Дольче вита по-русски

Марина Серова, 2011

Такова доля частного детектива – все друзья и знакомые бегут к тебе со своими проблемами! Вот и парикмахерша попросила Татьяну Иванову помочь ее подруге Наталье, у которой муж Виктор недавно умер якобы от атипичного гриппа. Наталья подозревает, что его отравили – откуда в их городе взяться экзотическому вирусу? По ее словам, незадолго до смерти кто-то звонил Виктору с угрозами… От его сослуживца Татьяна узнала: Виктор отнюдь не хранил верность супруге, а мило проводил время с любовницей, и именно она угрожала рассказать обо всем ничего не подозревающей Наталье. На этом Иванова собиралась сворачивать расследование, как вдруг выяснилось: Виктор фигурирует в ее новом деле и любовные грехи тут совсем не при чем!..

Глава 3

На следующее утро, когда я сидела в кухне за завтраком, раздался телефонный звонок. Ответив, я услышала женский голос:

— Здравствуйте! Я хотела бы поговорить с Ивановой Татьяной Александровной.

— Это я. Слушаю вас.

— Дело в том, что мне срочно требуются услуги частного детектива, — голос был лишен каких бы то ни было эмоций. — Вы сейчас свободны?

— Да, свободна.

— Вы могли бы приехать ко мне домой? — осведомилась потенциальная клиентка.

— Конечно. Говорите адрес, — попросила я и потянулась за бумагой и карандашом. Записав координаты, я уточнила: — Скажите, в чем состоит суть предстоящего мне расследования?

— Я не могу говорить об этом по телефону. Прошу вас, приезжайте как можно скорее.

— Хорошо, я буду у вас в течение часа.

Клиентка проживала в поселке Мелиораторов, входящем в черту города, в частном доме. Возможно, там произошло некое преступление, заставившее женщину обратиться к моим услугам. Я просмотрела содержимое своей сумки, пополнила его кое-какими прибамбасами из своего рабочего арсенала и вскоре уже сидела за рулем «Ситроена».

* * *

Двухэтажный дом из красного кирпича, значившийся под нужным мне номером, находился в самом конце Бирюзовой улицы. За ним начинались поля учебного хозяйства аграрного института. Я вылезла из машины, подошла к двери, и мне даже не понадобилось нажимать на звонок. Дверь отворилась, и я увидела высокую женщину лет пятидесяти в черном траурном одеянии.

— Татьяна Иванова, — назвалась я.

— Спасибо, что не заставили меня долго ждать, — она посторонилась, давая мне возможность войти в дом.

— Вас зовут…

— Да, простите, что не представилась вам по телефону. Краснощекова Валерия Юрьевна, — отрекомендовалась клиентка. — Пожалуйста, не разувайтесь. Тренчкот можете оставить здесь. Проходите в гостиную. Татьяна Александровна, я должна вас предупредить, что вам предстоит заняться очень необычным делом. Не удивлюсь, если никто, никогда и нигде не расследовал ничего подобного. То, что здесь случилось, выходит за все рамки. Поначалу я сама отказывалась верить в очевидное.

— Тогда давайте сразу же перейдем к существу вопроса, — попросила я, уже в достаточной степени заинтригованная.

— А вопрос такой — кто и зачем украл труп моего мужа?

Я вдруг подумала, что имею дело с гражданкой, выжившей из ума. В голосе Валерии Юрьевны по-прежнему не слышалось никаких эмоций, а ее неестественно-бледное лицо казалось абсолютно статичным, даже в тот момент, когда она говорила. Пауза затянулась, и я поняла, что должна срочно ее нарушить:

— Как давно умер ваш муж?

— Двадцать шестого октября.

Произведя в уме нехитрые вычисления, я поняла, что это случилось четыре дня тому назад.

— Причина смерти?

— Инфаркт миокарда. Вот здесь, — вдова указала пальцем на середину гостиной, — стоял гроб с его телом. Отсюда он и пропал.

Это прозвучало настолько сюрреалистично, что у меня невольно вырвалось:

— А вы вообще уверены, что ваш муж… умер?

— Вообще-то он умер еще по дороге в больницу, так что «Скорая» доставила его прямиком в морг. Там сделали вскрытие, установили причину смерти, которую я вам уже назвала. Если я не ошибаюсь, фамилия патологоанатома — Шильдиков. Можете поговорить с ним, если не верите мне относительно того, что мой муж был мертв, — в голосе клиентки впервые послышались хоть какие-то эмоции. Мой опрометчивый вопрос вызвал у нее раздражение.

