Холм Сирила

Марина Клейн, 2019

Трагический случай вынуждает Сирила переехать в деревню и жить с семьей отца. По слухам, на холме неподалеку от руин средневекового монастыря уже много лет обитает призрак. Сирил отправляется туда и узнает, что это и правда так. Странно, но призрак очень похож на Сирила, и у него те же имя и возраст. Завязывается необычная дружба, в жизни живого и мертвого Сирила обнаруживается все больше совпадений. Что это – случайность или зловещее предзнаменование? Что на самом деле произошло в старом монастыре сотни лет назад? И действительно ли Сирил-призрак так невинен и безобиден, как кажется на первый взгляд? Книга вошла в лонг-лист конкурса «Новая детская книга» (номинация «Young Adult: Триллер. Мистика. Хоррор»).

Глава 2. История монастыря

К тому времени, как Сирил дошел до деревни, уже моросил дождь, и на улицах ему не встретилось ни одного человека: люди спрятались от надвигающейся бури. Загон с овцами был пуст. Сирил перешел на бег, но дождь хлынул как из ведра, и он в мгновение ока промок до нитки.

— Где тебя носило столько времени? — спросил отец, когда Сирил ввалился в гостиную, через которую, к сожалению, было необходимо пройти, чтобы добраться до детской. — Мы уже пообедали.

— Искал монастырь, делал домашнюю работу, — Сирил помахал подмокшей тетрадкой. Он и не подумал сказать про необычную встречу, чтобы его не записали еще и в сумасшедшие. К тому же, отец бы наверняка сосредоточился не на призраке, а на том, что он пошел на холм, хотя ему это запретили.

— Слишком долго.

— Часы у меня только на смартфоне, — попытался схитрить Сирил, но трюк не прошел.

— У нас к ужину будет гость, — сказал отец. — Переоденься.

— И побыстрее, ты весь промок, — подхватила Линда. — Простудишься еще!

Сирил посмотрел на нее с подозрением и быстро прошел мимо. Для нее было бы совсем неплохо, если бы он вдруг простудился и умер, поэтому фраза прозвучала так, что в ее искренность верилось куда меньше, чем в призрака на холме.

Билл разлегся на своей кровати и со скучающим видом смотрел в планшет, на котором включил какой-то мультик. Судя по всему, он проводил так большую часть лета.

— Ты где был? — спросил он.

— Не твое дело, — ответил Сирил, доставая из своей сумки сухую одежду.

— Рыдал где-нибудь? Или искал, кого бы побить?

Сирил стянул через голову мокрый свитер и оглянулся через плечо.

— Зачем мне кого-то искать? Когда мне захочется кому-нибудь вмазать, это будешь ты.

Билл тут же струхнул.

— Ты этого не сделаешь, — сказал он не меньше, чем через минуту. — Папа тебя убьет.

Сирил вспомнил Сирила-призрака и впервые всерьез задумался о том, способен ли на что-то подобное его отец. Нанять киллера, подстроить несчастный случай… И пришел к выводу, что нет. Во всяком случае, точно не из-за такого пустяка, как пара синяков у Билла.

Сирилу-призраку повезло меньше.

— Не убьет, — сказал Сирил уверенно.

Билл с любопытством смотрел, как он переодевается. Потом, когда Сирил стал вытирать волосы школьным полотенцем, презрительно выплюнул:

— Да он вообще тебя не любит. Тебя хотели сдать полиции или в школу для отсталых, но моя мама не дала. Он милый мальчик, у него все впереди, дай ему шанс, — просюсюкал он, передразнивая мать.

Сирил постарался ничем не выдать своего потрясения и продолжил молча вытирать волосы. Билл наверняка не врал — зачем ему придумывать, что Линда вступилась за него? Но если это правда, почему она это сделала? Сирил никогда и не говорил с ней толком.

Все это было странно, и он велел себе не расслабляться. Мало ли, что задумала эта женщина.

Дверь приоткрылась, в комнату заглянула Линда. В руках она держала поднос с тарелкой, на которой лежали два сэндвича, и дымящейся кружкой какао.

— Перекуси… Сирил, — сказала она с паузой, будто насилу вспомнила его имя. — До ужина еще много времени. И выпей горячего, чтобы не простудиться.

Она прошла в комнату и поставила поднос на подоконник — стол был завален тетрадками и игрушками Билла.

— Ма, я тоже хочу.

— Ты уже поел.

Линда произнесла это примирительным тоном, но твердо. Билл, насупившись, уткнулся в свой планшет. Сирил не сдержал победоносной ухмылки. Билл был склонен к полноте, и последний год его по совету врачей держали на не особенно строгой, но все же диете.

Прежде чем уйти, Линда спросила у Сирила:

— Как твое задание?

— Там же одни руины, — буркнул Сирил. — Не больно-то много узнаешь, глядя на них.

— К ужину приедет наш друг. Он писал статью об этом монастыре. Спроси его, он поможет.

— Ну… Ладно, — ответил смешавшийся Сирил.

Линда ушла. Сирил встал у окна, по которому хлестали потоки воды, и взял с тарелки один из двух сэндвичей. Лениво жуя его, он смотрел на струи дождя за стеклом и думал о другом Сириле, который находился один на холме. Хоть он и сказал, что не промокнет, было жутко осознавать, что мальчик, убитый сотни лет назад, все еще сидит на месте своего убийства — большей частью в полном одиночестве.

Несмотря на отвратительную погоду, Сирилу захотелось прямо сейчас отправиться на холм. Но он удержал себя: вряд ли он успеет к ужину, да и влетит от отца за такие прогулки.

Сирил доел сэндвичи, выпил какао и прилег на кровать. Он задремал, а когда проснулся, случившееся днем казалось скорее сном, чем явью. Он думал об этом, пока приводил себя в порядок, и в конце концов решил, что завтра на холме никого не будет — ему наверняка приснилось или померещилось. По фильмам и книгам Сирил знал, что из-за стресса с людьми еще и не такое случается.

На ужин явился какой-то Роб Уоллес, не только друг Линды и его отца, но и якобы знаменитый писатель, о существовании которого Сирил никогда не слышал. Вежливо поздоровавшись, он задался целью как можно быстрее разделаться с едой и уйти. Первая часть плана удалась, но когда Сирил уже был готов голосом пай-мальчика поблагодарить за ужин и выйти из-за стола, Линда очень некстати сказала:

— Роб, ты же писал статью о монастыре. Сирил готовит школьное задание, ему бы не помешала какая-нибудь информация. А то здесь даже библиотек нет. Мы никаких подробностей не знаем.

— Да об этих ваших руинах днем с огнем подробностей не сыщешь, — усмехнулся Уоллес, отодвигая пустую тарелку и закуривая сигарету. — Места у вас, как во второсортном фильме ужасов. По крупицам собирал сведения, как только не изворачивался, и это все при том, что в публикации в последний момент отказали. Испугались чего-то. У вас тут все чего-то боятся.

— Суеверные люди, — коротко сказал Джон. — Живут на отшибе.

— Это не повод сводить все мои старания на нет. Ну ладно, дело прошлое… Вспомнить бы теперь еще.

Сирил вдруг заметил, что отец смотрит на него пристально и как будто выжидательно. Он растерялся, потом подумал, что, наверное, не выразил достаточно рвения и внимания.

— Подождите, — сказал Сирил. — Я принесу тетрадку.

Он сходил в комнату, взял тетрадь и медленно пошел обратно, тяготясь ситуацией. Но делать было нечего, и, как он ни старался растянуть время, очень скоро приблизился к гостиной.

–…И ничего больше, — донеслись до него слова отца.

— Почему это? — спросил Уоллес.

— Чтобы он туда не пошел. Это опасно.

