Королевская кровь

Марина Клингенберг, 2013

Пока Ретилос воевал с Асбелией в попытке добраться до Врат Рассвета и захватить Этериол, братья Балиан, Кристиан и Юан вынужденно провели четыре года в Дилане. Однако по возвращении домой им становится ясно, что держать оборону необходимо не только за Вратами – похоже, в Эндерглиде снова появился предатель. Кто он? Чего добивается враг? Что на самом деле происходит в Асбелии, и какие тайны скрывают от стражей те, кого они считали верными друзьями? Продолжение серии «Стражи Рассвета». Предыдущие книги серии: «Золотой пергамент», «Проклятия Градерона», «Возвращение в Дилан».

Оглавление

Глава первая. Воспоминания

Колючие заросли своими побегами создавали самую настоящую темницу. Словно сзади подкрался огромный паук и вытянул вперед длинные лапы, чтобы заключить жертву в смертельные объятия. Находясь в этих дебрях, невозможно было смириться с мыслью, что со стороны это всего-навсего красиво подстриженный цветочный куст. Кроме того, справа от него, в каком-нибудь полуметре, белела калитка, соединяющая два небольших двора, чтобы соседям было удобнее навещать друг друга. Но для Этель такой путь был слишком простым и потому унизительным, так что она предпочла пролезть под забором и продраться сквозь колючий куст. Обычно дети ищут подобных неприятностей в более старшем возрасте, однако трехлетнюю Этель это нисколько не волновало. Сейчас ее вообще ничего не волновало, кроме виднеющегося впереди двухэтажного дома, до которого ей нужно было добраться во что бы то ни стало.

Глубоко вздохнув, девочка храбро ринулась прямо навстречу шипам и после кровавого сражения выбралась в соседний двор. Вид у нее теперь был что надо ― вся в земле, руки и лицо в многочисленных царапинах, волосы с застрявшими в них листочками и веточками встрепаны. Этель гордо вскинула голову, так как была уверена, что теперь выглядит неотразимо, прошествовала на крыльцо и изо всех сил забарабанила во входную дверь. Это было отдельное удовольствие, еще большее, чем лазить под забором и продираться сквозь страшные «лапы», как Этель называла ветви кустов.

Из глубины дома послышались торопливые шаги. Этель для порядка стукнула еще раз и отступила на шаг. Неделю назад в гостях у Демиана был Рилан, и он, услышав, как она барабанит, вероломно распахнул дверь так, что Этель не удержалась, влетела в дом и растянулась на полу. Но что хуже всего, ей не удалось сдержать слез, и хотя Демиан отругал друга, это было слабым утешением. Унижаться второй раз Этель не собиралась. Зато собиралась улучить момент и отомстить Рилану.

Дверь, однако, приоткрылась тихонько, и на пороге показалась Сату Рейта. Любой другой взрослый пришел бы в ужас от того, в каком виде ребенок, но она только жалостливо улыбнулась ― стоило Этель одной выбраться на улицу, и девочка мгновенно обретала подобный облик.

— Я к вам, ― объявила Этель.

— Хорошо. Зачем?

Обычно Этель приходила, чтобы передать какое-нибудь поручение от взрослых. Реже ― когда ей становилось скучно и она надеялась застать дома Демиана. Но сейчас девочка еще сильнее насупилась и без малейшего стеснения заявила:

— Есть хочу.

Рейта посмотрела на нее удивленно и растерянно, но посторонилась, пропуская ее в дом.

— Заходи… А где твоя мама?

— Спит! ― возмущению Этель не было предела, и она, переступив порог, заодно громко топнула ножкой. ― Не просыпается. А я есть хочу.

Рейта скрыла тревогу за улыбкой и позвала Демиана. Тот вышел из комнаты, на ходу пытаясь распутать длинные золотистые волосы ― хотя утро давно миновало, он проснулся всего четверть часа назад.

— Покорми Этель, ― попросила Рейта.

— Ладно. Пойдем! ― Демиан взял Этель за руку и повел на кухню. Но девочке вдруг подумалось, что она показала себя не слишком хорошей дочерью, поэтому она остановилась и сказала:

— Мама там не одна. Она с Балианом.

Этель скривилась. Ей не нравилось, что в последние дни Балиан стал околачиваться около ее матери. Она очень ревновала.

— Если с Балианом, то она в безопасности, ― кивнула Рейта.

Успокоившись, Этель последовала за Демианом. На полпути он оглянулся и вопросительно посмотрел на Рейту. Но она только пожала плечами и, знаком сообщив о своих намерениях, вышла на улицу.

