Иерогамос Луны и Солнца

Марина Парре, 2023

В центре романа – история двух героев, живущих на стыке тысячелетий в России и Франции. Их внутренние противоречия отражают духовный кризис эпохи. Главный герой предпринимает попытку принять вызов Судьбы – познать свою мужественность. Он стоит перед выбором: быть преданным роду и продолжать изменять себе или стать настоящим аристократом. Главная героиня, совершая прыжок в бездну, знакомится со своей тенью. Ландшафт жизни коварен, но она твердо решает встать на путь преданности самой себе: распутывает клубок Судьбы, познает свою сакральную природу.Эта встреча Близнецовых Пламен состоялась задолго до того, как пути героев пересекутся в материальном мире. Любовь дает отношениям между мужчиной и женщиной сильнейший импульс, способный создать новую жизнь.Раскроется ли Свиток Судьбы перед ними в этой жизни? Смогут ли герои дать себе и друг другу шанс стать цельными? Это произведение для тех, кто ищет ответы на вечные вопросы о смысле жизни, любви, судьбе и самосовершенствовании.

Часть первая

Глава 1. Сон — послание из будущего

Ритуал в Цистерцианском монастыре — Письмо-зов — Предупреждение — Homos Spiritus — Загадка послания.

«В который раз иду по лабиринту одного и того же сна. Как странно чувствовать себя во власти чарующей магии, быть очевидцем другой версии себя». Эти мысли — свидетели невидимого во сне моего присутствия.

Не впервые я сопровождаю возникший в моем сне образ благородной дамы в одеждах с гобелена «Дама с единорогом» во время совершения некоего завораживающего ритуала в стенах часовни Цистерцианского монастыря.

Ее грациозная фигура в волевом покое устремлена к алтарю — медленно плывет в глубоком сосредоточении.

Средневековые праздничные одежды на гибком стане в еле уловимых соприкосновениях с каменным полом рождают григорианский мотив.

Спиралевидные, уходящие под купол музыкальные вибрации пронизывают духовный дом романской эпохи. Силуэт жрицы обозначает свое сакральное местоположение точно по центру гармонично сложенного свода единственного нефа базилики в момент растворяющегося эха последней ноты соль-минорного песнопения. Тем самым синхронно завершается путь восхождения души в духе. Но гармония звучания музыкального ряда мелодии продолжает свое развитие в тишине, пронизывая воздух и структурируя окружающую материю далеко за пределами толщи каменных стен.

Дама «с гобелена», стоя у алтаря, задумчива… Держит письмо в своих руках и молча читает его на понятном мне французском языке девятнадцатого века:

«Моя Голубка, хочу поведать Вам размышления о волнующем мою душу явлении из мира грез и загадок. Есть некая притягательная сила во вновь и вновь повторяющихся снах-воспоминаниях. Это сила зовется зовом, предназначением или миссией, если хотите. И лишь некоторые способны совершить головокружительный прыжок в бездну на пути собственного самопознания, раз доверившись этой чарующей и одновременно пугающей тяге к осознанию своей целостности.

Абсолютно каждый из нас видит такой сон, иногда на протяжении целой жизни. Но, проснувшись утром, далеко не каждый помнит его, а лишь ощущает щемящее чувство — шлейф послевкусия. И порой, осознание его повторяемости мы теряем в телесных ощущениях утреннего пробуждения».

Изящные тонкие пальцы женской руки зумом приближают рукописный лист бумаги к моим глазам. Вдруг письмо принимает вид зыбкой водной глади, становясь живым вибрирующим экраном. Сквозь каллиграфический почерк проступают очертания современной фотографии в золотой рамке — мужского портрета.

Улыбка умиротворения на неподвижном лице мужчины магнитом притягивает мое внимание. Незримый голос ниоткуда, мягкий тембр которого мне родной до сладко-щемящей боли в сердце, произносит фразу на французском языке, придавая ей объемное звучание: «Зачем вы поспешили, я ждал вас всю свою жизнь…»

Инстинктивно дама оборачивается, как бы ища источник этого голоса. На каменном полу пролит солнечный силуэт, очертания которого близки к Homos Spiritus. Этот свет, проникающий сквозь характерное для архитектуры цистерцианских храмов одно из окон в толще каменной стены, с поразительной точностью знатока анатомии, оставляет «на груди» силуэта — слева — роспись божественного художника, по форме напоминающую человеческое сердце.

…Тогда я еще не знала, что это было послание из будущего. Я просто не смогла его распознать.

Глава 2. Москва 2001 год. Нераспутанная нить судьбы

Тонкая грань двух миров — Привычная реальность — Послевкусие сна — Собор Парижской Богоматери — Сердце сувенирной чашки — Виртуальные письма-виртуальные мужчины — «Штурвал» Судьбы на пороге чудесного.

Москва 2001 год. Серый смог «Трубки Мира» — привычный пейзаж раннего столичного утра.

Ворона каркнула в открытое окно, пролетая мимо панельной московской девятиэтажки. А книга кельтских сказаний, уютно примостившаяся на кровати у ног хозяйки, с глухим эхом плюхается на пол однокомнатной квартиры Марины на восьмом этаже. Она, упорно не желающая расставаться с чарующим сном, окончательно прячет свою голову под одеялом, пытаясь сохранить зыбкую границу миров.

«Какой странный сон мне приснился сегодня: этот образ мужчины с улыбкой внутренней радости и просветленности передал мне одновременно состояние счастья, обретения и утраты… «Зачем вы поспешили, я ждал вас всю свою жизнь».

Привыкшая за многие годы относиться внимательно к ночным проявлениям своего подсознания, Марина отмечает след, оставленный сном где-то на одной из многочисленных извилистых тропинок, ведущих в самые затерянные уголки ее души.

Со стороны кухни вот уже в третий раз доносится электронная мелодия — «Вальс цветов» Чайковского — ее запрограммированное пробуждение на все пять рабочих дней. На кнопочном телефоне, лежащем возле компьютера на кухне, ровно 7 часов 33 минуты, когда Марина вылавливает левой ступней второй тапочек, надежно спрятанный под кроватью ее пятилетнем сыном, и одновременно натягивает поверх пижамы теплый белый полиэстеровый халат. Вместо тапочка выужен клубок нераспутанных синих шерстяных нитей для ее любимого занятия — медитации.

