил, а улики сфабриковал против папы. Как вы уже сказали, улики многочисленные, и невооруженным глазом видно, что на самом деле так не бывает, что они собраны искусственно. И само убийство тоже было совершено не спонтанно. Значит, кому-то очень нужно было, чтобы папу арестовали. Для этого, я больше, чем уверена, и было задумано и осуществлено это преступление. А цель здесь одна — отнять успешно развивающийся, налаженный бизнес.

— То есть компания «Атлант» достигла определенных высот? — задала я уточняющий вопрос.

— Да, наша компания входит в тройку лучших строительных компаний по стране. Мы ни в чем не уступаем столичным компаниям такого же профиля, а в чем-то даже и превосходим их, — с гордостью заявила Анастасия.

— Значит, по-вашему, планировалось отнять компанию. Скажите, а какие-то факты, которые говорили бы в пользу этой версии, у вас имеются? Для начала — возможно, поступали предложения о выкупе фирмы, о слиянии? — Анастасия покачала головой. — Ну, может быть, вам угрожали, шантажировали, выдвигали какие-то требования? Письма с угрозами, например, телефонные звонки опять же в ультимативной форме? Владислав Максимович что-то говорил вам об этом?

— Нет, — подумав, сказала Анастасия. — Писем и угроз не было, насколько мне известно. Папа обязательно сказал бы мне об этом.

— Ну, возможно, он не хотел волновать вас, — высказала я предположение.

— Нет, — твердо сказала девушка, — папа обязательно предупредил бы меня. Ведь это связано с судьбой компании. А вот с продажей… Там — да, что-то такое было… — девушка погрузилась в задумчивость на пару минут, встрепенулась и воскликнула: — Единственное, что вспоминается, так это разговоры относительно спада в строительной отрасли.

— Что за разговоры?

— Папе советовали продать строительный бизнес.

— Ах, вот как? Именно советовали?

— Ну да, как папа говорил.

— А кто именно советовал?

— Папа не называл их фамилии, он сказал только, что их советам он не стал бы следовать в принципе.

— А подобного рода советы поступали когда-нибудь от Самохвалова?

— Никогда! Александр Кириллович всегда поддерживал папу, он даже пару раз сказал, что некто проявляет к папиной компании ничем не обоснованный интерес.

— Предупредил, одним словом, — заметила я.

— Ну, да, — согласилась Анастасия.

— А в финансовом плане у вашего отца и Самохвалова возникали ли когда-нибудь какие-либо разногласия?

— Вы о том, всегда ли вовремя папа возвращал кредиты? Да, всегда. И, насколько мне известно, такого рода разногласий у них не было.

— А кроме банка «Оникс», ваш отец еще где-нибудь кредитовался?

— Нет.

— То есть никто не может предъявить ему обвинения, скажем, в большом неуплаченном долге или же в неуплате налогов?

— Папа всегда вовремя отдавал кредиты и уплачивал налоги.

— Хорошо. Давайте теперь, Анастасия, поговорим о коммерческом директоре вашей компании.

Девушка удивленно посмотрела на меня.

— Об Анатолии Георгиевиче? А что о нем говорить?

— Как он оказался в числе приглашенных на торжество? Владислав Максимович раньше его приглашал к себе?

— Нет, никогда. Да, это действительно был первый раз. И я… сама теперь недоумеваю, почему папа пригласил его. Хотя, постойте, я, кажется, догадываюсь, в чем здесь дело. Папа собирался провести независимую финансовую экспертизу.

— То есть аудит?

— Да, совершенно верно. Ну, и видимо, какие-то вопросы, связанные с этой проверкой, папа планировал обговорить с Анатолием Георгиевичем.

— На своем дне рождения?

— Ну, а почему бы и нет? Насколько мне известно, после ужина они как раз и беседовали в кабинете папы.

— То есть коммерческий директор компании находился в кабинете вашего отца?

— Получается, что так. А что? Вы подозреваете Анатолия Георгиевича?

«Ну, если коммерческий директор имел доступ в кабинет Черемысленникова, то он вполне мог подсмотреть код сейфа и забрать пистолет. Взять старые ботинки еще проще», — подумала я.

— Анастасия, видите ли, на первом этапе расследования я подозреваю всех, кто так или иначе связан с делом, которое я веду, включая и родственников. Потом, когда уже вырисовывается мотив, лишние фигуранты отсекаются.

— Понятно, — сказала девушка.

— Скажите, как вы относитесь к Герасименкову.

— Пожалуй… у меня к нему двойственное отношение. С одной стороны, симпатию как человек он у меня не вызывает, но с другой — я не могу не признать, что он на самом деле хороший профессионал.

— Почему же не вызывает симпатию? — полюбопытствовала я. Анастасия пожала плечами:

— Даже не знаю. Вроде человек как человек, но… не знаю.

— Ладно, с этим понятно, — я решила, что надо будет присмотреться к Герасименкову. — А скажите, в связи с чем планировалась независимая финансовая проверка компании?

— Видите ли, с недавних пор со счетов нашей компании стали исчезать крупные суммы, — объяснила Анастасия.

— В смысле «исчезать»? Куда-то в неизвестном направлении? — уточнила я.

— Вот именно. Найти следы, куда именно они переводились, не представлялось возможным.