До соседнего дома было рукой подать ― достаточно завернуть за угол и пройти с десяток шагов до калитки, которая располагалась за уже весьма потрепанным цветущим кустом. Рейта быстро преодолела этот недолгий путь и направилась к дому, который был почти точной копией ее собственного. Два этажа, белые стены, отдающие легкой синевой, обычные прямоугольные окна. Разве что по размеру он был немного меньше.

Дверь была не заперта, и это лишний раз подтверждало, что Этель убежала без ведома матери. Такое случалось уже не впервые, и обычно бегство малышки никого не тревожило ― она скоро возвращалась, обязательно в грязи, царапинах и с лихорадочно блестящими глазами. Но еще ни разу не было такого, чтобы вместо родного дома она пришла к Сату Рейте.

Встревоженная Рейта вошла в дом, пугающий своей тишиной, поднялась по лестнице на второй этаж и без стука распахнула одну из трех дверей. Здесь было довольно просторно и очень светло. У дальней стены, возле самого окна, стояла кровать, и первое, что бросалось в глаза при входе в комнату ― это разлегшийся на одеяле кот, рыжий в белую полоску. Разбуженный приходом Рейты, он потянулся и широко зевнул, но не встал. Наоборот, свернулся в клубок и закрыл глаза.

Рейта подошла вплотную к кровати и присела на край. Лейан действительно спала, дыхание было ровным, и поводов для беспокойства, казалось, не возникало. Но Рейта все равно приложила ладонь к ее лбу и даже без применения целительной силы поняла, что у нее не сильная лихорадка ― должно быть, от чрезмерной усталости. Рейта посмотрела на стоящий у другой стены стол и осуждающе покачала головой: тот был завален разнообразными рукописями, документами, книгами и недоделанными картами, так что половина бумаг грозилась свалиться на пол.

Лейан явно нуждалась в очередной назидательной лекции, но сейчас у Рейты вырвался облегченный вздох. Она уже успела вообразить себе невесть какие ужасы, но, к счастью, все было более или менее в порядке. Она знала о том, что Лейан проваливается в глубокий сон даже при незначительном повышении температуры.

Рейта уже хотела сходить за жаропонижающим, но Лейан вдруг приоткрыла глаза.

— Рейта? ― сонно пробормотала она, заслоняясь ладонью от лучей солнца, падающих через окно прямо на ее бледное лицо.

— Я, ― улыбнулась Рейта. ― Этель подняла тревогу ― прибежала и сказала, что ты не просыпаешься.

— А сколько времени?.. Господи! ― Лейан рывком села на кровати и кинула на окно взгляд, полный ужаса. ― Уже так поздно?

— Только не говори мне, что должна сделать то-то и то-то, ― покачала головой Рейта. ― Тебя лихорадит ― очень слабо, но все же.

— Ну, вообще-то… ― Лейан несколько смутилась, увидев, как посуровело лицо Рейты, и сочла за лучшее не продолжать. ― А где Этель?

— Демиан ее кормит.

— Ясно… Извини, что так получилось.

Лейан умолкла и снова посмотрела в окно. Что-то в ее лице успело насторожить Рейту. Слишком уж печальной она выглядела. Ошибки быть не могло ― только тщательно скрываемая грусть могла заставить ее голубые глаза так остекленеть.

— Что случилось?

— Ничего. Просто мне снился Балиан.

— Неудивительно, ― Рейта почесала кота за ухом. Он все еще с комфортом лежал в ногах у Лейан.

— Да не этот!

Они с Рейтой не выдержали и засмеялись. Примерно с год назад Лейан, стоя в саду, глубоко задумалась и, уверенная, что ее никто не видит, непередаваемо тоскливым взглядом созерцала небесные дали. Этель находилась под присмотром Тристана и, прочувствовав настроение матери, спросила у него, почему та такая грустная. Тристан в это время и сам задумался о том же и машинально ответил, что наверняка из-за Балиана. Этель оставила это объяснение без комментариев, зато на следующее утро протянула Лейан здоровенного рыжего кота, весьма флегматично воспринявшего свою судьбу, и с чувством выполненного долга заявила:

— Вот тебе Балиан. Теперь не грустно?

С тех пор кот жил у них в доме и носил гордое имя легендарного стража Рассвета. Поначалу в городе даже поднялся переполох, потому как когда люди проходили по улице, то частенько слышали крики вроде «Балиан, нельзя!», «Балиан, прочь со стола!» и так далее. Но вскоре все улеглось ― люди приняли к сведению, что Балиан — кот, а не страж, да и сам Балиан более или менее перевоспитался и привык к жизни в доме.

