Наотмашь

Марина Кистяева, 2021

Она должна была стать женой брата. Стала – его. Она пришла в его дом на рассвете. Маленькая и потерянная. Носящая под сердцем ребенка… Не его. Их брак – вынужден. Его страсть к ней – настоящая. Как удар. Наотмашь… Только она не спешит к нему в объятия. Но она будет его. По любви или… просто будет его.

Глава 5

Встречать их вышел сам Вадим.

Ворота отъехали в сторону, пропуская машину.

Владелец дома стоял в стороне, наблюдая.

В прошлый раз Майя плохо запомнила и территорию, и сам дом. Сейчас тоже ей было не до разглядываний. Глаза видели ухоженный газон, небольшие кустарники, выложенный брусчаткой двор. Сознание же не фиксировало ничего.

Папа с ней не поехал. У неё этому не было объяснения.

— Вадим тебя ждет.

— А ты?..

Отец отвел глаза.

— Вам пора начинать общаться.

Отказ сопровождать её к будущему мужу Майя восприняла, как удар под дых.

Она поедет к нему одна?

И не важно, что она уже с ним встречалась и даже в его доме была.

Майя сглотнула подобравшийся к горлу ком. Наверное, у отца есть мотив.

Наверное…

Въезжая на территорию чужого дома, Майя уговаривала себя, что всё непременно будет хорошо. Отец не отдал бы её в жены плохому человеку. А то, что она не знает Багова… Кто в этом виноват?

Конечно, можно вспомнить старые времена, когда невеста и жених впервые виделись едва ли не в день свадьбы. И считалось, что девушке несказанно повезло, если жених не косой, не рябой и не старше её на двадцать лет. То же самое в отношении невесты.

Но сейчас времена изменились.

Или…

Майя упрямо сжала губы.

Нечего гадать, что да как. Есть ситуация, и ей необходимо к ней привыкать.

Только как…

Машина остановилась, и Вадим направился к ним. Сердце Майи учащенно забилось.

Да, она видела этого мужчину.

Разговаривала с ним.

Присутствовала рядом на похоронах.

Но именно здесь и сейчас на неё накатило понимание, что ничего не изменить. Что происходящее — по-настоящему. И она в эпицентре событий.

Вадим Багов выглядел иначе. Вроде бы и по-домашнему — на нем были темные спортивные штаны и обтягивающая торс серая футболка. На ногах — шлепанцы на босу ногу. Лицо сосредоточено, даже хмурое. На переносице пролегла глубокая складка.

Получается, он тоже особо не рад её видеть.

Да и с какой стати ему радоваться?

Навязали беременную.

Легкая досада вперемешку с обидой вспыхнула в душе Майи. Он-то как раз мог отказаться, сказать категоричное «нет» её отцу. Майя не верила, что папа заставил бы её идти на аборт. Он не поступил бы так с единственной дочерью. Отправил бы её куда-нибудь, а там постепенно всё и разрешилось бы. Безвыходных ситуаций не бывает.

Но нет…

Багов договорился с её отцом.

Зачем?

Этот вопрос снова и снова терзал девушку, пока она смотрела, как субъект её рассуждений подошёл к задней двери, дождался, пока водитель снимет блокировку и лишь тогда потянул на себя, открывая её.

Майя сглотнула образовавшийся ком. Ей не нужны его джентльменские замашки! Ей ничего от него не надо!

Отголосками сознания она понимала, что снова находится на грани истерики; ещё немного, одно лишнее слово, недобрый взгляд, жест — и она скатится в неё. Сорвется. А истерика ее ни к чему хорошему не приведет. «Жених» не будет церемониться с ней, быстро поставит на место.

В лучшем случае…

— Привет, Майя.

Перед её лицом возникла крепкая мужская рука. Со сбитыми костяшками. Их она успела разглядеть перед тем, как Вадим перевернул руку ладонью кверху. Его выраженная мужская сила настораживала Майю. Даже пугала.

Много ли она видела рук со сбитыми костяшками? Со ссадинами? Мозолями? У парней из института — точно нет. У Рената — нет. И у Тимура — также.

А тут… Почему-то Майю бросило в дрожь.

Она смотрела на эту руку и видела, как та проходится по её обнаженной груди. В голове настолько ясно нарисовалась картинка, что девушку бросило в дрожь. Как бы она ни ерепенилась, чтобы себе ни говорила, но когда — если уже не сейчас! — они поженятся, Вадим Багов будет иметь права на её тело.

Он — муж…

Ему можно будет все.

Трогать её. Брать.

Тогда, когда ему заблагорассудится. Удобный секс в удобное для него время.

Кровь прильнула к лицу и к мышцам малого таза, отчего Майя интуитивно свела ноги вместе.

— Привет.

Молчание с её стороны затянулось, надо было как-то реагировать.

И руку принимать.

А никак… Не получалось.

Сделав над собой усилие, Майя вложила ладонь в руку Вадима.

— Она не ядовитая.

— Что? — Майя не поняла его реплики.

— Моя рука. Яд не источает.

Пока Майя краснела ещё сильнее, её потянули на себя, и вскоре девушка оказалась на улице.

Вблизи с мужчиной. Впереди — его грудь, сзади — машина. Майя оказалась в своеобразной ловушке, зажатая между металлом и не менее твердой грудной клеткой будущего мужа.

Волнение, которое она притупляла всю дорогу, говоря себе, что её отдают не на съедение волкам, а всего лишь в другую семью, снова дало о себе знать. Ещё дома Майя твердо решила, что не будет конфликтовать с Вадимом. Их прошлый разговор выдался тяжелым, оставив после себя неприятный осадок.

Плюс, Багов похоронил брата. Она — друга. Им бы объединиться… Или, по крайней мере, зарыть топор войны. Возможно, попытаться как-то договориться. Они же цивилизованные люди. Они всегда могут найти общий язык.

Майя чуть-чуть задрала голову кверху, и волна жара прокатилась по телу.

Договориться с ним? С человеком, который смотрит на неё сверху? Во взгляде которого читается откровенная, ничем не прикрытая ярость? А там, может быть, и презрение?

Ей всё равно, что он о ней думает.

Пока — так точно.

Обижать её физически он не будет — она беременна. С остальным постарается справиться. Главное, не лезть на рожон, умерить свой пыл.

Подумать и решить — хорошо, а сделать?..

— Я и не думаю, что ваша рука…

— Помолчи.

Резкий тон заставил её оборвать извинения на полуслове. От неприкрытой грубости Майя опешила и, к собственному стыду, почувствовала, как обида подкралась слишком близко к глазам. В них защипало, словно она готова расплакаться.

Нет-нет, только не перед ним.

— Где твои вещи?

— Там, — она указала в сторону багажника, радуясь, что её руку отпустили. Майя сразу же убрала её за спину, не заметив, как гневно прищурился мужчина.

Она повторится — у него был выбор. У неё — нет.

Майя тихо вздохнула. Завтра всё будет иначе. Честное слово. Сегодня она не в состоянии воспринимать происходящее адекватно.

Водитель, что привез её, тоже вышел из машины, открыл багажник. Вадим достал её чемоданы и сумку.

— Это всё?

Она кивнула.

— Я ожидал большего.

Как же ей захотелось прокомментировать его «большее»! Сказать, что она оставила все дорогие вещи в доме отца, что не смогла взять… Почему? Очень просто! Не представляла она, как в чужой дом привезет мягкие игрушки, с которыми провела не одну ночь, обнимая и тоскливо глядя в окно, когда на улице лил дождь, и капли медленными мокрыми дорожками убегали по карнизу. Или как можно привезти к нему любимый столик с потайным ящиком, где она хранила дневники, что вела, будучи подростком? Или черно-белые фотографии, что она сама обрабатывала? Что взять в чужой дом? Душу? Не получалось. Никак.

Поэтому только вещи.

— Проходи в дом.

Вадим снова сказал без тени улыбки. Майя всё больше и больше чувствовала дискомфорт. Атмосфера между ними накалялась по мере того, как водитель отца выехал за ворота, оставив их наедине.

Стоять во дворе до бесконечности глупо и нелепо, поэтому Майя последовала неласковому приглашению пройти в дом.

Здесь она будет теперь жить.

Надо как-то привыкнуть. Если бы Ренат привел её в свой дом, что она почувствовала бы? Ощутила себя хозяйкой или так же тушевалась?

Скорее, первое. Рената она знала ни один день, плюс они были почти одного возраста, общались много раз. С Баговым всё иначе.

Её ему навязали. Хотя нет… Он сам согласился. Майя искренне не понимала почему.

Сколько она знала историй, когда мужчина оставлял детей и уходил к другим? Или вовсе парни не женились на девушках, давали им деньги на аборты? Майя не приравнивала всех к одному знаменателю. Но в данной ситуации не понимала Багова.

