Девочка для генерала 2

Марина Кистяева, 2020

«Дед Семен не верил, что честным трудом можно заработать большие деньги. Особенно вон на такие машины, что колеи делают здоровущие, и потом ему не пройти, не проехать. Эти-то уедут, а он… Дед Семен посмотрел на спящую девушку, что изредка стонала. За ней приехали. За ком же ещё… И полез за старой двустволкой. Давненько он ей не пользовался. Знал одно – рука у него твердая ещё, несмотря на возраст. Не дрогнет…»

Глава 3

РУСЛАН

Генерала снова проверяли на прочность.

Он знал, что некоторые не пожелают принять меняющуюся реальность. Найдут прореху в его броне и попытаются вывести его из игры.

Что ж, их ждал сюрприз.

Они выбрали не то направление.

Вспомнили, сволочи, какой он устроил треш в прошлую годовщину смерти Лизы. Руслан хищно усмехнулся. Кое у кого головы полетели вполне заслуженно. А не хрен было к нему соваться в ТОТ день. Ровно год назад к нему в его — ЕГО, мать вашу, — дом заявилась целая делегация. С вооруженными бойцами. Ага, для разговора.

Что ж, поговорили.

Кто-то извлек урок, кто-то — нет.

До уродов в погонах и до тех, кто ездит на машинах с определенными номерами, никак не дойдет, что он делиться ничем не будет. И что лучше прогнуться им. Потому что колоду уже перетасовали.

Ковалю сообщали всё.

Ошибкой тех, кто занимал кресла, было то, что они решили, будто он станет делиться.

Нет.

Саравия дала ему большие возможности. И сейчас речь шла не о деньгах. Совсем не о них, родненьких.

Те, кто был вместе с Ковалем в Саравии, с ним и остались. Жаль, что не всех удалось спасти, вывести из-под огня. Та же Юля сильно пострадала. Руслан предлагал ей отойти от дел.

— Я с тобой, товарищ генерал, — негромко ответила она и грустно улыбнулась. — До конца.

Эти слова она произнесла на больничной койке, когда уже стало известно, что муж бросил её. У Руслана руки чесались встретиться с ним и поговорить лично. Юля достаточно хорошо знала своего начальника, поэтому почти незаметно покачала головой. Руслан её услышал.

Саравия…

Он снова хотел приехать в эту старую страну. С невероятными запахами, узкими улочками, непостижимым колоритом древности. В ту, что была до войны. И он приедет, чуть позже. Возможно, даже не один.

Люди, что выдернули его накануне из дома, ожидали от него нового выплеска ярости. Окружение знало: для Коваля дата смерти дочери священна. И всё же они пошли на провокацию. Ожидаемо. Каждый, кто у власти, жаждал получить ещё больший кусок.

Ночь закончилась встречей с Президентом.

— Руслан Анатольевич, придется подождать ещё пару месяцев. Пресса должна замолчать, успокоиться.

Руслан кивнул.

Пара месяцев его устроит. Он настраивался на больший срок.

Они с Президентом поняли друг друга.

— До скорой встречи.

— И вам всего хорошего, