Возмездие небес

Марина Серова, 2012

Разве можно себе представить, чтобы академик с мировым именем голодал, подбирал объедки с помойки и жил с бомжами?… Оказывается, возможно все. Троица «любящих» внуков вынудили деда, известного ученого, переписать на них все свое имущество, обобрали родственника и бросили его на произвол судьбы! Так академик Полянов оказался на улице. И похоронили его, как могли, товарищи по несчастью, бомжи, в близлежащем лесочке… Такие внучата снисхождения не заслуживают! Полина Казакова, или Мисс Робин Гуд, как ее называют в городе, считает, что справедливость должна восторжествовать. Бессовестные родственники понесут заслуженное наказание за свою подлость! И мало им не покажется!..

Глава 3

— Ну и что скажете, Полина? — спросил Федор, когда мы расположились за уютным столиком с горячим эспрессо и пирожными.

Мы сидели в самом углу небольшого зала под раскидистой пальмой. Играла приятная музыка в стиле блюз.

— А что здесь можно сказать? Картина довольно неприглядная. Выходит, ваши троюродные братики и сестричка все-таки вынудили деда переписать на них свое добро. Значит, не совсем сам он передал им все, а под нажимом.

— Выходит… И что, по-вашему, можно с ними сделать?

— Федор, а вы действительно хотите их наказать? Ведь это ваши родственники.

— Да, родственники. Но, во-первых, дальние. Во-вторых, уж очень они ушлые ребята. Родного деда так обставили! Если таких не остановить, далеко пойдут… А в-третьих, должны же они понести заслуженное наказание за свою подлость. Обобрали деда и бросили на произвол судьбы! Только представлю, как он голодал, подбирал объедки с помойки, спал с бомжами…

— А вы что-нибудь узнали об этих ребятах?

— Совсем немного. Мне тут удалось навести о них справки — кто что купил на дедовы деньги.

Федор достал записную книжку и полистал ее.

— Итак, начнем по порядку. «Было у отца три сына. Старший умный был детина, средний был и так и сяк…»

— «Младший вовсе был дурак»? — закончила я.

— Ага, так и есть. Артем — это старший — купил двухкомнатную квартиру — по сегодняшним меркам просто шикарную, практически в центре, «БМВ икс-пять» и станцию технического обслуживания.

— Артем купил бизнес? Значит, стал деловым человеком? Понятно. Остальные как проявили свои коммерческие способности?

— Маргарита тоже купила хорошую квартиру и еще салон красоты. Оно и понятно: женщина! А вот младший братец свои деньги, похоже, просто прожигает. Этот приобрел скромную «однушку», не работает, зато ходит по подпольным казино, по частным квартирам, где собираются картежники, а также играет в тотализатор, автоматы и тому подобное. Вокруг него тут же появились сомнительные друзья, которых он водит в пивбары, ночные клубы, рестораны…

— Похоже, он понятия не имеет, что такое выгодно вложить средства, — предположила я.

Федор кивнул:

— Этот из всех троих, мне кажется, самый недалекий. Он не понимает, что деньги когда-нибудь закончатся и он тут же останется без своих друзей. Или он надеется выиграть большую кучу бабок.

— Никакой кучи на всю жизнь все равно не хватит. Тем более такому моту.

— Это верно, — согласился Федор, — но Артур этого не понимает.

— И в этом его беда. Итак, что мы имеем? — подытожила я. — Троих теперь уже не бедных молодых людей, которые распрекрасно живут на дедушкины деньги, и, что характерно, совесть их не мучает. Возможно, они даже не знают о его смерти.

— Или не хотят знать.

— Тогда, считаю, стоит им рассказать, что случилось с человеком, которого они так бессовестно обобрали.

— Можно, — кивнул Федор, — хотя не думаю, что это что-то даст. Если бы они имели хоть каплю совести или порядочности, они не обобрали бы родного деда и не выгнали бы его из своих домов на улицу. Нет, Полина, вы как хотите, а я считаю их виновными в смерти Арсения Аникеевича. И заметьте, они знали, что делали. Время выбрали такое, когда на человека сразу две беды свалилось: сначала сын и сноха умерли в Африке, черт бы ее побрал со всеми вирусами и бациллами!.. Потом эти разборки в институте… Мне доводилось слышать об академике Стоянове. Говорят, крутой жесткий мужик: если кто-то не согласен с его научными взглядами — сожрет с дерь… в общем, с потрохами и не подавится! Арсений Аникеевич еще не отошел от горя, а тут этот людоед на него насел, причем так насел, что академик не выдержал и даже бросил науку. Не думаю, что это далось ему легко. Скорее всего, он почувствовал, что у него нет сил бороться. И вот представьте: человек, сломленный жестокими ударами судьбы, получает еще один не менее жестокий удар: его начинают донимать собственные внуки, в которых он, скорее всего, видел свою единственную надежду и утешение в старости… И вы хотите, чтобы я простил им такое?! Никогда и ни за что! Есть вещи, которые прощать нельзя, просто нельзя, и все!

Федор даже покраснел от негодования.

— Я и не спорю, — сказала я спокойно, — я такое тоже не простила бы. Ну что ж, тогда давайте думать, как будем разбираться с вашими родственничками.

— А что тут думать? Надо отобрать у них деньги Арсения Аникеевича. Сделать их нищими, как они сделали нищим своего деда.

— Согласна. А кому отдать? — спросила я и внимательно посмотрела на Федора. Если он сейчас скажет, что он — единственный наследник академика…

— Не знаю, кому. Может, детскому дому или какому-нибудь онкологическому центру. А может, дому престарелых или институту на развитие науки. Мне, Полина, честно говоря, все равно. Но оставлять им…

— Хорошо, я вас поняла. Ну что ж, тогда познакомимся для начала со старшим братом?

— И как вы предлагаете это сделать?

— Давайте сначала перейдем на «ты», так проще и удобнее. Раз уж будем работать вместе…

— Согласен. Так как вы… ты хочешь познакомиться со старшим братом?

— А ты, Федор, знаешь, где находится его станция технического обслуживания?

— Разумеется. На Пятой Парковой, сразу за магазином «Запчасти». Там еще напротив старинный двухэтажный дом постройки девятнадцатого века…

— Поняла. Как-то раз я там даже колесо меняла… Но это было давно. Значит, поступим так. Я поеду туда отремонтировать что-нибудь в своей машине. Скажем, у меня барахлит коробка передач.

— И?…

— И познакомлюсь заодно с Артемом… Как его, кстати, по батюшке?

— Гордеевич.

— Полянов Артем Гордеевич. Ну вот и познакомимся. И сколько же Артему Гордеевичу лет?

— Двадцать четыре.

К этому времени мы уже выпили кофе, съели по пирожному и вышли из кафе на улицу.

— Так, ты познакомишься, а дальше? — спросил Федор.

— А дальше будет видно. Кстати, он знает тебя в лицо?

— Когда мы виделись в последний раз, он был почти ребенком. Нет, думаю, вряд ли он меня помнит.

— Это хорошо: значит, ты тоже можешь контактировать с ним.

— Слушай, Полина, а что, если просто похитить его, держать в каком-нибудь загородном домишке, измываться над ним и морить голодом до тех пор, пока он не подпишет документы, по которым он типа продает все свое имущество…

Тут Федор поймал мой взгляд, осекся и замолчал.

— Кому? — спросила я. — И куда мы потом денем этого Артема Гордеевича? Если отпустим, он сразу побежит, сам знаешь куда: к твоим бывшим коллегам. А чтобы не побежал, придется его как-то… привести в такое состояние, при котором он не сможет дать против нас показания.

Федор задумался.

— Да, марать руки об этого урода не хотелось бы. Тем более сидеть из-за него. А мне так вообще на зону нельзя: я — бывший мент. Нас там не особо жалуют…

— Я, представь, того же мнения насчет зоны. Тогда будем действовать так, чтобы твои родственнички остались нищими — как их дедушка, — а мы с тобой — на свободе с чувством глубокого удовлетворения от осознания восстановленной справедливости.

Федор согласился с моим предложением.

— И еще, — добавила я, — неплохо бы найти место захоронения Арсения Аникеевича и перезахоронить по-человечески — на кладбище с памятником и оградой, — как и подобает ученому с мировым именем.

— Согласен, похоронить по-человечески надо. Только где же мы найдем место его теперешнего захоронения? Ведь умер он, как мне сказали, среди бомжей. Может, они его просто сбросили в какую-нибудь яму? Да и как отыскать, кто именно его закопал? Бомжей по всему городу много.

— На этот счет можешь не беспокоиться. Есть у меня среди тех ребят свои люди. Думаю, место нам покажут.

Мой собеседник посмотрел на меня с изумлением. Договорившись, что Федор будет ждать моего звонка, мы разошлись по домам.

Ближе к вечеру мне на домашний позвонила моя подруга Нечаева Алина:

— Полин, ну-ка колись: ты завела бойфренда?

Ее интонация была такой, словно она меня наконец-то вывела на чистую воду и мне теперь ни за что не отвертеться. Я даже опешила:

— Я? Бойфренда? С чего ты взяла?

— Сегодня я проезжала по улице Муравьева-Амурского и видела тебя с каким-то высоким молодым мужчиной в коричневой куртке. Вы стояли на крыльце кафе и так любезно разговаривали! Так что я вас «срисовала», подруга! Слушай, как он подходит к твоим серым глазам и стройной фигуре! А его высокий рост рядом с твоим средним смотрится — просто отпад!.. Кстати, какого цвета у него глаза?

— Серые, — сказала я.

— Что, тоже серые? Жалко. Тебе бы больше подошел кареглазый. А волосы у него, как я успела заметить, русые и слегка волнистые? Нет, Полина, конечно, брюнет тебе подошел бы больше… Ну, давай рассказывай: кто он, как познакомились, сколько времени уже встречаетесь?…

— Не поверишь, но он сам пришел ко мне домой.

— Ого! Вот так сразу? А зачем? Он что, увидел тебя на улице и влюбился с первого взгляда? А потом проследил, где ты живешь?…

— Как же, дождешься от них! Нет, он узнал обо мне от наших общих знакомых и пришел просить помочь ему в его деле…

— А-а! Я-то думала!.. Хотя, подожди. Ты выяснила: он женат? Может, дело делом, а параллельно у вас и того?…

— Что того?

— Закрутится?

— Алина! Что закрутится? У нас чисто деловые отношения, и выяснять его семейное положение я не собираюсь.

— А зря! Полин, ну ты что, в самом деле?! Время идет, а ты у нас все холодные блюда готовишь… Это я про месть. А надо и о личном счастье подумать. Значит, так: при следующей встрече обязательно выясни его семейное положение. Это во-первых. Во-вторых, если он все-таки женат, узнай, не собирается ли разводиться. Может, он в конфронтации со своей половиной. А в-третьих, если собирается…

— Алина! Мне совершенно нет дела до его семейного положения. Тем более я не собираюсь ничего выяснять о нем. Он просил помочь разобраться с его дальними родственниками, обманувшими и обобравшими своего деда, и…

— Ну и напрасно! Так и будешь без бойфренда сидеть… Слушай, а зачем я тебе позвонила?…

Я напряглась. Нечаева была из тех деятельных людей, которые просто не способны находиться в статическом состоянии. Она являла собой пример очень деятельной натуры: постоянно записывалась во всякие движения и общественные организации, стояла в пикетах и вообще была полной противоположностью мне с моей любовью к покою. Мало того, она пыталась и меня записать во все эти движения и организации, поставить в пикет и тому подобное, так что мне время от времени приходилось от всего этого аккуратно открещиваться.

–…Так, зачем же я тебе позвонила?… Зачем?… А! Вспомнила! Я на днях уезжаю в Италию. На месяц. Я уже все оформила… Мама звонила. Она говорит, что у них там, в Италии…

Мама Алины несколько лет назад вышла замуж за итальянца и уехала к мужу. Время от времени она присылала дочери денежные переводы, благодаря чему моя подруга могла жить, не работая. Но теперь Нечаевой предстояло самой поехать погостить к маме. Я ей завидовала: у меня не было родителей с четырнадцати лет, и мне не светило никуда ехать.

–…Как доберусь, я тебе позвоню. А ты здесь не скучай и давай не теряйся: столько мужчин проходит рядом с тобой, а ты все чего-то выбираешь, выбираешь…

В этом подруга была права: несмотря на то что мой возраст потихоньку подбирался к тридцати, замуж я еще ни разу не сходила. Как это ни печально, но ни один представитель сильной половины человечества пока не покорил моего сердца. То ли в нашем Горовске собрались не лучшие ее представители, то ли я была чересчур разборчивой. Мой дед Ариша частенько вздыхал по этому поводу. Я его прекрасно понимала: ему хотелось нянчить правнуков, но помочь ничем не могла: рожать для себя да еще от нелюбимого человека мне вовсе не улыбалось.

Алина еще какое-то время рассказывала мне о своих планах в Италии, потом, к счастью, вспомнила, что ей надо срочно бежать к маникюрше, быстро попрощалась со мной и положила трубку. Я вздохнула с облегчением. В этот раз как будто пронесло: меня не пытались записать на курсы одного из полинезийских языков и поставить в пикет в протест вырубки леса под Нижним Тагилом.

Я пошла в гостиную в стиле рококо, уселась там в уютное кресло и принялась думать. В общем-то, план действий я уже как будто наметила: для начала познакомлюсь со старшим из внуков — Артемом, посмотрю, что он за человек, с какой стороны можно к нему подобраться. Другими словами, сделаю разведку. А потом… война план покажет. Знакомиться со всеми внуками мне придется по очереди. Предстоит выяснить, на чем их можно подцепить. У каждого человека есть свои грешки, свои слабинки. Вот за эти слабинки мы их и возьмем, причем железной хваткой.

А что касается академика, то его надо перезахоронить, это бесспорно. Найти его мне помогут Люся с Васей, кто же еще? Надо только их разыскать. Если поколесить по городу и посмотреть возле мусорных баков, то наверняка я их найду. Значит, нечего время даром терять.

Я встала с кресла, правда, все мое существо восставало против этого, и пошла в свою комнату одеваться. За окном было пасмурно и ветрено, осень уже давно вступила в свои права в этом городе. Я надела джинсы, теплый свитер и куртку и вышла из дому. Мой преданный боевой друг — «Мини-Купер» стоял во дворе и терпеливо ждал меня.

Вася и Люся добросовестно изучали содержимое мусорного бака, сосредоточенно отсортировывая все нужное им. Как ни хотелось прерывать их увлекательное занятие, но деваться было некуда. Я окликнула ребят, они оставили свои баки и подошли ко мне. Мы поздоровались.

— При нашей последней встрече вы, помнится, говорили мне, что недавно похоронили одного из своих по прозвищу Академик?

— А мне помнится, что покойниками ты до сих пор не интересовалась, — подозрительно осмотрел меня Вася.

— Не интересовалась она, — шмыгнув носом, с готовностью подтвердила Люся.

— Особливо из нашей среды…

— А теперь интересуюсь, — вздохнула я.

— Что так? — спросил Вася.

— Жизнь не стоит на месте, она меняется, меняются мои интересы… Так что там насчет вашего Академика?

— А что? Ничего. Помер он, мы его и похоронили.

— Это я уже знаю. Можете указать место? — спросила я.

— А чего ж не показать хорошему-то человеку? Покажем. Через час подъезжай к опушке леса, что возле городской свалки. Там еще дорога поворачивает к деревне Озерки. Вот на этом повороте мы тебя и будем ждать.

Пообещав Васе и Люсе непременно встретиться с ними через час на опушке леса, я набрала номер Каретникова:

— Федор, это Полина.

— Вечер добрый, Полина.

— Хочешь знать, где именно похоронен твой знаменитый родственник?

— Ты еще спрашиваешь? Конечно, хочу.

— Тогда собирайтся, скоро я заеду за тобой. Продиктуй мне свой адрес.

Он ждал меня возле дома на крыльце — курил и посматривал по сторонам. Я затормозила возле него, он выбросил недокуренную сигарету и шустро запрыгнул в мою машину:

— Куда едем?

— В лес. Точнее, на городскую свалку.

Мы добрались туда раньше Васи и Люси. Впрочем, ребят долго ждать не пришлось: мы посидели в машине и поговорили на общие темы минут десять, когда показались они. Бомжи шли по мокрой от дождя дороге унылые, в резиновых сапогах и куртках с чужого плеча. На Люсе была «новая» шапка, похоже, она разжилась ею из тех баков, возле которых мы встретились час назад. Бомжи подошли к нам, опять поздоровались на всякий случай и вопросительно уставились на меня.

— Это — родственник академика Полянова, — сказала я, кивнув на Федора.

— Что? Покойный и вправду был академиком? — удивился Вася. — Надо же! А наши-то над ним потешались! Даже спорили: врет старикашка или не врет, что академик… Ой, извините, гражданин родственник, я не со зла…

— Извиняю. Так где похоронен дедушка?

— А вот туточки. Мы вам сейчас покажем, идите за мной. — Вася зашел в лес и побрел, оглядываясь на нас, по тропинке, заваленной мусором и желтой мокрой листвой.

Люся двинулась за ним, а мы с Федором — за Люсей. Через несколько минут Вася остановился на небольшой полянке. Здесь среди берез и было кладбище бомжей — десятка три холмиков, поросших травой. Над холмиками высились деревянные кресты из обыкновенных березовых сучков, связанные между собой лыком. На некоторых имелись таблички из фанеры или картона, где карандашом были написаны имена. Последний холм был еще без травы со свежей землей. На картонном клочке надпись — «Академик». Федор грустно усмехнулся:

— Ну вот, дедушка, мы с тобой и встретились.

— Федор, ты запомнил это место? — спросила я.

— Разумеется.

— Теперь, думаю, тебе надо написать заявление в милицию, чтобы у тебя было официальное разрешение на перезахоронение.

— Знаю.

— Это что же, вы нашего Академика отсюда выкопаете? — ахнула Люся.

— Да. Он будет похоронен на городском кладбище, — кивнул Федор.

— Смотри, как повезло человеку! — с завистью в голосе восхитился Вася.

— Ты чё несешь? — возмутилась Люся, ткнув друга в бок локтем. — Кому повезло? Покойнику? Какая разница, в какой земле лежать и под каким памятником гнить!

— Да ладно! — отмахнулся от нее Вася и подошел к Федору. — А вы это, гражданин родственник… За то, что мы вам место указали, не хотите на помин души, так сказать, выделить… Ну, это самое… Все-таки помянуть надо человека, а то как-то не по-людски. Мы же с ним последние дни его… Мы, можно сказать, его товарищи…

Федор полез в карман и достал кошелек.

— Да, помяните, конечно. Вот, возьмите.

Вася взял протянутые ему деньги:

— Вот спасибочки вам! Земля академику пухом, а вам и всем вашим родным — здоровьичка.

Мы с Федором вернулись к машине.

— Ну что, едем? По пути заброшу тебя в милицию. — Я повернула ключ в замке зажигания.

Он кивнул. Я развернулась и помчалась по пустынной дороге в город.

* * *

Познакомиться с Артемом… Знать бы еще, каких девушек он предпочитает — блондинок или брюнеток. Впрочем, для меня это было не так уж и важно: я могла принимать любой облик благодаря тому, что когда-то окончила курсы стилистов-визажистов. Я могла загримироваться в брюнетку, блондинку или шатенку — в зависимости от обстоятельств. Поэтому стану для начала, допустим, блондинкой — многие мужчины почему-то предпочитают именно их, — а если мой облик не вызовет у Артема любовной эйфории, в следующий раз приеду в качестве жгучей брюнетки… Итак, решено. Завтра прямо с утра еду на станцию техобслуживания, что на Пятой Парковой, сразу за магазином «Запчасти». Пусть его ребята посмотрят мою машину, а я, конечно, останусь недовольна их осмотром и ремонтом — если таковой будет. Подниму шум, я ведь скандальный клиент. Потребую пригласить хозяина, а когда он предстанет пред мои очи, начну ему жаловаться на нерасторопность его работников. Этот прием я применяла не раз, и всегда он срабатывал. А вот когда я увижу Артема — тут уж, как говорится, дело техники. Мы обязательно должны познакомиться, и для этого я сделаю все: буду строить ему глазки, кокетничать, заигрывать с ним, может, даже придется в обморок упасть в его кабинете… Словом, стану действовать по обстоятельствам. Главное, чтобы он клюнул на мои приманки и запал на меня. А там будет видно…

Я посмотрела на часы, висящие на стене: они показывали половину одиннадцатого. Пожалуй, можно уже идти готовиться ко сну. Ариши дома не было: он, как всегда, пропадал где-то в подпольном казино. С тех пор как все заведения азартных игр в нашем городе закрыли, тут же в частных домах и квартирах открылись подпольные казино, а все заядлые игроки аккуратно переместились туда. Мой дед в этом плане не являлся исключением: более заядлого картежника трудно было себе представить. Он мог всю ночь напролет играть с приятелями в покер, выиграть энную сумму денег, пропустить на радостях пару-тройку рюмок армянского коньяка и заявиться домой на рассвете. Разумеется, я понимала, что все это отнюдь не способствовало улучшению здоровья семидесятилетнего мужчины, и время от времени ворчала по этому поводу — скорее для видимости. Я отнюдь не собиралась лишать моего дедулю общения с приятелями, к тому же многие его знакомства оказывались очень полезными в моем деле. Так с их помощью мне удавалось доставать липовую «ксиву», дымовую шашку или сбагривать некоторых преступных элементов из города «на природу».

Я быстро приняла душ и вскоре уже засыпала в своей постели под звуки завывающего за окном осеннего ветра.

Проснулась я по моим меркам очень рано — еще не было восьми часов. Вставать, как всегда, не хотелось. Сейчас бы поваляться пару часов в теплой постели, потом встать, не спеша умыться и пойти завтракать…

Но это в другой раз. Валяться в постели стану тогда, когда дело академика Полянова будет успешно завершено. Я откинула одеяло и быстро вскочила на ноги…

Арсенал гримерши находился в ящике моего стола. Я открыла его и извлекла на свет необходимые принадлежности. В глаза вставила голубые линзы, подвела брови светло-коричневым карандашом, а на скулы нанесла нежный румянец — не слишком заметный, но придающий лицу молодой цветущий вид. Далее я нанесла на губы такую же нежную алую помаду и надела платиновый парик. Я посмотрела на себя в зеркало — блондинка получилась очень даже симпатичная. Теперь наденем голубой свитер, который будет виден из во2рота пальто. Этот свитер призван подчеркивать голубизну «моих» глаз. Критически осмотрев себя еще раз, я осталась довольна. Натянув синие теплые брюки, я выскочила в прихожую.

Мой любимый «Мини-Купер» стоял во дворе, скучая. Ничего, дорогой, сейчас мы с тобой отправимся в путешествие по городу, правда, до ближайшего пункта проката авто. Заявляться на СТО на своей собственной машине и светить ее я, разумеется, не собиралась. Возьму в прокате что-нибудь подходящее, и пусть эту машину осмотрят, даже поковыряются у нее внутри. А свой «Мини-Купер» я потом тоже отгоню на техосмотр, так что в обиде на меня он не будет. Может, в него уже пора залить масло или поменять свечи?

Я открыла ворота и выехала со двора.

СТО на Пятой Парковой уже работала: ворота ремонтного помещения были открыты настежь, возле них стояла белая «Лада Калина». Я пристроилась ей в хвост. Тут еще и очередь, оказывается! Ничего не поделаешь, придется ждать.

В мастерскую я заехала примерно через час. Ко мне подошел пожилой мужчина и вопросительно посмотрел на меня.

— Здравствуйте, — тоном капризной избалованной девочки сказала я, — посмотрите, что там с моей машиной.

— А что с ней не так? — спросил мужчина.

— В ней что-то стучит, потом рычит, гремит… И вообще, ездит она не так, как надо.

Он посмотрел на меня долгим внимательным взглядом.

— Понятно, — крякнув, сказал мужчина и открыл капот «моей» «десятки». Он принялся все там трогать и дергать.

— Осторожней! — вскрикнула я.

Он посмотрел на меня сердито:

— Не волнуйтесь, дамочка, я знаю, что делаю. Я все-таки мастер…

Он снова принялся ковыряться под капотом, а я стояла рядом и нервно теребила перчатки. «Дамочка»! Какая я тебе дамочка, так и хотелось мне сказать ему. Я — девушка, совсем еще молодая, почти юная… Я кокетливо стрельнула глазками в сторону. Рядом два парня в промасленных комбинезонах ремонтировали еще одну машину.

