Будет все, как ты захочешь!

Марина Серова, 2009

Глава 1

Шел четвертый день моего вынужденного отдыха. Я успела побывать в гостях у Светки, а она — нанести мне ответный визит. Я рассказала ей, как провела свое последнее дело, а она мне… Нет, я даже не берусь вспомнить все, что она «слила» мне в нашу последнюю встречу. Такое количество информации достойно хорошего романа. Еще я съездила на неделю в Турцию, поплавала в Черном море.

И вот сейчас, отдохнувшая и загоревшая, я лежала на диване и от скуки пробовала читать. Но детектив мне попался не очень… Не то чтобы неинтересный, просто преступника я вычислила уже во второй главе, а читать о том, что известно, скучно. Я полистала книгу еще немного, потом отбросила ее в сторону. Пожалуй, стоит пойти и приготовить себе кофе. Я уже отправилась на кухню, как вдруг раздался звонок в дверь. Это еще кто? Не люблю незапланированных гостей.

За дверью оказалась соседка, что жила напротив. Одинокая женщина лет тридцати с хвостиком. Какого размера был этот хвостик, оставалось лишь догадываться. Соседку звали Леной, но про себя я называла ее Масяня, потому что она была какая-то нелепая. Одевалась в то, что ей совершенно не шло, прически делала только такие, которые уже вышли из моды. Вот и сейчас Масяня с извиняющейся улыбкой смотрела на меня и, поправляя копну на голове, спрашивала:

— Ну, как? Мне идет?

— Что? — не поняла я.

— Цвет.

Я посмотрела на ее пестрый японский халат, потом на огненно-рыжие тапочки.

— М-м-м… — я тянула время.

— Волосы! — восторженно воскликнула соседка. — Я волосы покрасила.

Я подняла глаза на ее прическу. Цвет… ну, что сказать? Спелый баклажан, причем изрядно подпорченный. Масяня кокетливо поворачивалась ко мне то правым, то левым ухом.

— Ну, что? Мне идет?

«Паранджа тебе идет!» — подумала я, а вслух сказала:

— Ничего… освежает.

Масяня засветилась от счастья:

— Правда? А я купила новую краску, дай, думаю, попробую. Такой необыкновенный цвет!

Звонок моего телефона прервал ее воркование.

— Извини, — сказала я, с трудом скрывая радость, — мне звонят.

— Ничего, ничего, — Масяня пошла к себе.

Я вздохнула с облегчением. Никогда не знала, как с такими разговаривать.

В трубке был взволнованный мужской голос.

— Татьяна Александровна? Здравствуйте. Меня зовут Константин Эдуардович Долгов. Ваш телефон нам дала одна наша общая знакомая, она когда-то обращалась к вам, и вы ей помогли…

— Да, я слушаю вас.

— Мы просим помочь нам… У нас неприятности…

Мужчина выдержал паузу. Я терпеливо ждала. Через некоторое время он продолжил:

— Наш сын арестован… Его обвиняют… в убийстве. Черт знает что! Вы можете взяться за наше дело?

— В убийстве кого его обвиняют?

— Горничной…

— Вашей горничной?

Мне показалось, мужчина зарычал. Или застонал, разобрать было трудно.

— У нас нет горничной, — сказал он с расстановкой. — Его обвиняют в убийстве горничной в гостинице. Так вы возьметесь?

— Вы знаете мою ставку?

— Да, нам сказали… Нас устраивает.

— Хорошо. Когда к вам можно подъехать?

— Приезжайте сейчас, если можно. Мы бы не хотели тянуть…

— Диктуйте адрес.

Я записала адрес и телефоны и начала собираться.

Дом, в котором жил Константин Эдуардович, находился в Осеннем Ущелье. Четырехэтажная «сталинка» расположилась в живописном месте, во дворе — уютный скверик. Несколько иномарок у подъездов говорили о небедном житье жильцов этого дома. Я набрала номер квартиры на домофоне, мне ответили быстро, значит, ждали. На втором этаже было только две двери. Обе массивные, деревянные. Едва я ступила на площадку, как одна из этих дверей открылась, на пороге появился мужчина лет пятьдесяти пяти. Он был чуть полноват, чуть лысоват, чуть седоват — короче говоря, всего в нем имелось понемногу. Он поздоровался со мной еще раз и пропустил в прихожую.