— О господи, и ты туда же…

— Вы о чем? — встрял Билл.

Сирил вошел в гостиную и сел на свое место. Линда успела убрать посуду, он удобно устроился за столом и приготовился писать.

— Значит, информации немного, — начал Уоллес. — Монастырь построили, если не ошибаюсь, в тысяча сто третьем году, а к концу тринадцатого века он сгорел. Восстанавливать его не стали.

— Почему не стали? — спросил Сирил. — И почему сгорел?

— Монастырь преследовали неудачи. Сначала были финансовые трудности. Из них вроде как выкарабкались, но потом при невыясненных обстоятельствах умер один священник, подозревали убийство. Разошлись слухи, что… — Уоллес посмотрел на Сирила, подумал и сказал не то, что планировал: — Что, так скажем, погибший успел натворить в деревне дел. Напиши, что подозревался местными жителями в преступлениях на насильственной почве, вот. Насколько это правда, сказать сложно, местных источников того времени нет, только пара воспоминаний людей, которые сюда заезжали и наслушались сплетен. Но позже в монастыре вдруг умерло сразу человек тридцать, если не больше.

— Ничего себе! — Билл восторженно приоткрыл рот. — Почему вдруг?

— Тоже неизвестно. Сочли, что несчастный случай — массовое отравление. Но наверняка сказать нельзя. Жители считали, что это кара свыше, а власти предпочли быстро замять дело. Еще немного позже монастырь сгорел, но к тому времени в нем совсем мало людей оставалось. Неизвестно, погиб кто-нибудь или нет. Почему сгорел — тоже неясно. Может, поджог, может, тоже несчастный случай. В то время это просто — недосмотрел кто за свечкой, и прощай. Но слухи о всяких проклятиях и злых духах множились, поэтому восстанавливать ничего не стали, и вообще народ начал потихоньку отсюда разъезжаться. Раньше деревня была значительно больше. Ко второй половине четырнадцатого века от нее мало что осталось. В пятнадцатом-шестнадцатом веке здесь вообще практически никто не жил, всего несколько человек, все равно как в советском Чернобыле после аварии. Потом люди снова начали подтягиваться, но с прежним не сравнить. Да и от монастыря этого дома значительно отошли. Местные до сих пор боятся, верят, что там какое-то проклятие.

— Мне сказали, на холме за монастырем призраки есть, — сказал Сирил.

— Кто тебе это сказал? — нахмурился отец.

— Один местный парень, я его по пути встретил.

— Вот о том я и говорю, — Уоллес сокрушенно покачал головой. — Да успокойся ты, Джон, твой парень достаточно взрослый и умный, чтобы не верить во всякую ерунду. Правда ведь? — посмотрел он на Сирила.

— Ага, — Сирил и глазом не моргнул. — Я просто подумал, что раз тут так давно в это верят, может, есть какая-нибудь причина.

— Ну разумеется, есть. Если люди впечатлительны, а в то время такими были все до единого, подобные происшествия, особенно много за одно время, оставляют в них глубокий след. Потом они начинают передавать это детям. Те — свои детям, и вот прошли века, а они все еще верят во всякий бред. На генетическом уровне. Причем верят настолько, что когда их расспрашиваешь, понижают голос или вообще не хотят говорить, — добавил Уоллес с обидой. — Вот и приходится добрым людям вытягивать из них все клещами.

— Если они так боятся чего-то, почему бы им просто не уехать? — спросил Сирил.

— У кого-то нет средств. У кого-то, как у твоего отца, например, пунктик на земле предков. Не смотри так на меня, Джон, это правда.

— Нет. Просто я знаю, что эта земля вырастет в цене, а пока этого не случилось, за домом надо присматривать. Поэтому мы и приезжаем сюда время от времени.

— Раньше апокалипсис наступит, Джон, — сказал Уоллес, — прежде чем это захолустье подрастет в цене хоть на пять процентов. Даже твои родичи об этом знали, иначе не продали бы свои угодья.