— Дима! Вставай! Уже давно пора, давай же… В садик опоздаем.

Так, окончательно вырвавшись из объятий мира всевозможностей, она вскакивает в свое бытие ограничений. Начинает собираться на работу в глубинном созерцании послевкусия сна, выполняя привычные действия повседневности.

Ее пятилетний сын Дима, мальчик с тонкими чертами лица — точь-в-точь, как на иллюстрации к «Маленькому принцу», что-то брякает на черном немецком старинном инструменте, вывезенном из Германии одним из участников освобождения на стыке географического раздела мира. За это время она успевает приготовить завтрак и собрать раскиданные по всей кухне рисунки сына — изображения всевозможных моделей самолетов, по которым вполне можно изучать историю развития авиации.

— Дима! — кричит она сыну из кухни. — Опоздаем, иди завтракать, скорей же!

В ее голосе звучат уже более настойчивые нотки.

На уютном маленьком раскладном столе в шестиметровой кухне стоит большая чашка с надписью «PARIS». Изображения достопримечательностей Парижа для среднестатистического туриста пестрят на ее ренуаровской форме. Однако картинка с Собором Парижской Божьей Матери в объятиях красного сердца, на треть крупнее изображения самого Собора, явно является центром туристической констелляции.

«Ну, вот, как всегда…» Марина торопится спасти остатки кофе, убежавшего из старинной турки, приобретенной когда-то на Тишинке. Она наспех опустошает турку, опрокидывая ароматное содержимое в сувенирную кружку, и устремляется в комнату за сыном. Насилу отодрав его от инструмента, под аккомпанемент очередной, придуманной ею на ходу истории, Марина пытается накормить сына гречневой кашей с молоком и при этом, включив компьютер, проверяет почту.

— О, что это? Что за шутки?! — Марина переживает момент ступора в ее мыслительной деятельности.

Нарушая все законы воздухоплавания, ложка с гречневой кашей повисает в воздухе перед открытым ртом Дмитрия. Неопознанный летающий объект — удобный момент совершить попытку к бегству, и мальчик медленно сползает под стол.

На экране компьютера — текст открытого мейла с типичными акцентами французского алфавита. Она открывает второе письмо — оно тоже на французском. Третий, четвертый мейл… Мгновение тишины нарушается характерным щелканьем электронной «мыши». Курсор растерянно ползает наугад среди двухсот непрочитанных писем, поступивших со вчерашнего вечера.

— Интересная инверсия… Где реальность, а где виртуальность? Похоже, я еще сплю, — думает она, отправляя ложку каши себе в рот. Письма на французском языке, адресованные ей — от мужчин, и это утверждает ее в мысли о размытости границ между миром грез и сновидений и реалиями материальной действительности.

— Вот это поворот?!

Ее ребяческий смех подхватывает из-под стола, как сообщающийся сосуд, ее сын. Марина вспоминает, как год назад оставила свою кандидатуру невесты в одном из брачных интернет-агентств. Так же благополучно была забыта ею география охвата поиска женихов.

В третьем по счету, штурмом взятом троллейбусе, они бороздят серые просторы Ярославского шоссе, ничем не отличающегося по тональности звучания от увядающего октябрьского утра. Дмитрий стоит у «штурвала» и ревностно охраняет свою позицию капитана, прилипнув к стеклу между водителем троллейбуса и унылыми полусонными пассажирами. Под злое рычание механизмов общественного транспорта он точно имитирует все манипуляции шофера по управлению рогатым, переполненным пассажирами монстром. Марина стоит позади сына и улыбается, кажется, настолько широко, насколько может охватить ее взгляд перспективу шоссе.

В завораживающей музыке французского языка — осколках утреннего сна — и в обнаруженных за завтраком письмах она ощущает необъяснимую чувственную связь. Синхроничность впечатляющих событий еще больше будит образное мышление, подталкивает в нетерпении приоткрыть дверь в чудесный мир, который вот-вот проявится из виртуальности в реальность.

Она на пороге нового и чудесного. Мир ее уже расцвечен богатым воображением. На работу она опять опоздала.

Глава 3. Париж 2001 год. Мистерия Женщины — поиск нити Ариадны

Родовое гнездо де Вайанкур в Шаронте — надежный щит семейных тайн — Граница перехода из мира обыденного в мир другой — Фонтан-стражник семейного рабства — Безопасная покупка-попытка избежать кастрации — Маленький принц — проводник в мир невидимый — Грусть сомнений.

Древние владения сеньора де Вайанкур в Шаронте — бывшая провинция Ангумуа. 2001 год.

Двухэтажный строгий каменный особняк семнадцатого века — фамильный замок древнего рода германского происхождения — достойно возвышается над перспективой извилистого русла мирно покоящейся ленты реки. Его большие окна наглухо закрыты деревянными ставнями — рыцарскими средневековыми щитами, практически той же эпохи. Он надежно расположился в объятиях прохлады лесопарка, хранящего свои вековые семейные тайны.

Две мужские фигуры мистическим образом появляются у входа во мрачную платановую аллею. Одна из фигур, судя по облачению в монашеские одеяния, принадлежит к ордену Святого Доминика. Об аристократическом происхождении другой свидетельствуют старомодные брюки из крупного темно-зеленого вельвета.

По мере приближения к дому, тропа, выводящая из аллеи, словно из влажного лона некоего мифического существа, расширяет свою дельту — рассыпается мелким гравием у широкой каменной парадной лестницы замка, раскидывая рукава, словно река при слиянии ее вод с морскими просторами. Границу водораздела охраняет фонтан-стражник. Гигантскую каменную раковину — эмблему паломничества Святого Иакова — поддерживает не менее основательный кадуцей Гермеса.

Доминик, старший брат Мишеля, только что закончил четырехгодичное обучение теологии в Монастыре Благословенного Таинства в Тулузе. Это событие явило собой некую границу перехода из мира обыденного в мир другой — принадлежности к Ордену проповедников апостольской жизни, в полном смысле этого слова, где проповедь и учение возникают из богатства созерцания. Его кандидатура была одобрена для вступления на путь служения Богу.