— А в полицию не пробовали обращаться? — заинтересовалась я.

— Н-нет, — покачала головой моя собеседница. — Папа решил разобраться своими силами. Понимаете, ведь в бизнесе важна репутация. Наша полиция же… ну, действовать аккуратно не умеет. Собственно, поэтому папа и решил провести аудит.

— А Герасименков с ним согласился?

— Конечно, он даже сказал, что и ему пришла в голову такая же мысль.

— Скажите, а теперь в связи с арестом Владислава Максимовича финансовая проверка будет отложена?

Девушка задумалась.

— Я даже и не знаю, — наконец сказала она. — В принципе, ее можно провести. Анатолий Георгиевич уже нашел специалиста.

— Послушайте, Анастасия, а что, если провести аудиторскую проверку так, чтобы Герасименков об этом не знал? Такое возможно?

Анастасия удивленно посмотрела на меня.

— Ну, в принципе, да, возможно. Но все же… Я не понимаю…

— Анастасия, я и сама до конца не могу сейчас объяснить, но давайте пойдем на такой шаг. Возможно, мои опасения и не подтвердятся.

— Хорошо. Я свяжусь со специалистом, который и раньше проверял нашу компанию. Это хороший знакомый папы.

— Ему можно доверять?

— Вполне, — уверенно сказала Анастасия.

— Вот и хорошо. Как только появятся данные о финансовом состоянии компании и выяснится, куда пропадают деньги, вы сразу дайте мне об этом знать. Вот мои телефоны, — я вынула из сумочки и подала девушке свою визитку.

— Я обязательно сообщу вам, Татьяна Александровна, — заверила меня девушка.

— Теперь вот еще что. Вы сказали, что Герасименков появился у вас впервые, раньше его здесь не было.

— Да, это так.

— А другие гости ведь бывали уже у вас?

— Да, конечно. Вот, например, Алексей Владимирович Барабанщиков довольно часто гостит у нас. Это бывший сослуживец дедушки, отца моего папы. Он уже в возрасте, папа, можно сказать, вырос на его глазах. Алексей Владимирович владеет картинной галереей, у него часто выставляются наши тарасовские художники.

— И Матвей Акулиничев, в том числе? — уточнила я.

— Да, совершенно верно, — подтвердила девушка. — Матвей Илларионович тоже довольно часто бывает у нас. — Ну, и, конечно же, Александр Кириллович, к сожалению, покойный.

— Ладно, Анастасия, теперь мне необходимо осмотреть все остальное пространство.

— Конечно, пожалуйста. Я буду здесь неподалеку, поэтому, если что-то потребуется, обращайтесь.

Я самым внимательным образом стала исследовать местность рядом с ротондой и прилежащие к ней участки. Собственно, еще до меня оперативная группа, надо полагать, осмотрела и исследовала здесь все, что было необходимо.

Однако и на мою долю достались некоторые находки. Одна из них — дамская шпилька с искусственной жемчужинкой посередине. Я нашла ее довольно далеко от ротонды, среди травы. Я подумала, что ни Анастасии, ни Маргарите эта шпилька принадлежать не могла. Женщины этого социального круга не носят такую бижутерию. Тем более на Маргарите, когда она приезжала ко мне, был очень дорогой гарнитур из колье, браслета и перстня. К тому же у обеих Черемысленниковых были короткие стрижки, которые никак не нуждались в каких бы то ни было шпильках. Стало быть, владелицу шпильки следует искать среди прислуги. Это могла быть или повариха, или горничная, или гувернантка.

Я еще раз вернулась в ротонду и буквально облазила пространство вдоль и поперек. Но ползала я не зря. В одном из углов, ближе к выходу, в почве что-то виднелось. Я подковырнула землю и вытащила маленькую перламутровую запонку. Кому она принадлежит? Скорее всего, убийце. Ведь на Самохвалове была футболка, которая никак не вяжется с запонкой.

Еще одну находку я обнаружила под одним из окон коттеджа. Я обошла его со всех сторон. А если быть точнее, к коттеджу подходило определение «загородный дом». Это было двухэтажное строение, без архитектурных излишеств и нагромождений в виде башен и башенок, шпилей и тому подобных деталей. У правой стороны дома росло раскидистое дерево, и вот как раз около его основания я и отыскала маленький флакон из-под лекарства. Флакон был пустой, и этикетка на нем была содрана. Со всеми предосторожностями я поместила флакончик в целлофановый пакет.

Если все эти находки относятся к убийству, то сработано преступление на редкость грубо. И ладно запонка, вполне могла потеряться. А флакон с лекарством — пока я предполагала худшее, что это орудие убийства, — выброшенный рядом с местом преступления? Странно…

Я подошла к Анастасии и спросила ее, какая комната расположена как раз напротив дерева.

— Это гостевое крыло, — объяснила девушка, — а вот это окно, выходящее на сторону, где растет дерево, находится в комнате, в которой ночевали Александр Кириллович и его жена Виолетта.

Вот оно что! Может быть, женушка Самохвалова приложила руку к его смерти? Как знать. Доля логики в этом есть. Подлила дамочка мужу лекарство, а флакончик швырнула в заросший сад. Если бы не выстрел, может, и за несчастный случай все бы сошло. Во всяком случае, необходимо будет провести анализ флакончика на предмет отпечатков пальцев. Загружу-ка я этим делом Кирьянова, когда вернусь в Тарасов.