— Людям надоедают шумные города, они уже начинают скупать тихие уголки.

Уоллес обреченно махнул рукой, как бы говоря, что спорить бесполезно, и снова обратился к Сирилу:

— Я ведь тоже задавал им такой вопрос. У них получается так, что пока держишься подальше от монастыря и холма, то все в порядке, можно жить в удовольствие. Однако заметь, что когда в семидесятых тут, в деревне, сгорел дом — три человека погибло во время пожара, — опять заголосили о духах и проклятии. Пойми их после этого.

— И все-таки, Роб, стоимость земли…

Джон и Уоллес пустились в экономически-земельный спор. Сирил забрал тетрадь и ушел в детскую. Билл увязался следом и снова завалился на кровать с планшетом. Из динамика доносились визгливые звуки какой-то игры.

Сирил знал, что должен ощутить прилив зависти, ведь у Билла, в отличие от него, было окно в мир, однако вместо этого пришло равнодушие. Он слишком устал. Довольно долгий переезд, прогулка к холму и бег под дождем вытянули из него все силы, и ему очень захотелось спать.

Скинув одежду, Сирил залез под одеяло и быстро уснул под шум непрекращающегося дождя.

Он проснулся ночью. Дождь все еще стучал в окно, Билл крепко спал. Сирил собрался спать дальше, но почувствовал жажду.

Потирая глаза, он направился в сторону кухни. Путь лежал через гостиную. В ней, несмотря на поздний час, звучали голоса.

— Поверить не могу, что ты позвала меня ради этого, — сказал Уоллес.

— Тебе, полагаю, не сложно, — прозвучал в ответ раздраженный голос Линды.

— А Джон знает, чем ты занимаешься?

— Не знает.

Сирил затаился в конце коридора. Линда что-то делала тайком от отца! Редкая удача, которой грех было не воспользоваться.

— Не знает, — повторила Линда. — Но если узнает, просто скажет, что я трачу время на всякую чепуху… Потребует вернуть это все или продать…

— Уж скорее продать, — сказал Уоллес. — И я бы его понял. Ты тут балуешься, наследие, можно сказать, растрачиваешь. А исследователи…

— Что исследователи? — голос Линды прозвучал так резко, что Сирил невольно вздрогнул. — Что они с этого получат? Что ты с этого получишь?

Какое-то время в комнате царило молчание. Потом Уоллес сказал:

— Ладно, может, ты и права. Если для тебя это важно, я помогу. Давай, что есть.

— Вот так бы сразу. Вот, смотри.

— Могла бы и переслать… А лучше дай оригинал.

— Ты это серьезно?

Со стороны отцовской спальни послышались шорохи. Испугавшись, что отец сейчас выйдет и застанет его за подслушиванием, Сирил отошел подальше и снова прошел по коридору, на этот раз намеренно топая. Проходя через гостиную, он пояснил с заспанным видом, что захотел пить. Затем исполнил свое намерение и вернулся в комнату.

Уже лежа под тонким одеялом, Сирил подумал об услышанном разговоре. Может ли быть, что Линда что-то украла? Выдать ли ее? Или он все не так понял?

За этими тревожными мыслями Сирил забылся сном.

Когда он проснулся, в доме было необычайно тихо. Сирил насторожился и обошел дом. Никого, только из комнаты Чарльза слышался шелест страниц — сиделка, должно быть, читала книгу.

На кухонном столе лежала записка, написанная Линдой. Она сообщала, что они с Джоном и Биллом уехали в город, потому что у Билла разболелся зуб, и вернутся вечером. Прочитав это, Сирил без особой надежды заглянул в холодильник и нашел там несколько сэндвичей, положенных один на другой и завернутых в полиэтилен. Больше ничего не было, только в дверце стояло несколько бутылок минералки, пива и колы.