Трехкомнатная квартира, в которой жил Константин Эдуардович, выглядела просто роскошно. Все здесь было красивое и добротное: мебель, посуда, картины на стенах, ковер на полу. Высокие потолки и большие окна создавали ощущение простора. Из двери в спальню навстречу мне вышла женщина примерно того же возраста, приятной наружности, в меру полноватая, светлые короткие волосы уложены аккуратно, макияж, маникюр — в общем, было видно, что она за собой следит. Только покрасневшие глаза и бледный цвет лица выдавали ее настроение. Думаю, она провела бессонную ночь.

— Здравствуйте, — тихо и грустно сказала она и присела на диван.

— Это моя супруга, Наталья Евгеньевна, — представил ее хозяин дома и предложил мне сесть в кресло. — А это Татьяна Александровна.

Я опустилась в мягкое кожаное кресло бежевого цвета с широкими подлокотниками. Хозяйка предложила мне кофе. Оказалось, она тоже кофеманка и даже курит, в отличие от своего супруга, так что за чашечкой крепкого напитка и с сигаретами в руках мы начали беседу. Правда, говорил больше Константин Эдуардович.

— Татьяна Александровна, наш сын Денис единственный ребенок в семье. Несколько лет назад мы потеряли дочь, так что сами понимаете…

— Константин Эдуардович, расскажите, что произошло, желательно поподробнее. И еще одна просьба: называйте меня просто Татьяной, мне так удобнее, хорошо?

— Хорошо, как вам угодно.

Константин Эдуардович потер подбородок, потом сжал пальцы в замок, хрустнул ими. Было видно, что он еле сдерживается, чтобы не взорваться, но он взял себя в руки.

— Наш сын Денис — студент последнего курса экономического института. Ему двадцать два года. Он хороший парень, поверьте, я это говорю не потому, что я его отец. Он хорошо учится, увлекается вопросами финансов, так, для себя. Он много читает, постоянно «висит» в Интернете, в институте какой-то там финансовый факультатив посещает. У него просто нет свободного времени. У него даже девушки нет, так он занят!

— Да, это я поняла, — сказала я, а про себя подумала: сколько раз мне приходилось слышать: мой сын хороший, самый лучший, поэтому не может быть ни в чем виноват.

А вслух я спросила:

— А как ваш сын в гостинице оказался и что это вообще за гостиница?

Замешательство, которое вызвал мой вопрос, было очевидным. Я поняла, что имела неосторожность коснуться неприятной для них темы. Мне пришлось прервать затянувшуюся паузу:

— Поймите, если вы хотите, чтобы я помогла вам, вы ничего не должны от меня скрывать. Как от доктора, иначе я буду искать не в том направлении, потрачу много времени впустую. И ваших денег заодно. Я обещаю вам: все, что я от вас услышу, умрет вместе со мной.

Супруги переглянулись, и жена вздохнула:

— Говори ты, Константин.

Константин Эдуардович помялся, потом начал понемногу выдавливать из себя слова:

— Видите ли Татьяна Александровна… а ну да, просто Татьяна… Поскольку Денис очень занят, свободного времени у него немного, ему некогда встречаться с девушкой… В общем-то, и девушки у него нет. Так вот… Все-таки молодой парень, понимаете?

— Константин, скажи прямо, она поймет, — взмолилась супруга.

— Надеюсь, — вздохнул Константин Эдуардович и покосился на нее. — Одним словом, я время от времени давал сыну денег, он снимал в гостинице номер и приводил туда девушку… по вызову. Физиологическая потребность… молодой организм… Ну, вы понимаете?

— И как часто это случалось? — спросила я, всем своим видом давая понять, что меня это известие не повергло в шок.

— Один раз в две-три недели.

— А что это за гостиница? Я так понимаю, что ваш сын снимал номер в одной и той же гостинице?

— Да, это частный отель «Приют странника» на улице Грушевой. Тихое местечко, отель маленький, там всего-то номеров пятнадцать, не больше. Сын всегда снимал эконом-номер в субботу вечером на сутки.

— Так, и что же случилось в последний раз?

— Ужас! Это такой ужас! Убитая девушка-горничная в номере нашего сына, прямо на постели! — не выдержала Наталья Евгеньевна и встряла в разговор. — Представьте, каково мальчику было увидеть это!

— А поподробнее, — попросила я.