Через минуту мой мастер вылез из-под капота.

— В общем, так, — сказал он, вытирая грязные руки еще более грязной тряпкой, — регулируем клапана — это раз. Вот тут прокладка «полетела» — это два…

— А что, есть еще и три? — возмутилась я.

— Есть. Прочистить форсунки — это и будет три.

— И сколько же все это удовольствие будет мне стоить? — подозрительно осведомилась я.

Мастер быстро прикинул в уме сумму и выдал:

— Три тысячи четыреста восемьдесят.

— Что?! — возмутилась я. — Это за что три с половиной тысячи, покажите!

Мужчина вздохнул тяжело и протяжно.

— Вот, смотрите, — нетерпеливо ткнул он пальцем в какую-то грязную железяку под капотом, — вот это надо поменять — это раз…

— Зачем ее менять? Отремонтировать, что ли, нельзя?

— Дамочка, я извиняюсь, вы что — специалист?

— Я — специалист! Я — юрист!

— А я — слесарь! Ё-моё… Я же в вашу юриспруденцию не лезу.

— Не лезете, — вынуждена была подтвердить я.

— А вы в машины не лезьте.

— Как это не лезьте?! А может, вы меня надуть хотите? Видите, что молодая неопытная, не разбирается в ремонте машины… Может, там ничего и менять-то не нужно!

— Вы что, хотите сказать, что я жульничаю?

— Хочу. Ну-ка, позовите мне вашего хозяина, я ему расскажу, как его работники аферы с запчастями проворачивают.

— О, черт подери!

Мастер тихо выругался в сторону и крикнул кому-то зычно:

— Егорыч, позови хозяина!

Через минуту к нам подошел молодой человек лет двадцати пяти или около того. Он был одет как на презентацию — костюм-тройка с бежевой рубашкой и галстуком. В таком одеянии он смотрелся весьма нелепо среди грязи, которой был окружен буквально со всех сторон. Волосы его были аккуратно уложены, начищенные ботинки сверкали. Лицо его трудно было назвать красивым — так, что-то средненькое.

— В чем дело? — молодой человек вопросительно посмотрел на меня.

— Вот! — сказала я капризным тоном и показала оттопыренным пальчиком на мастера.

— Что «вот»? — не понял щеголь.

— Он меня дурит!

— Дурит? Каким образом?

— Говорит, что мне полмашины запчастей надо поменять. И требует три с половиной тысячи. Я, конечно, не специалист во всей этой технике, но и не такая дура, как ему кажется. Я — юрист и законы знаю. Если меня обманывают, я обращусь в общество защиты прав потребителя. Я такие связи имею!.. У меня папа — известный в городе адвокат! — Я многозначительно сузила глаза, как это иногда делала моя подруга Алина. Ее лицо при этом становилось таким ехидным!

— Ага, я понял, — кивнул мне щеголь. — Петрович, позови сюда Егорыча, давайте быстро приведите машину девушки в надлежащий вид. Что бы все было как надо!

Тут он повернулся ко мне:

— А вас, девушка, я приглашаю пройти в мой кабинет.

— А моя машина? — спросила я.

— Не беспокойтесь, сейчас все сделают. Петрович, поторапливайся!

— Сделаем, чего там!..

Меня удивило, что молодой парень обращается к пожилому рабочему, который годится ему в отцы, на «ты». Однако я прошла вместе с щеголем в его кабинет, находящийся в самом дальнем углу станции. Здесь наверх вела узкая лестница, по которой нам пришлось подняться. Молодой человек открыл передо мной дверь и пропустил вперед. За дверью оказалась небольшая, но чистая и уютная комната, одна стена которой была вся из стекла и выходила в мастерскую. Таким образом было видно, что там происходит. В комнате стояли два письменных стола, сейф, книжный шкаф, холодильник и два кресла возле журнального столика.

— Секретарши у меня нет, — наигранно-печально пожаловался мне хозяин, — так что чай и кофе я готовлю себе сам. Кстати, девушка, я забыл спросить: как вас зовут?

— Вероника Венедиктовна, — стрельнув в него глазками, кокетливо сказала я.

— Какое имя! — восхитился щеголь. — Приятно познакомиться. А меня — Артем Гордеевич. Кстати, вы можете раздеться.