— Я вам верю, — сказала я примирительно, про себя отметив, что вскрытие тела Краснощекова делал тот же патологоанатом, что и в случае с Виктором Кузнецовым.

— Из морга работники бюро ритуальных услуг «Харон» привезли тело моего мужа в гробу сюда в дом. Это произошло во второй половине дня. На следующий день, то есть на вчерашний, были назначены похороны. Вы, вероятно, хотите спросить меня, где я сама была позапрошлой ночью? Признаюсь вам, я недолго сидела у гроба. Я выпила успокоительные таблетки, и меня начал одолевать сон. Я поднялась в свою спальню и проспала примерно до семи часов утра. Так вот, утром я спустилась и не поверила собственным глазам — Семена здесь не было. Только траурный венок из искусственной хвои напоминал о том, что в доме еще совсем недавно находился покойник. Еще я обнаружила, что входная дверь приоткрыта. Хотя я точно помнила, что закрывала ее на два замка.

— Позвольте, я осмотрю дверь?

— Вы хотите найти признаки взлома или отпечатки пальцев?

— И то и другое.

— Я не знаю, кто и как открыл дверь, но замки не были испорчены. Тем не менее я еще вчера вечером вызвала слесаря, и он поменял оба замка. Что касается отпечатков пальцев, то, скорее всего, нужных вам не только на двери, но и где-либо в доме уже не осталось.

— Валерия Юрьевна, скажите, вы жили с мужем вдвоем в этом доме? — уточнила я.

— Да, вдвоем. Наш сын Алеша умер уже давно, еще ребенком. Семнадцать лет тому назад он попал под машину. Но это совсем другая история.

— Простите, что заставила вас вспомнить об этом.

— Ничего, я уже справилась с этой потерей и теперь могу вспоминать об Алеше без слез, — при воспоминании о сыне лицо Краснощековой немного ожило, но через несколько секунд она снова надела на него непроницаемую маску.

— То есть ни у кого больше нет ключей от вашего дома?

— Есть, у моей помощницы по хозяйству, но вряд ли она имеет к случившемуся какое-то отношение. Оля панически боится не только покойников, но и всякую похоронную атрибутику. Она даже мимо агентств ритуальных услуг пройти не в состоянии, поэтому обходит подобные заведения за три версты. Так что я отпустила ее на незапланированные выходные как только узнала, что Семен умер.

— Скажите, эта Оля у вас давно работает?

— Да, уже года три. Она здесь же, в поселке, живет, на соседней улице. Кстати, она скоро придет.

— Валерия Юрьевна, если я правильно поняла, вы не заявляли в милицию об исчезновении тела?

— Нет, не заявляла. А зачем? Они и живых-то людей толком не ищут. Так неужели станут искать мертвого? Да и скандал вокруг имени Семена мне совсем не нужен. Я нашла способ, как его избежать.

— И как же?

— Я позвонила в «Харон» и отказалась от их услуг. Сказала, что родственники мужа решили предать его тело земле в деревне, на его малой родине, а у меня будто бы нет моральных сил им воспротивиться. Конечно, там были в совершенном недоумении, ведь могилу на Сторожовском кладбище уже выкопали, катафалк и бригада были зарезервированы, а все услуги заранее оплачены. Меня забросали вопросами, но, как только в ритуальном бюро поняли, что я не собираюсь требовать возврата денег, они сразу же успокоились и приняли мой отвод. Разве что «спасибо» не сказали. Когда этот вопрос был закрыт, я поехала в другое агентство, в «Натрон», и приобрела там вот эту фарфоровую урну, — вдова подошла к каминной полке и взяла в руки фарфоровую вазу. — Мне пришлось сказать всем, кто пришел проводить Семена Семеновича в последний путь, что он еще при жизни не раз выражал желание подвергнуться кремации после своей смерти. Несколько часов я принимала здесь соболезнования, а к трем часам дня мы отправились на поминальный обед в кафе «Зодиак». Это здесь, неподалеку. Так что скандала не получилось.

— Вы пошли на очень смелое предприятие, — заметила я, пребывая в некотором шоке от услышанного. Новоиспеченная вдова проявила прямо-таки завидную находчивость. Креативность и дерзость совершенного ею заслуживала «Оскара», ни больше ни меньше. Но стоило ли так маскировать похищение трупа супруга? Не проще ли было вызвать милицию, а затем рассказать родственникам и знакомым, что произошло на самом деле?