— Давай я скажу, — недовольно остановил жену Константин Эдуардович. И, повернувшись ко мне, заговорил, нервно потирая руки: — Мы подробностей не знаем, но, как сказал следователь, в номере сына на постели лежала горничная, удушенная поясом от его халата. Она даже не была раздета, лежала поверх покрывала… Ну, вот…

— А сын ваш что говорит? Как он объясняет присутствие убитой горничной в его номере?

— Мы с ним не говорили, милиция забрала его прямо из гостиницы. Мы наняли адвоката, но он пока еще ничего не выяснил. Я знаю только одно: мой сын не мог убить эту девушку, не мог! Я что, сына своего не знаю?! Он в институте пару прогулять не может, не то что девушек убивать… — Константин Эдуардович вскочил и нервно заходил по комнате, засунув руки в карманы домашних брюк.

— Мы были в милиции, — продолжила за мужа Наталья Евгеньевна, — они говорят, что в номере всюду его отпечатки пальцев, и еще подозрение вызвало то, что он мылся в душе… Ну, якобы готовился…

— Готовился к чему?

— Мы сами не поняли, почему это так подозрительно, когда человек моется в душе, но они сказали, что все указывает на нашего сына, — вступил опять в разговор Константин Эдуардович. — В общем, так, Татьяна, вы беретесь за наше дело?

— Да, пожалуй, возьмусь. И тогда у меня сразу к вам вопрос: мне нужно знать всех друзей вашего сына, их телефоны и адреса, если можно.

Наталья Евгеньевна нервно скомкала сигарету в пепельнице и достала из пачки другую.

— Татьяна, у нашего сына нет друзей… в общепринятом смысле этого слова. Мы же сказали, он… не то чтобы нелюдим, но… довольно замкнутый мальчик. Конечно, в институте он общается с какими-то ребятами, но только по учебе. Во всяком случае, дома у нас никто из его друзей не бывал, и я не слышала, чтобы кто-то звонил сыну.

— А у него не было на этой почве проблем в группе? Насколько я знаю, молодые люди не любят тех, кто как-то выделяется среди них, кто не похож на остальных.

— Да, вы правы, — вздохнула Наталья Евгеньевна, — не любят. Ему из-за этого тяжело было учиться в школе. Сама учеба давалась ему легко, у него абсолютная память: прочитав или услышав что-то один раз, он запоминает это сразу и навсегда. А вот отношения со сверстниками… Дети жестоки. Они дразнили его, называя Маугли. В школе у Дениса совсем не было друзей, только один мальчик во дворе, он ходил к нашему сыну, они на компьютере играли. А вот в институте стало получше, наверное, все-таки здесь дети повзрослее, поумнее, что ли. Дениса в институте не дразнят, но особо с ним и не общаются.

Она сделала глубокую затяжку, пальцы ее едва заметно дрожали.

— Ну что ж, вопросов больше нет, — бодро сказала я, — готова приступить к расследованию.

— Сейчас я принесу вам аванс. — Наталья Евгеньевна вышла из комнаты.

— Скажите, Татьяна, как вы считаете, надежда оправдать нашего сына есть? — спросил оставшийся хозяин и посмотрел на меня, как мне показалось, с некоторым сомнением.

— Надежда есть всегда, Константин Эдуардович, — сказала я с оптимизмом. Не хватало еще, чтоб мои заказчики упали духом. — Дайте мне, пожалуйста, телефон адвоката вашего сына. Кстати, кто он?

— Это мой старый знакомый, опытный адвокат. Когда-то давно он помог мне в одном деле… Очень хороший специалист…

— Тогда зачем вы нанимаете еще и меня? Может, адвокат и решит вашу проблему? Вам не кажется, что это лишняя трата денег? — я выжидательно посмотрела на хозяина роскошной квартиры.

Он замялся, потом решительно махнул рукой.

— Нет, я не могу рисковать единственным сыном! Помогайте нашему адвокату, или пусть он помогает вам, как хотите! Но мой сын должен быть оправдан! Если будет нужно, я найму еще одного адвоката. Я никаких денег не пожалею. Я все ждал, надеялся: вот окончит Денис свой институт, поставлю его финансовым директором в моем мебельном производстве, помощник будет. Что я один столько лет все это тащу?! А тут на тебе!..

В это время в комнату вошла супруга и положила передо мной на журнальный столик деньги.

