На троих, или Есть ли жизнь на?..

Марина Леонидовна Сушилова, 2020

Кто из нас не мечтал побездельничать на полную катушку? Ну, так, чтобы ничего не делать, а деньги получать? Герои русских народных сказок, да и не только русских: Емеля, Иван – дурак, Алладин, – прибегали к колдовским чарам, чтобы достичь ленивой нирваны. Ты не поверишь, но у нас такой самоходной печкой, таким джином является государство. Точнее, некая его структура. Догадываешься, к чему я клоню? Если все еще нет, открывай книгу и узнаешь, как лежать на печи и есть калачи. Три подруги уже живут, как в сказке и не унывают. Конечно, как во всякой сказке они сталкиваются с добром и злом и, конечно же, побеждает добро, потому что они куют его своими руками.

ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ

— Нет, с этим надо что-то делать! — произнесла Томка, уплетая пирожное и взирая большими влажными глазами на подруг. — Представляете, он вчера мне говорит: «А ты что, покрасилась?» Я на него гляжу вопросительно, отвечаю: «Да нет, вот уже месяц не покупала краску. А что, седину сильно видно?» А он мне: «Так у тебя волосы посветлели, ты же всегда брюнеткой была». И тут до меня доходит, что он только заметил, что я осветлилась. Представляете, полгода прошло, когда из рыжей (заметьте, девочки, из рыжей!), стала цвета 9.1, а он только заметил! Я ж тогда еще решила имидж сменить, ну, вы помните, к торжеству готовилась, — справляли в кафе годик младшей внучки! — У меня слов нет!

— Ну, почему же? — Надо было, как в том анекдоте…

— Да, да, у нас где-то списанный противогаз в кладовке валяется.

— Да уж, это точно из серии «брови выщипала», — протянула Светка, дожевывая свой эклер и, алчно глядя на общую тарелку, где еще оставались пирожные. — А мой на днях пошутить решил. Подхожу я, значит, к весам, а он, делая вид, что разговаривает, кричит в мобильник: «Алло, алло, это ремонт весов? У вас есть свободный сотрудник или все на выезде?» — и смеется гад. Я ему: «Ты на себя посмотри!» А он подходит к зеркалу и так, самодовольно: «Ну, я-то еще ничего!» А ведь и, правда, ничего. Я же ему брючки отгладила, рубашечка свеженькая (в выходные только купили), пострижен, и рядом я — в халате и стоптанных шлепках.

— А мой и вовсе — домой стал поздно приходить, работа, говорит. А сам с мобильником то в другую комнату уйдет, то в туалете запрется. И главное, довольный такой в последнее время ходит…как сытый кот. — Тихо произнесла третья, высокая поджарая Ирка.

Помолчали, доедая, допивая, обдумывая услышанное.

— А сколько мы с вами не виделись, девочки? — спросила Тома. — Подумать только, ведь полгода! И куда только время уходит?

— Вот ты, Светуся, чем занята?

— Как чем? Дел навалом.

— Нет-нет, чем конкретно?

— Ну, обед варила, гладила, подшивала кое-что.

— Но ведь ты хотела в фитнес записаться!

— А ты знаешь, сколько абонемент стоит? Я, между прочим, решила сходить на пробное бесплатное занятие. Даже пришла туда, но увидев в чем они там занимаются, вспомнила о своих велосипедках и футболке и сразу повернула обратно. Там девицы, которым и худеть-то не надо, красуются. Я — рядом с ними просто бабка, которая неизвестно как туда забрела.

— Ну, а ты Иришка?

Ирка отвела глаза.

— А что я? Не помню.

— Как не помнишь? На сериал, что ли залипла?

— И на сериал тоже. Там такую любовь показывают! Он — хирург. На него покушение завистливых коллег, он память потерял, а она его только поцеловала, тут к нему память и вернулась!

— И все, все, что ты делала? Эй, не темни!

— Ну, за Толиком своим следила…

— Что?! — хором воскликнули подруги.

— Зачем? — спросила Тамара.

— Ну, я ж говорю, ходит довольный, как сытый кот.

— Ну, и что ты там накопала?

— Ничего. Подъехал к работе, а вечером вышел оттуда, правда с задержкой, но один, сел в машину и приехал домой.