— Да, я рисковала, и мой план рухнул бы, если бы моя соседка, Зина Ферапонтова, проявила свой интерес к произошедшему при людях, а не спросила бы меня с глазу на глаз, куда делся гроб. Дело в том, что она видела, как вечером Семена привезли в нем сюда. Мне пришлось соврать, что похоронное агентство все напутало, поэтому я вызвала новую бригаду, которая отвезла Семена — да простит меня бог! — в крематорий. Зинаида вроде бы поверила и больше не поднимала этот вопрос.

Я подошла к окну и спросила:

— А где эта Зинаида живет?

— Да-да, вы смотрите в нужном направлении. Ее дом как раз напротив. Догадываюсь, что вы планируете с ней побеседовать, только мне бы этого очень не хотелось.

Клиентка явно хотела помешать моим оперативно-разыскным мероприятиям, словно и не была заинтересована в том, чтобы я выяснила, кто же похитил тело ее покойного мужа. Но зачем тогда она меня наняла? Да и в себе ли она?

— Валерия Юрьевна, почему вы против того, чтобы я разговаривала с возможными свидетелями?

— Понимаете, Татьяна Александровна, если Зинаида что-то заподозрит, то по поселку пойдут сплетни. Мою легенду насчет кремирования развенчают. И потом, если бы она или члены ее семейства что-либо видели ночью, Зинаида уже давно бы сама проговорилась. К тому же у Ферапонтовых окна всех спален выходят на другую сторону. Нет, разговаривать с ними не стоит. Впрочем, как и с другими соседями. Наш поселок — это та же деревня, где так и кишат различные слухи и сплетни. Если до меня еще ничего не докатилось, значит, никто ничего не видел. Уж поверьте мне, я о наблюдениях своих соседей узнала бы первой.

— Валерия Юрьевна, скажите, вы вообще заинтересованы в том, чтобы я нашла тело вашего мужа и того, кто его похитил?

— Разумеется, иначе бы я не обратилась к вам.

— Тогда позвольте заметить вам, что вы сами сковываете мои действия. Свидетельские показания могут оказаться очень ценными. — Я заметила, что на лице вдовы появилась тень снисходительного превосходства надо мной. Так смотрят профессионалы на дилетантов. Разумеется, я не могла не спросить: — Валерия Юрьевна, у вас есть какие-то подозрения?

— Да, мне кажется, я догадываюсь, чьих это рук дело. У меня есть две версии. В первой я уверена процентов на девяносто. Соответственно на вторую остается десять процентов. Вам остается лишь их проверить.

С математикой у клиентки все было в порядке. Интересно, а как у нее обстоят дела с логикой?

— У вас есть версии? Тогда это в корне меняет дело, — я отошла от окна и села в кресло у камина. — Итак, я вас слушаю.

Краснощекова опустилась в другое кресло, стоявшее напротив моего, и, уставившись на огонь в камине, заговорила:

— Мне неприятно об этом говорить, но другого выхода у меня нет. Дело в том, что у Семена была связь с одной женщиной, Викторией Осташкиной. Она даже родила от него ребенка, девочку. Сейчас Лизке около трех лет. Эта шлюшка, я имею в виду Вику, имела наглость сообщить мне о том, что ждет ребенка от моего мужа. Наивная, она полагала, что, узнав об измене Семена, я тут же подам на развод! — Вдова горько усмехнулась. — Нет, конечно, если бы он хотел уйти к Осташкиной, я не стала бы его силой удерживать, но Семен не собирался менять устоявшийся образ жизни. Он уже привык к комфорту, тишине и порядку в доме. А привычки — это тот же наркотик. И потом, Семену хватило разума, чтобы не оставить меня одну. Мы ведь пережили с ним вместе смерть Алеши. К тому же именно на деньги моих родителей он построил свой бизнес.

— Кстати, а какой у него был бизнес?

— Не у него — у нас, — уточнила Краснощекова. — Мы с ним являлись совладельцами фирмы «Нанду».

— И чем занимается эта фирма? — уточнила я.

— Разведением страусов. Семен был по специальности орнитологом. Однажды он увидел по телевизору передачу о страусиной ферме и загорелся идеей — завести такую же. Я его поддержала — я сама биолог по образованию. Мы купили участок в ста километрах отсюда и приспособили его для содержания страусов. Этим птицам нужен простор. Несмотря на то что там есть управляющий, мой муж очень много времени проводил на ферме.