— Надеюсь, этого на первое время хватит?

Я развернула веером пестрые банкноты:

— Вполне.

— Может, вы еще кофе хотите? — спросила она, как мне показалось немного повеселев.

Но я отказалась от такого заманчивого предложения: не знаю, как все остальное, а кофе варить хозяйка, к сожалению, не умела. Я обещала супругам держать их в курсе дел и, сославшись на необходимость немедленно приступать к расследованию, покинула их уютную квартиру.

Я ехала в своей машине и обдумывала, с чего же мне начать. Пожалуй, начать надо с осмотра места происшествия. Так, сегодня у нас среда. Убийство случилось в субботу вечером, то есть четыре дня назад. Интересно, номер все еще опечатан или им уже пользуются? Я взяла сотовый и позвонила моему лучшему другу в органах Андрею Мельникову.

— Андрей? Здравствуй, а это я…

— Я тебя узнал.

— Ты рад меня слышать?

— Да как тебе сказать….

— Понятно. Вижу, что очень рад. Ты, конечно, занят, тебе некогда. Поэтому буду краткой. Скажи, пожалуйста, кто ведет дело Дениса Долгова? Уточняю: убийство горничной в гостинице.

— Ты и сюда влезла? Мать, ну скажи: как ты умудряешься везде поспевать, а? Мне бы твою прыть…

— Спасибо за комплимент, Андрюша. Так что насчет убийства в гостинице?

— А что именно тебя интересует?

— Да много чего… В частности, номер все еще опечатан?

— Пока да. Но, думаю, сегодня печать снимут. Звонил хозяин гостиницы, просил не держать номер долго, он убытки терпит, сама понимаешь, частная лавочка…

— Ну да… А кто будет снимать?

— Хочешь посмотреть на место преступления? Лучше, так сказать, один раз увидеть…

— Хочу, Андрюшенька, очень хочу! Ну и потом, если ты мне поможешь, я, ты ведь знаешь, в долгу не останусь…

Несколько секунд в трубке была тишина, затем Андрей заговорил, и в голосе его я почувствовала потепление:

— Ладно, считай, что уговорила. Значит, так. Печать мы обещали снять сегодня. Я хотел послать туда… Впрочем, неважно, что я хотел. Поеду сам. Что это там у тебя за звуки? А, это ты так от радости завопила? Да ты раньше времени не радуйся, ты еще не знаешь, во сколько я освобожусь. Боюсь, что не раньше семи, у нас тут завал полный.

— Андрюша, я готова встретиться с тобой когда угодно!

— Тогда в половине восьмого у входа в эту самую гостиницу. И не забудь про свой долг.

В трубке послышались гудки.

Нет, ну о чем он говорит, а? Когда это я забывала про свой долг? Вот прямо сейчас заеду в магазин и куплю ему бутылку хорошего коньяка.

Вечером в девятнадцать двадцать я остановила свою «девятку» около отеля.

Андрея еще не было, и, сидя в машине, я разглядывала это произведение архитектурного искусства. А что, очень даже симпатичный двухэтажный домик, отреставрированный, на тихой зеленой улочке, где почти нет движения. Реставратору даже удалось сохранить первоначальный замысел архитектора, только вот окна поставили пластиковые и дверь входную сделали железную. Но зато разбили клумбы около входа и сделали стоянку на пять-шесть машин. На этой стоянке я и ждала своего старого знакомого, бывшего однокурсника, а ныне капитана милиции Андрея Мельникова.

Он не заставил себя долго ждать. Подойдя к моей машине, постучал пальцем по стеклу.

— Да-да, войдите, — пошутила я и открыла дверь.

— Лучше вы выходите, — в тон мне ответил он. — Ну что, готова?

— Я, как пионер, всегда готова!

— Ты еще пионеров помнишь?

— А как же! Были такие ребятишки в красных косыночках. Только носили их не на голове, а на шее. Да я и сама в пионеры вступала… в третьем классе, кажется.

— А может, ты помнишь и родоначальника пионерской организации?

— Нет, ну это уже наглость, — я обиженно надула губы, — ты бестактно напоминаешь мне о моем возрасте!

— Я бестактно напоминаю тебе, что время проходит впустую. Я, похоже, опять домой только к ночи попаду.

