Три поколения – одна семья. Серия «Мама, подскажи!»

Марина Моисеева

Книга помогает понять различия в поведении и мышлении представителей разных поколений семьи: «рождённых в СССР» и в новое время. Что происходит с семейными ценностями, как меняются культурные коды и чем друг другу могут быть полезны цифровые мигранты и аборигены. Как не переругаться друг с другом, выясняя отношения, а, наоборот, принять и полюбить своих близких такими, какие они есть.Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся вопросами психологии, образования и воспитания.

Часть 1. Семья

А что такое семья?

Что такое семья? Если задать этот вопрос ребёнку, то он скажет, что семья — это мама, папа и он с сестрёнкой. Возможно, добавит ещё про бабушку (если она живёт вместе с детьми и внуками) и про любимую собаку или морскую свинку. Для ребёнка семья — это самые дорогие люди, те, кто всегда рядом. Или те, о ком он заботится.

Для меня это понятие было вполне очевидным вплоть до определенного момента, когда я поняла, что семья — это ещё и юридическое понятие. Дело было в 2000 году, когда я собралась на стажировку в Стэнфордский университет по программе обмена учёными Фулбрайта. Стажировка была годичная, а дети у меня в то время были ещё маленькие, и мне с ними помогала мама. После смерти моего мужа мы с мамой жили вместе, вместе же вели хозяйство и распоряжались общим бюджетом, включающим мою зарплату, мамину пенсию и социальные выплаты на детей «в связи с потерей кормильца». Поэтому, отвечая на вопрос анкеты, с кем я планирую приехать в США на год, я честно написала: «С моей мамой и двумя детьми». Меня вызвали организаторы стажировки и сказали, что по американским законам мама не является членом семьи, а дети и официальный или даже гражданский муж — да. Поэтому в моей ситуации никто мне не запретит взять с собой маму, но на неё не будет выплачиваться пособие и не будут распространяться льготы, положенные для членов семей приглашённых на стажировку учёных. Вот так. Было обидно, я в итоге поехала одна и всего на полгода, но тема с понятием «семья» меня с тех пор не отпускала.

Действующая в настоящее время в Российской Федерации Конституция и семейное законодательство гласят, что семья — это «союз мужчины и женщины», а членами семьи являются «супруги, родители и дети (усыновители и усыновлённые)», а также «лица, связанные родством и (или) свойством, совместно проживающие и ведущие совместное хозяйство». То есть, по сути, семья — это родители и их дети (свои либо усыновлённые), но также семьёй может считаться группа живущих вместе родственников. Члены семьи должны быть связаны или брачными узами, или родством. Более точных формулировок в действующем законодательстве нет, поэтому возникает масса проблем.

Вот только один из вопросов. В нашей российской действительности бабушки и дедушки часто живут со своими уже взрослыми детьми и внуками, но формально они являются родственниками, а не членами семьи. То же самое касается и таких близких родственников, как дяди и тёти, племянники и племянницы. Они могут проживать на той же площади, вести общее хозяйство, за ними будут ухаживать, когда они заболеют, но… они не будут считаться членами семьи. В моей школьной практике было немало случаев, когда бабушки или тёти, на кого родители ребёнка полностью перекладывали обязанности по его воспитанию, оформляли нотариально заверенную доверенность на решение всех вопросов, касающихся ребёнка, или становились его официальными опекунами. Без этого они не могли решать вопросы о поступлении в школу, подписывать договоры на обучение, решать вопросы с итоговой аттестацией и т. д.

Раньше часто звучала фраза «семья — это ячейка общества», то есть это хоть и небольшой по количеству участников, но всё же вполне полноценный семейный социальный институт. Почему социальный институт? Члены семьи связаны друг с другом определёнными отношениями и межличностным взаимодействием. Семья — это такая маленькая социальная группа, в центре которой союз супругов и родственные отношения «двух и более людей, живущих вместе». В большой семье это могут быть муж и жена, опекуны (попечители) и их подопечные, братья и сёстры, родители и дети. У членов одной семьи общий быт, ведение общего хозяйства, покупка общего движимого и недвижимого имущества и других материальных ценностей. Вступление в такие отношения осуществляется только добровольно и на безвозмездной основе, а между участниками одной семьи «по классике» должно установиться моральное, психологическое и/или нравственное единство. Вот с последним тезисом как раз возникает гораздо больше проблем, чем с совместным имуществом или добровольностью.

Вы думали, что семья — это свадьба, рождение детей и потом длительный период совместных отношений? Всё так, но государство смотрит на эту «ячейку общества» ещё и с точки зрения тех функций, которые она выполняет. О каких функциях идёт речь?

Первая из функций — репродуктивная. Согласимся с тем, что когда в семье есть дети — это хорошо, но вот сколько их должно быть, чтобы хорошо стало и государству? Я просто уверена, что вы не задумывались об этом ранее, и это правильно, поскольку вы всё-таки рожаете детей для себя, но тем не менее… Сколько детей должно родиться в этой ячейке общества, чтобы в стране была обеспечена устойчивая демографическая ситуация, то есть рождаемость была примерно равна смертности, а ещё лучше — рождаемость превосходила смертность и обеспечивала хоть небольшой, но прирост населения? Для этого в семье должно родиться три ребёнка. А лучше — пять детей. Вспомните, что статус многодетных семей в нашей стране получают семьи при рождении третьего ребёнка, а вместе с этим статусом приходят и дополнительные меры социальной поддержки — льготы и выплаты, включая материнский капитал. Таким образом осуществляется государственная политика, стимулирующая рождаемость. Много ли вы знаете семей, где больше чем три ребёнка? Правильно, таких семей в нашей стране немного, и объясняется это разными социально-экономическими причинами. Но мы сейчас не об этом.

Ещё одна важная функция семьи — воспитательная. Это воспитание и социализация несовершеннолетних детей и обеспечение условий для получения ими образования. Общество ожидает от родителей, что они не только передадут детям свой опыт в различных сферах, но и привьют им определённые нравственные и психологические качества. Важно понимать, что в воспитании семья не может быть полностью заменена никаким другим из существующих институтов, поскольку воспитание — это не только педагогическое воздействие старшего поколения семьи на младшее, но и создание уникальной для каждой семьи атмосферы дома. И воспитание в семье начинается уже с первого дня, недаром старинная поговорка гласит, что «воспитывать ребёнка надо, пока он поперёк лавки ложится, а когда вдоль лавки ложится, то воспитывать уже поздно — надо перевоспитывать».

Закон об образовании в Российской Федерации² впервые ввёл понятие «образовательная услуга», которое родители детей, посещающих детский сад или школу, поняли однозначно: раз образование и воспитание — это услуга, которую школы и садики выполняют за бюджетные государственные средства, то садик и школа приравнены к сфере обслуживания. И что садик и школа обязаны воспитать ребёнка без участия родителей, которые самоустранились от этого процесса, поскольку «так много работают, что практически не видят ребёнка». Или так: если это услуга за бюджетные деньги, то есть за наши налоги, то мы будем требовать от системы образования выполнения этой услуги в том формате, как нам нужно. Такая ситуация в школьном образовании существовала почти 20 лет, и только в этом году были приняты поправки к действующему закону об образовании, в которых сделано уточнение, что образование — это не услуга, а задача по воспитанию и образованию подрастающего поколения. Интересно, повлияет ли это на изменившийся за два десятилетия статус учителя и уважение к нему?