— А как ты это выяснила?

— Да, я на велосипеде. С нашими пробками, могла даже быстрее его прикатить.

— И он тебя не увидел?

— Я старалась подальше держаться, по тротуарам, в основном, ехала. С буханкой хлеба.

— А хлеб-то зачем? — опешила Светка.

— Я ж зашла позже его домой, вот, якобы, за хлебом выбегала.

— Слушайте, девочки, мы как-то с вами неправильно живем! — сказала энергичная Томка. — Мужья, дети, внуки, борщи, сериалы, — а мы-то с вами где?

— Дома, — ответила ей Света.

— Я не в физическом плане, хотя и в физическом тоже. В духовном. Вот когда вы в последний раз книгу, например, прочли?

— Вчера, — неожиданно перебила ее Ира. — Она и сейчас в сумочке валяется. Опять деньги зря потратила.

— А что за книга?

Ирка потянулась к своей непомерной (для дамской) по размеру сумке и вытащила тоненькую книжицу в мягком переплете. На ней мужик с дипломатом двигался в раскрытую пасть акулы. Название гласило: «Десять способов борьбы с мужской неверностью». Томка повертела ее в руках, заглянула в середину, захлопнула и спросила:

— Значит, зря деньги выкинула?

— Зря. Там эта тетка сама себе противоречит: и тот способ не подходит, и так не делайте. Дача у нас и так есть, а в другой город я не поеду.

Подруги удивленно воззарились на нее. Тамара сказала:

— Ну-ка, дай мне эту книжонку, сама почитаю.

— Да, что там читать? — Говорит, что меняйся, мол, сама. Сама виновата, что муж гуляет.

— Тем более, давай сюда. Я ей такой отзыв в соцсетях состряпаю, мало не покажется! Девочки, а давайте шампанского закажем, мы так давно не собирались!

— Да, да, и поесть чего-нибудь, — добавила Светка.

Вечером мобильник Ирки выдал безапелляционное сообщение: «Завтра в десять у меня. Никаких отговорок не принимается! Светик оповещена». Женщина, хотела было, написать, что де, не может: стирка, готовка, глажка, сериал, опять же, — но мобильник снова прочирикал: «Повторяю, никаких отговорок, жду!» Ирина вздохнула, сделала погромче звук телевизора и стала готовить завтрашний обед, поскольку должна была забежать внучка после школы. «Ну вот, отдохнула, — ворчала она про себя, — и что Томке неймется? Только сегодня виделись».

Светлана уже сидела на диванчике в Тамариной столовой и, конечно же, что-то уплетала с тарелки. Да, у хозяйки уже был готов яблочный пирог, и головокружительно пахло ароматом кофе с корицей. На круглом деревянном столе лежали салфетки, стояли приборы, — все как в лучших столах Лондона и Парижа. Возвышались коньячные бокалы и бутылка Мартина, тоненько нарезан лимон, — по всему было видно, что Тамара настроена решительно.

— Не рановато ли, начинаем? — поинтересовалась Ирина.

— А ты куда-то торопишься?

— В два после школы Олечка придет и что она обнаружит? — Пьяненькую бабушку?

— Во-первых, до двух еще уйма времени, во-вторых, у твоей Олечки есть ключи и руки, чтобы разогреть обед. Ты же, небось, полночи не спала, готовила.

— Конечно, готовила. Ребенок придет уставший, голодный.

— Ну вот, позвонишь ей, скажешь, пусть сама разогревает и тарелку за собой потом помоет. Зачем ты ей? Чтобы обслужила, да еще и потом вместо спасибо, услышать: «Ой, я тебе рассказывать ничего не стану, ты все равно ничего не понимаешь»?

Ириша повесила голову.

— Эта тетка права!

— Какая тетка? — спросила Света, отрываясь от куска пирога.

— Да, автор этой книжки. Я ж сначала хотела разгромный отзыв написать, а прочитала, задумалась: она в чем-то права. Потом еще ее книги в интернете нашла. Там, между прочим, для тебя, Светик, отдельная книга есть «Давайте худеть с удовольствием». Да, она ерничает, читать забавно, но она пишет дельные вещи. В общем, чтобы понять, возьмите и сами почитайте.