— Это прибыльный бизнес?

— В умелых руках любой бизнес — прибыльный. Мясо страусов отличается низким содержанием холестерина, оно богато белком и микроэлементами. Лично я сама уже давно перешла на страусятину.

— Никогда не пробовала ее, — призналась я.

— Она очень похожа на говядину, но гораздо лучше впитывает различные специи, поэтому из него хорошо получаются блюда мексиканской, итальянской, китайской кухни. Гурманы знают в этом толк. В ресторанах наша страусятина нарасхват, — не без гордости заметила Краснощекова. — Так же, как и яйца. Из одного яйца можно приготовить яичницу человек на восемь, а то и на десять. Это ходовое блюдо на банкетах и корпоративах. Скорлупа также идет в дело — ее охотно приобретают наши тарасовские умельцы для изготовления различных сувениров. Так же, как перья и кожу.

— Кожу?! — Я не могла себе представить, что можно сделать из кожи страуса.

— Да, и кожу тоже. Вот, видите эту шляпу? — Валерия Юрьевна показала рукой на ковбойскую шляпу, украшавшую одну из стен гостиной. — Это подарок одного частного предпринимателя, которого мы снабжаем кожей наших страусов.

Я подошла поближе, чтобы разглядеть ее.

— Да, интересная выделка!

— Пузырьковый рисунок бывает на груди птиц. За рубежом продажа одной только кожи окупает все затраты на содержание страусов, но у нас спрос на нее не такой высокий, и цены ниже. Я уже не говорю про жир. Мы его только-только начали продавать одной косметической фирме. А вот доходы от туризма зависят от времени года. Пики почему-то на весну и осень приходятся. В общем, десять лет тому назад я еще плохо представляла себе, что выйдет из этой затеи. А вышел очень прибыльный бизнес.

— Понятно. Кто является наследником вашего мужа?

— Я, разумеется. Кто же еще? Впрочем, Осташкины тоже упомянуты в завещании Семена. Там проставлена некоторая денежная сумма, которая должна ежегодно выплачиваться Виктории на содержание дочери вплоть до ее совершеннолетия. Не больше и не меньше.

— То есть вы уже успели встретиться с нотариусом и ознакомиться с завещанием?

— Татьяна Александровна, я знакома с текстом уже больше года. Когда у мужа случился первый инфаркт, он задумался о его составлении. Мое здоровье тоже не идеально… Как только Семен выписался из больницы, мы вместе пошли к нотариусу и изложили ему свою волю в присутствии друг друга. Я тоже завещала свою долю в бизнесе супругу, кроме того, я посчитала нужным позаботиться о своей племяннице. Так что у нас в этом плане все было честно по отношению друг к другу и прозрачно.

— Да, пожалуй. Виктория в курсе насчет завещания?

— Честно говоря, я не знаю. — Краснощекова подвинулась ко мне и сказала: — Мне кажется, Вика наняла каких-нибудь пьяниц, чтобы они украли тело Семена!

— Но зачем ей это? — очень удивилась я.

— Неужели не понятно? Для того, чтобы шантажировать меня.

— Так она вас шантажировала?!

— Нет. Возможно, она ждала, что я сама к ней обращусь, и тогда эта нахалка выставила бы свои требования.

— Какие требования?

— Ну откуда же я знаю, на что именно у нее хватило бы наглости? Вероятно, она собиралась вернуть мне тело Семена за какое-либо вознаграждение.

Я многое повидала за время своей частной практики, но чтобы кого-то шантажировали покойником — такого еще не бывало. Это просто какой-то абсурд. Тем не менее я сделала вид, что готова рассмотреть и эту версию.

— Валерия Юрьевна, вероятно, у вас имелись основания подумать такое, только…

— Что «только»?

— Если к исчезновению тела вашего мужа действительно причастна Вика, то почему она так и не высказала вам своих требований?

— Да потому, что я ее переиграла! Наверное, она рассчитывала, что я обнаружу утром пропажу, сразу же пойму, что к чему, и позвоню ей. Но, честно говоря, до меня только вчера вечером дошло, кто мог сыграть со мной такую злую шутку.

Версия, в которой клиентка была уверена на девяносто процентов, показалась мне сперва просто надуманной, а через минуту — еще и абсолютно бесперспективной. Воздержавшись от оценки этого варианта вслух, я деловито осведомилась:

— Так, а кто еще попал в круг ваших подозреваемых?