Традиция воспитания в семье и передачи семейных ценностей начала постепенно уходить с началом 1990-х годов, что на самом деле связано с изменением в экономике и на рынке труда, необходимостью для многих родителей обеспечивать материальное благополучие и выживание семьи и только после этого задумываться о таких понятиях, как воспитание. Метафора «школы как сейфа», куда современные родители готовы сдать своих детей, чтобы «их там научили и воспитали», появилась именно в последние годы и рождена на учительских педсоветах, когда учителя поняли, что что-то явно происходит не так и они уже одни не справляются, что им нужна помощь.

Следующая функция семьи — это функция меркантильно-экономическая, или хозяйственно-бытовая. Члены семьи вместе ведут хозяйство, организуют быт, а также накапливают определённые блага, которое младшее поколение получает в наследство от старшего. Это, кстати, очень интересный вопрос. Все семьи разные, и понятие материального благополучия у всех тоже своё. Кто-то гордо заявляет, что ребёнок каждый год бывает за границей (в Турции по схеме «всё включено»), и ругается на школьных учителей, что с английским после таких путешествий лучше не становится. Кто-то обижается, что школа не прививает современным детям привычки читать художественную литературу. Да что там, вообще читать книги, хоть в бумажном, хоть в электронном виде. Но при этом не думает о том, что если в доме, где живёт ребёнок, нет ни одной полки с художественной литературой или другими книгами, при ребёнке никто никогда не читает и не обсуждает книги, если ребёнку в детстве мама не читала сказки перед сном, то… что может сделать одна школьная учительница?

И наконец, ещё одна важная функция семьи — восстановительная. Удивительно это слышать? А давайте задумаемся о том, как важно для человека чувствовать любовь, тепло и защиту, иметь место, где его примут любым, вне зависимости от его успехов на работе или настроения. И именно семья может быть тем «местом силы», где близкие люди заботятся друг о друге, знают, как правильно выражать свои эмоции и чувства, как вместе провести досуг, отдохнуть. Во время длительного карантина в период пандемии коронавируса эта функция семьи прошла серьёзное испытание. Когда все члены семьи были вынуждены проводить друг с другом под одной крышей неделю за неделей, учиться и работать «на удалёнке», здесь же отдыхать и делать многие другие вещи, не выходя из дома, это превратилось в настоящее испытание. Семьи с крепкими отношениями и хорошо развитой восстановительной функцией выдержали испытание и достойно вышли из него, а многие другие семьи с испытанием не справились. Были разводы, было семейное насилие.

А вообще, каких только семей не бывает! Самые простые и понятные — состоят только из родителей и их несовершеннолетних детей. Есть сложные семьи, в которых одновременно присутствуют представители разных поколений. Жизнь нескольких поколений под одной крышей в прежние исторические времена объяснялась экономическими причинами: больше членов семьи — больше работников в семейном бизнесе, не нужно тратить деньги на приобретение отдельного жилья для каждой пары родителей или совершеннолетних детей, удобнее ухаживать за пожилыми родителями (например, в случае их болезни) либо за младенцами. Когда-то, кстати, у русских крестьян было принято записывать батраков (наёмных работников) тоже как членов семьи, поскольку, по мнению крестьян, все, кто «питаются с одного котла», — это члены семьи. А во Франции в историческое понятие семьи входила группа лиц, «запирающихся на ночь одним замком».

В древнеславянском и древнерусском языке слово семья (сѣмия) означало как семью вообще (всех членов рода, живущих совместно), так и челядь, домочадцев и холопов. Слово «семья» восходит к корню «сем», имеющему отношение к семени и продолжению рода, то есть рождению и воспитанию детей, которое традиционно считается основным предназначением создания семьи. Хорошая метафора, отражающая суть понятия «семья», — это буквально семь «я», что аналогично среднему количеству детей в семьях в древности.

И ещё есть одно слово, имеющее латинские корни и обозначающее родословную семьи, или «фамилию» (лат. familia). Да, слово «фамилия» — это общее имя для членов семьи. В Древнем Риме это слово означало всех членов семьи, её чад (то есть детей, выросших в этой семье) и домочадцев. В дальнейшем оно стало применяться как обозначение родового имени, переходящего от отцов к детям по наследству. В русский язык слово «фамилия» пришло в начале XVIII века, при Петре I, как заимствование из европейских языков и обозначало как семью (в устаревшем значении), так и семейное имя, полученное от родителей, которое прибавляется к личному имени.

А кто в семье главный? Ответ на этот вопрос не так прост. До Второй мировой войны в России преобладала патриархальная семья, которая характеризовалась преобладанием мужчины в доме и подчинением ему всех остальных членов семьи. В послевоенные годы, начиная с конца 40-х годов до 80-х, доминирующей стала детоцентристская семья, в которой очень большое значение придаётся благополучию детей и сохранению брака в интересах детей. Буквально в последние десятилетия XX века возникла супружеская семья, в которой доминируют равноправные отношения, стабильность брака зависит от желаний и качества отношений между супругами. Экономическая самостоятельность женщин, повышение их социального статуса неизбежно предполагает иной — партнёрский тип супружества, и всё чаще именно женщина становится главой семьи. Хорошо это или нет — вопрос для обсуждения. И я уверена, что представители разных поколений будут совершенно по-разному об этом говорить.

Россия — страна многонациональная, и во многих семьях действует закон, который регламентирует семейную иерархию на протяжении веков. Мой муж родился и вырос в Грузии. Когда я спросила его о том, кто считается главой семьи в грузинской семье, он не задумываясь ответил: если семья небольшая, состоит из родителей и детей, то глава семьи — однозначно отец детей, а если семья состоит из 3—4 поколений и они живут вместе или рядом, имеют общее хозяйство и т. д., то главой семьи может считаться один из патриархов семьи, бабушка или дедушка, в зависимости от того, как складываются отношения и у кого здоровье и характер покрепче.

В более-менее патриархальном варианте семья существовала примерно до 1960-х годов. Позднее, а особенно активно с конца 1980-х — начала 1990-х годов, семьи начали трансформироваться, а женщины стали играть всё более важную роль. Известный голландский демограф Дик ван де Каа сформировал перечень важнейших перемен в состоянии семьи в наше время:

• переход от «золотого века» брака к конкубинативному союзу (базирующемуся на связи женатого мужчины и незамужней женщины),

• переход от пары «ребёнок-король с родителями» к «паре королей с ребёнком»,

• переход от контрацепции в целях предохранения к контрацепции как самовыражению,

• переход от однородного хозяйства к плюралистическим типам семьи и домашнего хозяйства.

Если это на самом деле является общемировой тенденцией, то что уж удивляться, что поколения молодых родителей и бабушек-дедушек совсем не понимают друг друга.

В заключение расскажу одну забавную историю с философско-экзистенциальным акцентом. Как-то перед старшеклассниками в нашей школе выступал один известный «инфлюэнсер», или как ещё таких людей принято называть — «трендсеттер», руководитель крупной ИТ-компании, который был приглашён, чтобы рассказать детям о будущем. Он привлёк внимание аудитории, сказав, что именно новому поколению — детям, которые в тот момент слушали его выступление в актовом зале, по прогнозам футурологов, предстоит жить долго, не меньше 120 лет, поэтому за это время можно много чего успеть — и профессию поменять несколько раз, и даже создать не одну семью, а несколько. Всё это произносилось в абсолютной тишине, которая повисла в актовом зале. На последнем ряду поднялась рука, встал мальчик и, волнуясь, задал только один вопрос: «А зачем?» И действительно, зачем?