Ирина встрепенулась:

— Да читала я! Морочила голову, морочила, а потом — меняйся сама.

— Так, в этом и суть! Так что, тут без бутылки не разберешься. Ириша, тебе в кофе, как всегда?

— Я сама.

— Ну, давайте, девочки. Вот лимончик, фрукты, конфетки. За нас!

Тамара поглядывала на подруг и после традиционной третьей: «За нас с вами, и за хрен с ними!» — произнесла:

— Девочки, мы как-то не так живем. Никого не хочу сейчас критиковать, перечислять наши бесчисленные ошибки, но вывод напрашивается сам собой: жизнь проходит за нашими окнами, и если мы ничего не предпримем, не заметим, как превратимся в брюзжащих, вечно недовольных, старух. И виновато будет ни время, ни молодежь, ни мужья-дети-внуки, а мы сами. Мы хотим этого? — разливая по бокалам коньяк, спросила Тома.

— Нет! — бодро воскликнула Света.

— Нет, — уныло протянула Ирина.

— Ну, так вот, — продолжила Тамара. Если мы хотим, чтобы нас уважали дети и внуки, если мы хотим иметь вес в семье, если мы хотим, чтобы ревновали нас, а не мы, короче, «если мы хотим достичь шлема», — надо в корне изменить собственное отношение к жизни на пенсии! А для этого надо поставить цель. Берем листок бумаги. Светик, чего бы хотелось тебе?

— Похудеть, — ответила та, успевая жевать при этом.

— Хорошо. Пишем: «Света — похудеть…» — сколько бы тебе хотелось сбросить?

— Для начала, килограммов пять, чтобы в те вещи влезть, которые до выхода на пенсию носила.

— А ты что, не выкинула их?

— Жалко как-то, я за них такие деньги отдавала!

— Ага. Значит, тебе надо, кроме книги о похудании, прочесть еще и как бороться с финансовым кризисом.

— Это пусть правительство голову ломает.

— Нет, у этой тетки есть занимательная книжка как раз для таких, как мы: с небольшим доходом, но с большими планами на жизнь.

— А у нас разве большие планы? — нерешительно спросила Ирина.

— С этого дня — большие! — Решительно отрезала Тамара. Итак, пишем: «похудеть на пять килограммов».

— Ага, похудеет она так, если ты ее пирогами кормить станешь! — неожиданно съехидничала оппонентка.

— Похудеет! И у нас животы подтянутся.

— Ирке не обязательно, — завистливо протянула Светлана.

— Всем обязательно! Ирку в первую очередь, надо в порядок приводить!

— Чой это? Почему меня в первую очередь? — вяло возмутилась Ирина.

— Сама же говоришь, Толик твой довольный…и не тобой… — стараясь сформулировать помягче народное «гуляет», произнесла Тома.

— Ну, а ты сама?

— А что сама? Рассказывала же, что муж, как будто, сквозь меня смотрит, не заметил даже, что я рыжая ходила, потом осветлилась. Нет, надо их всех встряхнуть, да так, чтобы они в себя пришли! Давай, Ирка, записываем твою цель!

— Нет, у меня цели, домой хочу.

— Опять на диван, сериалы свои смотреть?

— А что плохого в сериалах? Там любовь показывают.

— Вот именно, что показывают. А ты сама снова испытать не хочешь?

— Не знаю. Мне так спокойнее.

— Ну, а чтобы тебя любили, как в этих сериалах?

Ирина задумалась.

— Хочу, конечно.

— Значит, записываем: «Ириша: цель — любовь».

— Ну, а у тебя какая цель?

— Пишем: «Тома: цель — приключения».

— На пятую точку, что ли? — прыснула слегка охмелевшая Светлана.

— Пока не знаю. Но встряхнуться надо точно! Итак, цели поставлены. Надо с чего-то начинать. «Начало — полдела откачало!» — как говаривал мой дед. А он — умный у меня был. Я думаю, надо начать с утренних пробежек.

— Только не это! — испугалась Ирина. — Дел с утра, не огребешь: и Толика на работу собрать, и обед, и стирка, и глажка.

— А что, Толик твой, без рук совсем? Сам собраться не может?