Словно почувствовав, что над ним смеются, кот снова потянулся, хмуро мяукнул, спрыгнул на пол и неспешно направился к выходу из комнаты.

— Не переживай, Лейан, ― сказала Рейта. ― Надо просто подождать…

— Надо. Я повторяю себе это почти всю жизнь. Сначала ― когда их отправили на миссию в Дилан. Ну, это пустяки. Но потом ― десять лет, пока на Балиане лежало проклятие. А теперь… ― Лейан умолкла, считая. ― Еще четыре года. Пока четыре. Может, будет все десять. Или двадцать. А может, они вообще не вернутся.

Ее голос не дрогнул, но в нем, против обыкновения, звучала всепоглощающая безнадежность. Будто ничто на свете не имело значения.

— Не говори так. Они бы сразу вернулись, если бы могли.

— Врата держат в осаде четыре года?.. Плохо наше дело, ― маска наигранного равнодушия стала прозрачнее, и Лейан закусила губу, не желая выдавать своего состояния.

— Могу дать тебе один совет, ― сказала Рейта. ― Если сомневаешься в Балиане, выходи замуж за Ангелора. Он будет счастлив.

— Дело не в этом. Совсем не в этом… ― Лейан устало вздохнула и приложила руку ко лбу.

Раздумав вставать, она снова опустила голову на подушку. Рейта сказала, что все-таки сделает лекарство, и вышла из комнаты. Продолжать невеселый разговор ей не хотелось, оно и понятно. Лейан мысленно обругала себя, напоминая, что Рейте тоже нелегко. Должно быть, даже еще тяжелее ― ведь если на нее теперь смотрели с откровенным презрением и неприкрытой насмешкой, то Рейте доставались взгляды, полные страха и самой настоящей ненависти, что было, по мнению Лейан, гораздо хуже.

Она закрыла глаза. Ей вспомнился день, когда все началось ― и тут же рухнуло.

Тогда, четыре года назад, кто-то должен был отправиться через Врата Рассвета в Дилан, чтобы помочь королю Роланду в войне с Ретилосом и, что было особенно важно, защитить Врата с другой стороны. Окончательный состав участников миссии еще не был утвержден, и Лейан всеми силами старалась убедить Гволкхмэя, правителя Эндерглида и своего деда, позволить ей пойти вместе с Балианом, Кристианом и Юаном. Уговоры давались нелегко: у нее на лице все еще виднелись багровые полосы ― шрамы от недавней битвы, ― и они очень уж ярко напоминали деду о том, какие опасности грозят стражам.

— Нет, нет и нет! ― прогремел Гволкхмэй, когда Лейан пришла к нему на решающий разговор.

— Я все равно пойду!

— Нет, не пойдешь! ― взревел Гволкхмэй и встал с трона, показывая, что разговор окончен. ― Запру тебя в башне, пока будут через Врата проходить… В Дилан она пойдет! На войну! Ну нет, хватит с тебя!

Он спустился с лестницы вниз и, возмущенно пыхтя, направился к выходу.

— Дедушка, стой!

Лейан метнулась было за ним, твердо настроенная выбить его согласие, но у нее перед глазами вдруг все поплыло. Ничего не понимая, она опасно качнулась и стала падать.

— Лейан! ― Гволкхмэй чудом успел подхватить внучку. ― Что с тобой?! ― запаниковал любящий дед. ― Тристан! ― он осторожно усадил ее на нижние ступени лестницы, ведущей к трону.

Тристан уже подлетел к ним и приложил руку ко лбу Лейан. Та сидела смирно и недоуменно хлопала глазами, в которых плясали цветные круги. Но через секунду все прошло ― так же неожиданно, как и началось.

— Все нормально! ― заверила Лейан. ― Просто голова немного закружилась. Уже прошло. Все отлично!

Гволкхмэй пропустил ее слова мимо ушей. Он с ужасом смотрел на Тристана, который, убрав ладонь, оторопело уставился на Лейан. Лицо его страшно побледнело и как-то странно дрогнуло, словно это ему стало плохо.

— В чем дело? ― Лейан немного испугалась. Что, если она чем-то серьезно заболела? Тогда ее точно не отпустят в Дилан.

Гволкхмэй же и вовсе до смерти перепугался и хриплым голосом велел:

— Говори, Тристан.

Тристан вместо ответа опять приложил ладонь ко лбу Лейан. Снова полыхнуло синее свечение и снова погасло. Лейан стало совсем не по себе. На ее памяти Тристан так вел себя только однажды, когда осматривал Демиана ― потом оказалось, что он смертельно болен, спасти его удалось лишь чудом.