Семейные традиции и традиционные семьи

Семья — это ещё и семейные традиции, принятые в семье нормы, манеры поведения, обычаи и взгляды, которые передаются из поколения в поколение. Надо сказать, что в современном мире традиции есть далеко не во всех семьях. Они, безусловно, есть там, где есть национальная идентичность, то есть как минимум взрослые члены семьи чётко понимают, к какой национальности они имеют отношение. И это не всегда семьи религиозные, а вполне светские. В таких семьях всегда присутствуют определённые традиции, или как принято говорить, «соблюдаются традиции». Традиции в питании, праздновании определённых праздников, одежде, иерархии семейных отношений — всё это не только помогает укрепить семью, но и создаёт определённую атмосферу воспитания детей.

Моей семье очень повезло, поскольку мы впитали в себя несколько традиций, которые построены на богатом этнокультурном фундаменте нашей семьи. Мы всегда были и остаёмся светской семьёй, но относим себя к православной вере и все, включая младших членов семьи, прошли таинство крещения в Русской православной церкви. Мы отмечаем основные православные праздники, готовим рождественские угощения, печём куличи и красим яйца на Пасху, периодически бываем в православных храмах и читаем под настроение христианскую литературу. И ещё любим путешествовать по России и знакомиться с историей и культурой, неотъемлемой частью которой является православие.

Часть наших близких родственников — евреи. Я работала, а мои дети учились в школе «с еврейским компонентом образования», поэтому еврейская культура, история и традиции еврейского народа также не могли не войти в нашу большую семью. Благодаря нашей чудесной школе и программам, по которым учились дети, мы познакомились с основными праздниками еврейского календаря, научились отличать кошерную еду от некошерной, поняли, что такое Шаббат, и узнали, чем ханукия отличается от другого подсвечника — меноры. И т. д… У нас много друзей и знакомых из еврейской общины Москвы, много близких друзей и родственников в Израиле, и погружение в еврейскую культуру и традиции помогло нам лучше понять людей, которые нам не безразличны, полюбить и почувствовать Израиль как ещё одну страну, где мы не просто часто бывали, а где нам было тепло и уютно, как дома.

А ещё длительное время я работала в академической среде, где постоянно общалась с американскими коллегами, поэтому даже спустя годы в третью неделю ноября я начинаю по умолчанию искать, где бы купить жирненькую индюшку, и решать, кого именно пригласить в гости на празднование Дня благодарения. Мне так запомнились традиционные вопросы от американцев: «Марина, а вам есть где отметить День благодарения? Вас уже кто-нибудь пригласил? Если нет, то будем рады видеть вас у нас дома».

Новогодние праздники в нашей семье начинаются с 25 декабря, поскольку у меня много друзей из США и Европы, а католическое Рождество — это время, когда все друг друга поздравляют и оживляется общение в социальных сетях. В Москве в эти дни невозможно забронировать столик в кафе, ведь Москва уже давно стала большим поликультурным городом.

Некоторое время назад в нашу и так уже многонациональную семью влился мой второй муж, который принёс с собой ещё одну этнокультурную веточку — армяно-грузинскую. А вместе с Мишей членами нашей семьи стали сразу несколько новых членов — его дети и внуки, которые живут в Тбилиси. И получилось это вполне естественно. С той стороны тоже полное поликультурие: в зависимости от того, кто на ком женился, появились грузинские молодые семьи, грузино-армянские, русско-грузинские. И все с уважением относятся к друг другу, и традиций придерживаются, и в то же самое время делают это в светском, современном «лайт» — режиме, без фанатичной приверженности какому-то одному уставу. В любви, взаимном уважении и доверии всё и все уживаются под одной крышей.

Мы с детьми всегда любили Грузию (а кто её не любит в России?), но до появления Миши мы не озадачивались вопросами истории и культуры Грузии, не разбирались в деталях выращивания сортов винограда в Кахетии и том, как из него делают вино и чачу и кем именно это всё привозится в Москву. В прошлой жизни мне бы и в голову не пришло самой готовить грузинские блюда дома, выбирать на рынке «правильные батриджаны» по признакам, которые известны только настоящим грузинам, и спорить до хрипоты о том, почему я не могу не добавлять свою любимую морковку в те блюда, где её не должно быть. На эмоциях я даже как-то купила выпущенный ещё в советские времена самоучитель грузинского языка, но справиться с ним не смогла, поэтому во всех критических ситуациях с грузинским языком я просто улыбаюсь собеседнику и говорю «хо» (да).

На примере своей семьи я постаралась рассказать, как можно быть поликультурной семьёй при сохранении своей личной идентичности (в нашем случае — православия). Мне кажется, что для жителей крупных, многомиллионных городов такая поликультурность — один из критериев добрососедских отношений и терпимости, или толерантности, по отношению друг к другу.

В целом же семейные традиции и ритуалы — это один из важнейших механизмов передачи следующим поколениям семьи законов внутрисемейного взаимодействия: распределения ролей во всех сферах семейной жизни, правил внутрисемейного общения, в том числе способов разрешения конфликтов и преодоления возникающих проблем. Семейные традиции основываются на общественных, религиозных и исторических традициях и обрядах, но творчески преобразуются и дополняются собственными, поэтому они уникальны для каждой семьи. Вы сами можете придумывать семейные традиции. Я об этом уже написала в своей самой первой книжке из серии «Мама, подскажи!»³.

А задумывались ли вы раньше о том, какие семьи можно было бы назвать традиционными? Я об этом не раз задумывалась. Мою семью вряд ли можно назвать традиционной с формальной точки зрения, хотя со стороны она, наверное, смотрится именно так. Каждый из нас играет свою роль, и эти роли лишь частично соответствуют традиционным ролям, приписанным каждому члену семьи в прежние исторические эпохи.

Система традиционных для русской и многих других национальных культур основывается на убеждениях, что мужчина и женщина в семье должны выполнять различные роли или что мужчина — оплот семьи, источник благосостояния и защитник, тот, кто решает проблемы, а вот главная сфера деятельности женщины в семье — домашний труд и воспитание детей. Нас, девочек, с детства воспитывали так, что женщина должна быть терпеливой, уступчивой и готовой к самопожертвованию. Если муж стал декабристом — нужно всё бросить, ехать за ним в Сибирь и нарожать новых детей. Если революционером — стать революционеркой, если шпионом — шпионкой, а если заболел, то сиделкой. И всю свою жизнь подчинить мужу-кормильцу и детям.

Модели традиционных по укладу семей очень ярко видны в содержании отдельных школьных предметов. О гендерном равенстве в нашей стране заговорили относительно недавно, поэтому часть школьных тем до сих пор ещё существуют как гендерно ориентированные. Вот вы, например, знаете, что в нашей стране обязательное совместное обучение мальчиков и девочек в школе прошло тернистый путь: до 1918 года дети учились раздельно, потом, с 1918-го до 1943-го, дети учились вместе, после чего раздельное обучение было возвращено в семилетних и средних школах в целом ряде крупных городов СССР, включая Москву и Ленинград. Окончательно совместное обучение мальчиков и девочек было возвращено только в 1954 году, то есть самые старшие члены сегодняшних семей, скорее всего, учились ещё в школах, где были только девочки или только мальчики.