Мы подошли к двери, и Андрей нажал кнопку. Раздался мелодичный перезвон колокольчиков.

— А у них что, камеры наблюдения нет? — спросила я шепотом, оглядывая козырек над дверью.

— Нет, — ответил Андрей.

— Добрый день! Администратор Елена. Что вы хотите? — послышался милый женский голосок из домофона.

— Это из милиции. Мы расследуем преступление…

Андрей не успел договорить. Послышался мягкий щелчок, и дверь чуть приоткрылась. Мы потянули за красивую ручку и ступили в прохладный холл. А здесь было очень недурно. Слева от нас деревянная лестница с причудливыми балясинами поднималась вверх, на потолке реставраторы сохранили лепнину и повесили люстру под старину. Справа расположился ресепшн, за которым сидела симпатичная девушка лет двадцати пяти. Еще в холле был диван, большой, коричневый, тоже сделанный под старину, рядом с ним — пальма. На стене — большая картина с довольно красивым пейзажем. Весь пол был застлан паласом. Мы подошли к администратору, которая преданно смотрела на нас, всем своим видом давая понять, что готова помогать следствию.

Андрей показал свое удостоверение и сказал, что пришел снять печать с номера, в котором произошло преступление. Администратор Елена обрадовалась и защебетала:

— Я могу вас проводить, если хотите…

— Не надо, — перебил ее Андрей, — мы сами.

Мы взяли у девушки ключ и пошли по коридору на первом этаже. Он был узкий, двери располагались друг против друга, между ними горели тусклые светильники. Ковровая дорожка заглушала наши шаги.

— А лестница куда ведет, на второй этаж? — спросила я Андрея.

— Да. Наш номер здесь, в конце коридора.

Мы остановились у последнего на этаже номера. На двери блестела золотом табличка «№ 6». Бумажка с печатью была на месте. Андрей сорвал ее, и мы вошли в комнату. Она была небольшой. Основную ее часть занимала кровать-полуторка со смятым покрывалом, по обе стороны от кровати — тумбочки с настольными лампами. Стол, стул, телевизор, крохотный холодильник, замаскированный под тумбочку. При входе — вешалка и подставка для обуви. Все. Эконом-номер, на полу даже ковролина нет. Я ходила по комнате, рассматривала все и рассуждала про себя. «Они» говорят, что здесь везде отпечатки пальцев Дениса. Хм, интересно, почему это вызывает подозрение? Человек тут провел некоторое время, ходил по комнате, что-то трогал. Вон бутылка колы на столе и пирожные на одноразовой тарелочке. Он что, в резиновых перчатках должен был отдыхать в своем номере? Я заглянула в душевую. Она была совмещена с туалетом. И здесь ничего особенного: душевая кабина, раковина, унитаз. На сушилке висит одно полотенце, еще одно валяется на полу. На крючке — белый махровый гостиничный халат, под ним стоят тапочки. Я открыла кран в кабине. Из лейки с шумом полилась вода, я закрыла дверцы кабины и постояла так. Андрей заглянул в дверь:

— Ты здесь что, моешься?

— Андрюш, а ведь если Денис стоял под душем, да еще дверцы кабинки были закрыты, он ведь мог не слышать, что произошло в комнате.

— Я понял, к чему ты клонишь. Душ он действительно принимал, администратор показала, что в коридор он выбежал мокрый, ну, когда труп обнаружил.

— Ты слышишь, как шумно течет вода? То есть он стоял под душем, горничная зашла с кем-то в комнату, ее задушили, а он ничего не слышал. Или этот «кто-то» зашел после нее, но это неважно. А что все-таки Денис сказал на допросе?

— Ты правильно мыслишь, именно это он и сказал: принимал душ, а когда вышел — увидел труп на кровати. Испугался, выбежал в коридор в одних трусах, начал кричать, администратор услышала и прибежала.

— Она и вызвала милицию?

— Да.

— Странно, — сказала я задумчиво.

— А по-моему, все ясно как божий день. Они поругались, он разозлился и задушил.

— Тоже мне Отелло! А горничная была раздета? — спросила я, хотя знала ответ на этот вопрос со слов родителей Дениса.

— Нет, была одета, — вздохнул Андрей и спросил, все ли я осмотрела и можно ли уходить.

— А почему она была одета? Получается, что он готовился, а она нет.

