Силиконовая надежда

Марина Крамер, 2018

Преуспевающая владелица клиники пластической хирургии Аделина, ее новый подчиненный Матвей и повариха Анна. Три совершенно разных человека оказываются связаны друг с другом событиями, происходившими в их жизнях в прошлом и продолжающимися до сих пор. Аделина – жертва шантажа, и к этому причастен кто-то из близких людей, у Матвея – проблемы в личной жизни. Анна вынуждена делать то, чего сама не хочет. Кто из них окажется настоящим, а кто носит маску, которая упадет в самый неподходящий момент?..

Матвей

— Матвей Иванович!

Звонкий, но какой-то встревоженный голос дежурной сестры из приемного отделения заставил его встрепенуться и оторваться от компьютера, где он уже заканчивал описание прошедшей операции.

— Да, Женя, что случилось? Я нужен?

Сегодня он дежурил в приемном отделении. Это была формальность — обычно к каждому хирургу сюда попадали по записи, однако бывали ситуации, при которых пациентов привозили из других стационаров, это относилось в первую очередь к детям. Поэтому существовал график дежурств, при котором каждый из хирургов раз или два в неделю — как выпадет — должен был в подобном случае спуститься и осмотреть больного, решить вопрос с госпитализацией или просто проконсультировать.

Матвей закрыл окно с историей болезни, взял фонендоскоп и, накинув поверх костюма халат, пошел в приемное.

Женя встретила его прямо на входе, и в глазах ее, к удивлению Матвея, стояли слезы:

— Матвей Иванович, идемте быстрей…

— Что случилось, Евгения?

Когда он шагнул в кабинет, то сразу понял, почему далеко не слабонервная Женя едва сдерживалась. На кушетке сидела девочка. Маленькая девочка с толстыми русыми косичками, на вид лет шести, не старше. Она прижимала к левой щеке какое-то полотенце, закрывавшее также нижнюю часть лица. Но даже не это поразило Матвея, видевшего за годы практики всякое, а глаза. Уставшие глаза взрослой женщины, не выражавшие ничего, кроме этой нечеловеческой усталости. Этот взгляд поразил Матвея, ему стало как-то не по себе — это что же пришлось увидеть такому маленькому ребенку, чтобы научиться так смотреть…

Он присел рядом и спросил:

— И как же тебя зовут?

— Настя, — проговорила девочка, не отнимая полотенца ото рта.

— Анастасия, значит. И что с тобой случилось, Анастасия? — Дав знак Жене записывать, он осторожно попытался забрать полотенце, но девочка вцепилась в него и не отпускала. — Позволь мне посмотреть, пожалуйста. Я доктор, я хочу тебе помочь.

Но ребенок не выпускал полотенца, а отбирать его силой Матвей не решился.

— Женя, кто из взрослых есть? Мама, папа? — Он заметил, как при этих словах девочка вздрогнула и в глазах мелькнул испуг.

— Нет, ее, кажется, не родственница привезла, я так и не поняла… сейчас я ее позову, она куда-то звонила. — Женя выскочила из кабинета, а Матвей снова подступил к девочке:

— Настюша, ты меня боишься? — Ребенок отрицательно качнул головой. — Ну, и отлично. Давай пока вот что обсудим. Тебе сколько лет?

— Одиннадцать, — донеслось из-за полотенца, и Матвей удивленно переспросил:

— Сколько?!

— Одиннадцать, — повторила девочка.

— Я думал, тебе лет шесть. Очень молодо выглядишь, — неуклюже пошутил Матвей.

— Так все говорят.

— Хорошо, а скажи мне, Настя, что же все-таки с тобой случилось?

— Я сама виновата, — проговорила она и снова умолкла.

Наконец вернулась Женя, ведя за собой молодую женщину в длинной юбке и распахнутой кожаной куртке. Лицо у женщины было бледным, а губы дрожали.

— Здравствуйте, — обратился к ней Матвей. — Это вы девочку привезли?

— Да, я. Вы извините, я знаю, что у вас так не делают, нужно по записи, но я так растерялась… а здесь моя мама оперировалась полгода назад, вот я и подумала… а где Аделина Эдуардовна?

— Она занята, а в приемном дежурю я, меня зовут Матвей Иванович. Так что все-таки случилось?

Женщина нерешительно посмотрела на девочку, потом наклонилась к Матвею и спросила:

— Мы не могли бы выйти?

— Хорошо. Женя, вы побудьте пока с Анастасией, мы сейчас вернемся.

Вместе с женщиной Матвей вышел из кабинета и, отойдя в дальний конец коридора, где стояли два кресла, предложил ей присесть.

— Я вас слушаю.

— Меня зовут Инга. Я даже не знаю, с чего начать…

— С того, что случилось и что заставило вас везти ребенка сюда. Вы ей, кстати, кем приходитесь?

— Я соседка. Дело в том, что Настя… как бы так сказать, господи… — Инга вынула из сумочки платок и вытерла лоб. — Словом, Настя — старшая в многодетной семье, их там семеро. Отец у них какой-то сектант, а мать только и делает, что рожает каждый год. Настя ведет все хозяйство, готовит, стирает, убирает, за младшими следит — а их шестеро, от десяти до года, и мать снова беременна. Настя в школе еле тянет, да и когда ей, единственное, что ее интересует, — кулинария, она у меня все книги перетаскала, я ресторанный критик. Я живу с ними на одной лестничной клетке. Возвращаюсь сегодня домой, а Настя сидит на лестнице и плачет. Я спрашиваю: что случилось, мол, а она голову опустила и не поднимает, ревет только. Ну, я рядом села, смотрю — а у нее все лицо в ожогах, щека, губы и подбородок. Спрашиваю: как ты так? Она молчит. Ну, я ее схватила и сюда.

Конец ознакомительного фрагмента.