А что происходило и происходит до сих пор на уровне такого предмета, как технология (или как это называлось ранее — труд)? Когда я училась в школе, мы с девочками шли в кабинет домоводства, где нас учили кроить и шить вещи, вышивать крестиком, готовить еду и немножко, ну совсем немножко решать проблемы с неработающими электроприборами. Мальчики же в это время учились работать с деревом и металлом в столярных (слесарных) кабинетах, куда девочки никогда и не заходили. Ну кому в то время пришло бы в голову учить девочку делать табурет или книжную полку? Это было привилегией исключительно мальчиков.

И что вы думаете? Столько времени прошло, изменились образовательные стандарты, изменилось время и роли внутри семьи, но во многих школах до сих пор, отправляясь на уроки технологии, девочки идут направо, а мальчики — налево.

Буквально пару лет назад команда по робототехнике из нашей школы прибыла под руководством учителя на городскую олимпиаду по технологии. В составе команды было примерно две трети девочек и треть мальчиков. При входе в школьное здание, где проводилась олимпиада, встречающие детей координаторы быстро отсортировали детей по гендерному принципу, отправив девочек в тот кабинет, где девочки должны были отвечать на вопросы теста о том, как правильно раскроить ткань, и что-то ещё про шитьё и конструирование одежды. Девочки возмутились и сказали, что они, вообще-то, приехали на олимпиаду собирать роботов. Был небольшой скандал, к решению вопроса подключился наш представитель от школы, и конфликт был улажен. Но сам факт! Кто-то из организаторов олимпиады в наше время и в современной системе московского образования решил, что робототехника — это удел мальчиков.

А мир уже давно другой. Это мир, в котором и женщины, и мужчины имеют равный доступ к образованию, могут себя проявить на равных практически в любой профессии и на равных конкурируют друг с другом на рынке труда. Работу находит тот, кто упорнее и образованнее, поэтому сейчас никого не удивляет, что, родив ребёнка, молодая мама выходит на свою прежнюю высокооплачиваемую работу, а папа оформляет на себя декретный отпуск по уходу за ребёнком. Сейчас стало модным и совершенно приемлемым, когда на родительские собрания в садике или школе ходит папа, он же спокойно остаётся с детьми, когда мама уезжает в командировки. Мир меняется, и роли в семье тоже. И это касается разных аспектов жизни семьи, не только ухода за детьми и воспитания.

Итак, старое, традиционное представление о семье и роли разных членов семьи, папы и мамы, постепенно стало размываться, а вот новое до сих пор так и не сформировалось. Какое следствие этих процессов мы видим в системе образования и как это отражается на воспитании детей?

Два старших поколения в современных российских семьях — это те, кому с рождения присваивались традиционные роли и кто сформировался в условиях таких стереотипов, характерных для советских людей образца 1960—1980-х годов: «если девушка не вышла замуж до 25 лет, то она уже старая дева и вряд ли её кто-то возьмёт замуж», «детей рожать надо рано, поскольку чем моложе, тем здоровее мать», «если женился, то живи и о разводе не думай», «рожать без мужа неприлично», «быть „разведёнкой“ для женщины неприлично», ну и т. д.

Моя мама вышла замуж в 18 лет, прожила с мужем год, родила меня и сразу после этого развелась. Отец был на 10 лет старше своей молодой жены и считал, что ещё слишком молод для того, чтобы стать отцом, поэтому предложил своей жене сделать аборт. Когда я родила своего первого ребёнка в 28 лет, то по всем медицинским документам я проходила как «старородящая», что меня очень огорчало, поскольку я себя считала какой-то неправильной и не успевшей по сравнению с другими женщинами в России «отстреляться» с детьми в положенные «до 25 лет».

Избавиться от этого чувства вины я смогла лишь некоторое время спустя, когда приехала в Америку и рассказала моим новым американским друзьям, что у меня есть двое детей, сын ходит в детский сад, а дочка учится во втором классе школы. Этой информацией я привела их в полный шок, и они сразу же спросили меня: «А что, в России принято так рано рожать?» Я смутилась и напомнила им, что мне 35 лет, а значит, рожала-то я уже вполне взрослая, аж в 28 лет и в 31 год. Разве это рано? Американцы опять удивились и сказали, что да, очень рано, ведь в это время у них принято делать карьеру, зарабатывать деньги, а встречаться с целью создать семью люди начинают только ближе к 35 годам, после чего ещё 2—3 года встречаются, живут вместе, проверяют чувства на крепость и только потом оформляют отношения и начинают планировать рождение детей.

В 1990-е у нас поменялось многое, включая роли мужчины и женщины в семье, уровень их ответственности за семью и её финансовое благополучие. Мужчинам в перестройку пришлось очень несладко, но женщинам (как и всегда в кризисное время) было совсем сложно. Когда мужчины ломались и уходили от проблем (чаще именно так, а не от семьи), женщины учились выживать, хватались за любую работу и тащили на себе всю семью. Так появились самостоятельные мамы — амазонки XX века, которые тянули на себе весь груз ответственности за семью и воспитывали такими же амазонками своих дочек: сильными, смелыми и ответственными. А что с мальчиками, ведь без уважения и делегирования ответственности невозможно воспитать из мальчика мужчину, получить из жениха заботливого и ответственного мужа, главу семьи? А мальчиков воспитывали бабушки, мамы и старшие сёстры.

В неполной семье, особенно если отец был отстранён или самоустранился от воспитания ребёнка, было трудно не наломать дров в воспитании — вырастить уверенную в себе, в своей женской привлекательности девочку или самостоятельного и самодостаточного, умеющего принимать решения и брать на себя ответственность мальчика. К тому же дети из неполных семей не видели образца взаимодействия мужа и жены в семье, примеров умения договариваться и ладить друг с другом, заботиться друг о друге и о маме, ведь бережному отношению к маме учит только мужчина рядом с ней — муж, а также её дед, отец, брат… Увы, но плоды воспитания в неполных семьях мы очень часто видим в школе. Женоподобные, избалованные и безынициативные мальчики, неготовые взять на себя ответственность, воспитанные мамами и бабушками. Активные до жертвенности, но не любящие себя и страдающие от кучи других комплексов, берущие на себя много ненужных обязательств и вечно готовые спасать всех девочки. Копирующие своих мам. И периодически обращающиеся к психологам. Вы уже знаете почему.

Я имею право говорить об этом как проблеме, поскольку я сама выросла в неполной семье и страдала в детстве от того, что ощущала себя «неправильной». В моём классе в английской спец было только пять детей из класса, у кого родители были разведены. То есть формально папа был и платил алименты, но с отцами мы не общались. Или были отчимы, о которых в тексте учебников ничего сказано не было. Пока мы были младшими школьниками, во всех учебниках постоянно встречались тексты и вопросы про семью, где присутствовал персонаж «папа». Мне, в общем-то, было нечего о нём рассказать или написать. Алименты приходили исправно каждый месяц, но папа не участвовал в моём воспитании. Топики по английскому из серии About My Family я тоже терпеть не могла, поскольку придумывать про папу или говорить правду не хотелось. Вот так появлялись обидные двойки.