Гволкхмэй, видимо, подумал о том же. Еле ворочая языком, он совсем тихо ― что для него вообще было поразительно ― вымолвил:

— Говори, Тристан. Я приказываю.

— Я бы рад, повелитель, но я не уверен… ― пролепетал Тристан, метнул быстрый взгляд на Лейан, снова приложил руку к ее лбу, а потом и к своему собственному. ― Господи! Но не могу же я ошибиться? ― спросил он сам себя, тупо глядя на свою руку.

— Говори, Тристан! ― взвыл Гволкхмэй. ― Что с ней?!

— Она… Ты… ― Тристан посмотрел на Лейан так, словно впервые ее увидел. ― Ты… Ждешь ребенка?

Лейан уставилась на него в полнейшем изумлении, но ― от Тристана это не укрылось ― в какой-то момент на ее лице отразились растерянность и смущение, но ни тени испуга или расстройства, что непременно было бы, случись все без ее согласия.

Однако в сравнении с шоком Гволкхмэя удивление Лейан практически ничего не значило. Правитель в мгновение ока побагровел до корней седых волос, глаза его округлились, образовывая почти идеальные «о», рот беспомощно распахнулся. Казалось, он вот-вот упадет в обморок.

Но этого не случилось. Потому что Тристан, первым немного придя в себя, чрезвычайно посуровел и холодно спросил:

— Кто отец ребенка, Лейан?

Лейан была так поражена новостью, что, закрыв покрасневшее лицо ладонями, неосторожно прошептала:

— Балиан.

Позже говорили, что бешеный рев Гволкхмэя был слышен даже за пределами Эндерглида. Впрочем, это наверняка было преувеличением, потому что никто из трех братьев, тренировавшихся неподалеку в закрытом помещении (удары намеренно отрабатывались в полутьме), крика не услышал. Хотя, быть может, Балиан и Юан пропустили его, увлеченные битвой, а наблюдающие за ними Кристиан, Демиан и Рейта просто не придали значения. Так или иначе никто и не помышлял об опасности, когда в здание вломился разгневанный правитель Эндерглида.

— Балиан!!! ― прогремел он, на сей раз точно на всю округу.

Виновник, не успев сообразить, что к чему, был немедленно схвачен за шкирку. От неожиданности он споткнулся и упал бы, если бы не железная хватка Гволкхмэя.

— Обалдел? ― возмутился Балиан. ― А ну пусти! Совсем спятил?

— Считай, что ты труп! ― взревел Гволкхмэй, безжалостно тряся его за плечи.

— Дедушка, хватит! ― в полутемный зал вбежала Лейан. Следом за ней едва поспевал Тристан. ― Перестань!

— Да пусти ты ее в Дилан! ― Балиан совершенно неправильно истолковал поведение Гволкхмэя. ― Я не убеждал, она сама хочет… Чего с ума-то сходить?

— Потому что, да будут прокляты все твои предки вместе с тобой, она ждет от тебя ребенка! ― взвыл Гволкхмэй. ― Как ты это объяснишь, мерзавец?!

Балиан изумленно раскрыл рот, почти в точности повторяя недавнюю реакцию самого Гволкхмэя. Но не успел он осмыслить, что к чему, как на него накинулись с тычками и упреками со всех сторон.

— Как ты посмел! ― Кристиан ощутимо вдарил его по затылку.

— Как ты мог?! ― Рейта была разгневана лишь немногим меньше, чем Гволкхмэй.

— Это непростительно, Балиан, ― тоном, которым Тристан сказал это, вполне мог быть вынесен смертный приговор.

И только Юан радостно хлопнул Балиана по плечу со словами:

— Мои поздравления! Только хорошо бы, вообще, после сочетания. Чего это ты так?

— А как делаются дети? ― воспользовавшись случаем, спросил Демиан.

— Кстати, да, ― кивнул Кристиан. ― Не вполне уверен, что Балиан знает ответ на этот вопрос, что немного его оправдывает.

— Да иди ты! ― взвился Балиан. ― Я!.. Да вы!.. ― его взгляд упал на Лейан, и он осекся.

В зале повисла тишина, которую разрушало только тяжелое дыхание Гволкхмэя ― бедный правитель находился на грани сердечного приступа. Он был уверен, что кошмар всей его жизни, когда дочь вернулась из градеронского плена и выяснилось, что она беременна, просто не может повториться. И вот ― пожалуйста. Все в точности, словно срисовано искусным художником.

— Слушай, ― наконец, кое-как собрался с мыслями Балиан. ― Я просто не подумал… Ну… Так получилось… Свадьба, сочетание то есть, просто в голову не пришло. Я, конечно, без проблем. Да хоть сейчас!