Доминик с явным удовольствием репетирует свою проповедь, найдя благодарного слушателя в лице младшего брата, делясь своими озарениями во время пребывания в монастыре.

— Господь неведомыми путями открывает человеку его призвание и приводит к предназначенной ему Проведением деятельности. Veritas! — Доминик томно прикрывает глаза, вознося руки к небу в характерном жесте молящегося. — Святой Доминик понимал, что истина, как и милосердие, есть высшая милость.

Он переводит взгляд с небес на землю и на выдохе продолжает:

— С тех пор учеба стала для меня, в доминиканской семье, по-настоящему религиозным обрядом. Нет истинного слова без молчаливого размышления о Слове Божьем, воплощенном в Писании, традиции Церкви и истории людей.

Известняковая пыль на старомодных ботинках Мишеля и сандалиях на босу ногу Доминика, убаюкивающее шуршание мелких камешков от их мерных шагов располагают к подобного рода беседам.

— Совместная жизнь есть ни что иное, как исполненная любви жизнь целой семьи, доведенная до высокой степени совершенства. Живущие этой жизнью и действительно выполняющие ее требования должны проникнуться духом братства, бедности, терпения и самоотречения, которые являются сутью христианства.

Пыль на сандалиях Доминика все еще удерживает внимание Мишеля.

— Проповедь — это действие. Во-первых, она заключается в стремлении к лучшему пониманию того, что происходит в мире. Затем проповедь — это встреча с современным человеком: молодым или старым, здоровым телом или больным, в церкви и за ее пределами…

Доминик, одержимый мыслью, пойманной им за хвост, внезапно останавливается:

— Проповедовать — это любить бедных и разделять эту любовь друг в друге.

Потеряв из вида пыльные сандалии Доминика, Мишель оборачивается и завороженно смотрит на брата, искренне восторгаясь:

— Меня так поражает добровольная бедность в Святом Доминике! При знатном происхождении, он сумел презреть положение в обществе и богатство.

Поправив на переносице очки с двойными диоптриями, Доминик еще больше приковывает внимание Мишеля:

— Меня вдохновляет его разлука с родиной, когда он нес свет истины чуждым ему народам. Это его величайшая апостольская жертва… Моя душа молила у неба и земли только великого дела, которому она могла бы служить со всей преданностью, на какую только способна. Моя душа жаждет только одного — самопожертвования! — заключает он, сорвавшись на фальцет при взятии пуа дорг.

— Мишель! Сын мой, подойди ко мне… Мне нужно с тобой поговорить. Металлическое звучание материнского голоса ставит точку в страстной речи Доминика — сороки в парке начинают трещать наперебой.

Посреди фонтана — античная скульптурная композиция. Из пасти змеи, обвивающей жезл Меркурия, струится вода с журчанием, звук которого доминирует над всеми звуками фамильного парка.

— Доминик, ступай… Он тебя догонит, — вторит ему голос матери.

Доминик подчиняется голосу, в смирении унося свое тело, облаченное в одежды Ордена проповедников апостольской жизни, и растворяясь в глубине платановой аллеи фамильного парка.

Совершив путь, равный полусфере бассейна фонтана-Кадуцея, Мишель предстает перед матерью. Она сидит на каменной широкой парковой скамье.

— Я боюсь за отца… он уже слаб, — лицо ее прикрыто ладонью. — Три раза приезжала «неотложка» — это недобрый знак.

Мишель садится подле матери на холодную плиту, берет ее руку, целует и подносит к своей щеке.

— Мама… ты же знаешь, я с тобой…

В ее взгляде, провожающем фигуру уходящего в темноту аллеи Доминика, читается сожаление о сыне, который — на ее взгляд — не выполнил функции мужчины.

— Я не могу все делать, старший сын самоустранился от обязанностей.

Мишель чувствует, что она перекладывает на него обязанности, как на последнего в роду.

— А кто этим всем будет заниматься? — Мать пристально смотрит на сына. — Тебе стоит прислушаться к совету матери, Мишель.

— Мам, не беспокойся, я сам… — Он опускает глаза, чувствуя привкус железа во рту.

«Я должен жениться и иметь наследников».

Обыкновенно в пятницу Мишель заканчивает рабочий день намного раньше обычного — он любит не поздно возвращаться в Лилль перед выходными. Но в эту пятницу ему приходится нарушить свою привычку и покинуть бюро около шести — у него запланировано посещение брачного агентства перед двухчасовой дорогой домой. О существовании «Френч романс» он узнал довольно давно. На канале ТФ-1, которому он всегда доверял, прошло интервью с хозяйкой первого электронного брачного агентства во Франции для элитных клиентов. С тех пор минуло около трех месяцев, прежде чем Мишель решился нанести визит даме с проверенной репутацией — директрисе агентства мадам Дюпон, носящей фамилию своего супруга. Натурализованная француженка русского происхождения вместе с своим мужем-французом держала агентство в районе авеню Виктора Гюго в Париже. Ключевые фигуры в окружении мужа позволили создать доверительную среду для клиентов класса «ВИП». После нескольких предварительных бесед по телефону с хозяйкой, Мишель назначил, наконец, личную встречу в ее офисе — пятикомнатной буржуазной квартире в доме османовского периода. Она была оборудована под офис брачного агентства и больше походила на адвокатскую контору — как интерьерное «факсимиле» господина Дюпона — бывшего адвоката на пенсии.

— Господин де Вайанкур! Приветствую, мы с мужем вас ждали.

Красавица неопределенного возраста с легким акцентом иностранки встречает его на пороге, распахнув в изящном жесте руки вместе с массивной входной дверью. Ему ничего не остаётся, как быть пойманным в ее гостеприимные сети — Мишель переступает порог.

— Прошу, — она еще шире раскрывает свои объятия.

«Лебединое озеро» — мелькает в голове у Мишеля. И он не ошибается: в просторном кабинете висит большая фотография балерины, застывшей между небом и землей в головокружительном прыжке. Правда, Мишелю не удаётся разглядеть, образ ли это хозяйки агентства или нет. Увеличенная почти до реального размера фотография висит на стене напротив белого кожаного дивана, и его усаживают на него после окончания церемонии встречи «дорогого» гостя: господин Дюпон долго и уютно, в двойном рукопожатии, удерживает руку Мишеля, едва успевшего переступить порог просторного кабинета.