Когда погиб мой первый муж (а ушёл он в очень раннем возрасте), я постаралась в лучшем стиле «новых русских амазонок» сделать всё от меня зависящее, чтобы воспитать достойными людьми и дочку, и сына. И мы вместе писали сочинения на тему семьи, составляли топики на английском, участвовали в школьных соревнованиях «Папа, мама, я — спортивная семья», периодически создавая проблемы организаторам таких мероприятий в школе, поскольку мы были неудобной для всех, то есть неполной семьёй.

Мне до сих пор удивительно, но после того как я с детьми осталась одна, мы перестали общаться с несколькими семьями, с которыми приятельствовали в те времена, когда муж был ещё жив. Мне чётко дали понять, что я не вписываюсь со своими детьми в красивую картинку «несколько счастливых, успешных семей с детьми проводят свободное время». Нас перестали приглашать в совместные поездки и на дни рождения. Мы стали «неудобными» для общения. Об этом редко говорят, но жизнь такова, что мамы, воспитывающие детей сами, часто оказываются в таком неравном положении и даже при большом количестве знакомых вокруг вполне могут оказаться в коммуникационном вакууме.

Были проблемы и с гендерным воспитанием детей. С дочкой всё было более-менее понятно, но воспитывать в одиночку сына было непросто. До подросткового возраста всё было относительно нормально, но вот потом, когда сын начал взрослеть, ему в ближнем окружении стали нужны мужчины. Таких среди родственников у нас не было, поэтому идеальным вариантом оказалось общение с мужчинами в школе, благо сын учился в школе, где было много мужчин и среди педагогов, и администраторов. Начиная с 8 класса сын начал ходить на занятия в школу вожатых, которая стала для него отличной новой референтной группой вне семьи, появились друзья-мальчики, с которыми сын дружит до сих пор. У друзей были классные папы, которые нередко проводили время со своими детьми и с их друзьями. Конечно, это было некой сублимацией, замещением идеи «мужского воспитания» в семье, но тем не менее. Мне кажется, что уж лучше пусть такое воспитание будет, чем мальчик в самый важный для себя возрастной период будет со всех сторон залюблен в домашней клетке мамой и бабушкой.

А в заключение давайте вместе подумаем, какие качества, по мнению специалистов, присущи благополучным семьям, а какие — не очень благополучным (с точки зрения формальных критериев). Можете прочитать и обсудить это всей семьёй.

Для благополучных семей типично, что:

• каждый член воспринимается как равный другим;

• в них есть доверие, честность и открытость;

• все члены семьи общаются друг с другом;

• все члены семьи поддерживают друг друга;

• каждый член семьи несёт свою часть ответственности за семью в целом;

• они вместе отдыхают и получают удовольствие;

• существенное место в их жизни занимают традиции и ритуалы;

• члены семьи принимают особенности и уникальность каждого из них;

• в семье уважается право каждого на приватность (наличие личного пространства, неприкосновенность частной жизни);

• чувства каждого члена принимаются и при необходимости обсуждаются.

Для неблагополучных семей типично, что:

• в них нет приватности и интимности;

• правила и роли членов семьи отличаются жёсткостью и косностью;

• в них присутствует глава семьи, который абсолютизирует контроль над всеми;

• в них есть конфликтные отношения, включая скрытые;

• личные границы членов семьи либо смешаны, либо жёстко разделены;

• они только поддерживают видимость благополучия.

Семейные традиции на рубеже XX и XXI веков

В эпоху СССР детей воспитывали в довольно суровых условиях. Это объяснялось многими факторами. Поколение, рождённое в период с 1940-х до 1950-х годов, — это поколение детей, которые родились в тяжелейший период истории, когда люди погибали миллионами, шла мировая война, на которую наложились сталинские репрессии, разрушение семей, ГУЛАГ, дичайшие по своей жестокости массовые переселения народов. Нужно было выживать и очень много работать. Восстанавливать страну, строить предприятия, куда-то пристраивать детей, которые мешали это делать. А куда можно было пристроить ребёнка?

С конца 1950-х женщина уходила в декретный отпуск за 56 дней до родов и ухаживала за ребёнком ещё столько же дней после родов. После этого, когда ребёнку было около двух месяцев, она должна была что-то придумать, чтобы снова выйти на работу. Дополнительный отпуск без сохранения заработной платы и до достижения ребёнком возраста одного года был официально разрешён только с 1969 года. А если денег в семье катастрофически не хватало, то как можно было ухаживать за ребёнком и кормить его, если пособия женщины не получали? В этом случае выручали неработающие бабушки, которые могли посидеть с ребёнком, либо маме приходилось очень быстро выйти на работу. Мне очень повезло. Моя бабушка хоть и была на инвалидности, но возилась со мной всё то время, пока мама была на работе.

А куда девали двух-трёхмесячного ребёнка женщины, у кого не было помощников дома? Ответ один — отдавали малышей в ясли. Лишь в конце 1970-х годов декретный отпуск вырос до полутора лет. О том, что у младенцев, оторванных от матерей, развивается детская депривация, никто в то время не думал. Да и слова такого не знали. Если ребёнка отдавали в ясли, но при этом он находился на грудном вскармливании, то кормящим мамам предоставлялись специальные перерывы в работе, чтобы пару раз в день сбегать в ясли и покормить ребёнка. Тем, кто жил и работал в больших городах, было очень непросто сочетать работу и кормление грудного ребёнка. Это был настоящий подвиг. Мамы мало улыбались, но делали всё возможное, чтобы побольше времени провести с ребёнком и чтобы он вырос здоровым.

Быт был совсем другим, тоже весьма суровым. В 1960-е большинство наших мам жили в коммунальных квартирах, готовили еду и кипятили детские пелёнки строго по очереди на общей коммунальной кухне. Когда ребёнок подрастал, его воспитывали не только сами родители и бабушки-дедушки, а ещё и соседи по коммуналке (с которыми надо было тоже строить отношения) и соседи по дому. Я именно в такой коммуналке и выросла, как и большинство моих ровесников и друзей. Мы жили в самом центре Москвы, нас не смущал совместный быт, общие кухни, санузлы и телефоны. Более того, мы могли видеть другие семьи, других людей и их семейный уклад, и в какой-то степени это тоже было полезным для нашего воспитания и образования. Дети много времени проводили во дворах, играли друг с другом и часто учились в одной и той же школе поблизости, ведь тогда никто через весь город в школу не ездил. Где жили, там и учились, и там же ходили в кружки Дома пионеров или спортивные секции ближайшего к дому стадиона.

Здесь следует добавить важный для современного поколения молодых мам комментарий о том, что в те времена не было памперсов, пластиковых бутылочек, разных устройств для вскармливания младенцев и уж тем более специфических продуктов для детского питания. Как выходили из положения?

Моя мама рассказывала, что у неё было очень много молока и она делилась им с женщинами, у которых его не хватало. Просто собирала «лишнее» молоко в бутылочку и относила её на детскую кухню. Важно также понимать, что индустрии детского питания, одежды и игрушек, аналогичной современной, тогда не было. Ну, не до этого тогда было стране, которая восстанавливалась после военных лет. Поэтому многие женщины сами шили, вязали крючком, умели готовить и вообще отвечали за «домоводство». На вес золота ценились женские журналы с выкройками и ценными советами о том, как готовить и вести хозяйство. Мастерили «что-то из ничего» практически все, девочки учились у мам и тоже всё умели. Кто не хотел и не умел — покупали ткань и за деньги шили наряды в швейных ателье или у частных портних. И одевались в городах хоть и скромно, но вполне в соответствии с основными трендами моды того времени.