— Нет, нет и нет! — наотрез отказалась Ирина.

— Хорошо, когда твой барин на работу отбывает?

— Без пятнадцати семь.

— Вот и чудненько. Значит, сбор у меня ровно в семь.

— Ты обалдела? — протянула Светлана, — Я только в семь встаю. Пока чаек, пока кофеек, чтобы глаза открылись…неее, я так рано не могу.

— Сможешь! — отрезала Тома, — тебе, между прочим, это нужнее всех! И если бы не Ириша, мы бы в шесть выбегали.

— А куда побежим-то?

— К новой жизни! — сверкая глазами, объявила Тамара.

А если уж она что решила, сопротивляться бессмысленно: нужно было расслабиться и попытаться получить удовольствие.

Они познакомились так давно, что иногда их память давала сбой по тому или иному эпизоду. Когда-то они, юные жены новоиспеченных лейтенантов, прибыли в один из военных городков, затерянный в лесу — в щитовой барак с одной кухней на восемнадцать семей, с одним душем на всех и с одним туалетом. Причем, хоть туалет был рассчитан на три персоны, так сказать, но внутренние кабинки были без дверей, обзор с порога был полный. Изюминка этого изобретения командиров танкового батальона состояла в том, что туалет был рассчитан, как на мужское население, так и на женское. Это изумительное сооружение на сорок человек обоего пола, требовало хорошего слуха того, кто находился с внешней стороны «ЭМЖО» и зычного голоса находящегося в процессе.

— Тут есть кто?! — старался прокричать, как много громче подходящий.

— ДДДДА, — выдавливал тот, кто занял территорию раньше.

И если тембр голоса совпадал по гендерному признаку, новый посетитель входил, если же нет, дожидался снаружи. Когда выходил предыдущий и сталкивался с последующим, они весело приветствовали друг друга.

То же касалось и общего душа на две кабинки, на которых также отсутствовала индивидуальная дверь.

В основном, неписанные правила соблюдались неукоснительно. Но были шутники с мужской стороны. Однажды Тамара, подойдя к туалету «типа сортира» проголосила пароль. Отзыва не последовало. Она зашла…и увидела примостившегося на очке подвыпившего холостяка.

— Девяткин, сволочь! — закричала она. — Ты почему молчишь?!

— А я никого не боюсь, — захихикал тот.

А готовка на общей кухне? — О, какие страсти кипели тут вместе с борщами, компотами, соусами! Сколько запекалось сплетен вперемешку с бисквитами, печеньями, кексами и приукрашивалось вместе с ними же!

Но зато и обмен рецептами, взаимовыручка и настоящая дружба на всю жизнь начиналась именно здесь. И не только среди взрослых. Тут, в общем коридоре и песочнице перед бараком, происходило общественное воспитание оравы все нарождающихся ребятишек. Так как комнатушки были крохотными, то детвора сайгачила или в длинном коридоре, или на улице перед зданием под присмотром мамаш, которые сменяли друг друга, находясь на своеобразном дежурстве. Таким образом, ребятишки воспитывались коллективно и разнообразно, в соответствии с педагогическими представлениями очередной дежурной.

А какие праздники справлялись в общежитие! Столы, приставленные друг другу длинной линией в коридоре, ломились от изысков. Музыка гремела. И странное дело, взрослые веселились, а детвора мирно посапывала в кроватках под музыку, смех и топот родителей!

Что там говорить? — Детвора не реагировала и на звуки снарядов, разрывающихся во время стрельб на танковой директрисе, находящейся всего в трех километрах от жилья. Стены барака ходили ходуном от взрывной волны, бывало, валились книжные полки, шатались шкафы, а дети спали, как ни в чем не бывало.

В аптеку надо было проделать путь по лесу четыре с половиной километров туда, и столько же обратно в ближайший поселок. В поселке же находились магазинчики, кабинет врача, а также остановка автобуса, на котором можно было уехать при необходимости в госпиталь. (Надо сказать, что до госпиталя было 70 километров). В самом же городке из транспорта были только детские коляски, которые весело катились с горы по дороге туда; и которые приходилось толкать всем своим весом мамашкам, обвешанными сумками, в гору обратно. Но сказано же мудрыми, что ничего так не сплачивает людей, как совместные трудности. Жили весело и дружно. И утром вставали по одному будильнику. Да, да, такая была слышимость: «…как известно, фанера — лучший проводник звука», — выражаясь фразой из бессмертного творения Ильфа и Петрова.