«Я, конечно, не Жак Ширак, но все же приятно, — улавливает Мишель комичность ситуации. — Не хватает лишь фотокорреспондентов». Наконец, церемониал завершен. Все трое располагаются в просторных объятиях кожаной мебели перед тем, как начать светский раут и куртуазную беседу ни о чем, благо у обеих сторон имеется богатый опыт подобных турниров. В общем и целом, Мишель доволен посещением гостеприимной франко-русской четы, и без привычного для него чувства сожаления расстаётся с приличной суммой — членским взносом для вступления в сообщество потенциальных женихов. Изящно достав чековую книжку и отделив чек по намеченной линии, он так же легко вручает его хозяйке. Со стороны может показаться, что это родственники или, по меньшей мере, старинные друзья. Так или иначе, искусство взаимного обольщения приносит удовольствие всем.

— Буквально через пару часов у вас будет возможность встретить на просторах интернета свою Дульсинею, — заключает господин Дюпон на прощание, закрывая за Мишелем тяжелую дверь. — Я вам этого искренне желаю.

Спортивный серебристый ауди — единственное транспортное средство на улицах полуспящего города — гармонично дополняет ночную иллюминацию разноцветных домов Лилля. Центральная площадь — сердце города, выглядит точь-в-точь как на обложке глянцевого журнала, — застыла праздничным фейерверком на фоне неестественно подсвеченного синего неба ночного города. Томный свет старинных фонарей будто приглушает звуки шагов запоздалого прохожего — Мишель возвращается домой после напряженного рабочего дня. Посещение брачного агентства немного выбило его из обычного ритма: куранты на часах городской ратуши в это время хранят молчание.

Безукоризненно припарковав автомобиль на стоянке подземного гаража, Мишель идет, как на маяк, к светящемуся кафедральному собору Святого Мориса. В характерном для севера Франции доме красного кирпича — в квартире своего отца — каждый вечер, вот уже больше года, он задергивает на высоком окне с видом на кафедральный собор тяжелую штору, примерно в одно и тоже время.

С годами работа Мишеля в качестве консультанта в крупной американской аудиторской компании стала требовать все больше и больше времени и постепенно все более поглощать его. Казалось, он не должен жаловаться: «Моя жизнь захватывающа, позволяет мне встречаться и работать с людьми, чрезвычайно богатыми знаниями…» Его профессиональный рейтинг возрастал обратно-пропорционально нехватке времени, невозможности"поднять голову"и задать себе простой вопрос: «Почему я одинок?»

Полтора года назад он почувствовал пустоту в своей жизни. Эта пустота заставила его покинуть Париж в надежде избежать адского темпа столичной жизни — Мишель поменял работодателя. Но безрезультатно: в «Эрнст и Янг» он с еще большей ответственностью разрывался между Парижем и Лиллем, чтобы координировать работу команды и развивать национальное направление деятельности компании… Однако он признавал, что проблема не в ритме профессиональной жизни, а в его сердце.

«Это был я, тот, кто не торопился…» — отвечает Мишель сам себе на поставленный вопрос, поглаживая рукой изрядно пожившую драпировку широкого подлокотника кресла-мэтра основательного вида. Мужчины древнего рода де Вайанкур передают его по наследству вот уже более двух веков. Современный наследник семейной реликвии сидит зажатым между трех с половиной метровыми книжными стеллажами, полностью занимающими две противоположные стены просторного салона, скорее похожего на национальную библиотеку. «Кому теперь его передать?..»

Мишель переводит взгляд на экран телефона — пришло подтверждение от «Френч романс» об открытии доступа к банку данных сайта. Он берет в руки свежий номер «Фигаро» и, пролистав несколько страниц, натыкается на статью о сайте знакомств"Французский романс". Зачем-то основательно встряхивает журнал, затем откладывает его.

«Однако, какая все же это глупая идея — выбирать себе жену по интернету. Я всегда считал, что брак не может быть и не должен быть просто ответом на одиночество. Я думаю, что даже будучи в брачных отношениях, мы все же немного одиноки».

Звонок телефона прерывает размышления Мишеля, оправдывающего свое бездействие: «Мам, не беспокойся…» Он не отвечает на звонок.

«Тогда брак должен быть чем-то другим — плодом любви? Конечно, да, убежден — да!» Мишель уже рассматривает на экране монитора портативного компьютера «невест» по выбранному возрастному диапазону: с аватарок красавицы улыбаются ему — одна лучше другой.

«Голливуд явно проигрывает — если не по качеству, то в количестве — это точно». От предлагаемого «товара» у него появляется физическое ощущение головокружения. Ему явно не хватает тренировки. Но что-то вдруг срабатывает… Его внимание привлекает фотография молодой женщины, сидящей в позе древнегреческого философа рядом с ребенком на диване-качелях в саду. Ее взгляд и удивительная схожесть облика ее ребенка с иллюстрацией «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери, дает долгожданное желание — соприкоснуться с мистерией Женщины. Толчок для погружения в собственный мир. Первый барьер преодолен. Он пишет ей письмо, не менее мистическое, чем сам образ героини.

«2 октября 2001 года.

Здравствуйте, меня зовут Мишель.

Вы меня просто-напросто тронули…

Я думаю, это звучит глупо и, может быть, немного романтично. Но мы не знакомы, а одна лишь интуиция не может руководить нашими чувствами и поступками…

С уважением,

Ваш Мишель В.»

После того, как мейл таинственной незнакомке отправлен, Мишель еще какое-то время испытывает на себе магию теплой улыбки молодой, уверенной в себе женщины: то восхищается умными, полными доверия глазами ее ребенка, то отвечает на улыбку его матери — своей улыбкой. Физически ощущая невидимую связь между ними, он испытывает где-то в районе солнечного сплетения тоскливое жжение. «И тогда я понял, что мне не хватает чего-то важного…»

На сон остаётся менее пяти часов, но горечь сомнения разделяет с ним эти часы — уснуть в эту ночь не удаётся.