— Может, ему так нравится, самому раздевать! Знаешь, как в том анекдоте: «Одевайся и сопротивляйся!»

— То есть ты считаешь, что горничная этого отеля пришла в номер к постояльцу для интимных, так сказать, дел?

— Тань, ну зачем ты спрашиваешь, это ведь очевидно! — Андрей начал потихоньку раздражаться.

— Тогда скажи мне: это что такое? — спросила я и двумя пальчиками подняла с пола тряпку, валявшуюся около кровати.

— Французское белье, не видно, что ли! — съязвил Андрей.

— Зря психуешь. Ты ведь думаешь, что это обыкновенная тряпка…

— А ты думаешь — волшебная?

— Андрей, дослушай, потом будешь упражняться в остороумии. Эта тряпка действительно не простая, это специальная тряпка для евроуборки. Знаешь, сколько она стоит? Дорого. Материал какой-то специальный, с фибрами. А о чем это говорит? Это говорит о том, что с этой тряпкой горничная пришла сюда убираться, а не… зачем-то еще. А если она пришла для интима, как ты считаешь, тогда зачем она прихватила с собой тряпку? Чтобы с ее помощью клиента соблазнять? Думаешь, он возбуждается только при виде голубой тряпки для евроуборки? А вообще, давай поговорим с администратором Еленой. Может, она что интересное скажет.

— Мы уже говорили с одним администратором, той девушкой, которая в субботу дежурила, — устало произнес Андрей.

— И что она сказала?

— Ничего особенного, рассказала, как услышала крик, прибежала сюда, увидела Дениса Долгова в одних трусах, он был в коридоре, кричал: «А-а!» — показывал рукой на дверь, потом сел у стены на корточки, закрыл лицо руками и заплакал. У нас в отделении он не мог ничего толком сказать, мы ему врача вызывали, тот сказал, что у задержанного шок, сделал ему укол, наверное, противошоковый. Показания он давал в понедельник. А администратор, когда заглянула в номер, увидела на кровати горничную с поясом на шее. Пояс от халата, халат нашли в душе. — Андрей развел руками: мол, все просто и понятно.

— Ну вот, видишь, как все подозрительно и не вяжется одно с другим! — Я в пылу даже повысила голос на своего друга. — Зови администратора, будем уточнять.

— Ну, ты язва! Чего уточнять? Чего тебе еще нужно? — Андрей тоже начал потихоньку кипятиться.

Но я была непреклонна:

— Давай зови, а то сама позову!

Мельников, ворча себе что-то под нос, пошел на ресепшн.

Через минуту он вместе с администратором появился в дверях. Лена, в белой блузке и черной юбочке, в туфлях на высоченных каблуках, смотрела на меня и хлопала сильно накрашенными ресницами.

— Леночка, скажите, пожалуйста, — запела я вкрадчивым голосом, — что это за голубая тряпочка лежит около кровати?

— Этими тряпками горничные протирают мебель с полиролью, — охотно разъяснила Леночка.

— То есть ваша горничная… кстати, как ее звали?

— Катя Аверина, — с готовностью подсказала Леночка.

— Ага, Катя. Так что, ваша Катя зашла в номер сделать уборку в то время, когда там находился постоялец?

Леночка растерялась. Она пожала плечами и пробормотала:

— Нет, по правилам горничным категорически запрещается заходить в номер, если там гость. Они делают уборку в отсутствие постояльцев.

— А как же тогда Катя оказалась в номере Дениса Долгова, если он в нем находился? — не унималась я.

— Я не знаю… Не должна была… Номер только что сняли… он чистый, чего там убирать? Я этого Долгова знаю, он в мое дежурство тоже приезжал, он постоянный наш клиент. Он по субботам снимает, часа в три-четыре дня и на сутки, так что номер чистый был, его только на другой день должны были убирать, после того как гость съедет…

— Так, отсюда следующий вопрос: а за чем-нибудь другим Катя могла зайти в номер Долгова? Ну, может, у них было любовное свидание?

Тонкие брови Леночки поползли вверх, глаза сделались такими большими, что мне стало даже завидно.

— Нет, что вы! — запротестовала она. — Катя такими делами не занималась, у нее реально жених был, все серьезно… Она замуж за него собиралась, она сама сказала. И потом, у нас по правилам это тоже запрещено. Сам гость может привести девушку откуда-нибудь, но мы, работники гостиницы… нет-нет, это исключено.