Думаю, что примерно с этого периода и начали ломаться гендерные роли. Общество, в силу своей инертности, по-прежнему было очень патриархальным, а женщины в нём сочетали в себе функции хранителей семейного очага, которые при этом ещё и добывали еду, зарабатывали, рожали, воспитывали детей и делали много всего другого. Мужчин после войны было намного меньше, чем до войны, физически и психически здоровых — ещё меньше, воспитанных отцами и дедами, а не мамами и бабушками — совсем мало. Постепенно, незаметно, под постоянными лозунгами и внутри семьи, и из официальной пропаганды роль ответственности женщин за всё и за всех постоянно росла, а вместе с ней росла и нагрузка в семье и на производстве. Женщины учились, растили детей, работали. Кстати, а где были тогда дети? Кто ими занимался? А детьми занималось государство.

Детьми занимались — воспитывали и учили — профессионалы: воспитатели и педагоги в яслях, детских садах, школах, в каникулы — вожатые и педагоги в детских городских и выездных лагерях. Дети не были забыты и заброшены. Дети практически всегда были заняты делом. И их родители, мамы и папы (кому повезло иметь отца), тоже были настолько заняты делом, что могли уделить своим детям очень мало времени.

Я уже не раз рассказывала в своих книгах, что, родившись в 1964 году, я являюсь, по сути, типичным ребёнком, рождённым в то непростое время, когда дети были нужны стране, но наши родители как работники были ей нужны намного больше, поэтому мне книжки перед сном читали не родители, а моя бабушка. Она же меня кормила, шила мне одежду, вязала свитера и шапочки, возила на кружки и в зоопарк. Только сейчас я понимаю, почему я имею какие-то странные с точки зрения сегодняшнего времени установки, которые те, кому сейчас за 30, могут принять за «старомодные». Ну что ж, доля истины в этом есть, ведь меня в раннем детстве воспитывала бабушка, рождённая аж в 1912 году, происходившая из мещан города Нижнего Новгорода, которая приехала в Москву где-то в конце 1930-х годов. И кстати, бабушка была гораздо нежнее со мной, чем моя суровая на всякое проявление чувств мама, рождённая в 1945-м.

Ещё важной чертой системы воспитания детей, принятой в обществе образца 1960-х годов, было следование профессиональным советам по воспитанию и образованию, кормлению и лечению детей от «профессионалов». Слово учителя, врача, воспитателя или специалиста по детскому питанию было непреложным. Если родителям сказали, что нужно делать вот так и так, то это было обязательно для исполнения. Когда врачи говорили, что надо ребёнку делать прививки, — их шли и делали. Если сказали «резать гланды» — ребёнка отправляли в больницу и делали операцию. В те времена книг для родителей, которые рассказывали бы о других подходах и системах воспитания, о здоровье ребёнка, его эмоциональном интеллекте и тому подобном, не было и в помине. Родители радовались редким кулинарным книгам, в которых давались рецепты «правильного и здорового питания», или выкройкам детских панамок в журнале «Работница». Я об этом немного рассказала в своей первой книжке из этой серии — «Книге простых рецептов».

Наши мамы были суровые, редко проявляли свои чувства, старались выжить и вырастить нас, обеспечивая семью. Когда мы плакали от обиды, они нас быстро успокаивали, поскольку сами привыкли скрывать свои слёзы от других, хоть и плакали часто «в подушку». И считали неприличным «выносить сор из избы», обсуждать свои семейные проблемы с кем-то, пусть это даже будут близкие родственники. Особенно ни с кем не делились и переживаниями, и радостью. Они приходили в школу редко, исключительно по необходимости: на родительские собрания или когда их вызывали для личной встречи с учителем или классным руководителем. Они интересовались нашими успехами постольку-поскольку и не истерили, если вдруг их планы в отношении нашего будущего и образования не совпадали с нашими. То есть давали нам тот уровень свободы и ответственности за самостоятельно принятые решения, которые и позволили нам повзрослеть быстрее, чем следующему поколению.

И вот уже наше поколение, выросшее у суровых, вечно занятых на работе родителей под присмотром государства или бабушек, само стало взрослым. Мы создали свои семьи и стали родителями, пообещав себе, что мы точно будем строить отношения с детьми по-другому и обязательно дадим им то, чего нам самим так не хватало в детстве. Но вмешались внешние обстоятельства, которые мы себе даже представить не могли в детстве. Началась эпоха перемен — от «гонок на катафалках» и невероятного дефицита всего до перестройки конца 1980-х, М. С. Горбачёва, Б. Н. Ельцина, распада когда-то одной большой страны, в которой мы родились, экономических кризисов, дефолтов и планов развития экономики новой страны под названием Российская Федерация. Как воспитывали детей в это время, то есть в начале 1990-х?

Мы, молодые тогда родители, выкручивались как могли. Детей в то время рождалось немного, это было так называемое третье эхо войны, или демографическая яма, вызванная снижением рождаемости у поколения послевоенных детей. То есть в военное время родилось мало детей, потом у детей войны появилось немного детей, и наконец, у этих детей, когда они выросли, тоже родилось немного детей. Локтями никто не толкался ни в роддомах, ни в детских садах, ни в школах. Детей было не так много, а вот главной проблемой, пожалуй, было то, что вся жизнь резко поменялась. Окончив институты, мы вышли в жизнь, где нас никто особенно не ждал и мы были никому не нужны со своими специальностями, записанными в дипломах. Наших мальчиков ждала военная служба и Афганская война, а чуть позже, когда наш «ограниченный контингент» вывели из Афганистана, они стали нужны на другой войне — чеченской. Не знаю, может быть, это моё частное наблюдение, но среди моих ровесников было очень много ребят, которые, пройдя через эти войны, потеряли здоровье, стали инвалидами либо рано ушли из жизни.

Вы мне можете возразить, что на войне были не все, большая часть наших мальчиков, к тому времени уже получивших образование, строили свою жизнь «на гражданке». Но что из себя представляла эта жизнь образца 1990-х? Стала другой не только страна, в которой мы теперь жили, но и экономика.

Пришли новые ценности, культурные коды, от плановой экономики мы все рванули в рыночную. И… не каждая семья в неё легко вошла. Было много трагедий, было ощущение ненужности целого поколения, а особенно тех, кто не смог научиться бизнесу, а хотел работать в науке, быть учителем, врачом или военным. Безработными оказались даже инженеры. Моя мама, отчим, мой первый муж и большинство моих родственников-инженеров были поставлены перед выбором: остаться на своей работе в научно-исследовательских институтах и на производстве, но не получать заработную плату (все эти организации были исключительно бюджетные, а в бюджете денег тогда ни на что не хватало), либо уволиться и попытаться найти любую другую работу, за которую платили бы деньги. Не все смогли начать карьеру с нуля и смириться с происходящим. Кто-то вообще ушёл из жизни, так как не видел себя в новых реалиях. Кто-то раскрутился и выжил, нашёл себя в новом деле. У всех всё по-разному. А что же в то время происходило с системой образования и воспитанием детей?