Лейан вспыхнула и опустила глаза. Но Гволкхмэй разрушил готовящееся торжество момента.

— Ты?! Ну нет! ― он нервно, почти истерически расхохотался. ― Нет… Через… Через мой труп! Который прямо сейчас здесь и будет! ― Гволкхмэй схватился за сердце. ― Но нет, нет и нет! Лейан никуда не пойдет… Никакого Дилана… А вы отправитесь туда, теперь уж точно! Видеть тебя не хочу! И чтобы ты там помер, а она всю жизнь одна воспитывала ребенка? Ну нет! Никакого сочетания!

— Почему это? ― возмутился Балиан. ― Не собираюсь я помирать! А если вдруг чего… Ну… ― на его лице отразилось глубокое страдание ― представить Лейан с другим было выше его сил.

— В Этериоле, в отличие от Дилана, есть закон, Балиан, ― сказал Кристиан. ― Второй раз соединять себя с кем-то строжайше воспрещается. Даже если причина разлуки ― смерть.

— Ну и черт с ним! Я-то вернусь!

— Я снова дам Кристиану тайное задание! Пусть позаботится о том, чтобы ты не вернулся! ― рявкнул Гволкхмэй. ― Как ты посмел! Нет, это немыслимо! Непростительно! Да я тебя своими руками придушу! ― в доказательство своих слов он, хрипло дыша от ярости, снова протянул руки к Балиану, и выглядело это так угрожающе, что Тристан вцепился в него с одной стороны, а Кристиан ― с другой.

— Повелитель, перестаньте! ― попытался воззвать к его разуму Тристан. ― Смертью Балиана ничего не исправить… И ребенку нужен отец…

— Что ты сказал? ― Гволкхмэй вдруг замер. ― Ну конечно! Это же идеально! Все Розенгельды на одно лицо… Юан ― ты остаешься в Эндерглиде. Я все равно хотел поженить вас с Лейан. Никто не догадается, что это ребенок Балиана! Решено!

— Обалдел, что ли?! ― возопил Балиан. ― Только попробуй!

— И попробую! О, будь проклят тот день, когда тебя разморозили! ― рвал и метал Гволкхмэй. ― Какой позор!

— Хватит! ― Лейан всеми силами старалась перекричать его, но ей это не удавалось. ― Балиан не виноват!

— Ну конечно! ― Гволкхмэй саркастически расхохотался. ― Поразительное совпадение ― твоя мать точно так же говорила об этом проходимце Руэдейрхи! Конечно, не виноват! Его заставили! Вынудили!

— Действительно, Балиан виноват в любом случае, ― согласился Тристан.

— Этому нет оправдания! ― вторил ему Гволкхмэй.

— Ну хватит же! ― голос Лейан предательски дрогнул.

Слезы вдруг сами собой хлынули по щекам. Стараясь их скрыть, Лейан отвернулась, а потом, после секундного колебания, бросилась прочь.

— Лейан! Стой! ― запаниковал Гволкхмэй. ― Что встал, мерзавец? ― напустился он на Балиана. ― Это все из-за тебя! Немедленно успокой ее!

Балиан ошалело посмотрел на него и послушно кинулся следом за Лейан.

— Нет! Стой! ― спохватился Гволкхмэй. ― Не смей к ней подходить!

Но Балиан даже не обернулся. Гволкхмэй хотел пуститься в погоню, однако Тристан решительно загородил ему дорогу и что-то тихо проговорил. Гволкхмэй сжал кулаки в бессильной ярости, но от погони воздержался.

Сату Рейта, Демиан, Кристиан и Юан находились в полнейшей растерянности.

— Юан, ты знал, что между Балианом и Лейан что-то есть? ― спросил Кристиан.

— Ну да… Трудно было не заметить, по-моему.

— Я заметил, но не думал, что все так серьезно.

— Я тоже не думал, ― признался Юан. ― Лейан ничего не рассказывала… Ох, ну, теперь Балиану достанется.

— И поделом! ― Рейта все еще не могла отойти от шока. От Балиана она такого никак не ожидала.

Лейан тем временем успела добежать до Главной башни и укрыться в саду. Остановившись за живой изгородью, она спешно пыталась справиться с собой. Но слезы продолжали литься, руки предательски дрожали, и сдерживать всхлипы, которые могли бы ее выдать, удавалось с огромным трудом. Причиной этого была вовсе не неожиданная новость, а то, как об этом узнал Балиан ― и не только он. Не оставалось сомнений в том, что теперь это выльется во всеобщее обсуждение. Пусть и только между близкими ей людьми, все равно это было неприятно, унизительно и как-то нечестно. Неужели все не могло выйти по-другому?