— Татьяна Александровна, мне показалось, что вы даже мысли такой не допускаете, что Осташкина с чьей-либо помощью украла гроб с телом Семена.

— Валерия Юрьевна, судите сами — если бы она замыслила шантаж, то непременно обратилась бы к вам со своими требованиями. Но ведь этого не произошло.

— Тут как раз все ясно. Она испугалась содеянного, потом узнала, что я придумала историю про кремацию, и решила сама похоронить Семена. У нее же дочь растет. Будет водить Лизку к нему на могилку. Так что заинтересованность в похищении тела с ее стороны все равно имеет место, — Краснощекова продолжала настаивать на своей версии.

Я попыталась ее образумить, сказав:

— Для официального захоронения необходимо иметь на руках свидетельство о смерти. Или его тоже украли?

— Нет, его не украли, хотя оно лежало на виду. Но я думаю, что на каком-нибудь деревенском кладбище за очень даже небольшую сумму можно провести захоронение. Я уже не говорю о подделке документов.

— Допустим. Скажите, откуда Осташкина узнала о смерти Семена Семеновича? Да и узнала ли?

— Так она же в нашей фирме когда-то работала и с кем-нибудь из сотрудников наверняка продолжает общаться. Знаете, вчера здесь была одна девица, возможно, ее подружка, так она с таким недоверием посматривала на урну, будто знала наверняка, что там обыкновенная зола из камина, а не прах моего покойного мужа.

— Вам известно, как зовут подружку Осташкиной, кем она работает?

— Нет, я не знаю всех сотрудников «Нанду» поименно, но могу узнать.

— Хорошо. А кто еще, если это не Осташкина, мог похитить тело вашего мужа? — Я вновь подтолкнула клиентку к ее второй версии.

Краснощекова тяжело вздохнула. Чувствовалось, что ей нелегко расстаться с мыслью о том, что любовница ее мужа оказалась циничной похитительницей трупов.

— Урюпин Дмитрий Александрович, — наконец назвала она, но ничего не уточнила.

— Кто это? — осведомилась я.

— Когда-то он был другом Семена, а потом стал его заклятым врагом.

Я не могла не поинтересоваться:

— В чем причина такой метаморфозы?

— Понимаете, когда-то мы имели с ним общий бизнес, потом нам вместе стало как-то тесно, возникли идейные разногласия, вот мы и решили разделиться. Дмитрию, конечно же, показалось, что мы с Семеном его обделили.

— Это действительно так?

— Если человеку дать все, что он захочет, он потом потребует даже то, чего сначала не хотел. Но мы, Татьяна Александровна, не кучку конфет на глазок на части делили, а серьезный бизнес! Подготовкой этого раздела занимались опытные юристы, они учли вклад каждого компаньона в первоначальный капитал. Наша доля была в два раза больше, чем его. Да, Диме однажды удалось провернуть очень крупную сделку, и он возгордился, решил, что вся фирма только на нем и держится. Правда, потом он, наоборот, завалил подписание очень важного контракта, но предпочел «забыть» об этом. Были и другие промахи с его стороны, так что Семен выступил с инициативой раздела бизнеса. Нам досталась страусиная ферма, а Урюпину — ресторан «Сидней», который славился своими блюдами из страусятины. Я не даром сказала «славился», потому что этот ресторан уже закрылся. Быть может, вы в курсе?

— Если я не ошибаюсь, «Сидней» находился в районе Сенного рынка?

— Да, вы не ошибаетесь. «Сидней» под началом Урюпина недолго продержался на плаву. Уголок тарасовской Австралии примерно через год потонул, как шлюпка во время шторма, а трехмачтовый парусник моего мужа легко в нем выстоял. Урюпин не мог с этим смириться и позже, оказавшись во главе Общества по защите прав потребителей, даже попытался вставлять нам палки в колеса. Правда, ничего у него не получилось. Уж больно силы были неравными. Наверняка Дмитрий мечтал о матче-реванше, вот и случай подвернулся.

Вторая версия клиентки была такой же неуклюжей, как и первая. Забросать врага цветами в гробу — уже радость. Но зачем же похищать его труп? И самое главное — что с ним потом делать? Конечно, враги частенько мечтают потанцевать на костях своего недруга, но — фигурально. Сделать это в прямом смысле — на такое способен только какой-нибудь извращенец. Кстати, хорошая версия, надо бы узнать, не завелся ли в Тарасове маньяк-некрофил? Разумеется, я не упомянула о своей идее перед лицом Краснощековой.