— Скажите, Анастасия, а как вы сами думаете, кто мог убить Самохвалова? — спросила я.

Девушка замялась.

— Не хотелось бы наговаривать, — начала она неуверенно.

— Так мы же с вами не сплетницы на завалинке. Вы не наговариваете, а делитесь своими соображениями, чем помогаете в расследовании, — успокоила я ее.

— Ну тогда… В общем, как-то раз, и это было сравнительно недавно, я услышала, как Александр Кириллович говорил моему папе, что Алексей Владимирович Барабанщиков взял в банке «Оникс» довольно крупный кредит. Собственно, и проценты по этому кредиту тоже были приличные. Потому что срок предполагался небольшой. Кредит был взят, кстати, более года назад. Так вот, Алексей Владимирович до сих пор не выплатил ни проценты, ни сам кредит. Алексей Владимирович задолжал не только банку «Оникс». И вообще… с финансами у него в настоящее время напряженка, как говорится. Видите ли, Татьяна Александровна, я ни в коей мере не хочу обвинить Алексея Владимировича, но…

— Ладно. Я вас, Анастасия, поняла. Но объясните мне, пожалуйста: что при этом получит Алексей Владимирович? В случае, если вашего отца упекают за решетку…

— Ну… не знаю. Он получит как минимум отсрочку кредитных платежей из-за убийства Самохвалова. Пока там суть да дело… А то, что подозревают папу… ну, мне кажется, он не стал бы его подставлять, — хмыкнула Анастасия. — Хотя уверенности нет. Никогда не знаешь, что в голове человека творится.

— Ясно, спасибо. А теперь я намерена побеседовать с обслуживающим персоналом. Давайте начнем с кухни, — сказала я.

— Давайте, ой… я же не предложила вам ничего, ни чая, ни кофе! Сейчас я исправлю эту оплошность.

По дороге в коттедж я спросила Анастасию, сама ли она занималась планировкой приусадебного участка.

— Ну, нет, Татьяна Александровна, — с улыбкой ответила девушка. — Я же тогда еще в школе училась. Хотя уже в те годы меня интересовало все, что связано с парковой культурой. Папа пригласил очень опытных дизайнеров и архитекторов.

— Архитекторов? — переспросила я.

— Да, архитекторов. Потому что это был просто участок земли. Коттедж построили уже позже. Собственно, это папа придумал, как лучше устроить парковую зону, а дизайнеры с ним согласились. И архитектор сказал, что место, где будет стоять коттедж, он выбрал очень удачно. Потом специалист подсказал, как лучше проложить дорожки и где именно. Постепенно парк обрастал новыми идеями. В частности, это я придумала ротонду, очень мне нравится наша ротонда на набережной, вот я и позаимствовала.

— Получилось очень красиво, — похвалила я.

— Спасибо. Только теперь с ней будут связаны трагические воспоминания, — вздохнула Анастасия. — Не знаю, но мне почему-то кажется, что папа продаст коттедж и мы покинем этот поселок. Уж очень здесь все…

Девушка не договорила.

На кухне, куда привела меня Анастасия, была идеальная чистота и порядок. Все вычищено, все блестит, все буквально вылизано. И среди этого царства чистоты как королева на троне восседала крупная женщина старше шестидесяти, в коричневом платье, поверх которого был надет яркой расцветки фартук с оборкой внизу. Темные с едва заметной сединой волосы аккуратно заправлены за уши.

— Это наша Аделаида Петровна, — представила мне повариху Анастасия, — лучший повар всех времен и народов. Аделаидушка, накорми, пожалуйста, Татьяну Александровну.

В это время у Анастасии затренькал сотовый.

— Да, я, хорошо, сейчас… Извините, — обратилась она ко мне, — я вынуждена отлучиться.

— Вот, отведайте, Татьяна Александровна, пирогов, сегодня утром пекла, — сказала повариха и водрузила на стол большое круглое блюдо с румяными пирожками. — Здесь с мясом, а вот эти — сладкие, с яблоками и сливами.

С этими словами на столе появилось еще одно блюдо, поменьше.

— Вам чай налить или кофе сварить? — спросила Аделаида.

— Кофе, — сказала я и призналась: — Предпочитаю этот напиток всем остальным.

— Эх, раньше и я была кофеманкой, — вздохнула женщина, — а теперь — все! Давление не позволяет. Ну, а вам можно, вы молодая.

Я подумала о том, что даже если меня и будет мучить гипертония, я все равно не откажусь от кофе.

Аделаида сварила очень вкусный кофе. Как раз такой, как я люблю, в меру крепкий и насыщенный.

— Аделаида Петровна, — начала я, когда с пирожками и кофе было покончено. — Я расследую убийство Александра Кирилловича. Вы, конечно, в курсе этого печального события.

— Конечно, — Аделаида села напротив меня и подперла щеку ладонью. — Только вот Владислава Максимовича за что арестовали-то, я никак не пойму?