— Лейан! Да подожди же ты! ― призыв Балиана был излишним, но он опасался, что Лейан снова бросится бежать. Он остановился, пытаясь отдышаться.

За живой изгородью послышались голоса: кто-то прогуливался по соседней аллее. Балиан молчал, дожидаясь, пока они смолкнут. Лишь после этого он с некоторой опаской коснулся плеча Лейан, но она к нему не повернулась.

— Лейан, ― выдавил из себя Балиан, в голове которого все еще царил полный сумбур. ― Ну, не плачь…

— Я не плачу. ― Лейан глубоко вздохнула и, сделав над собой очередное усилие, развернулась и посмотрела ему в глаза. Слишком свежа была память о том, как он раньше реагировал на ее ― да и вообще чьи-либо ― слезы.

— Тем более, ― Балиан немного приободрился. ― Я подумал… Ну… Что, все так плохо? Ты не хочешь за меня замуж?

Лейан покраснела и опустила взгляд.

— Хочу, конечно.

— Вот видишь! Значит, порядок, ― остался очень доволен Балиан. ― Я еще тогда хотел тебе сказать… Предложить… Отвлекло что-то.

— Юан? ― предположила Лейан.

Разговор состоялся на следующий день после того, как Балиан после многократных, но бесполезных попыток все-таки прорвался к Лейан ― Гволкхмэй наотрез отказывался пускать к ней кого-либо, ― и по вине нахлынувших на них обоих чувств произошло непоправимое. Лейан, запинаясь, сказала, что такого ни в коем случае не должно повторяться ― во всяком случае, до определенного времени. Балиан, и сам немного растерянный, торопливо заверил, что прекрасно это понимает. Он собирался еще что-то сказать, но в этот момент их окликнул Юан, и волнующую беседу пришлось прервать. Мысль о том, что он собирался сделать ей предложение, согревала сердце Лейан, но она изо всех сил боролась с этим чувством. Больше всего на свете она боялась, что Балиан говорит все это только из-за банальных обязательств, которые свалились ему на голову.

— Точно, он! А потом я подумал, что рано… ― лицо у Балиана стало очень забавным, словно он сам удивился собственной глупости. ― Чего рано-то? Так что все, решено!

— Остается сказать об этом Гволкхмэю, ― Лейан улыбнулась сквозь остатки слез.

— И скажу. Вот прямо сейчас и скажу!

Он схватил ее за руку и решительно повел за собой. Как выяснилось, Гволкхмэй и Тристан уже успели вернуться в Главную башню, где Тристан срочно отпаивал правителя лучшим вином, какое только имелось в Эндерглиде.

Поначалу Гволкхмэй, конечно, начал кричать на Балиана, но потом его ответные крики о том, что Гволкхмэй «совсем обалдел», что он женится на Лейан, и что он ее «между прочим» любит в сочетании с вином несколько смягчили ситуацию.

Однако Лейан ждал новый удар.

— Даже если так, ― Гволкхмэй после очередной дерзкой реплики Балиана вновь начал заводиться, ― все равно это произойдет не раньше того, как ты вернешься из Дилана. Это мое окончательное решение!

— Лейан пойдет с нами, ― заявил Балиан.

— Да, ― твердо сказала Лейан.

Тристан и Гволкхмэй молча переглянулись, после чего наградили ее пристальными взглядами. И так холодны и серьезны были их глаза, в которых едва уловимо сквозила жалость, что даже Балиан почувствовал неладное и спросил, в чем дело. Ему не верилось, что Гволкхмэй и Тристан могут быть столь категоричны в подобном вопросе.

— С сегодняшнего дня, ― отрывисто начал Тристан с разрешения Гволкхмэя, ― ты, Лейан, лишаешься воинского статуса.

— Что? ― обомлела Лейан.

— Совсем спятили?! ― накинулся на них Балиан. ― Если вам принципиально нужно над кем-нибудь поиздеваться, издевайтесь надо мной!

— Выискался защитник! ― Гволкхмэй в гневе треснул кулаком по подлокотнику кресла. ― А ну отойти отсюда, пока не прибил! ― оттолкнул он Балиана, поскольку тот в порыве возмущения уже перегибался через стол, за которым они сидели.

— Это не наше решение, ― сухо проговорил Тристан. ― Это закон. Если женщина ждет ребенка, она лишается воинского статуса. Никаких исключений. Разумеется, после родов она может заново получить звание. Но только после прохождения всех вступительных испытаний.

— Что за идиотские законы?!