— Валерия Юрьевна, мне кажется, Урюпин мог бы тихо порадоваться смерти вашего мужа где-нибудь в сторонке. Зачем ему на руках покойник вместе с гробом? Не мумию же из него он сделать собрался? — ляпнула я и прикусила язычок. Клиентке эта фривольность могла не понравиться, но Краснощекова не придала значения моей последней фразе.

— Тихо радоваться — это не в его манере. Дмитрий по своей натуре — психопат. Он всегда выставлял свои эмоции напоказ. К тому же я еще не успела посвятить вас в один нюанс. Когда мы еще были компаньонами, у Димы умер в Самаре отец. Он опоздал на его похороны и обвинил в этом Семена.

— Основания? — уточнила я.

— Так уж случилось, что в день похорон Урюпина-старшего должно было состояться подписание очень важного договора с иностранным партнером. Тот прилетел к нам в Тарасов из Чехии. А курировал этот контракт как раз Дима. И он собирался накануне вечером сесть в поезд, чтобы утром оказаться в своем родном городе. Семен попросил его задержаться, провести утром переговоры и сразу же вылететь в Самару. Похороны перенесли на четыре часа, и, по идее, Дмитрий должен был на них успеть. Но по закону подлости погода в тот день в Самаре была нелетной, поэтому рейс задержали. Урюпин прилетел в свой родной город только поздно вечером, когда тело его отца уже предали земле. Татьяна Александровна, вы представить себе не можете, каким злым он вернулся обратно! Дмитрий на чем свет стоит проклинал Семена… В общем, как раз после этого они окончательно рассорились. Раздел бизнеса был неминуем.

Нам не удалось развить эту тему, потому что в этот момент раздался настойчивый звонок в дверь.

— Должно быть, это домработница, — предположила Краснощекова и отправилась в прихожую. — У нее ведь еще нет ключей от новых замков.

Вскоре в гостиной появилась симпатичная, но очень скромно одетая женщина лет двадцати пяти.

— Татьяна Александровна, познакомьтесь, это Оля, о которой я вам говорила. — Девушка кивнула мне и уставилась на свою работодательницу преданным взглядом. Валерия Юрьевна заговорила, отчетливо произнося каждое слово: — Оля, скажи, пожалуйста, ты кому-нибудь давала ключи от этого дома?

Прислуга мотнула головой из стороны в сторону.

— Может, вы случайно оставляли их где-нибудь без присмотра? — уточнила я, но Оля продолжала смотреть на Краснощекову, словно и не слышала меня. Я произнесла еще несколько слов, на которые она также не отреагировала. До меня вдруг дошло: эта молодая женщина — глухонемая.

— Оля! Татьяна Александровна, — вдова указала на меня рукой, — хочет задать тебе несколько вопросов.

Домработница кивнула и внимательно уставилась на меня, жадно ловя движения моих губ.

— Оля, где вы хранили ключи от этого дома? — Она кивнула, давая понять, что поняла мой вопрос, и достала из кармана поношенного кардигана огромную связку ключей. — Здесь также и ключи от вашего дома, так?

Домработница подтвердила это кивком головы. Я поняла, что она одинаково заботится о сохранности как своих, так и чужих ключей и, скорее всего, не бросает их где попало. К тому же, окажись она вдруг причастна к похищению трупа хозяина, она не может не понимать, что в первую очередь подозрения падут на нее. Пока же веских оснований, чтобы уличить прислугу в подобной злокозненности, у меня не было.

— У меня больше вопросов нет, — сказала я, и Оля тут же перевела взгляд на Краснощекову. В нем была тревога. Казалось, девушка решила, что ее в чем-то подозревают, и это грозит ей неприятностями.

— Оля, ты можешь приступать к своим обязанностям. Пожалуйста, не принимай этот разговор близко к сердцу. Это чистая формальность. Понимаешь? — Прислуга дала понять, что не понимает, почему ей вообще задают такие вопросы. — Дело в том, что кто-то пытался ночью сюда проникнуть, и мне пришлось поменять замки. Я дам тебе потом новые ключи. А сейчас — иди в кухню.

Оля тут же оставила нас. Валерия Юрьевна взяла с каминной полки сложенный вдвое листок бумаги и сказала:

— Татьяна Александровна, предвидя ваши дальнейшие вопросы, я написала здесь все, что вам надо знать об Осташкиной и Урюпине. Указала их домашние адреса, телефоны и прочую информацию. Кое-что я почерпнула из мобильника мужа. Думаю, это поможет вам в расследовании.