Проходит две недели. Северная нимфа по-прежнему тепло улыбается с фотографии на сайте, «маленький принц», похоже, тоже знает больше, чем сам автор письма — оба хранят молчание. Пренебрегают им, или он уже опоздал, и кто-то другой познает тайну ее души? Мишель наталкивается на внутренний барьер: его буквально раздирает двойственность ситуации — приличия требуют дождаться ответа. Даже отсутствие ответа — тоже своего рода ответ. Но он искренне желает заговорить с ней. И не знает, что делать.

Глава 4. Сан-Максима-Ла-Сант-Бом. Начало восхождения в глубины собственной души

Зрячий — Слепой. Сакральная Миссия Персефоны. Любовь — эликсир жизни. — Святой Грааль. — Склеп Души — Первая Дуэль с Тенью.

Необычный фасад религиозной постройки в Сан-Максима-Ла-Сант-Бом представляет собой странное сочетание позднероманской архитектуры с элементами классической готики. В воскресный полдень на крыльях-арках возносит он молитву к солнцу европейской осени. Это смешение стилей, в своем стремлении соединить несоединимое, выдает неоднозначную его судьбу. Недосказанность простоты фасада будит желание у любознательных соприкоснуться с недрами храма в Провансе, без сомнения, хранящем свою тайну.

Всякий храм, как и человек, имеет свою историю происхождения, свою личную легенду, соотносящуюся с его предназначением. Только познакомившись с его историей, можно понять, что он такое. Как дружба открывает тайники человеческой души, где хранятся тайны прошлого и будущего, так и внутренняя исповедь, записанная в камне, открывает историю души храма с целью проследить ее связь с первоначальным источником событий, с тем, кто является Творцом всех источников.

Удивительная теплая атмосфера пещерного храма Марии Магдалины в Сан Максима — единственного места на земле, где не воспринимают образ ее, как образ падшей женщины — притягивает паломников, ищущих Священный Грааль, и привычные посещения церквей еще со времен средневековья воспринимаются ими как увеселительные путешествия и служат еще одним поводом для всевозможных развлечений. Перешёптывания влюбленных парочек, затаившихся вдали от сердца пещерной базилики — ее алтарной части, в сумерках скалистых стен, стали привычным аккомпанементом во время проповеди.

Пустынная центральная часть базилики ярко освещена. Застывшая фигура Мишеля, погруженного глубоко в себя, контрастирует с детским силуэтом сидящей рядом бабушки, и, вероятно, отражает борьбу формы и содержания, переживаемую им. Он расстегивает пуговицу у ворота пальто — страх сомнения затрудняет дыхание. Бьющий по глазам яркий свет и мрачный вид массивных камней, нависших над алтарной частью, создают у Мишеля ощущение сжатой до предела пружины нервного напряжения. Ни присутствие его любимой бабушки, с которой он время от времени посещает воскресные проповеди, ни атмосфера пещерного храма, пропитанная простой человеческой любовью, не способны вдохнуть в него легкость бытия и оживить его застывшую фигуру. Упорное затянувшееся молчание таинственной незнакомки со столь нежной, женственной улыбкой вот уже две недели держит Мишеля в тисках собственной нерешительности.

В очередной раз заскрипела дверь в базилику. Возбужденные влюбленные, едва прикоснувшись к святой воде в раке и наспех осенив себя знамением, укрываются от мира сего у подножия скульптуры Марии Магдалины, отличающейся весьма человеческим обличием.

«Что делать? Писать еще раз и прослыть Дон Жуаном? Или бросить все к чертям?». Сильная сторона его характера — терпение, как ему казалось, подвергается серьезному испытанию.

— Каждому Вечностью предназначено особое место, которое он вправе принять или отвергнуть. Если человек по воле своей покинет его, то оно будет вверено другой, более достойной душе, а сам он будет предоставлен самому себе на широком, но кратком пути эгоизма, — священник ордена Бенедиктинцев в лучах ярких софитов театрально опускает руки, сложенные в замок. «Занавес…» — неожиданно звучит в голове у Мишеля. — «Так что мне делать? Быть актером в этой пьесе, не зная даже ее жанра, или так и оставаться скучающим зрителем чужой игры?»

— Для человека, живущего в миру, жизнь является путешествием, которое он желал бы совершить наивозможно медленнее по самой для себя приятной дороге, — продолжает свою проповедь священник.

Любимая бабушка с пониманием касается рукава пальто Мишеля. Он благодарит ее за понимание, накрыв ее ладонь своею.

Слепота бабушки знакома Мишелю с детства. Еще задолго до его рождения, Доминик неожиданно потеряла зрение, но это ей не помешало продолжить «читать» сложные философские тексты. Каждое утро она уделяет этому непростому в ее возрасте занятию: в доме всегда есть кто-то, кто ей читает произведения современных философов и древних мудрецов — без особого понимания со стороны чтецов. Но она этим живёт, и, несмотря на свою слепоту, прекрасно разбирается в человеческой природе и в мире невидимых вещей. Летними вечерами на террасе в семейном гнезде Роффак в Шаронте вокруг нее всегда собирается много народа.

— Но не так смотрит на жизнь христианин, — будто продолжая проповедь священника, говорит она, держа под руку внука, разглядывающего надписи на скалистой поверхности возле входа в склеп, где покоятся мощи Святой.

— Каждый человек является служителем Христа и вместе с Ним искупает грехи человечества, принося себя вместе с Ним в жертву.

«Помоги мне быть верной Тебе. Люси 1834 год», — читает он молитву из прошлого.

Мишель еще крепче сжимает руку бабушки, покоящуюся на его согнутой руке. Они медленно спускаются по массивным каменным ступеням в склеп, где по легенде Мария Магдалина провела остаток дней своих в молитве своему Возлюбленному. Вместо фресок на стенах склепа паломниками разных эпох начертаны признания в любви — это лучшее подтверждение того, что любовь убить нельзя.

— Тебе уже тридцать пять лет, а Бог еще не открыл тебе, чего Он от тебя желает.