— Вот в этом я сейчас и разбираюсь. Опрашиваю всех, кто в тот вечер и ночь находился здесь, в коттедже, и в саду. Вот вы, Аделаида Петровна, расскажите, что делали вечером, — попросила я.

— Да что ж я делала? Как обычно, готовила сначала, потом убирала все за гостями, посуду опять же мыла, потом — в кухне прибралась. Ну, а потом спать легла, утром-то рано же приходится вставать.

— Скажите, Аделаида Петровна, а звук выстрела вы слышали?

— Нет, — женщина покачала головой. — Не слышала, врать не буду. Я как легла спать, так сразу и заснула. А когда я сплю, то хоть из пушек пали, все равно ничего не услышу.

— Ладно, я вас поняла. Тогда взгляните сюда, — я вынула из сумочки шпильку с жемчужинкой. — Не знаете, чья это шпилька?

— Хм… как не знать, вертихвостки этой, Светланы. Она ходит за нашей Анфисочкой.

— А почему вы ее считаете вертихвосткой?

— Ну как «почему»? Она же с женатым мужчиной шашни крутит! — с возмущением воскликнула Аделаида. — Ну, с этим, с художником, которого пригласил Владислав Максимович. А у него жена тут же, под боком. А та тоже хороша! Крутит хвостом перед Александром Кирилловичем! Ой, — повариха закрыла рот рукой. — Царство ему небесное, что же это я. О покойниках негоже плохо говорить.

— Тогда расскажите мне о жене Александра Кирилловича. Ведь вы, Аделаида Петровна, должны хорошо ее знать. Насколько я понимаю, Владислав Максимович и его семья давно дружат с четой Самохваловых? Это так?

— Да. Тогда была еще жива первая жена Владислава Максимовича, Галина Леонидовна. Но мне не особенно приятно говорить о Виолетте.

— Она что, настолько отталкивающая особа?

— Если говорить о ее внешности, то да, она не особенно привлекательная женщина. Но ведь вы не только об этом хотите узнать?

— Ну, да, мне гораздо важнее понять, что она за человек.

— Тогда я скажу, что мне не хотелось бы сталкиваться с ней лишний раз. Я, Татьяна Александровна, давно служу в этой семье. Я помню то время, когда Виолетта вышла замуж за Александра Кирилловича. Счастливее ее, наверное, не было никого на свете. Еще бы, ее мужем стал состоятельный, нет, очень богатый мужчина. Она забросила свою профессию, я уж даже и забыла, кем она тогда работала. До замужества то есть. Но счастье ее длилось недолго.

— Могу предположить, из-за чего. Александр Кириллович ей изменял?

— Еще как! И это ее просто убивало. Ну, да кто же знал, что он такой любитель женского пола. Вот и Виолетта узнала об этом только после свадьбы со временем. Поначалу она очень страдала, уходила от него вместе с дочкой, жила у родителей. Но потом все равно возвращалась. Она как-то мне сказала, что, несмотря на то что окончила какой-то там институт и имеет профессию, она умеет только одно: быть женой богатого мужчины. Она не готова была потерять все эти блага. Поэтому она терпела все измены мужа, хотя и ненавидела его. С одной стороны — любила, а с другой — ненавидела. И эта ненависть распространялась и на друзей ее мужа.

— Постойте, Аделаида Петровна, но тогда получается, что Виолетта ненавидела и Владислава Максимовича, и Маргариту Васильевну, и Анастасию?

— Ну, да. Да, думаю, что да. Ведь они связаны с ее мужем. И еще я несколько раз ловила ее взгляды, брошенные на Маргариту Васильевну и Настю. В них была такая злость. Хотя она очень ловко все скрывала. Но иногда все-таки выдавала себя, свое отношение. Я ведь еще вот что думаю. У Владислава-то Максимовича что с первой женой, что вот с Маргаритой Васильевной ведь в семье царит согласие, лад, любовь. Любовь! Хотя, конечно же, бывает, и ссорятся, и дуются друг на друга. Но потом все углы сглаживаются, и счастье снова возвращается в семью. А у Виолетты Григорьевны…

Аделаида махнула рукой.

«А способна ли Виолетта на убийство Александра Самохвалова, своего супруга? — задала я себе вопрос. — Ведь, по словам Аделаиды Петровны, она его ненавидела. Возможно. Особенно если там есть хорошее для нее завещание… Ну или как минимум нет не особо выгодного брачного контракта. Но как быть с пистолетом и ботинками? Она что, вхожа и в кабинет, и в кладовку со старыми вещами? Да, а еще и записка в кармане. Как-то не получается, не вырисовывается».

— Хорошо, Аделаида Петровна, — сказала я, — спасибо вам за пироги, они просто замечательные, да и кофе вы сварили отменный.

Женщина от похвалы зарделась.

Я поднялась со стула и вышла из кухни. В просторном холле стояли Маргарита, девочка лет семи-восьми и молодая девушка. Кажется, малышка — это младшая дочь Черемысленникова Анфиса, а особа рядом с ней — ее гувернантка-«вертихвостка» Светлана. У девушки были длинные, черные как смоль волосы, смуглая кожа и яркие голубые глаза. Ничего не скажешь, очень эффектное сочетание. Одета Светлана была, как и подобает гувернантке, в серый юбочный костюм с белой блузкой и черные туфли на среднем каблуке. На лице — минимум косметики. Впрочем, она ей не особенно и требовалась.