— Вы очень предусмотрительны, — сказала я, заглядывая в листок. На самом деле я была уверена, что это абсолютно пустая для меня информация.

Когда я оторвала взгляд от листка и посмотрела на клиентку, то заметила у нее в руках небольшую сумочку. Она извлекла из нее пачку купюр в европейской валюте, разделила ее на глазок примерно пополам и протянула мне одну часть, сказав, что это аванс. Я взяла деньги и убрала их, не пересчитывая.

— Татьяна Александровна, не забудьте, что не стоит беспокоить моих соседей, — напомнила мне Валерия Юрьевна и направилась в прихожую.

— Помню. — Я последовала за хозяйкой дома.

* * *

Сев в «Ситроен», я достала мобильник и набрала номер Кирьянова.

— Слушаю, — ответил он.

— Володя, привет! Как дела?

— Ты на самом деле интересуешься моими делами? — устало спросил полковник милиции.

— Конечно.

— Ну, тогда слушай. Работы, как всегда, завались, зарплату мне уже с год не повышали, жена каждый вечер намекает, что хочет новую шубу, а я всякий раз делаю вид, что не слышу ее. Дальше продолжать?

— Не надо, уже понятно, что веселья в твоей жизни мало, — посочувствовала я Владимиру Сергеевичу.

— А в твоей?

— А в моей сейчас — еще меньше. Представляешь, расследую дело о хищении трупа! — И я вкратце посветила Кирьянова в подробности. — Как тебе это нравится?

— Оригинальное дельце! Скажи, а твоя клиентка вообще вменяемая? Может, она сама муженька в камине сожгла, а ее память попросту не сохранила того, что она совершила в приступе внезапно нахлынувшего безумия?

— Володя, я, конечно, заметила определенные странности в ее поведении, но не столь радикальные.

— То есть это дама все-таки с тараканами в голове?

— Да, но с маленькими. Володя, я, знаешь, что хотела у тебя спросить…

— Что? — с готовностью ответить на мой любой, даже самый заковыристый, вопрос уточнил Кирьянов.

— Скажи, у нас в городе случайно не завелся маньяк-некрофил?

— Нет, Таня, ничего подобного в Тарасове уже давно не было. Вот лет семь или восемь тому назад, помнится, мы с ног сбились, разыскивая одного расчленителя трупов. Так его в психушку до конца жизни закрыли.

— Да, я тоже что-то такое припоминаю. Я тогда еще в Академии права училась. Володя, интересно, а выпустить его не могли?

— По идее, не должны были, но всякое бывает.

— Ты его фамилию помнишь? — спросила я.

— Алексеев, — сказал Кирьянов, немного подумав.

— А имя-отчество?

— Нет, такие подробности я уже не помню.

— Жаль.

— Знаешь, Таня, а сходи-ка ты в областной психдиспансер, к Макарову Ивану Сергеевичу. Это главврач, — уточнил Кирьянов. — Он мой давний приятель. Скажешь, что ты от меня, и Макаров тебе на все вопросы ответит. Я ему позвоню, предупрежу насчет твоего визита.

— Вот за этот совет и протекцию — спасибо. Да, вот еще что… Володя, ты мог бы посмотреть сводку за вчерашний день? Может, там имеется что-нибудь интересное для меня? Какой-нибудь неопознанный труп, необязательно красиво лежащий в гробу, или, наоборот, гроб, брошенный где-нибудь на свалке или в безлюдном месте? Кстати, гроб был дорогой, из натурального дуба…

— Ну, такую находку кто-нибудь мог и для себя зажилить! — попытался сострить Кирьянов. — А что? Люди нынче ничем не брезгуют.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что похищение трупа предприняли из-за какой-то деревяшки?!

— Нет, конечно, это я просто попробовал так пошутить. Извини, если не слишком удачно получилось.

— Да все нормально. Володя, так ты посмотришь сводки?

— Конечно, посмотрю. Таня, извини, ко мне тут пришли. Я тебе в конце дня перезвоню, — пообещал Кирьянов и отключился.

Я заметила, что из дома Ферапонтовых вышел неуклюжий рыжий тинейджер. Искушение пообщаться с ним было велико, но я помнила, что моя клиентка настойчиво просила — соседей ее вопросами не беспокоить. Взвесив все «за» и «против», я рискнула ее ослушаться, завела мотор и на самой маленькой скорости поехала за подростком. Он зашел в продуктовый магазин, вход в который уже не просматривался из окон Краснощековой. Припарковавшись, я вышла из машины и стала ждать Ферапонтова. Вскоре он вышел на улицу с огромным пакетом чипсов.