Мишель с жадностью впитывает слова своей любимой бабушки. Будучи убежден, что самым верным средством понять свое предназначение является горячее желание его выполнить, каково бы оно ни было, он готов принять все. Тем временем, бабушка, чувствуя его жажду, продолжает:

— Порой в жизни вещи не всегда такие, какими они кажутся, мой внучек, и спуск, хоть он и легок, на самом деле таит в себе тяжелое восхождение в глубины собственной души…»

В Роффак они возвращаются поздно. Сфокусированный свет лампы, низко свисающей над столом в гостиной, указывает запоздавшим на легкий ужин — два бокала красного вина и плато старинного серебра с разными сортами сыра поблескивают в лучах искусственного света. Обитатели дома уже разбрелись кто куда по замку. Местные домашние пауки и пришлые извне насекомые надежно устроились на зиму в уютных щелях старинного пола и деревянных перекрытиях замка. Вместо ужина Мишель предпочитает чашку чая с бабушкой, у нее в комнате — на первом этаже, возле библиотеки. Большую часть небольшого пространства комнаты занимает массивный дубовый стол неопределенной даты рождения, стоящий точно напротив своего современника — большого камина из камня мегалитического происхождения. Бабушка мерно, почти бесшумно, помешивает чай маленькой ложечкой старинного серебра. Треск в камине — знакомая музыка дома его детства, стопки старинных книг на столе — его давние друзья, и проницательный, теплый взгляд его слепой бабушки — все это, вперемешку с запахами книг и горящего дерева в камине, вновь возвращает Мишеля к самому себе. Он улыбается, глядя на ласковое мерцание языков пламени в камине, обретая легкость детского восприятия жизни.

— Ты меня спросил, дорогой, как можно распознать любовь? Подай мне книгу, пожалуйста, вот ту, что справа от тебя, ближе к камину.

Мишель, пытается понять, какую книгу бабушка просит, протягивает нерешительно руку к указанному месту.

— Это сказания о Граале, ты ее хорошо знаешь, дорогой.

Мишель уже уверенно находит знакомый переплет томика Критьена де Труа и кладет перед бабушкой на стол.

— Раскрой наугад и прочти. Может, это то, что ты ищешь?

Мишель, раскрыв книгу, читает:

— Эй вы, стражники леса, стражники сновидений! Проснитесь хотя бы на рассвете! Разве вы не слышите зов? Благодарите Бога за то, что ваше предназначение в том, чтобы услышать его!

Он перелистывает страницу.

«Научись видеть любовь…» — читает про себя.

Мишель поднимает глаза. На него смотрит женщина с картины над камином «Мария Магдалина в пещере с сосудом и книгой».

— Главного глазами не увидеть… Мишель, — ставит точку бабушка.

Мишель, поднявшись наверх, в большую комнату, открывает сайт, на главной странице которого он видит рекламную ленту с отредактированным образом «незнакомки» — лишь ее портрет, без ребенка. Это его подстегивает к действию.

«…и когда Вы придете на мою могилу, я надеюсь, там Вы прочтете эти строки… — он принимает вызов. — Здесь покоится Мишель де Вайанкур — поэт, дуэлянт, великий ответчик многого. Он сделал Все и Ничего».

Мечтая о той, которая сможет прочесть эту «возвышенную» эпитафию, он решает писать ей еще раз, несмотря на упорную немоту с той стороны.

Пишет ей вновь…

Второе письмо Мишеля — 16 октября 2001 года

«Здравствуйте, Марина!

Несмотря на Ваше упорное молчание, я позволю себе вновь Вам писать и, вероятно, предстать в ваших глазах либо полным идиотом (я до сих пор не понял этот термин), либо — обыкновенным жиголо.

Но, к черту все это… Ваше молчание как вдохновляет, так столь же и — обескураживает… Либо осмелиться рискнуть, либо бросить все. Я все же предпочитаю пойти на риск… И риск окончательного отказа от диалога. И остаться наедине с печалью сомнения.

Я смею надеяться на диалог — этот первый элемент гармонии в познании другого, того, кто скрывается за простой фотографией-презентацией: молодая женщина, с простой и женственной улыбкой, со своим ребенком — «маленьким принцем» с ясными умными глазами, наполненными доверием, и коротким и честным текстом…

Антуан де Сент-Экзюпери говорил, что привязанность — это невидимая вещь, которую нельзя выразить словами… Главного глазами не увидишь.

Я думаю, он был прав. Тогда я замолкаю…

Для того, чтобы Вы смогли на расстоянии увидеть и привыкнуть ко мне, а я к Вам… без жестов… в тишине, просто улыбаясь…

Я жду…

Мишель В.»

Глава 5. Обмен письмами. Чудо узнавания

Новая дверь — Актер на сцене — обнаженная душа — Нарцисс.

Ответ Марины.

«Здравствуйте, Мишель.

Прежде всего, я хотела бы поблагодарить за вашу настойчивость и выразить мое согласие общаться с Вами по электронной почте. Может быть, Вам имеет смысл рассказать о себе немного больше? И я с радостью также отвечу на Ваши вопросы.

И конечно же, я жду Вашу фотографию.

Мой пятилетний сын Дима — непростой персонаж. Он открыт жизни и любопытен, как и все дети его возраста. Независимый, веселый, чувствительный. Довольно часто он говорит:"Я сделаю все это сам". Конечно, он задает много вопросов, на которые у меня не всегда есть ответы. Он ходит в частную школу, занимается китайской живописью с педагогом по каллиграфии в чайном клубе. Его страсть к самолетам выражается в бесконечных рисунках всевозможных моделей. Мы ходим в бассейн, на выставки, в музеи, и оба обожаем классическую музыку. Это все, что я хотела рассказать пока о сыне.

Кто я? Вопрос, на который нелегко ответить тому, о котором мы еще ничего не знаем. Но я попробую.

Больше всего в жизни я ценю честность в отношениях между людьми. Моя цель — найти человека, с кем я могу построить счастливую семью, где есть место каждому в этой соборности: супругам, детям… всем тем, кто представляет собой реальную жизнь дома.

Для того, чтобы у Вас не сложился двухмерный образ меня, и для придания юмора моему письму, я расскажу смешную историю, которая меня немало позабавила.

Кто-то спросил женщину, что это такое — женское счастье.

— Счастье заключается в том, чтобы иметь мужа, — был ее ответ.

— А несчастье? — прозвучал второй вопрос.

Дама задумалась и после некоторой паузы ответила:

— Несчастье — это иметь такое счастье!