— Ой, Татьяна Александровна, — извиняющимся тоном начала Маргарита, — я обещала выйти к вам, а сама задержалась…

— Ничего страшного, Маргарита Васильевна, — поспешила успокоить я ее, — я уже поговорила практически со всеми.

— Здраа-вствуу-йте, Таатья-наа Алее-ксаа-ндров-наа, — нараспев и одновременно как будто бы по слогам, сказала девочка, — а яя Аан-фии-саа.

— Здравствуй, Анфиса, — ответила я на приветствие. — Какие у тебя красивые сережки! — похвалила я маленькие золотые серьги с изумрудом.

— Этоо мнее папаа поо-даа-рил, — сообщила девочка.

— Очень красивые! Тебе они нравятся?

— Даа, — снова протянула Анфиса.

— И кофточка у тебя тоже нарядная.

Анфиса, видимо, попыталась улыбнуться, но у нее получилась гримаса.

— Татьяна Александровна, вы хотите поговорить со мной? — спросила Маргарита.

— Немного попозже, Маргарита Васильевна. Сейчас я бы хотела задать несколько вопросов гувернантке вашей дочери. Ведь вы гувернантка? — обратилась я к девушке.

— Да, — испуганно произнесла девушка, — но я не понимаю…

— Светлана, ответьте на все вопросы Татьяны Александровны, — строго приказала Маргарита, — она расследует происшествие, потом придете ко мне в спальню. Мы с Анфисой будем там. Пойдем, дочка.

Черемысленникова взяла Анфису за руку и повела ее за собой. Я заметила, что девочка шла как балерина, на носочках, почти не касаясь пятками пола.

— Светлана, где мы с вами сможем поговорить? — обратилась я к гувернантке, которая стояла ни жива ни мертва, видимо, от страха и неизвестности, и кусала губы.

— Ну… мы можем пойти ко мне… в комнату, — еле слышно пролепетала девушка.

— Ну, так пойдемте.

Комната Светланы представляла собой типичную комнату, в которой обитала прислуга. Это было маленькое помещение, в котором находились полутораспальная кровать, встроенный шкаф, туалетный столик и пара стульев.

Я вошла в комнатку и устроилась на стуле. Светлана немного постояла и присела на застеленную темным флисовым пледом кровать.

— Светлана, мне все известно, — начала я, — известно все о вас с Матвеем Акулиничевым. И ему собираются предъявить обвинение, — начала я свой блеф.

— Господи! За что? — Светлана, кажется, всерьез поверила в мое вранье.

— А все из-за вас, — неопределенно ответила я. — Когда его допрашивали о произошедшем убийстве, он не признался в том, что был в ночь убийства недалеко от места преступления. И знаете, почему?

— Почему? — одними губами произнесла Светлана. — Потому что не хочет, чтобы о нас с ним узнала его жена, да? Поэтому? Ну, так никто ничего не докажет!

— Не докажет что?

— Что я была там вместе с ним. Вот что! — воскликнула девушка.

Кажется, она уже пришла в себя и воспрянула духом. Придется сбить с нее спесь.

— Вы ошибаетесь, Светлана, считая, что вас никто не видел.

— А кто нас мог видеть, кто? Кухарка? Эта старуха сразу завалилась спать!

— Светлана, — я покачала головой, — это сейчас женщины немного за пятьдесят кажутся вам старухами. Но пройдет совсем немного времени, и вы с удивлением заметите, что и сами очень близки к этому возрасту.

— Никогда! — патетически воскликнула девушка. — Я лучше покончу с собой, но никогда не превращусь в старую каргу!

— Ну, хватит, — прикрикнула я, — я здесь не за тем, чтобы слушать ваши излияния. Вот, посмотрите сюда, — я жестом фокусника вынула из сумочки шпильку.

Потом я встала и, подойдя к туалетному столику, взяла с него еще одну, точно такую же шпильку с жемчужинкой.

Светлана смотрела на меня, как кролик на удава.

— Вы ничего не хотите мне рассказать? — спросила я.

Девушка молчала.

— Ладно. Тогда расскажу я. Вы с Матвеем Акулиничевым находились недалеко от ротонды, то есть от того места, где убили Самохвалова. У вас выпала вот эта вот шпилька, но вы этого не заметили. Не заметили своей пропажи. Оперативники, которые осматривали прилегающую местность, тоже проморгали. А я вот нашла. А еще я нашла человека, который видел вас в ту ночь. И это не Аделаида Петровна, не кухарка, как вы презрительно ее называете.

Я снова намеренно соврала про свидетеля. Естественно, у меня не было свидетеля, о котором я уже дважды упомянула. Но поскольку интуиция меня редко подводила, я была на все двести уверена, что Светлана и Матвей находились недалеко от ротонды и слышали выстрел.

Светлана продолжала молчать. Но вдруг она некрасиво сморщила лицо и заплакала.

— Да, да, вы правы! Матвей сказал… он говорил мне, что я необыкновенная, что во мне прекрасно все!

«Ага! Прекрасно все, и душа, и тело! Ну, прямо совсем по Чехову! — подумала я. — Вот ведь дурочка! Всерьез приняла всю эту болтовню художника за чистую монету. Конечно, он говорил, что такую модель, как она, он искал всю свою жизнь».