— Лена, вы нам только правду говорите, а то за дачу ложных показаний можете и срок схлопотать, — припугнула я администратора, хотя, по-моему, совершенно напрасно. По испуганному лицу девушки было видно, что она не врет. Она, как свидетель, готова была рассказать нам все, даже то, чего не видела. Леночка начала клясться в правдивости своих слов и вдруг выдала:

— А вы знаете, к нему ведь всегда одна и та же девушка приходила. Такая черненькая, невысокая, тип лица восточный, глаза узкие.

— Леночка, вы дали такие ценные сведения для следствия, что я должна вас поблагодарить.

Девушка улыбнулась и кивнула. Было видно, что она очень довольна.

— А как найти эту восточную красавицу, не подскажете?

— Нет, извините. Мальчик этот, ну, Долгов, он сам ей звонил, а у нас ее координат нет.

— Иными словами, — подытожила я, — то, что Катя оказалась в номере Дениса Долгова, — это очень странно. Леночка, вы с этим согласны?

Девушка закивала так усердно, словно хотела стряхнуть что-то со своей макушки. А я подошла к окну и потрогала запоры.

— Леночка, скажите, а окна всегда закрыты?

— Наши девочки, горничные, я имею в виду, окна никогда не открывают. Гость сам может открыть, если ему надо покурить или просто жарко. А так… нет, первый этаж все-таки, хоть и высокий. Так что окна всегда закрыты.

Потом она попросила отпустить ее, так как им нельзя надолго покидать свое место. А у них здесь строго, сделала я вывод. Мы сообщили Леночке, что номер можно убирать, и пошли к выходу.

— Ну и что ты думаешь? — спросил Андрей, когда мы вышли на улицу. Мы с ним закурили, стоя около машины и наслаждаясь по-настоящему теплым вечером, может, одним из первых этой весной. Уже стемнело, на улице зажглись фонари.

— Это не он! — решительно отрезала я.

— Ну, я бы не был так категоричен, — заявил Андрей, — есть одно обстоятельство. Отпечатки его пальцев на внутренней защелке. Они единственные, то есть дверь изнутри закрывал он. Это ты как объяснишь?

— А почему тебе кажется это странным? Если бы ты был в номере и пошел принимать душ, ты что, не закрыл бы входную дверь? Я бы лично закрыла, и, скорее всего, сделала бы это автоматически. Так что здесь все правильно. А вот сам способ убийства… Надо подумать. Понимаешь, мальчик наш немного… странный, я сегодня разговаривала с его родителями. И знаешь, какие у него странности? Он очень замкнут. Нелюдим. В школе его дразнили Маугли.

— Маугли? — переспросил Андрей.

— Да, дикий человек. Читал книжку Киплинга в детстве? Ему тяжело общаться с другими людьми. Даже девушки у него нет. Отец давал ему деньги на женщин по вызову, чтобы он удовлетворял свои физиологические потребности. С проститутками ведь проще, их не надо завлекать разговорами, они сами тебя завлекут. Только плати.

— Странное решение проблемы, — сказал Андрей и посмотрел на небо, оно было совсем черным, вернее, цвета спелого баклажана, как волосы у Масяни. — А может, в кафе сходим?

Предложение было неожиданным. Я посмотрела на своего друга. За много лет знакомства я, как мне казалось, хорошо изучила его. Еще когда мы вместе учились в академии права, я наблюдала за этим парнем. Он был умен, спокоен, надежен, и, если бы я помышляла завести семью, наверное, лучшую кандидатуру на роль жениха трудно было бы придумать. Но… в один прекрасный день я сделала для себя вывод: нельзя переводить друзей в категорию любовников. Поэтому я строго следила за той гранью, что разделяла эти два понятия.

— Ну так как насчет кафе? — не дождавшись от меня ответа, снова спросил Андрей.

— А давай! — рубанула я. — Только одно условие: плачу я.

— Ну ты, мать, меня унизила — ниже некуда!

— Андрюш, не обижайся, ну пожалуйста… Просто я знаю, какая у тебя зарплата, такую зарплату нельзя тратить, ее беречь надо. А я сегодня аванс получила, так что давай гульнем на мои! — Я просительно смотрела на старого друга.

— Пошли, там видно будет, — Андрей сел в мою машину на переднее сиденье. — А это мне, я правильно понимаю? — спросил он, рассматривая коробку с коньяком.