Ну, это для смеха. Я пытаюсь воссоздать свой образ по моей манере общения. А уж Вам судить, удается мне это или нет.

В любом случае, я не хочу оказаться в ситуации этой бедной женщины.

Одиночество вдвоем — ужасная вещь. Без сомнения, мужчины и женщины — две разные планеты. Но главное — в единстве противоположностей, а не в их борьбе, в их оппозиции. Гармония — в единстве формы и содержания. Но главное — любовь.

Любовь и свобода, на мой взгляд, аналогичные понятия. Полет двоих в любви к свободе возможен, если каждый в этом союзе понимает свою глубинную сущность — быть мужчиной и быть женщиной.

В ожидании вашего ответа.

Марина».

* * *

Марина с сыном прогуливается среди картин Марка Шагала, привезенных из музея Ниццы. Выставка организована в Пушкинском музее. Пока Марина созерцает одну из версий мастера — «Летящие над городом», Дмитрию удаётся улизнуть в греческий зал и фотографировать части античных божеств, те, что ниже пояса.

«Летящие над городом» воплощают трудный, но благословенный полет. Он был возможен благодаря духовным глазам Бэллы, смотрящим вперед сквозь завесу вечности. Ее взгляд освещал дорогу. Марк всю свою жизнь нес ее на руках. «Мужчина делает, как женщина думает», — отозвалось у Марины в сердце.

Письмо Мишеля

«Дорогая Марина,

Прочитав ваше последнее послание, я хотел бы поделиться с вами своей радостью. Это привело меня к размышлениям о смысле жизни и жизни в паре. Спасибо.

О чем я задумался и почему?

Прежде всего, то, что касается дуальности нашего мира… Это, как мне кажется, одна из самых больших трудностей, без которой не обойтись в нашей жизни, но которая является базой, ведущей к прогрессу и эволюции.

Знаете ли вы поведенческий тест, который называется МБТИ? Это тест, созданный на основе исследований Карла Густава Юнга, целью которого является оценка личности каждого человека, определение его потенциала. Этот тест все чаще используется в бизнесе, поскольку комплементарный состав команды усиливает наши различия. Основываясь на этом тесте, делаем заключение, что мы все потенциально великие существа в наших личностях. Тем не менее, наша личность является нашей собственной. Мы не будем выглядеть, как любой другой. Трудно приблизиться настолько, чтобы максимально понять иную личность, но это могут быть люди, которые, вероятно, принесут нам новые знания о нас самих. В той мере, в какой они помогают нам понять и делать то, что мы не понимаем или не хотели бы делать.

Таким образом, для того, чтобы преодолеть различие, нужно идти дальше вместе. Да, это может оказаться трудным, но таким обогащающим для обоих.

Как преодолеть это различие? Я вижу только два пути. Во-первых, чтобы понять другого человека, надо быть внимательным к его личности. Нельзя смотреть на других через собственный фильтр — это не позволяет увидеть мотивы и причины и зачастую даёт очень плохое понимание того, что другой человек делает. Нужно прекратить проецирование предпочтений нашей собственной личности на действия других людей.

С другой стороны, и вы говорите об этом очень хорошо, любовь на самом деле позволяет нам делать нечто общее, забывая о себе, с самоотдачей, и испытывать радость, видя, как мы способствуем росту друг друга. Какая радость иметь возможность делиться с другими!

Так что — да, я понимаю вас, когда вы говорите, что женщина воплощает этот принцип самоотдачи. Разве не женщина дает жизнь ребенку? Плод любви к мужчине, общий дар, созданный в сотворчестве с мужчиной, некий прообраз Бога (как я только могу представить будучи христианином-католиком).

По акту творения, женщина, я считаю, наиболее близка к человеческой и божественной тайне; и она может быть источником вдохновения для мужчины, что придаёт больше смысла жизни в паре.

Любовь — это отношение к себе и к другому.

Для жизни в паре требуются активные и сознательные усилия, способность поделиться своими страданиями, сомнениями, радостями и удовольствиями… Как хороший актер, который должен быть уязвимым на сцене перед своей аудиторией.

Вот, дорогая Марина, мои некоторые путаные мысли, брошенные наугад после прочтения Вашего письма, которое мне принесло небывалую радость.

Не стесняйтесь поделиться своими открытиями и размышлениями с вашим слугой!

До скорого, мой дорогой и умный друг (я думаю о Вашем Дмитрии).

Мишель».

Письмо Марины.

«Дорогой Мишель,

Я получила ваше письмо и фотографию вашей семьи, спасибо.

Это было похоже на луч солнца после дождя. Когда я смотрю на фотографию, она наполняет меня счастьем и уверенностью, что это возможно, что это существует…

Несомненно, семья играет важную роль в эволюции человека, и в строительстве его личности. Очень важно, чтобы каждый нашел свое уникальное место среди всех её членов.

Наша судьба — это наше предназначение, которое нам уготовлено свыше, здесь, на Земле. Каждый раз, когда мы делаем что-то с радостью и удовольствием, это доказывает, что мы живем нашей личной легендой. Тем не менее, далеко не каждый имеет мужество пойти до конца — к своей дорогой мечте.

Если у человека хватит мужества достать свою мечту из глубины души и не отказываться от борьбы, ему придется столкнуться со следующим экзаменом — любовью. Он знает, чего он хочет достичь, или что он хочет испытать в жизни. Но зачастую он боится: если оставить все и последовать своей мечте, не пострадают ли его близкие? Но любовь не является препятствием. Она не мешает, а наоборот, помогает двигаться вперед.

В таком случае, вы спросите меня, почему мы должны проживать свою Личную Легенду, если именно поэтому мы страдаем больше, чем другие?

Марина».

Письмо Мишеля.

«Дорогая Марина,

Мало-помалу я пытаюсь извлечь необходимый смысл из слов, которые Вы говорите мне. Для того, чтобы понять, что движет Вами и что движет мной.

Потому что ничто не оставлено на волю случая…

И то, что я хочу сейчас вам открыть — очень для меня важно.

В возрасте около десяти лет я прочитал книгу. Это книга Мартина Грея. Я взял ее первоначально из чувства противоречия, потому что мой двоюродный брат будучи почти на десять лет старше меня, объяснил, что я слишком мал, чтобы понять этого автора.