Правда, случались и казусы. Надо сказать, что в этом же бараке, который командирам казался, наверное, резиновым, умудрялись проживать не только восемнадцать семей (при этом, количество детишек год от года прибавлялось), но и три холостяка, а также две одинокие девушки из числа вольнонаемных. Холостяки отличались в основном тем, что вечерами один из них брал пачку соли, заходил на общую кухню, с зычным объявлением: «Меняю соль на ужин!». — На что, получал от сердобольных хозяюшек предостаточно жаренного и пареного не только для себя, но и для двух других поджидающих его голодных оболтусов. Они, конечно, могли питаться в солдатской столовой, но предпочитали домашние разносолы. А еще, время от времени (ну, примерно раз в полгода), холостяки устраивали уборку в своей комнате, при которой к двери подгонялась и заполнялась пустой тарой из-под пива и водки тачка, и направляемая толчками и матом, тащилась к помойке. Впрочем, мат звучал уже далеко за пределами общежития и никогда не достигал детских ушей. Но кряхтение сквозь сцепленные зубы в пределах барака, не делало картину менее живописной: звенели и брякали бутылки, скрипела перегруженная тележка: «Куда ты? К дорожке давай! Сейчас все свалится!» И, действительно, сваливалось, разбивалось, подбиралось, грузилось на тележку снова, ну, и так далее.

Две девушки проживали тихо и почти незаметно. Они крайне редко появлялись на общей кухне, почти не участвовали в бурной жизни общежития; у них не было детей и мужей, которых надо было удивлять кулинарными шедеврами, обстирывать, выглаживать, начищать до блеска, короче, холить и лелеять. Где и как они проводили свободное время, было неизвестно. Но один эпизод бросил тень (возможно, безосновательно) на девушек и слегка пошатнул безразличное отношение к ним женской части барака.

Дело было так. Новый Год встретили весело и с огоньком (в виде салюта из ракетниц), потанцевали, убрали со столов, а потом и самые эти столы, табуреты и посуда разбрелись по комнатам общежития. Стало тихо. Из сладких снов, вызванных отчасти хмельными парами, стал вырывать стук поочередно в каждую дверь и тихий, вопрос: «Олег не у вас?»

В бараке проживала красивая пара: оба высокие, подтянутые, с привлекательными чертами лица, она — блондинка, он — брюнет. Фамилия выдавала в нем уроженца донских земель. Что и говорить, если бы женщины не были так поглощены своими мужьями и заботами, а он — службой, могло бы разбиться не одно сердце. Видимо, проказливому Амуру стало совсем скучно в этих стенах, и чтобы совсем не потерять квалификацию, он решил запустить стрелу наобум.

Так вот, Аллочка посреди ночи разыскивала Олега. Конечно, сон так и сдуло с обитателей, и до утра они ворочались в постелях, недоумевая, куда можно было деться в закрытом военном городке. В пять часов утра барак сотряс невиданный скандал. Крик зарождался в горле Аллочки и разносился в недрах общежития. «В трусах?!», — в трусах, в трусах, в трусах?.. — в недоумении повторяли в каждой комнате.

Утром заплаканная Аллочка вещала собравшимся женщинам.

— Представляете, пошел в туалет и пропал. Полчаса нет, час, два, я забеспокоилась, пошла по комнатам. Ну, может, зашел к кому продолжать праздновать Новый Год. Нет ни у кого. Явился под утро в одних трусах и даже не помнит, что уходил в джинсах, в джемпере, в носках и тапках. Одни трусы, представляете, на нем были одни трусы! Спрашиваю: «Где был?» Отвечает, что у холостяков. Но врет, гад! Я стучала к ним и даже в комнату заходила. Костя и Пашка были там, Игореха дежурил, не было Олега там, не было!