— Кому ж еще, Андрюша! — Я выжала сцепление. — Пристегнись!

В небольшом кафе, куда я привезла Андрея, была интимная уютная обстановка. Полумрак, тихая музыка. Столик мы выбрали маленький, на двоих, сделали заказ. Кроме нас, в кафе были еще две пары. Заказ нам принесли почти сразу, так что беседу мы вели под салат с креветками и осетрину.

— Так вот, вернемся к вопросу о Маугли, — сказала я. — Готова спорить, что люди такого склада характера не способны на убийство.

— Мы не знаем, что там между ними произошло, может, она его обидела чем-то.

— Чем она могла его так обидеть, что он ее задушил? — не унималась я.

— Ну, не знаю… мало ли… Может, она посмеялась над размерами его мужского достоинства? В моей практике такой случай был. Девушка посмеялась, парень разозлился и задушил ее.

— Нет, подожди, Андрей, ты забываешь, что сам факт ее пребывания в номере — нонсенс. Леночка ведь сказала, что работникам гостиницы категорически запрещается входить в номер к постояльцам. Нам с тобой надо выяснить, почему она оказалась в номере Долгова, и тогда мы найдем убийцу, — подытожила я.

— Так, что-то я не понял, кому это нам? Расследование веду я, при чем здесь ты?

— Я тоже веду расследование, Андрюш. Ты — официальное, а я — неофициальное. Но ведь мы оба профи. Предлагаю объединить наши усилия, так мы быстрее доберемся до истины. Кстати, что говорят постояльцы в соседних номерах, кто-то что-то слышал или видел?

— Да в том-то и дело, что была суббота, вечер! Все разъехались. В этой гостинице останавливаются в основном люди, занимающиеся бизнесом. Приезжают из Москвы, из других городов по делам, а в пятницу вечером все уезжают домой, что им здесь в выходные делать? Гостиница пустеет. Заезжают только те, кто хочет уединиться, так сказать, отдохнуть от семьи… ну ты понимаешь. Но таких мало. Так что в субботу вечером на первом этаже был занят только один номер, кроме нашего шестого, это номер четыре, рядом. Но женщина из него в это время отсутствовала, она пришла поздно вечером. А на втором этаже был занят один номер, но мужчина из него ничего не слышал, он отдыхал с дамой, так что ему ни до кого не было дела. Администратор говорит, что Катя заканчивала уборку в баре, это тоже на первом этаже, первая дверь по коридору, и она не видела, когда горничная Катя зашла в номер к Денису.

— А сколько горничных работает в смене? Наверняка не одна.

— Этого я не знаю, пока не выяснил.

— Так вот, Андрюша, это надо немедленно выяснить. И еще узнать: как заходят постояльцы и сами работники в гостиницу. Ключи у каждого или им администратор открывает, как нам.

— Ты мне задание даешь? — спросил Андрей.

— Нет, что ты! Я рассуждаю сама с собой.

— А-а… А то я было подумал…

— Андрюш, ну ладно тебе! Я тебе помощь предлагаю, а ты обижаешься.

— Нет, я на тебя уже давно не обижаюсь.

Андрей встал из-за стола и пошел заказать нам кофе. Когда он вернулся, я предложила:

— А давай я завтра поеду в гостиницу, завтра уже другая смена будет, я и у этих что-нибудь узнаю и расскажу тебе.

— Я, конечно, не могу тебе запретить ехать в гостиницу, но…

— Да я ведь все равно поеду, — сказала я, — я веду расследование по просьбе моих клиентов, так что извини.

Андрей недовольно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Некоторое время мы ели молча и слушали музыку. Когда тарелки наши опустели и мы встали из-за стола, подошла официантка. Я расплатилась за ужин, и Андрей сказал:

— Я могу расценить это как взятку должностному лицу.

— Я не возражаю. Только не арестовывай меня, дяденька милиционер, пока я следствие не закончу.

Когда мы вышли из кафе, я предложила Андрею довезти его до дома, но он отказался:

— Мне здесь десять минут ходьбы, я хочу прогуляться.

Мы попрощались, я села в свою «девяточку» и поехала домой. Перед сном я выкурила сигаретку, обдумала план боевых действий на завтра и залезла под одеяло. По-моему, день прошел удачно.