Посидев с минуту в раздумье, Сирил прошел обратно в детскую и бегло осмотрел вещи Билла. Планшет он забрал с собой. Тогда Сирил с великой осторожностью подошел к спальне отца, но Сильвия в комнате Чарльза, которая располагалась по соседству, громко кашлянула, и Сирил решил не рисковать.

«Тогда сразу пойду на холм, — подумал он, — интересно, увижу ли там что-нибудь».

Он вернулся к себе, нашел в шкафу старый рюкзак Билла, положил в него тетрадь и ручку, на кухне забросил пакет с сэндвичами и две бутылки колы, и вышел на улицу.

На что он надеялся? Что ему удастся снова встретить призрака и угостить его? Сирил сам удивлялся себе и не понимал толком, чего ждет от похода на холм. Подсознательно он все-таки надеялся на встречу с Сирилом-призраком: приятно было поговорить с кем-то столь необычным и в то же время похожим на него, и не связанным с его дурацкой семьей. Но разум убеждал, что Сирилу либо приснилось, либо после всего произошедшего он подвинулся головой. Школьный психолог намекал, что такое может случиться.

Сирил вышел из деревни, никого не встретив. Загон, где он вчера встретил парня, пустовал.

Дождь прекратился ночью, трава все еще была сырой, а земля — мягкой. Кроссовки Сирила очень быстро стали из относительно белых черно-коричневыми. Недалеко от монастыря, понимая, что он промокнет, опустившись по колено в траву, Сирил подумал, а не повернуть ли ему назад. Сегодня он вроде бы ощутил что-то, нечто зловещее почудилось ему в руинах и, особенно, в холме, когда он поднял голову и посмотрел на него. Но, вспомнив улыбку Сирила-призрака, Сирил отогнал от себя неприятное чувство и бегом бросился вперед.

Поднявшись на холм, он испытал смесь торжества и разочарования.

Здесь никого не было. Лишь холодный ветер гулял по вершине и влажно лоснилась мрачная скала.

Сирил раздумывал, посидеть ли ему тут немного или отправиться домой, когда что-то заставило его повернуться и посмотреть налево. Его сердце испуганно дрогнуло.

На траве лежал человек.

Сирил медленно подошел к нему, чувствуя в висках болезненную пульсацию крови. Это был Сирил-призрак, но сейчас он меньше всего походил на призрака — он был в точности как реальный мертвец. Руки и ноги чуть раскинуты в стороны, голова неестественно склонена вправо, будто кто-то чрезмерным усилием свернул ее туда, недвижные глаза смотрели в небо.

Испуганный Сирил долго стоял, не смея двинуться или оторвать взгляд. У него в голове помутилось. Он подумал, что, может, на самом деле мальчик умер совсем недавно, и его труп до сих пор лежал здесь, а вчерашний разговор он сам придумал от шока?

Вдруг Сирил-призрак приподнялся и посмотрел на него. Его глаза тут же приняли обычное выражение, на губах появилась улыбка; он легко сел.

— Привет! — сказал он. — Уже день прошел?

— Да… — Сирил сам себя не расслышал из-за хриплого голоса, прокашлялся и проговорил уже увереннее: — Да! Ты ужасно меня напугал.

— Чем это? — удивился Сирил-призрак.

— Лежал тут, как… Как мертвый.

— Я по сути и есть мертвый, — Сирил-призрак пожал плечами. — Не хотел никого пугать, я всегда так лежу. Но, на будущее, запомни — бояться мертвых тел не нужно. — Он моргнул. — Нужно бояться душ тех, кто умер.

— И твоей тоже? — Сирил нахмурился.

— Тебе — нет, — обнадежил Сирил-призрак. — С чего бы? Ты мне ничего плохого не делал. Так что я и помочь тебе рад. Ты хотел, чтобы я рассказал тебе о монастыре?

— Ага!

Сирил плюхнулся на траву и достал из рюкзака тетрадь и ручку.