Школа тоже менялась, как и система образования в целом. Вслед за СССР и коммунистической партией прекратили своё существование пионерская и комсомольская организации. Казалось бы, ну и что? Школа осталась школой, дети продолжили учиться, только сняли школьную форму, пионерские галстуки и комсомольские значки. Но оказалось, что за долгие десятилетия пионерская и комсомольская организации столь сильно интегрировались в повседневную жизнь школы, что после их ухода и воспитательная работа тоже ушла на второй план. В отдельных авторских школах силами директоров и учителей-энтузиастов, у которых ещё осталось представление о том, как нужно работать с детьми и развивать детский коллектив, продолжалась интересная жизнь. Детей учили, вывозили на экскурсии, занимались патриотическим воспитанием, отмечали все праздники «красного календаря», использовали приёмы работы с детьми, отработанные в коммунарской методике, придумывали и внедряли новые традиции, на которых можно было строить воспитательную работу. Но это было далеко не во всех школах. Детьми занимались, и это очень помогало родителям, которые пытались заработать и обеспечить выживание семьи в новых условиях. То, что родители уже не могли дать своим детям, давала школа при условии, что ребёнок попадал в школу, уклад которой строился на тех же ценностях, что и ценности в семье.

Учителям и воспитателям в то время жилось трудно. Бюджетных средств на систему образования выделяли мало, их хронически не хватало ни на зарплату (которую могли задержать на пару месяцев), ни на ремонты, зато… Зато было меньше контроля со стороны вышестоящих органов, было больше свободы и выбора. Вместе с формирующимся именно в то время новым рынком образования в школы пришла вариативность и свобода выбора программ обучения, учебников, учебных пособий и много чего ещё. Появились первые коммерческие школы иностранных языков, частные садики и школы. То есть у родителей в этот период не только появилась возможность дать ребёнку то, что было недостижимой мечтой в их собственном детстве, но и появился выбор: полностью поручить воспитание ребёнка государству, как это было принято раньше, либо включить мозги и смотреть шире и дальше, самостоятельно формируя образовательную траекторию для ребёнка и давая ему лучшее из возможного.

Я училась до 8 класса в крутой английской спецшколе, очень любила английский, но мне на школьном уровне его катастрофически не хватало. Зато своих детей с малых лет я по вечерам водила в сетевую школу English First и ни разу об этом не пожалела. При малейшей возможности, не считая денег и влезая в долги, отправляла детей в международные лагеря, создавала ситуации, когда дети могли общаться с иностранцами на английском языке. Вместе с детьми я сама добирала то, чего явно не хватило мне самой в детстве в плане международных обменов, путешествий по всему миру и общения. Поэтому у меня и у детей появилось общее хобби, общая система получения языкового образования и опыта межкультурного общения. Я ездила сама по всему миру и возила за собой детей.

Важно отметить, что поколение родителей 1990-х — это поколение тех, кто тоже очень много работал и часто уезжал в командировки, оставляя детей на бабушек. А что было делать? Хаос на рынке труда заставлял искать выход из положения, находить любые варианты зарабатывания денег. Молодые люди часто меняли специальность, чтобы прокормить семью.

Мой муж закончил дневное отделение очень популярного в то время завода-втуза⁴ при ЗИЛе (заводе имени Лихачёва в Москве) с дипломом инженера-механика. После получения диплома его сразу же пригласили на должность заместителя начальника механосборочного цеха ЗИЛа, что ещё несколько лет до этого события было бы и круто, и выгодно, но… пока муж собирал документы для оформления на эту должность, огромный завод закрылся. Илья поступил на работу в научно-исследовательский институт в структуре Министерства среднего машиностроения (тоже очень престижное место работы в советское время), но оказалось, что вместо работы по специальности всем сотрудникам пришлось три месяца безвылазно сидеть в Подмосковье, помогать колхозникам собирать картошку. Так тогда занимали людей из бюджетных организаций, чтобы они не сидели без дела. Зарплату платили такую мизерную, что Илья вынужден был уйти и заняться поиском новой работы. Какой?

Дипломированный инженер, инженер-механик, любящий и знающий своё дело, вынужден был уйти в бизнес. Нет, не такой бизнес, о котором знает современное поколение молодых людей. Сначала в одной компании он продавал канцтовары для офисов, затем в другой — золотые унитазы для нуворишей, в третьей — французскую посуду для ресторанов. И семья, дети были для него настоящей отдушиной. Несмотря на все сложности, воспитание детей для нас стало самой важной частью жизни. Единственным островком стабильности и счастья.

Мы очень много работали, но уже чаще, чем наши родители, интересовались тем, что с детьми происходило в детском садике и в школе. Мы старались быть для детей не только папами-мамами, но и друзьями. Как это на них отразилось? Мне кажется, что они быстро повзрослели. Они видели, как мы работали, как старались построить жизнь в царящем общем хаосе и неопределённости, но результатом стало то, что они стали для нас близкими друзьями, в чём-то даже равными, ведь многим вещам нам пришлось учиться одновременно.

Чему мы учились одновременно? А вспомните, когда в наших домах появились компьютеры и доступ в интернет? А когда у вас появился первый мобильный телефон? Вот и ответ на вопрос. Наше поколение, рождённое в 1960-х, и поколение наших детей — это те, кто вместе и одновременно учились работать с компьютером, интернетом и — чуть позднее — с различными цифровыми гаджетами. При этом наши дети делали это гораздо быстрее нас. Но об этом мы поговорим в другой статье.

И наконец, третье поколение детей и система воспитания первого десятилетия 2000-х. В стране в это время возникла некая передышка, стабильность. Мы продолжали много работать, часто путешествовали, много читали и познавали то новое, что раньше для нас было недоступно. Школы стали обновляться, и у родителей появился выбор и необходимость больше узнавать о системе образования.

В эти годы дети становятся невероятной ценностью. Наверное, впервые в современной истории у родителей появилось время на воспитание собственных детей плюс невероятное подсознательное желание пережить со своими детьми те эмоции, которых так недоставало самим родителям в детстве. Предыдущие два поколения создали более-менее приличный материальный базис. Многим удалось выбраться из нищеты, с едой и материальными благами проблем уже не было. Можно было выбирать, что есть, как одеваться, какое образование, где именно и в какой форме получать. И… мир молодых родителей замкнулся на детях. Информации море, а выбрать то, что нужно, сложно. Слишком много подсказок, советов компетентных или не очень персональных коучей, тьюторов и консультантов. Публикации в социальных сетях, книги по воспитанию и обучению детей разного возраста, родительские клубы и конференции, открытые мастер-классы для родителей с детьми. Даже летние лагеря для детей уже допускают и, более того, приветствуют участие в них не только детей, но и родителей. И не забудьте о том, что новые молодые родители и их дети связаны друг с другом крепко-накрепко всевозможными гаджетами.