Или отец надавил на него? Что пообещал? Бизнес? Вероятнее всего. Но принять чужого ребенка, стать мужем девушки, которую в лицо не видел… Это за гранью понимания Майи.

Возможно, она в силу своего возраста всё воспринимает буквально. Было только черное и белое.

Девушка посмотрела на мужчину, что с невозмутимым видом перетаскивал её чемоданы. По первому взгляду и не скажешь, что он зол. А он зол, Майя помнила выражение его глаз. Взгляд — как лезвие. Как кинжал.

Направленный на неё.

Майя закусила нижнюю губу.

Черт! Она не напрашивалась к нему в дом! Её беременность — её зона ответственности. Она могла бы справиться сама! Одна!

И тут же Майя одергивала себя. Кого она обманывает? Пошла бы она против воли отца, отказалась бы выходить замуж за Багова и делать аборт — отец выгнал бы её из дома, лишил бы финансирования. Куда бы она пошла? К кому? Ни один родственник не приютил бы её. Можно, конечно, обратиться к друзьям. Но те тоже могли помочь лишь первое время. Пока не встал вопрос содержания и работы. Майя ничего не умела, могла податься только на неофициальный заработок, который не давал никаких гарантий, и она в любой момент снова могла оказаться на улице. А когда живот будет большим, и работать станет невозможно? Что тогда?

Одни вопросы, заставляющие включить голову и… прогнуться.

Под волю папы. Под обстоятельства.

Майя интуитивно провела рукой по животу. Малыш, ты в безопасности. Ты будешь любим. У тебя будет дом, тепло, забота. У тебя будет всё.

Всё, что она в состоянии дать. И чуть больше.

Тело окатило волной жара. Майю бросало из крайности в крайность. Гормоны начинали бушевать в полную силу, отыгрываясь на ней.

Майя снова посмотрела в сторону дома и скрывшегося в дверном проеме Вадима.

Теперь от этого мужчины очень много зависит. Атмосфера, настроение Майи. В конце концов, её благополучие. А она как ведет себя? Как обиженный ребенок?

Майя направилась к двери. Отец за прошедшие дни разговаривал с ней раз десять. Постоянно что-то говорил, давал наставления. Не ругал.

Если бы ещё ругал, Майя точно не выдержала бы. Вспоминая все события, которые закружились после обнародования факта её беременности, она признавала, что папа с ней был ещё мягок. Один раз сорвался, влепил ей оплеуху.

Заслуженно.

Майя вошла в просторный холл и огляделась. Высокие двухуровневые потолки с встроенными светильниками по периметру, стены, покрашенные в нейтральный цвет, серый кафель на полу. Минимум мебели: диван, пуф, танкетка, столик. Несколько этажерок. То, что делало комнату комфортной и одновременно не загромождало её. Майе понравилось. Увидела она и несколько дверных проемов: один, как она помнила из прошлого визита, вел на кухню, второй, видимо, в гардеробную. Была и красивая деревянная лестница, по которой несколькими минутами ранее поднялся Вадим.

Значит, её комната будет на втором этаже.

Майя обхватила плечи руками.

Чужой дом. А должен стать и её…

Немыслимо.

Майя не могла представить даже, что должно произойти, чтобы она почувствовала себя здесь хозяйкой. Чтобы ей, например, захотелось сменить шторы или постелить у дивана другой ковер. А на стене слева повесить те самые свои фотографии.

Волна отторжения коснулась сердца. Никак девушка не ассоциировала себя с этим домом.

И его хозяином, что снова появился на лестнице.

Майя стояла внизу, и восприятие в очередной раз сыграло с ней злую шутку. Вадим обычный мужчина, ничем не лучше, не хуже тех, с которыми ей приходится общаться в университете. Всех знакомых она воспринимала адекватно, не шарахалась, держала дистанцию, при необходимости умело ставила на место.

С Вадимом же всё переворачивалось. С ног на голову. Казалось бы, обычный мужчина… И сразу же рождался яростный протест внутри. Необычный! Ничего в нем обычного нет! Совершенно! Пусть физически он и выглядит, как и все другие, но стоит его увидеть, как понимаешь: он другой. Однозначно. Аура что ли у него давящая, взгляд ли слишком острый. Она не могла понять.

Фигура… Да, она уже не раз делала на ней акцент. Вадим крупный крепкий мужчина. Но разве причина её отстраненности в этом? В полном нежелании с ним общаться?

Почему она столь остро чувствует его… мужественность?