— Что он наконец-то нашел свою идеальную модель и что это я!

Светлана практически озвучила мою мысль. Ну-ну.

— Матвей сказал, что мы… проведем эту ночь… у меня, — продолжала девушка. — И вот мы решили сначала выйти в сад. Мы хотели посидеть в ротонде. Ведь там так романтично и ничего не видно… снаружи. Но… там уже было занято.

— В смысле «было занято»? — не поняла я. — Кто же там был?

— Ну, откуда я знаю? Снаружи ведь не видно ничего. Но кто-то там ходил, это факт. Слышно было.

— А сколько людей там было? Может быть, несколько? — продолжала уточнять я.

— Нет, не думаю, — Светлана покачала головой. — Скорее всего, один человек.

— Он что-то говорил? Или просто ходил?

— Что-то бормотал, кажется. Слов нельзя было разобрать.

— Что было дальше?

— Мы остановились и постояли какое-то время, а Матвей вдруг увидел человека, который вошел в ротонду.

— А вы видели этого человека?

— Ну да, видела. Мы же вместе с Матвеем стояли. Если он видел, то видела и я.

— А вы узнали этого человека? Ну, того, который вошел в ротонду?

— Нет.

— Почему же?

— Потому что этого человека я видела со спины. К тому же он был в плаще.

— В плаще? — переспросила я.

— Ну, или в длинной куртке. Причем с капюшоном.

— А можно было определить, кто это? Мужчина или женщина?

— Н-нет, я бы не смогла сказать точно. Куртка была свободная, она скрывала очертания фигуры.

— А можно было определить, с какой стороны шел этот человек?

— Это — да. Он или она показались со стороны коттеджа, — уверенно ответила гувернантка.

— Ладно, это понятно. А что случилось после того, как человек вошел в ротонду?

— Как что? Сразу же прозвучал выстрел!

— То есть вот прямо сразу? Не было слышно, как они разговаривают?

— Да какие там разговоры! Нет… постойте. Мы с Матвеем слышали бормотанье того, кто уже находился в ротонде, я вам говорила, а потом наступила тишина. Вошел этот человек, прогремел выстрел. Ну, мне показалось, что прогремел — в саду тихо было. И все!

— То есть бормотанье прекратилось еще до того, как в ротонду вошел убийца?

— Да, совершенно верно, именно так.

Что же это получается? В ротонде находился Самохвалов, ходил взад-вперед, что-то вполголоса говорил сам себе, а потом затих. Наверное, тогда и произошел сердечный приступ, от которого он скончался. А спустя, возможно, минуту, или даже раньше, в ротонду вошел убийца и застрелил уже тело?

— Когда я услышала выстрел, я готова была заорать от страха! — возбужденно продолжала свой рассказ Светлана. — Но вовремя спохватилась. Не хватало только еще, чтобы и нас с Матвеем он прикончил. Или она.

— А чем все дело закончилось?

— Мы увидели, что фигура в куртке с капюшоном вышла из ротонды и пошла по направлению к коттеджу.

— А вы с Матвеем что делали?

— Мы еще долго стояли. Ну, как долго. Это мне показалось, что долго. От страха, наверное. Все-таки при мне раньше не стреляли так близко. Вообще-то я собиралась сразу уйти оттуда, убежать, куда глаза глядят, только не оставаться там. Но Матвей не отпускал. Точнее сказать, как только он увидел этого человека, он потянул меня за руку и прошептал, что нужно уходить. А после выстрела держал меня, не давая уйти. В общем, мы постояли еще какое-то время после его ухода и пошли в коттедж.

— А куда именно? К вам в комнату, вот сюда?

— Сначала Матвей пошел к себе, но вскоре вернулся и сказал, что его жена заперлась изнутри, что он не может попасть в комнату.

— И он остался в вашей комнате?

— Да, — ответила Светлана и покраснела.

— А когда он вышел от вас?

— Ну, утром уже. Часов в шесть или в половине седьмого.

— Скажите, а о чем вы договорились с Матвеем, перед тем как он ушел от вас?

— Договорились? — переспросила гувернантка. — Да ни о чем. О чем нам с ним договариваться? Хотя… он сказал, что будет ждать меня у себя в мастерской. Вот.

— Светлана, я совсем не это имела в виду. Меня ваша личная жизнь не интересует. Вы ведь понимали, или, по крайней мере, догадывались, что произошло в ротонде, что этим будет заниматься полиция. Что будут всех допрашивать. Скажите, как вы с Матвеем договорились держаться в этом случае. Что говорить на допросе?

— Да ни о чем мы с ним не договаривались! Матвей вообще велел мне молчать в тряпочку. Нас там не было! И точка! И если бы я не выронила шпильку…

Светлана от досады прикусила губу.

— Ладно. Расскажите мне, кто, по-вашему, больше всего похож на этого человека?

— Не могу ничего определенного сказать, — девушка покачала головой.

— Ну, хорошо, а если по росту? По росту вы можете определить, кто больше всего из находящихся на территории коттеджа подходит?

