До тебя…

Марина Кистяева, 2019

Взрыв в московском метро разделил три жизни на «до» и «после»… Жена миллионера, спустившись в метро в порыве отчаяния… Молодая сирота, приехавшая поступать в столичный ВУЗ и пробивающаяся в жизни, не рассчитывая ни на кого, кроме себя… И он, которому сообщили о трагедии слишком поздно…

Глава 3

Кровь. Боль.

Паника. Давка.

Стоны и крики о помощи.

Мат и шепот умирающих…

Гарь. Запах горящих тел.

Кровь…

Кареты «скорой помощи». Полицейские и отряды специального назначения с обученными собаками.

«Боблимы», ломящие цены втридорога и волонтеры, съезжающиеся со всего района.

Репортеры, жаждущие первыми заснять горячее видео с места трагедии и родственники тех, кому успели сообщить.

— Давайте его сюда!.. Тут носилки!

— Ребенок! Я слышу голос ребенка!!!..

— Он горит! Помогите!

— Она застряла по железками!

— Беременная! Без сознания!

И снова крики. Повторяющиеся бесконечное количество раз.

Боль. И кровь.

И трагедия, объединившая многие судьбы одним испытанием.

В больнице было жарко. Не в плане духоты, а в плане поступления раненых.

— Он уже не дышит! Куда вы его привезли?

— А если…

— Не если! В морг!

— Но…

— У нас не хватает людей и палат, вы это понимаете?!

Никто ничего не желал понимать и видеть…

* * *

Василия Игнатьева выдернули сразу же после очередного осмотра. Он устал и был чертовски зол. Ещё пару часов назад закончилась его смена, и он мечтал попасть домой, но всё изменилось в одночасье.

Люди поступали бесконечной вереницей, и их отделение сейчас напоминало военный госпиталь.

— Какого?..

Если бы его не позвал Семен Торов, хирург, и по совместительству друг, он выругался бы более «цветасто».

— У нас ЧП.

— У нас, если ты не заметил, одно большое ЧП. Сема, говори яснее, у меня там пациент с открытым переломом и ожогами…

— А у меня Анастасия Зареченская.

— И что?

Игнатьев устало провел рукой по лбу.

— А то! Тебе фамилия ничего не говорит?

— Знакомая?

— Мля, Игнатьев, не моя знакомая!!! А фамилия тебе ничего не говорит?!

Торов заметно нервничал, что было ему не свойственно.

Оглядевшись по сторонам, он схватил друга за локоть и рванул в сторону ординаторской, оказавшейся запертой. Выхватив ключи из кармана, недрогнувшей рукой открыл дверь и втащил туда Игнатьева.

— Что за цирк устраиваешь, Сема?

— Не цирк. Мля, Игнатьев, у тебя в отделение от потери крови вот-вот умрет жена нашего олигарха Михаила Зареченского, а ты не в курсе! Ты вообще что ли новости и телек не смотришь?

— Мне некогда… — начал по привычке говорить Василий, и тут же осекся.

— Зареченский… Зареченский… Черт побери, ТОТ САМЫЙ Зареченский!

— Нет! Ты много знаешь олигархов с подобными фамилиями…

— Черт!

Игнатьев устало провел рукой по лицу.

— Что с его женой?

— Хреново с его женой… Она ещё и беременная. Теряет много крови. Нужно переливание.

— Доноры есть?

Медленное покачивание головы.

— Четвертая отрицательная. Сам знаешь, сколько людей с такой группой…

Игнатьев грязно выругался.

— Ноль четыре процента.

— Вот-вот.

— Зареченский нас порвет за жену и ребенка.

— Что с ребенком?

— Пока всё стабильно, но…

— Торов молчи. Зареченский здесь?

— Пока нет. Но, думаю, уже в курсе, и скоро начнется… Плюс пробки. Её даже перевезти не удастся.

Мужчины переглянулись.

— Ты пришел ко мне не просто так, — жестко бросил Игнатьев. — Говори.

— Там ещё девочка поступила… Ровесница Зареченской. Изуродовано лицо, ожоги, осколочные ранения. Она, видимо, прикрыла собой беременную Зареченскую. Вся спина разорвана. Фактически живой мертвец. Я проверил документы. Анастасия Дёмина, приехала поступать в универ. Есть выписка из детского дома, сирота.

Холодок побежал по спине даже видавшего виды Игнатьева.

— И?..

— У неё тоже четвертая отрицательная.

Мужчины снова переглянулись.

Игнатьев, сжав кулак, подпер им подбородок, а потом с силой вдарил кулакам о стену. Ещё и ещё…

— Торов, ну почему жизнь такое дерьмо, а?

— Тебе нельзя так говорить. Ты — врач, ты спасаешь жизни.

— Да?! Спасаю?! А почему нам сейчас приходится выбирать?! А?!

— Потому что жизнь — дерьмо.

— Сема…

— Что, Сема? Там две жизни, тут одна…

— И то, что Зареченская при деньгах, конечно, ничего не значит!

— Значит, мать твою! Ты хочешь получить оборудование для УЗИ-кабинета? А для исследовательского центра? Ты хочешь ремонта в лаборатории? Мне продолжать?

— Не надо…

В голосе Игнатьева послышалась горечь.

— Семен, ты знаешь, что делать. Готовь бригаду и операционную.