Он спустился и остановился в паре шагов от неё.

— Так и будешь стоять, как неприкаянная?

— А что мне делать? — Майя упрямо вздернула подбородок кверху.

Что творит…

Всё делает неправильно! Думает одно, а слова — совершенно иные, неправильные, срываются с языка помимо воли, провоцируя незнакомого мужчину.

Она его не знает… Ей надо быть осторожнее, осмотрительнее… А в ней постоянно рождается бунт.

Вадим скривил губы, отчего легкий озноб прошелся по спине Майи. Излом на его лице делал мужчину ещё более серьезным. Недоступным.

Она не понимала, как с ним общаться.

— Правильный вопрос. Давай-ка пройдем снова на кухню. Есть хочешь?

— Нет, — соврала она, мысленно дав себе обещание, что с завтрашнего дня начнет полноценно питаться. По часам, как советовал врач, чтобы уменьшить вероятность токсикоза. Майя принимала витамины и надеялась, что этого для организма пока достаточно.

Она не курит. Не пьет. Ведет правильный образ жизни. Она… до чертиков боится мужчину, стоящего рядом, от которого теперь во многом зависит её будущее.

— Зря. Настаивать не буду. Пошли.

Позже Майя придет к выводу, что он действовал интуитивно. Сработал рефлекс. Привычка, что вырабатывалась годами, и которой он не стал изменять.

Вадим протянул руку, положил её ей на поясницу и слегка подтолкнул в сторону кухни.

Майя отскочила, как ужаленная.

— Не трогайте меня!

Это было её ошибкой.

Потому что и без того хмурое лицо Вадима посерело, брови сошлись на переносице, а губы плотно сжались.

Она перешла невидимую черту.

Потому что реакция мужчины последовала незамедлительно. Он выбросил руку вперед и поймал локоть Майи. Девушка не ожидала ничего подобного, испуганно замерла.

— Майя… — мужчина медленно покачал головой, а от его тихого тона по коже девушки мурашки побежали. — Прекрати.

— Что? — выдохнула она севшим голосом, мысленно проклиная всё на свете и свою доверчивость в том числе.

Будь она немного осмотрительнее, внимательней, никогда не оказалась бы в такой ужасающей беспросветной ситуации.

— Шарахаться от меня, — процедил сквозь сжатые зубы мужчина, пронзая её взглядом. Сейчас он, как никогда ранее, находился близко к ней, и она окунулась в его терпкий аромат, настолько яркий, что голова слегка закружилась, а дыхание сбилось в груди.

Она играет с огнем. Эта простая истина пришла с запозданием.

Если Тимур сразу же вызвал в ней едва ли не братские чувства, то его близнец — желание исчезнуть, испариться, выбежать за дверь и больше никогда с ним, нигде не пересекаться.

— Заканчивай смотреть на меня, как на насильника, черт бы тебя побрал! — продолжил он более ярко и громко, отчего Майя вжала шею в плечи, впервые в полную силу ощутив на себе темперамент будущего мужа и грань, за которую нельзя переступать. Опасно. — Никто тебя трогать не собирается. По крайней мере, пока.

— Как… пока? Стойте… Вадим…

— Тормози, я сказал. Всё. Майя, мы сейчас идем на кухню, я тебе показываю, где и что лежит. Мы садимся за стол и начинаем разговаривать. На повестке дня — наше бракосочетание и как мы будем жить после него. Ты меня услышала?

Она быстро кивнула и потянула руку на себя, пытаясь высвободить из крепкого захвата.

На то он и крепкий, что не поддался.

Собственное рычание для Вадима оказалось недостаточным. Освобождать её он не собирался.

Напротив, потянул на себя. Майя не удержалась, запуталась в собственных ногах и подалась корпусом вперед.

Он разжал руку, чтобы уже зафиксировать её талию. Майя зажмурила глаза, уперевшись ладонями ему в грудь.

Первое впечатление — горячий. Даже через футболку она почувствовала обжигающее тепло его кожи и каменную твердость мышц. Ни намёка на мягкость, как в характере, так и теле. Майю накрыло паникой. Он стоял слишком близко. И его оказалось слишком много.

Умом она понимала, что Вадим взрослый цивилизованный человек. У него бизнес, терки с её отцом. Разговаривает он, пусть и жестко, но без мата, не позволяя лишнего. Тогда отчего она дуркует (по-другому и не скажешь)?

— Последний раз говорю, прекрати.