Все утешали Аллочку нелогичными предположениями, но каждой в голову закралась одна и та же, мысль: надо было проверить вольнонаемных, — больше идти некуда. Не по улице же фланировал в одних трусах и босиком наш красавец брюнет! Но никто не озвучивал крамолу, все сплотились в едином порыве сохранить семью. С тех пор легкая тень осуждения легла на незамужних девушек. Было неизвестно, подозревала ли сама Аллочка кого-то конкретно, но то, что она так и не простила благоверного, стало известно спустя время. Как известно, месть — это блюдо, которое подают холодным…

Но вынырнем из прошлого и вернемся в день сегодняшний. А сегодня поутру Томка, экипированная в яркую футболку, велосипедки, и даже припудренная и накрашенная, ждала своих подруг. Часы показывали 7.05, а их все не было. Наконец, послышался звук лифта, и звонок возвестил о приходе. На пороге стояла запыхавшаяся Ирка. На ней был видавший виды спортивный костюм и мокасины.

— Ириша, тебе же жарко будет и неудобно. У тебя же кроссовки есть.

— Они новые, натуралка, жалко по камням обдирать.

— Мы новую жизнь начинаем, красивую! Ты не забыла? Долой все старое тряпье! А Светик где, не знаешь?

— Нет.

— Все, проспала, наверное. Звоню.

Но заспанная Светка уже входила в столовую.

— Что дверь-то не закрываешь? Привет!

— Привет!

Похоже, Светлана не успела даже расчесаться, как следует.

Тамара обвела подруг взглядом и произнесла:

— Да уж, команда…А привести себя в порядок не пробовали? Одной кроссовок и новой футболки жалко, другая тоже…

— Что, тоже?

— Девочки, не обижайтесь, но выглядим мы сейчас потертыми, потрепанными. А хотим новой красивой жизни. Если мы сами не приложим усилия, ничего не выйдет. Давайте сегодня уж побежим, как есть, а завтра, будьте добры соответствовать целям и задачам.

Соответствовать целям и задачам было ох, как не просто. Ирка, бывшая спортсменка бежала ровно и неутомимо. Томка еще пыталась успеть за ней минут пятнадцать вровень. Светка просто плелась, пытаясь периодически перейти на рысь. Наконец, она повалилась на скамейку со стоном: «Да, ну вас, бегите сами». Скамейка ей вторила стоном, придавленная к земле. Через некоторое время, Ирина, с заходом на второй круг, весело проскакала мимо подруги. А еще минут через семь до скамейки доковыляла главная затейница и примостилась рядом: «Уф, ну, ничего, начинать всегда трудно». Они дождались сайгачившую Ирину, умерили ее пыл и пошли прогуляться по парку.

— Главное, — система! — вещала Томка.

В это время они проходили мимо киоска. Умопомрачительно запахло кофе, корицей, свежей выпечкой. Светку потянуло, как магнитом.

— Куда ты? — завопила Тамара, но подруга уже совала в руки теплые булочки, а улыбающийся парнишка колдовал возле кофе-машины.

— Тебе с чем? — обернулась Светка.

— Мне с кокосовым сиропом! — пискнула Ирка.

— Без сахара! — отрезала Томка.

— Ну, значит, один без сахара со сливками, два капучино с сахаром и кокосовым сиропом, — с энтузиазмом сделала заказ Света и полезла за карточкой.

Наслаждались молча. А ведь, действительно, кровь после прогулки побежала веселее, утро было в меру прохладным и красивым, а кофе на свежем воздухе со слойками с корицей, — что может быть лучше для начала дня? Даже Ирина на миг забыла о домашних делах и расслабилась, слушая птичьи голоса и неторопливо отпивая по глоточку ароматный напиток.

— Жить хорошо! — потянулась на стуле Света. — Слушай, Томочка, спасибо тебе, что вытянула нас сегодня!

— Что значит, сегодня? — с подозрением поинтересовалась революционерка.

— Нуууу, вдруг мы завтра не сможет? — тянула свое Светлана.

— Сможем! И разговора быть не может! А теперь идем ко мне.

— Как это к тебе? — удивилась Ирина. — У меня дома конь не валялся.

— А зачем тебе, чтобы он валялся?

— Ну, это я образно. Потом, в душ надо, я, например, вспотела.