— Привет! — бросила я ему.

— Это вы мне? — удивился пацан.

— Тебе. Хочу с тобой немножко поболтать.

— О чем? — с интересом спросил он.

— Да так, вопросы кое-какие у меня имеются. Надеюсь, ты не очень торопишься?

— Нет, спрашивайте, — парнишка открыл пакет и захрумкал чипсами.

— У вас тут недавно сосед умер, — начала я.

Подросток меня перебил:

— Дядя Сема-страусятник, что ли?

— Да, он. Так вот, меня в связи с этим событием любая необычная информация интересует.

— Если вы сигареты мне купите, так я вам кое-что расскажу, — немедленно вступил в торги предприимчивый тинейджер.

— Может, лучше деньгами возьмешь?

— Не-а, у меня бабки есть, а вот курево купить не могу. Смена сегодня противная, не продает сигареты, пришлось только чипсы взять.

— А ты что, уже серьезно подсел на курево?

— Вообще-то мне сигареты больше для понта нужны, пацанов угощать, пусть не думают, что я лох какой-то!

— Ясно, если для этих целей, тогда заметано — получишь свои сигареты, не сомневайся.

— Нет, сначала — сигареты, потом — вопросы, — парнишка дал мне понять, что обмануть его не получится. Собственно, я и не собиралась этого делать.

— А тебе есть что сказать-то? — уточнила я на всякий случай.

— Само собой!

— Тогда жди. — Я отправилась в магазин и купила пачку легких сигарет. Конечно, я понимала, что иду против закона, снабжая подростка куревом, но другого способа наладить контакт с этим парнем у меня не было.

— На, держи, но с одним уговором — о нашем разговоре никто не должен знать.

— Заметано. — Подросток сунул пачку в карман и сказал: — Короче, дядя Сема умер от инфаркта. Сначала его привезли домой в гробу, потом снова увезли и сожгли. В общем, никаких похорон не было. Его жена пепел дома хранит. Сумасшедшая, правда?

Ничего нового пацан мне пока что не открыл, но я еще надеялась вытрясти из него какие-нибудь любопытные детали.

— А что, вдова его на самом деле — того? — Я повертела пальцем у виска.

— Ну так, иногда закидоны у нее бывают…

— Например? — Я попросила конкретики.

— А что, сжечь мужа — это не пример, что ли?

— Один случай — еще не показатель. Два — совпадение, а вот три — уже закономерность. Еще парочку эпизодов не припомнишь?

— Она иногда может посмотреть прямо в лицо и не узнать, а в другой раз ни с того ни с сего подойдет и начнет конфеты мне совать. Что я, девчонка, что ли?

— Ну, понятно, ты конфетам предпочитаешь сигареты, а зря.

— Вот только не надо мне мораль читать! Я не для себя их просил, а так, чтоб было что дать кому-нибудь закурить.

— Значит, все-таки для облегчения коммуникаций… Ладно, проехали. Что-нибудь еще вспомнить можешь? Позапрошлой ночью ничего подозрительного вокруг дома с покойником случайно не происходило?

— Да я ночью спал.

— Может, слухи какие-нибудь до тебя дошли?

— Нет, дома у нас только кремацию эту обсуждали. Я вообще не знал, что у нас такое возможно, думал, это только в Индии покойников сжигают! Правда, мать сказала, что все тарасовские кладбища переполнены, вот покойников и стали сжигать. Скоро это вообще в моду войдет. А что — прикольно… А вас вообще что конкретно интересует?

Я четко сформулировала очередной вопрос:

— Кто приезжал той ночью к Краснощековой?

— А вы у нее не спрашивали?

— Спрашивала.

— И что?

— Она не помнит.

— А вам зачем это надо знать? — запоздало поинтересовался подросток.

— Я из похоронной службы, понимаешь? Контролирую работу наших сотрудников. Они там кое-что с вызовами напутали, вот я и пытаюсь восстановить, кто по какому адресу выезжал.

— Понятно, — парнишка проглотил или сделал вид, что проглотил мою нелепую легенду. — Извините, ничем больше помочь не могу.

— Ладно, и на том спасибо.

Парень пошел по своим делам, а я села в «Ситроен» и задумалась о том, что же мне делать дальше.