Его лицо и глаза оказались внезапно очень близко. Вадим нагнул голову, сократив между их лицами расстояние. Его дыхание коснулось её лба. Девушка несколько раз моргнула и быстро-быстро произнесла:

— Я вас услышала. Пустите.

— «Тебя». Хорош мне «выкать».

— Хорошо, — она согласилась бы на что угодно, лишь бы её отпустили. — Тебя.

Несмотря на заверения, рук он не разжал.

Только ещё сильнее прищурился.

— Хреново начали, Майя.

— Не понимаю.

— Неужели? Ты же в курсе, что нам с тобой предстоит жить «долго и счастливо»? И что это не прихоть? Что это не на день, не на месяц, девочка? Что через пару дней ты войдешь в мою семью, возьмешь мою фамилию — и всё, назад дороги не будет. Ты пришла ко мне в дом, чтобы поговорить. Несколько дней назад. Я отверг твои бредовые предложения. И что наблюдаю сейчас? Ты решила встать в «позу»? Решила применить юношеский максимализм? Вместо того, чтобы включить голову и взять на себя ответственность за содеянное? Ты, черт побери, скоро станешь матерью! Ноги научилась раздвигать, а…

Майя не собиралась слушать оскорбления. У неё тоже сработал инстинкт.

Она никому никогда не позволяла разговаривать с собой таким пренебрежительным тоном. Сразу ставила на место. Даже Рената.

А тут…

Она задохнулась от возмущения. Она раздвинула ноги! Она! Да он!.. Майя сама не поняла, как занесла свободную руку, чтобы осадить ублюдка и влепить ему оплеуху. Она не думала о последствиях.

Как и о том, кто стоит перед ней.

Руку, занесенную для удара, перехватили сразу же.

— Ах ты су… — если Майя думала, что она слышала, как рычит Вадим, она ошибалась. Его голос понизился, в нем отчетливо появились угрожающие нотки.

Дальше — хуже.

Майя даже не успела испугаться, понять, что она едва ли не натворила. И надо ли понимать, раскаиваться.

Ничего не успела.

Потому что мужские губы, жесткие, властные, накрыли её приоткрывшийся от изумления и возмущения губы. Вадим не просто целовал её. Он делал с ней нечто другое. Майя даже пискнуть не успела, как чужой язык ворвался в её рот, заявляя права.

Всё происходило быстро, стремительно. Вадим действовал, не колеблясь. Целовал, жестко сминая её губы, показывая, кто в доме хозяин. В отношениях — тоже. При этом он продолжал одной рукой удерживать её кисть, вторую распластал на пояснице, надавливая пальцами, вынуждая Майю прогнуться.

Та не могла не подчиниться. Она не отвечала, принимая его грубую ласку. В висках стучало от напряжения, ноги ослабли, Майя сжала руки в кулаки, не зная, куда их деть. Отчаянно хотелось вцепиться в литые плечи, удержаться, найти баланс, равновесие, поддержку.

Но… нет.

Губы горели, щеки пылали. Грудь, распластанная о мужскую грудную клетку, странным образом ныла, соски напряглись.

Майя задрожала и, наконец, подняла свободную руку и вдавила открытую ладонь в плечо Вадима. Ещё немного такого ошарашивающего жесткого напора, и она не выдержит. Рухнет на пол.

Вадим оторвался от неё, тяжело дыша. Его верхняя губа дернулась, обнажая идеально ровные белые зубы.

Он молча смотрел на неё. Майя — на него. Она настороженно ждала продолжения. Молчи… Только молчи… Не провоцируй. Больше ничего не говори. Не спорь.

Мужчина не в адеквате. Он похоронил брата. У него сильнейший стресс. А как мужчины снимают стресс? Алкоголь, адреналин, секс.

Все это он может получить. Майя, стараясь действовать как можно незаметнее, втянула воздух вокруг себя. Алкогольными парами не пахло — уже хорошо.

Остается секс.

— Вадим, пожалуйста, — выдохнула она, пойдя на попятную.

Она больше не вырывалась, не брыкалась. У неё было лишь одно желание — чтобы ей дали свободу. Хотя бы эфемерную. Она долго не выдержит. Багова было слишком много, её первое впечатление о мужчине оказалось самым верным. Находясь в опасной, удушающей близости от него, она в полной мере ощутила его агрессивную ауру.

Это не Тим.

Это даже не Ренат.

Вадим Багов опасен. Он не будет с ней нянчиться. Он не будет ходить вокруг да около. Он возьмет всё, что ему захочется. Что ему причитается.