— Что ты хочешь узнать? — спросил Сирил-призрак.

— Ну просто… Как тут все было. Знаешь, как если бы я рассказывал кому-то, и по рассказам могли все представить.

— Что ж, слушай… — Сирил-призрак призадумался, потом встал, поманил Сирила за собой, и они вместе подошли к спуску с холма. — Смотри, там, где чернеют руины — это остатки главного здания, так мы его называли, потому что оно было очень большим. Там была кухня и кладовые, рядом — сад. Оно было гораздо больше, чем сейчас кажется, вон до того камня… Видишь? Вон там была церковь, там — библиотека, вон там жили священники, там — монахи. Вон там, слева, были конюшня и свинарник, а вон с той стороны был дом, в котором жили мы. Монастырские дети, так нас называли. Нас было шестеро.

— А почему вы жили в монастыре? Вы были сиротами?

— О, нет. Не совсем, то есть. Только Стефан был сиротой, но у него был богатый дядя. У остальных были живы отец или мать, иногда и оба. У меня вот отец. Они все занимали довольно высокое положение, но мы им были не особо нужны — даже, скорее, совсем не нужны. Вот нас и отправили подальше, воспитываться при монастыре. За нас хорошо платили, так что священники были совсем не против.

— Мой отец тоже сделал что-то вроде этого, — сказал Сирил. — Только отправил не в монастырь, так сейчас вроде бы не делают, а в школу-интернат. Мы там учимся и живем, и, по-моему, до большинства детей родителям тоже дела нет… Хотя школа вроде бы крутая, ну, дорогая, то есть.

— Мы тоже учились. И на службах были обязаны присутствовать, помогать там, убирать, в саду работать иногда. Но было не так уж и плохо. В свободное время мы убегали в деревню, и даже ночью. Это я придумал, — отметил он с гордостью. — Без меня они бы никогда не решились.

— А что вы делали ночью?

— Гуляли. В сады залезали, — Сирил-призрак улыбнулся, с явным удовольствием вспоминая то время. — Ночью даже самое обычное кажется необычным.

— Здорово! — одобрил Сирил. — У нас поблизости садов нет, но мы часто лазаем в кухню. Или во двор. Один раз даже удалось выбраться в город и достать вино, мы выпили целых две бутылки.

— А зачем в город? В школе не было вина?

— Конечно, нет. Ученикам ведь нельзя его пить.

— С чего это? Вас наказали?

— Да нет, нам вообще нельзя. Нам же еще нет восемнадцати лет, — растолковал Сирил. — Кому меньше, тем вино и всякое такое пить не разрешают, говорят, что это вредно.

— Как странно, — поразился Сирил-призрак. — Что же тогда пьют те, кто младше?

— Сок, чай. Колу.

— Что?

Сирил, вспомнив о своих припасах, подтащил рюкзак, достал из него бутылку колы и показал Сирилу-призраку. Тот посмотрел на напиток с подозрением.

— Почему оно черное?

— Не знаю, — Сирил почесал затылок. Он никогда не задумывался об этом. — Наверное, краситель какой-нибудь.

— Какой ужас, выглядит, будто набрали из отхожей ямы! Неужели вы правда это пьете?

Сирилу стало смешно. Он открыл пробку и засмеялся, когда Сирил-призрак отшатнулся от шипения и поднятой пены. Сирил сделал глоток — и почувствовал угрызения совести.

— Тебе, наверное, неприятно, что я пью? — спросил он виновато.

— Да нет, — ответил Сирил-призрак. — Я ни голода, ни жажды не чувствую, поэтому и желания пить-есть у меня нету. Тем более такое! Кошмар. Какое оно на вкус?

— Сладковатое и шипучее.

— Похоже на отраву. Мы пили воду, сидр и вино.

Сирил осушил половину бутылки, закрыл ее и убрал в рюкзак.