У ребёнка есть свой мобильный телефон, по которому он в любое время может связаться с мамой или папой. Самые беспокойные и продвинутые с точки зрения освоения новых программных средств родители устанавливают на семейные гаджеты программы геолокации, чтобы в любой момент времени точно знать, где находится их ребёнок. По сути, современные дети лишились приватности во всех её смыслах. Родители с ними находятся постоянно, либо лично, либо на расстоянии «электронного поводка». Тревожность родителей в отношении собственных детей зашкаливает, а дети становятся всё более и более инфантильными. А зачем лишний раз напрягаться, чтобы принять решение, позаботиться о себе и о собственной безопасности, если это всё за них постоянно делают родители?

В школах в этот период времени вопросы успеваемости продолжают доминировать над вопросами воспитания и формирования ценностей. Классные руководители продолжают делать свою работу, в основном выполняя кураторские и организационные функции, проводятся какие-то общешкольные мероприятия, но в целом система воспитания в школе продолжает разрушаться. Ответственность за воспитание практически полностью перекладывается на родителей. А вспомним, кто эти родители? Какой опыт и собственное представление о воспитании есть у них?

Правильно, это поколение 1980-х — 1990-х, которое помнит вечно занятых родителей, разруху в стране и головах людей и вечные разговоры на кухне о выживании в сложных экономических условиях. То есть это первое поколение родителей, выросших в условиях свободы, но не получивших в большинстве своём опыта предыдущего поколения по воспитанию и привитию детям определённых ценностей. Мир материальный начал превалировать над миром духовным. Родители получили полную свободу по воспитанию и образованию собственных детей, но не всегда знают, как этой свободой воспользоваться. Предъявляют школе претензии и ожидают от неё того, что обычная школа может им не дать. А зачастую они не готовы взять на себя ответственность за ребёнка. Это влечёт за собой постоянные конфликты между школой и родителями и повышает градус напряжённости в общении. В школу пришли залюбленные своими родителями дети, у которых есть практически всё, о чём их родители могли только мечтать в своём детстве, но им… ничего не хочется, ничего не интересно и не нужно. У них всё есть, и им скучно.

Культурные коды

Не знаю, замечали вы или нет, что иногда в одной компании за одним столом встречаются, казалось бы, совершенно незнакомые люди, но обменявшись буквально несколькими фразами, они начинают общаться как давние друзья. Более того, если за столом присутствуют представители другого поколения, то не факт, что они вообще поймут, о чём идёт речь и что вообще только что все обсуждали. Когда новые знакомые произнесут фразу «Будете у нас на Колыме — милости просим», в ответ от сидящих рядом людей они, скорее всего, услышат: «Нет, уж лучше вы к нам!», и все при этом дружно рассмеются. Кроме тех, кто не смотрел комедию советских времён «Бриллиантовая рука». Они будут в замешательстве, поскольку не поймут контекст и смысл этой фразы. Какая Колыма? Почему? Что здесь смешного?

Проводя переговоры относительно последовательности каких-то взаимных действий, можно часто услышать фразу «Утром стулья, а вечером — деньги», и если не знать, что эта фраза из ещё одной популярной в советское время комедии «Двенадцать стульев», то смысл её будет скрыт.

По внешности человека порой бывает очень сложно догадаться о его возрасте. Сейчас многие выглядят намного моложе, но речь, а точнее, некие общие воспоминания могут их выдать. Как-то я работала два года в организации, где один из сотрудников привлёк моё внимание тем, что был ярко одет, по-спортивному сложён, следил за всеми новинками молодёжной моды и общался преимущественно с самыми молодыми сотрудниками. Однажды, когда мы были в общей компании и отмечали какой-то праздник, разговор ни с того ни с сего перескочил на, казалось бы, банальный вопрос о конфетах. Коллеги начали рассказывать о том, какие именно конфеты им больше всего нравятся. А самые вкусные конфеты — это конфеты, которые мы ели в детстве. Вот мой коллега и прокололся. Он начал рассказывать о конфетах, названия которых никто из молодых участников беседы не смог вспомнить, зато их очень хорошо помнила и любила с детства я, а также наш руководитель, которому в то время было ближе к 50. Мы переглянулись и улыбнулись. Промолчали, не стали выдавать коллегу, но в личных беседах после этой вечеринки не могли отказать себе в удовольствии пару раз его подколоть. Ну, как ровесники — ровесника.

И ещё один пример или ситуация. В детстве я практически не читала фантастику, зато в ближнем окружении моих родителей все зачитывались Стругацкими, Ефремовым, Булычёвым и другими авторами. Это были инженеры, физики, кибернетики, люди из академической тусовки закрытых НИИ (научно-исследовательских институтов) и «почтовых ящиков» (а так в советское время на бытовом языке называли закрытые предприятия, работающие на оборонную промышленность). И они не просто читали фантастику, но постоянно что-то цитировали, обсуждали, а я… я была подростком, ничего не понимала и чувствовала себя чужой в этой компании людей, которых я знала с детства. Такое было впечатление, что они вдруг переходили на какой-то другой язык. Вроде бы по звучанию похожий на русский, но совершенно мне непонятный по смыслу.

Итак, что это было на самом деле? Что объединяет многих людей на уровне языка и смыслов, какого-то предыдущего опыта? Если мы говорим о понимании внутри семьи, то давайте попробуем в этом тоже разобраться.

Возможно, вы уже слышали такое словосочетание, как «культурный код». Например, «у нас общий культурный код» или «культурный код искусства», «культурный код России». Чаще всего о культурном коде говорят, когда говорят о… культуре, то есть о произведениях искусства или культурных практиках, которые человек не может понять — для этого нужно изучать чужие традиции, нормы, чужой культурный код. Пример можно вспомнить из практики дублирования иностранных кинофильмов на русский и обратно. Иностранному зрителю дублированный перевод будет понятен только тогда, когда переводчик не просто переводит речь «калькой», но подбирает и использует знакомые именно для данной национальной аудитории фразы, образы, пословицы, то есть понятные для них культурные коды. Иначе не будет смешно, да и вообще, не будет понятно, что происходит на экране.

Интересно, что просмотр некоторых современных сериалов способствует формированию новых культурных кодов и различных сообществ или целевых групп, которые эти коды разделяют. Например, в таких сериалах, как «Клиника», «Секс в большом городе», «Офис», «Симпсоны», или российском «Универе» можно найти ситуации, которые характерны для того или иного типа сообщества (студентов, врачей, одиноких женщин за 30). То же самое касается культурных кодов у детей, которые увлекаются видеоиграми или аниме. Если их попытаются послушать взрослые члены семьи, то, скорее всего, они ничего не поймут. Так культурные коды формируют сообщества, а сообщества владеющих этими культурными кодами могут постепенно перейти из культурных кодов в субкультурные и андеграунд. И всё же…

Если культурный код включает определённые речевые характеристики человека, связанные с понятными для него символами, ассоциациями, стереотипами и поведенческими нормами, то, значит, разбираясь в культурных кодах другого человека, особенно если это член вашей семьи, можно лучше узнать среду, в которой он формировался, и сделать выводы о том, как с ним найти общий язык, то есть как в наиболее эффективной форме донести до него то, что вы хотите ему сказать. Скажете «калькой», как в плохом варианте дубляжа фильма, — не поймёт, адаптируете под конкретный возрастной и профессиональный культурный код — всё получится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Федеральный закон «Об образовании в Российской Федерации» от 29.12.2012 №273-ФЗ.

3

Моисеева М. В. Книга простых рецептов, сер. «Мама, подскажи!».

4

ВТУЗ — высшее техническое учебное заведение.