— Нет, нет. Не спрашивайте меня ни о чем больше! Я все еще никак не могу прийти в себя после этого ужаса. Ведь и меня, и… нас с Матвеем могли застрелить. Я сейчас ни на кого в доме и смотреть-то не могу, не то что сравнивать рост. Я вообще думаю уволиться отсюда. И не только из-за этого случая. Так тяжело весь день находиться с больным ребенком, хотя и платят очень хорошо. Извините.

— Понятно. Спасибо за информацию.

Я встала со стула, вышла из комнаты гувернантки и пошла по коридору. В холле я увидела Маргариту.

— Маргарита Васильевна, — обратилась я к жене владельца компании «Атлант», — покажите мне расположение комнат обслуживающего персонала.

— Да, конечно, Татьяна Александровна, пойдемте.

Мы с хозяйкой дома обошли первый этаж, и Маргарита показала, кто именно из прислуги занимает ту или иную комнату.

— Скажите, Маргарита Васильевна, Владислав Максимович носит рубашки с запонками? — спросила, я, когда осмотр был закончен.

— С запонками? — удивленно переспросила Черемысленникова. — Нет, у Владислава таких рубашек нет. Да у него и запонок нет.

— Это точно?

— Да, совершенно точно. Запонки были у моего прадедушки, целая коробка, я еще играла с ними, когда была маленькая. А кто в наше время носит запонки? Я думаю, только ну… как бы это сказать, люди такого, аристократического происхождения, у которых такие привычки передавались из поколения в поколение. Или же в каких-то особых случаях. Ну, на мой взгляд, это примерно так же, как надеть смокинг, например.

— Я вас поняла. А среди ваших гостей тоже никто не имеет обыкновения носить рубашки с запонками?

Черемысленникова покачала головой:

— Я такого не припомню. Здесь, у нас, точно никто не надевал. В основном мужчины были в рубашках с коротким рукавом или в футболках, сейчас ведь жарко.

— Ну, ладно, спасибо. Я сейчас поеду в город, надо уточнить некоторые детали. Но, думаю, я еще к вам, Маргарита Васильевна, наведаюсь. Если у вас появятся какие-либо новости, сразу звоните мне. Я, в свою очередь, буду держать вас в курсе расследования.

Я распрощалась с Маргаритой и поехала в Тарасов. Приехав в город, я сразу же направилась к Кирьянову.

— Володь, у меня к тебе дело, — сразу с порога заявила я, — вот смотри, что я нашла прямо под окном комнаты, в которой находилась чета Самохваловых.

С этими словами я вынула из сумочки упакованный в целлофановый пакетик флакончик из-под лекарства.

— Ты говорил, экспертиза установила, что Самохвалов был мертв еще до того, как в него выстрелили. И что смерть наступила в результате сердечного приступа.

— Да, это так, — подтвердил Володька.

— Ну, так вот тебе флакончик, отдай на экспертизу. Пусть определят, что за лекарственный препарат находился здесь. Видишь, этикетка с названием предусмотрительно содрана. И еще. Отпечатки пальцев ведь взяли у всех, кто находился в тот вечер на территории коттеджа? У гостей и прислуги, я имею в виду?

— Ну, конечно.

— Ну, так вот. Сдается мне, что к сердечному приступу приложила свою руку супруга, а теперь уже вдова Самохвалова. И мотив у нее был. Ее муженек был бабник еще тот. По крайней мере, так утверждает жена арестованного Маргарита.

— А ты уже была у Самохваловой? — поинтересовался Кирьянов.

— Пока нет. Вот когда выяснится, что за лекарство находилось во флаконе и есть ли на нем пальчики Самохваловой, тогда и наведаюсь.

— Хорошо. Сейчас отнесу эксперту. Как только будет результат, сразу позвоню тебе.

— Хорошо, тогда до связи, Володь.

Я вышла из отделения и решила, что сейчас я поеду к художнику Матвею Акулиничеву. Скорее всего, он находится сейчас в своей мастерской. Так что заявлюсь-ка я туда. Маргарита дала мне не только адрес, но и телефон, но я решила нагрянуть без предупреждения. По дороге я размышляла, мог ли Акулиничев убить Самохвалова? Судя по всему, вряд ли. Ведь в момент выстрела он находился вместе с гувернанткой Светланой недалеко от ротонды — места убийства. Да, но это только если верить словам Светланы. Вроде бы у меня пока нет оснований подвергать сомнению ее показания. Повариха Аделаида охарактеризовала Светлану как вертихвостку, это да. Но что это меняет? Правда, та же Аделаида сказала, что жена Акулиничева Елизавета охотно принимала ухаживания Самохвалова и вроде бы собиралась принять его предложение встретиться с ним вечером в саду. Мог ли Матвей из ревности пристрелить старого ловеласа? Мог, если бы был ревнив, как Отелло. Но что-то мне подсказывает, что художнику это обстоятельство было «до лампочки». Если же он ревнивец, захотевший отмщенья, тогда получается, что Светлана выдумала тот факт, что она вместе с Акулиничевым находилась около ротонды в момент выстрела. Возможно, они договорились заранее для того, чтобы обеспечить алиби художнику. Было видно, что девушка если и не влюблена в Матвея, то, во всяком случае, очень в нем заинтересована. Она могла соврать о том, что была вместе с ним близ места убийства Самохвалова. Ладно, что гадать. Сейчас поговорю с Матвеем и, надеюсь, выясню все. Или, по крайней мере, многое.