— Ты знаешь, — сказал он, — в мире столько всего поменялось и появилось, жаль, что я не могу пойти и показать тебе все.

— Жаль, — согласился Сирил-призрак. — Но если бы я ушел с холма, я бы не был Сирилом.

— В смысле?

— Не знаю, как объяснить. После того, как я умер, меня будто привязали к этому холму. Мне совсем не хочется уходить отсюда. Как подумаю о том, чтобы пойти посмотреть на деревню, так мерзко становится.

— Интересно, почему. Может… Ты тут похоронен где-нибудь? — Сирил с опаской покосился на место, на котором он лежал в неестественной и страшной позе.

— Похоронен? — переспросил Сирил-призрак несколько недоуменно. — Слушай, смешно, я ведь никогда не задумывался, где похоронено мое тело. Но вряд ли тут. Настоятель хорошо ко мне относился, так что уж наверняка велел похоронить на монастырском кладбище, а не прямо здесь.

— Тут было кладбище?

— Так оно и сейчас есть. Давай я покажу. Только не иди быстро и будь очень осторожен. Там легко упасть.

Он направился к скале и стал огибать ее слева. Сирил пошел за ним. За скалой оказался мельчайший выступ, с которого действительно можно было легко свалиться, а с другой стороны холма спуск был очень и очень крутым. Сирил-призрак показал, где нужно держаться, велел сделать шаг вперед и указал вниз.

Сирил выглянул и увидел заросли травы, из которой едва виднелись темные вершины надгробий. Последние редкие могилы, насколько он мог разглядеть, располагались у подъема на холм, дальше вверх тянулась сплошная трава. Открой он этот вид самостоятельно, то и не подумал бы, что это кладбище — просто очередные руины, или и вовсе бестолково разбросанные камни.

— Надо же! — воскликнул Сирил. Держась за выступ, он отступил в безопасную зону и поежился. — Жутковато.

— Чего жуткого? Ерунда какая, там же просто мертвые тела, давно истлевшие, уж они-то тебе точно ничего не сделают.

— Это ты сейчас так говоришь.

— Неправда, нас иногда отправляли на это кладбище, убирать там, один раз даже могилу пришлось помогать выкапывать.

— И ты не боялся? — Сирил посмотрел на него недоверчиво.

— Я жутко злился. У меня были другие планы на то утро, — хмыкнул Сирил-призрак.

Они вернулись на прежнее место и опустились на траву.

— А все же, почему ты здесь? — спросил Сирил. — Разве ты после смерти не видел… Ну, Бога там, или ангелов, или свет какой…

— Нет, не видел, — Сирил-призрак безразлично пожал плечами. — Но у меня, как и у тебя, послужной список — так ты тогда сказал? — был не очень хороший. Разорение садов, сломанные заборы, драки, мысли во время служб не о Боге, и все в таком духе.

— То есть мне тоже на рай не надеяться? — мрачно пошутил Сирил, хотя ему стало сильно не по себе.

— Не знаю, не знаю… Вообще-то, — вдруг вспомнил он, — я ведь кого-то видел. Не знаю, кто это был, но явно не человек. Он меня совсем не испугался, не расспрашивал и говорил очень спокойно. Словно все обо мне знал.

— Расскажи?

— Ну, слушай. Когда я впервые очнулся после того, как умер, я лежал вот так, — Сирил-призрак лег на траву и на мгновение принял позу, которая так напугала Сирила. — Я точно не знаю, когда умер, но сначала было темно какое-то время, как будто я упал в обморок, а потом очнулся — и вот я лежу так. Я видел, что вокруг ходят люди, останавливаются, смотрят на меня, спрашивают друг у друга что-то. У меня в голове было очень туманно, а звуки долетали так, словно я был под водой. И думалось очень тяжело, как спросонья или во время болезни. Я подумал — почему никто не поможет мне встать, не спросит, как я, почему все только смотрят и друг с другом шушукаются? И тут я разобрал, что разговор о том, что делать с моим телом. Я хотел моргнуть, показать, что жив, но не получилось. Шевельнуться — тоже. Тогда я понял, что и в самом деле умер. Удивился, не совсем поверил… Не успел, все снова потемнело. Будто я не сумел полностью проснуться и опять заснул. Когда я очнулся в следующий раз, я лежал так же, только вокруг уже был снег, поэтому было понятно, что время прошло. Я встал, заметил, что снег летит мимо и я его не чувствую, и понял, что тело умерло, а сам я остался здесь.