— Ты-то вспотела, конечно, — хихикнула Светка, — как вчесала, не угнаться!

— Хорошо, — примирительно сказала Тамара, — во сколько встречаемся?

— Опять встречаемся? — заныла Ириша. — Ну, что, у тебя дел, что ли нет?

— Есть, конечно, но мы должны научиться уделять себе время. Так во сколько? Лучше соглашайтесь сразу, я все равно от вас не отстану. Зря я что ли, целый план составила по изменению нашей жизни?

— Господи, — взмолилась Ирина, — она еще и план составила! Теперь, нам писец! Ты то, Светик, что молчишь?

— А я что? Я — согласна.

— Тогда, встречаемся у тебя, с тебя и начнем, — решительно сказала Тома.

— Что начнем? — осторожно поинтересовалась ленивица.

— Ревизию.

— Ревизию?! — хором воскликнули подруги.

— Да, ревизию.

Томкин шмон был похож на тайфун средней силы: она металась по квартире, вытаскивала из шкафов плечики и потрясала ими перед круглыми Светкиными глазами:

— Скажи мне, сколько лет этой тряпке? Лет пятнадцать?

Светка слабо отбивалась:

— Да, она, как новая! Посмотри, на ней ни пятнышка.

— Ну, и куда ты ее надеваешь?

— Пока никуда, схуднуть надо.

— Значит, отфэншуим.

— Нет, нет, — испугалась хозяйка, — сама же говоришь, мы будем худеть. А раз я скину пять килограммов по твоему плану, то, как рыбка проскользну в него.

— А это что? Такое еще в прошлом веке носили. Тут не пять скинуть надо, тут все двадцать!

— Это память, — потупилась Светка, — мы с моим в этом в кафе ходили.

— Сто лет назад?

— Ну, в общем, да… Сама знаешь, пенсия, особо не походишь по ресторанам.

— Ирка, а ты куда?

Ирина, глядя на расправу с гардеробом подруги, хотела улизнуть. Тайная мысль спасти кое-какие вещи от аутодафе стала терзать ее душу. Но Тамара была непреклонна.

— Успеешь побежать к своим кастрюлям и сериалам. — И вернулась к ревизии.

Как бы ни отбивалась Светлана от натиска, как бы ни взывала к чувствам подруги, разноцветная гора обрастала дешевой бижутерией, непонятными веревочками, облезлыми ремнями из кожзама, сумками с потрескавшимися ручками, старыми кепками, потерявшими форму шляпами, куртками со сбившемся синтепоном и пуховиком с зашитым рукавом и торчащими во все стороны перьями. Но по-настоящему дрогнуло сердце Светланы, когда Тамара добралась до обуви.

— Да, ты с ума сошла! Они же кожаные, ты знаешь, сколько я отдавала за них?!

— Да, уже не носят сейчас с острыми носами!

— Сейчас не носят, а года через два мода вернется!

— Но ведь сама же говорила, что узки тебе, что мучение в них ходить?

— Разношу!

Видя, что подруга расстроилась не на шутку, Томка сменила гнев на милость.

— Ладно, обувь сама переберешь, когда созреешь. Пока с тебя и этого достаточно. Давай сумку.

— Какую?

— Большую. Надо все это тряпье на мусорку оттащить.

— Оставь, — тихо сказала хозяйка, — я сама.

— Нет уж, я тебе оставлю, а ты опять все по шкафам разложишь.

— Ну, хоть в фонд какой отдать для неимущих, вещи-то хорошие…

— Хороших тут, конечно, немного, но кое-что есть. Давайте, посмотрим. Но их я заберу в отдельном пакете, отнесу в церковь, там собирают.

Она повернулась к Ирине.

— Теперь идем к тебе.

Ирина уперлась.

— Нет. Только не сегодня. Я уже и так задержалась. Давайте завтра.

— Хорошо, тогда давай посмотрим, что из спортивного есть у Светика.

Придирчиво перебрав весь гардероб подруги, Тамара пришла к неутешительному выводу:

— Ни-че-го! Придется покупать.

И тут флегматичная Светлана возмутилась:

— Нет у меня денег на эту глупость!

— Ты же поставила себе цель!

Конец ознакомительного фрагмента.