— Ах, идиотские? ― прогремел Гволкхмэй, поднимаясь во весь свой огромный рост. ― Нет, вы посмотрите на него! И эта легкомысленная бестолочь будет отцом? ― Балиан невольно задел больное место правителя ― его дочь, мать Лейан, умерла от родов. ― Ну нет! Забудь! На Лейан женится Юан. Точка!

— Оставь ты Юана в покое! ― в сердцах бросил Балиан.

Он порывался еще что-то прокричать, но вдруг умолк, стиснув зубы. Потом повернулся и направился к выходу; дошел до двери, вернулся обратно, взял Лейан за локоть и вместе с ней вышел в коридор, после чего громко хлопнул дверью. Лейан молчала. Ей нетрудно было понять, что чувствует Балиан. Слова Гволкхмэя унизили его, но он знал ― в них имелась доля истины. И с этим никак нельзя было поспорить, по крайней мере до тех пор, пока у него в голове все не уляжется. А сознание того, что он станет отцом, укладываться никак не хотело.

— Как думаешь, ― проговорил Балиан почти с ужасом, ― он это серьезно насчет Юана?

— Вполне. Но даже если он очень постарается, ничего не выйдет. Юан не согласится, а я тем более. Не обращай внимания. Мы пять лет подряд твердили ему, что мы друзья и ничего большего не будет, но он просто не слушает.

— А твой статус?

— Закон есть закон, ― Лейан стоило немалых усилий не измениться в лице. ― Ничего, потом получу заново.

Балиан сжал ее руку в своей. Все навалилось таким неожиданным, непередаваемо тяжелым грузом, что он чувствовал острую потребность что-нибудь сделать ― лучше всего очертя голову броситься в битву и выплеснуть скопившиеся эмоции, в первую очередь ― мерзкое чувство вины. Он знал, что Лейан не считает его виноватым, но вот так сразу отделаться от этого ощущения не мог. Кроме того, Балиан, по обыкновению, не был способен сам разобраться в причинах и следствиях своего настроения. Он просто чувствовал себя не лучшим образом и понимал, что Лейан тоже плохо.

Стук снизу и голос Сату Рейты вывели Лейан из плена воспоминаний. Кто-то пришел. Она встала с постели и стала приводить себя в порядок. Расчесывая перед зеркалом свои волнистые светлые волосы, Лейан думала о том дне, когда Балиан, Кристиан, Юан, Сантерил, Арес и еще трое градеронцев прошли через Врата Рассвета. С тех пор от них получили от силы три весточки, из которых только одна была непосредственно от Балиана. Его письмо, спешно переданное Аресом ― ему единственному удалось ненадолго прорваться в Этериол до того, как Врата полностью окружили, ― Лейан до сих пор бережно хранила у себя. Балиан подробно описывал ситуацию, в которой они оказались, явно мучительно подбирая каждое слово и столь же мучительно выводя его красивым почерком на бумаге. Он дал понять, что предприятие сильно затягивается, и лишь в конце приписал неловкое «надеюсь, будешь ждать». Лейан попросила Ареса передать ему — писать ответное письмо не было времени, — что она непременно его дождется. Но сейчас уже сомневалась в этом. Конечно, здесь у Кристиана были Сату Рейта и Демиан, но в ночных кошмарах Лейан постоянно видела его с королевой Диантой (страшно было подумать что, в таком случае, снилось Сату Рейте), а Балиана почему-то с Розеттой, любовницей короля Роланда. Эти страхи терзали ее, и все же Лейан оставалась тверда и не собиралась связывать свою жизнь ни с кем, кроме Балиана, хотя Гволкхмэй с горя уже начал поглядывать в сторону Ангелора и делать внучке недвусмысленные намеки о том, что Этель нужен отец. Иногда Лейан даже думалось, не воплотил ли дед свою угрозу в реальность и не решил ли оставить братьев в Дилане навсегда. Но она быстро приходила в себя и понимала, какой глупостью была эта мысль. Несмотря ни на что, Гволкхмэй любил их, особенно Балиана, и очень переживал из-за неожиданно долгого отсутствия.

Изредка на волшебном пергаменте, связывающем оба мира, появлялись строки о том, что война с Ретилосом все еще не кончена, но это мало утешало. Всех терзала одна и та же мысль ― почему об этом пишут не стражи Рассвета, а кто-то другой? Никто из них так и не написал на пергаменте ни единого слова.