Но я взял и прочитал его. Как будто он был предназначен для меня. Как будто он долго ждал меня, чтобы передать мне послание надежды и жизни, любви, сказать мне, что жизнь и любовь будут всегда, несмотря на ненависть.

Позже я прочитал все книги этого автора.

Последняя книга этого автора, которую я прочитал недавно, снова дала мне надежду, как будто это была благодать.

Я предлагаю вам этот отрывок… И делюсь с вами частичкой моей души…

"Любовь…

Это слово содержит мир, это слово содержит жизнь. Мне нужна любовь, любовь, которую мне предлагают, и любовь, которую я даю. Любовь: самое слово было истерто и смысл его был запятнан. Любовь: слово, с которым не стоит играть.

Ты должен верить в любовь. Это чувство является силой, которая делает человека человеком. Я видел страны ненависти, их обитателей (я называл их животными с лицами людей), которые убивали любовь или верили, что убили ее. Они сеяли мрак вокруг себя. Они пытались превратить жизнь в смерть. Они убивали.

Этот непроницаемый мир — пустыня. Но я также видел в этой серой вселенной бушующие воды любви, где рука тянется к руке и взгляды пересекаются, слышен нежный шёпот. Любовь рождается даже из камня.

И я скажу — почему.

Мы есть жизнь. Мы стремимся продолжать жить. Таким образом, мы — продолжение друг друга, несмотря на наши различия. И жизнь рождается из нашей встречи. Любовь — это сердце нашей жизни.

Но между другими и нами существуют препятствия, которые мы установили. Любить — это быть безоружным. Любить — это быть голым. Любить — это предлагать свое тело другому, и в нас есть большой страх. Любить — значит не просить ничего взамен, а двигаться вперед с единственной силой этого чувства.

Любить — это давать.

Давать?

Я смотрю на свою жену Вирджинию, которая кормит грудью нашу вторую дочь. Я видел, как Вирджиния отдала жизнь Барбаре и Ларисе. Вся жизнь — это дар. В жизни рождается дарение. Ребенок плачет, смотрит. Он открывает руки, он дает свою нежность и слабость.

Кто осмеливается давать? Здесь и сейчас все должно быть торговлей и расчетом, прибылью или убытком. Даже в семьях торговля является законом. Я люблю тебя, если… Я даю вам, если… Предоставление является противоположностью расчета. И потому, что предоставление является самим актом рождения жизни. Если мы не даем, мы идем против течения жизни.

Давать — это жизнь.

Жить?

В детстве, когда мир — еще неизвестный лабиринт, жизнь есть сотворчество со всем тем, что нас окружает.

Но что происходит с этой жизненной силой, когда дни накапливаются? Я вижу вокруг меня подростков без любопытства, взрослых без мужества, стариков, которые только надеются на смерть.

Эти отшлифованные жизни просто продукт нашей глупости?

Как мы можем жить и зачем жить, если мы живем в одиночестве, заперты в себе, узники своих амбиций или несчастий?

Как жить и зачем жить, если только наша индивидуальность очаровывает нас, если мир вокруг нас, другие жизни — это только оглушительные звуки, которые заглушают нашу песню?

Игры больше не существует. Бег имеет смысл только в нашем безжалостном обществе, если мы хотим забить гол в одиночку.

Мы построили собственную тюрьму, и наша жизнь стала бесполезной.

Мы должны вернуться к жизни.

Для того, чтобы жить, чтобы найти путь к другому».

Основой первой книги Мартина Грея стала его личная история. Во время Второй мировой войны он был брошен в концентрационные лагеря Освенцим и Дахау. Название книги:"Во имя моих близких".

Вскоре после войны он потерял жену и детей в лесном пожаре на юге Франции.

Он никогда не терял надежду.

Вот некоторые фрагменты моей личной легенды, моя душа… Я делюсь с вами, Марина.

Искренне ваш,

Мишель».

Письмо Марины.

«Мой дорогой Мишель,

Благодарю сердечно за то, что у нас есть такой шанс — вести беседу о самом главном, несмотря на мои неуклюжие попытки выразить себя на языке Мольера и прояснить, кем мы являемся друг для друга в наших личных легендах. Ведь то, что происходит на Небесах, отражается на Земле.

В моем следующем письме к вам я постараюсь преодолеть собственные трудности — писать о том, что я предчувствую, и о том, что мы, как мне кажется, смогли оживить в нас самих.

Согласна, что случайностей не бывает. Это совпадение… определенное предчувствие памяти… как если бы он вспомнил ее, и она, как минимум, была ему знакома вот уже…

Еще маленькой, Свет обещал мне, что я буду читать эти страницы, когда вы придете ко мне. Теперь — вот вы и вот эти страницы. Встреча — это тоже дар, Мишель! Как вы думаете, у нас есть реальный шанс?

Марина».

Письмо Мишеля.

«Моя дорогая Марина,

Не бойтесь, ваш едва заметный, совершенно очаровательный русский акцент иногда заставляет меня перечитывать ваши мысли. Вы пользуетесь языком Мольера с таким вкусом и юмором, что мне читать Вас — одна радость.

Так что, пожалуйста, никогда не стесняйтесь писать мне на языке Мольера.

Отвечаю на Ваш вопрос, есть ли у нас шанс. Определенно Да! Какая чудесная удача для меня, что я познакомился с Вами, Марина. Какая радость читать каждое из Ваших писем.

Я абсолютно уверен, что наша встреча является даром, который должен быть принят с глубокой радостью, с благодарностью и со смиренным пониманием того, что иногда лучше принять удачу без полного понимания.

Как ты думаешь?

Твой друг из Франции.

Мишель».

Письмо Мишеля.

«Дорогая Марина,

Что я могу сказать? Я могу только надеяться, что Вы преодолеете эти трудности, и я чувствую, что это может быть важным моментом в нашем диалоге.

Момент уязвимости… что делает все фундаментальным и существенным, что связывает или рассеивает… эта маленькая секунда вечности. То, что Вы становитесь необходимой для меня, эта маленькая нить, которая так хрупка; наши действия порой говорят нам больше, чем наши слова…

Конец ознакомительного фрагмента.