Я сверилась с адресом, который дала мне Маргарита, и остановилась у пятиэтажного дома по улице Коммунистической. Я поднялась по ступенькам в мастерскую, открыла тяжелую дверь. Странно, почему она оказалась незапертой. Я прошла вперед по длинному, тускло освещенному коридору. В конце коридора находилась одна-единственная дверь. Я постучала. Вскоре послышались шаги, дверь открылась, и на пороге показался мужчина лет тридцати пяти. Его длинные темные волосы были собраны в хвост, одет Акулиничев был в темную рубашку со следами краски и мешковатые, тоже в пятнах, брюки.

— Здравствуйте, вы Матвей Акулиничев? — спросила я на всякий случай, хотя, судя по экипировке, это был, скорее всего, он. Но мало ли.

— Он самый, — подтвердил Матвей.

— Матвей… — я замялась, — простите, не знаю вашего отчества…

— Бог мой! Какое еще отчество? Я, по-вашему, столетний старец? Или древнее ископаемое?

Художник явно нарывался на комплимент, как молодо он выглядит и все такое прочее.

— Нет, ни в коем случае, я ничего такого не имела в виду. Я частный детектив, меня зовут Татьяна Александровна Иванова, и я расследую убийство Александра Кирилловича Самохвалова. Я опрашиваю всех, кто был в тот вечер в коттедже в поселке «Радуга». Поскольку вы были в числе приглашенных на день рождения хозяина коттеджа Черемысленникова Владислава, то вот сейчас мне необходимо с вами поговорить. Кстати, Черемысленников арестован по подозрению в убийстве Самохвалова. Вам это известно?

— Арестован? Нет, я об этом впервые слышу. Ну, ладно, проходите, поговорим.

И Акулиничев пошел вперед. В самой мастерской — большом помещении не менее тридцати метров — было, напротив, очень светло по сравнению с коридором. По стенам стояли картины, их было очень много. Кроме того, в мастерской находились и другие предметы: какие-то вазы, судя по всему, из гипса, а также шары и подсвечники. Наверное, для создания соответствующего антуража.

Центр комнаты был освобожден от нагромождения всяких разных предметов. В нем находились мольберт и старинное на вид кресло, обитое синим бархатом. В кресле сидела обнаженная девушка. Модель была неправдоподобно худой, ключицы выпирали, ребра можно было пересчитать. Единственное, что притягивало взгляд, — это роскошные густые длинные рыжие волосы и зеленые глаза. Волосы, как покрывало, окутывали, насколько это возможно, девушку. Мне показалось, что они в какой-то мере служили ей пледом, поскольку модель явно замерзла. Об этом свидетельствовала «гусиная» кожа, покрывавшая худые, как спички, руки позирующей. «Интересно, он, что же, пишет портрет зеленоглазой и рыжеволосой заморенной голодом ведьмы?» — подумала я.

— Ты, Моника, ступай, налей себе чай, — распорядился Матвей.

— Спасибо, Матвей, — неожиданно низким голосом, почти басом, откликнулась девушка.

Она медленно поднялась с кресла, и я удивилась ее маленькому росту. Настоящая Дюймовочка, надо же.

— Садитесь, — Акулиничев жестом показал мне на освободившееся кресло.

— Сюда? — удивилась я.

— А что? — пожал плечами художник. — Здесь мягко и очень удобно. Или вы брезгуете садиться после Моники?

Вообще-то эта мысль мне даже в голову не пришла. Акулиничев истолковал мое молчание по-своему.

— Напрасно, — сказал он. — К тому же, как вы могли убедиться, сесть здесь, кроме этого кресла, просто негде.

И это действительно было правдой. Я посмотрела по сторонам и нигде не обнаружила даже табуретки. Я села в кресло. На самом деле, довольно комфортно. Акулиничев между тем стал ходить около меня, оглядывая меня оценивающим взглядом.

— Матвей, — начала я, — я ведь вам уже сказала, что занимаюсь поисками убийцы Самохвалова, я здесь не в качестве модели, поэтому…

— А напрасно, — художник перестал бродить около моего кресла и, остановившись, пристально посмотрел на меня. — Вы просто созданы для того, чтобы быть моделью. У вас натуральный цвет волос и изумительные зеленые глаза. Моника, правда, тоже зеленоглазая, но в сочетании с рыжим цветом волос это все уже примелькалось. Все не то, решительно не то. Вот Владислав попросил написать портрет его жены Маргариты, причем тайно, чтобы сделать ей сюрприз. Я согласился, мне ничего не стоит по памяти написать, но Маргарита, она… нет…

Художник покачал головой.

— Матвей, — я слегка повысила голос, — я вынуждена снова напомнить вам, по какому поводу я здесь.

Акулиничев поднял вверх руки:

— Я помню, помню, не надо так волноваться, спрашивайте, я отвечу.

— Итак, мне стало известно, что убитый Самохвалов назначил вашей супруге свидание поздно вечером, — начала я.

— И вы решили, что я дико заревновал Елизавету и застрелил Самохвалова?

Конец ознакомительного фрагмента.