Чтобы как можно меньше думать обо всем этом, Лейан пыталась забыться в работе. Меньше чем через год после рождения Этель она вернулась в форму, снова получила статус стража и успела выдержать не одну серьезную битву. Потом, изучив книги, подаренные Роландом, и пытаясь представить и проиллюстрировать происходящее в Дилане, увлеклась продумыванием стратегий и составлением карт. Тристан случайно заметил ее работы и был приятно удивлен их качеством. Лейан по его предложению прошла особое обучение и вскоре уже не только стояла на посту у Врат Рассвета, но и давала воинам миссии ― словом, занимала в правительстве Эндерглида весомое место. И хотя Гволкхмэй и Тристан, а также Сату Рейта, непрестанно напоминали ей, чтобы она зря себя не утруждала, Лейан, наоборот, всегда старалась взять и сделать как можно больше работы. Это хоть немного отвлекало от грустных мыслей.

В дверь постучали. Но еще прежде, чем Лейан успела разрешить войти, в комнату вихрем ворвалась Этель. Следом за ней с куда большим достоинством прошли Рейта и Тристан.

— Когда стучишь в дверь, надо дождаться разрешения и только потом открыть, ― сделал ей строгое замечание советник.

— Мне не надо, ― заявила Этель, дергая Лейан за подол ее голубого платья. ― Тебе плохо?

Лейан, посмотрев на нее, только вздохнула. Глаза Этель сияли радостью и, судя по всему, главным образом из-за того, как много царапин на ней было. Демиан их обработал, и теперь они устрашающе краснели. Но объяснять девочке, что есть такая замечательная вещь как калитка, было попросту бесполезно. Она с умным видом кивала, а потом, когда выдавался случай, снова продиралась через колючие кусты. Гволкхмэй за глаза называл ее «Балианом в юбке» и, в общем, никто не мог ему возразить. Волосы Этель были немного светлее, чем у отца, зато глаза и упрямый и вспыльчивый характер словно с него списали: в свои неполные четыре года девочка уже успела влезть не в одну драку.

— Уже нет, ― Лейан села на кровать, посадила дочь к себе на колени, с благодарностью приняла из рук Рейты стакан с лекарством и вопросительно посмотрела на Тристана.

Тот скользнул взглядом по заваленному столу, невесело усмехнулся и спросил:

— Доработалась?

— Да ну тебя. Извини, карту к вечеру сделаю…

— Это вполне может подождать. Я пришел не за этим. Возникло неотложное дело. Не уходи, ― Тристан кивнул Рейте, вознамерившейся уйти. ― Твое присутствие не помешает.

— Что-то случилось? ― встревожилась Лейан. Сердце болезненно екнуло: неужели из Дилана пришли дурные вести?

— Похоже, что да. Сообщение из Дилана… Не волнуйтесь. О наших вестей пока нет. Но король Роланд дал нам знать, что Врата Заката были открыты. Вы понимаете, что это значит?

Лейан и Сату Рейта переглянулись.

— Что из Врат Рассвета кто-то вышел в Этериол, разумеется, ― сказала Лейан. ― Но это невозможно. То есть, я имею в виду, оттуда никто не выходил. Ты же сам знаешь, Тристан. За последние годы из Врат вообще никто не показывался. Нам приходилось сражаться с отступниками, но они как раз пытались пройти в Эндерглид…

— Да, я знаю. Но я не мог оставить это без внимания и велел опросить жителей. Многие говорят, что несколько дней назад видели золотое сияние.

— Может, кто-то из стражей из любопытства приоткрыл Врата? ― несмело предположила Рейта.

— Вполне вероятно, ― не стал отвергать ее версию Тристан. ― Сами знаете, не так давно было пополнение в рядах…

— Слишком большое совпадение, ― возразила Лейан. ― Если бы не было сообщения от Роланда ― тогда да. Но наверняка зная, что во Врата Заката кто-то заходил? Нужно допросить всех, кто стоял на посту за последнюю неделю. Включая меня, разумеется, ― вспомнилось ей, что буквально позавчера она сама была на дежурстве. ― Возможно, кто-то вступил в битву, заснул или потерял сознание, а признаться побоялся. Я могу…

— Не хватало тебе еще и с этим разбираться, ― покачала головой Рейта.

— Рейта права, Лейан, ― сказал Тристан. ― Собственно, я пришел только потому, что последние списки дежурств составляла ты. У тебя есть копии? Мы все порядочно встревожились, вплоть до того, что наши списки подделали.

— Думаете, в Эндерглиде опять завелся предатель? ― изумилась Рейта. ― Что кто-то добровольно пропустил отступника в Этериол?

— Мне хочется думать, что Лейан права и это просто чей-то недосмотр, ― Тристан взял из рук Лейан протянутый список и, просмотрев его, хмуро добавил: ― Но если говорить честно, я уверен в обратном.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я