— Тебе не было страшно?

— Страшно мне было, когда я умирал, — проворчал Сирил-призрак. — Недолго, впрочем. А тогда бояться уже было нечего. Наоборот, я почувствовал… Ну, что-то вроде мрачной такой радости. Хотели от меня избавиться — а вот не удалось! Смотрел на монастырь и думал, что пусть сюда попробует кто-нибудь прийти, я уж дам знать о себе. И вот я сидел, ждал, снег все шел. Вдруг я услышал за спиной голос. «Так и собираешься тут сидеть?» — спросил он. Я обернулся и увидел человека… Не человека. Не знаю. Он выглядел не как человек, и уж точно не как призрак — ну, не как я. Он был очень высокий и в длинной одежде, но с голыми руками, а ведь снег шел. Но он до него не долетал, так мне показалось. Я ответил таким тоном, за который мне при жизни выговаривали, что я упрямый дурак: «Да, собираюсь. А что, нельзя?» Он сказал: «Можно, если ты так хочешь». Я и сказал: «Да, я так хочу». Он кивнул и ступил за скалу. Я сразу пошел туда, но никого не увидел ни за скалой, ни на склоне. Он тогда был более пологим, можно было немного спуститься.

— Тогда это совсем другое дело, — рассудил Сирил, заинтригованный его рассказом. — Ты сам выбрал! Наверное, ты видел ангела.

— Может быть.

— А ты долго ждал, пока кто-нибудь придет?

— Нет, не очень. В ту же зиму ко мне пришел Стефан, тоже из монастырских ребят. Он ничуть не испугался, заплакал даже и сказал, что рад меня видеть и что он знал, что я вернусь. Можешь себе представить? Я еще тогда подумал, что глупее случая не выдумаешь! Призрак успокаивает человека, плачущего от радости! — Сирил-призрак рассмеялся. — Мы с ним поболтали, потом Стефан ушел, а я скоро заснул и проснулся уже много позже. Больше я никого не видел из тех, кого знал при жизни. Только настоятель еще, кажется, приходил, но я тогда уже как бы спал, и мне вообще не хотелось его ни видеть, ни слышать.

— Почему? — спросил Сирил. — Ты же сказал, что он хорошо к тебе относился.

— Толку-то! Он прекрасно знал, что меня хотят убить, это уж точно, и даже не попытался меня спасти. Никто не пытался, хотя могли. Сборище трусов, а не деревня. Все слишком боялись моего отца.

— А кем был твой отец?

— Он был судьей.

— А-а, — протянул Сирил. — Мой не судья, а адвокат. Оправдывает перед судом всяких богатых людей. Но в моей школе его тоже боятся, наверное, потому, что он много им платит. Просто молча соглашаются со всем, что он скажет. Я тоже не раз думал, какие они трусы и не вступятся за меня, даже если точно знают, что я не виноват.

Воспоминания о случившемся в школе накатили неприятной, затхлой волной. Пытаясь перевести тему и отделаться от нее, Сирил сказал, что хотел бы поесть, и с насмешливого разрешения Сирила-призрака принялся за сэндвичи и колу. Сирил-призрак с минуту безмолвно наблюдал за ним, потом предложил:

— Хочешь, пока ты ешь, я расскажу тебе историю? Она произошла в монастыре.

— Давай! — едва выговорил Сирил с набитым ртом.

Сирил-призрак начал рассказывать.