Артем Гордеевич кивнул на вешалку, что стояла за дверью. Я сделала большие наивные глаза:

— Что, вот так… сразу?…

Он посмотрел на меня удивленно, а потом, оценив юмор, рассмеялся:

— А вы шутница, Вероника Венедиктовна! Я к тому, что здесь у меня жарко и курточку вы можете снять, если, конечно, хотите. А то вспотеете: машину за три минуты вам не сделают, так что придется вам попить со мной… вы, кстати, что будете: чай или кофе?

— Чай, — сказала я, заметив банку растворимого кофе на тумбочке возле электрического чайника. Не хватало еще, чтобы меня тут напоили этим пойлом.

Артем Гордеевич включил чайник и достал из тумбочки пачку пакетированного чая, правда, хорошего, к моей радости, и две чашки. Потом откуда-то появилась коробка шоколадных конфет.

— Простите, Артем Георгиевич… — начала я, сделав вид, что забыла его отчество.

— Гордеевич, — с готовностью поправил меня хозяин.

— Простите, Артем Гордеевич, а зачем вы меня сюда пригласили? — спросила я, все еще не трогаясь с места и с любопытством посматривая на щеголя.

Он между тем готовил нам чай: положил в чашки пакетики, достал из тумбочки чайные ложки. После моего вопроса Артем Гордеевич повернулся и посмотрел на меня.

— Вероника Венедиктовна, раз уж нас с вами свела судьба, — а я думаю, это неспроста, — может, вы меня проконсультируете по вопросу одной сделки?

Сделки? Он что, собирается эксплуатировать меня как юриста? Какая наглость! Я не успела ответить ни «да» ни «нет», как щеголь полез в сейф и достал оттуда какие-то бумаги. Это был договор между его станцией технического обслуживания и какой-то оптовой фирмой на поставку запчастей. Я стрельнула глазками в щеголя.

— Вы хотите получить консультацию юриста? — сощурив глаза, спросила я.

— Хочу. Вернее, прошу вас.

— А вы знаете, сколько стоит такая консультация? — ехидно осведомилась я.

— Догадываюсь. И заметьте: я прошу не задаром. Я предлагаю вам сделку: вы мне — консультацию, я вам — ремонт вашей машины.

Вот черт! Знать бы такое, приехала бы на своем «Мини-Купере». А теперь придется консультировать за ремонт совершенно чужой машины. Но выбора у меня не было. Я сняла куртку, повесила ее на вешалку и, взяв из рук хозяина кабинета бумаги, села с ними за пустой письменный стол. Другой, заваленный папками, журналами и прочим канцелярским барахлом, принадлежал, как я поняла, хозяину кабинета.

Артем обрадовался, выключил чайник, налил кипяток в обе чашки и подал одну из них мне. Я углубилась в чтение.

— Понимаете, я вообще-то недавно стал владельцем этой СТО, — продолжал между тем жаловаться Артем, — а всякие там договора заключать еще не приходилось, поэтому в юридических тонкостях я не силен.

— Почему же тогда вы не держите в штате юриста? — спросила я, не отрываясь от чтения документа.

— А вы знаете, сколько ему нужно платить? — с возмущением выкрикнул Артем и осекся: вспомнил, недотепа, что я тоже юрист. — То есть я хотел сказать… Я не так давно купил эту станцию, и у меня пока нет достаточных средств… Но в дальнейшем я, конечно, подумываю о единице юриста в штате…

Смутился парень! Но я добивалась вовсе не этого. Моей задачей было завязать с ним контакт, поэтому я посмотрела на него не строго, даже кокетливо и протянула договор:

— Здесь нет очень важного пункта о возврате бракованной продукции, — сказала я, — обратите на это внимание, иначе вам станут сбагривать брак, а вы не сможете вернуть его поставщику и будете терпеть убытки.

Артем обрадовался:

— Что вы говорите?! Значит, меня хотели надуть? Вот козлы, блин!.. То есть я хотел сказать… А вы можете исправить документ так, чтобы мне не терпеть убытки? Чтобы все было, как говорится, чики-пики? — он сделал выразительный жест рукой.

— Могу, конечно, — небрежно пожала я плечиком и взяла ручку.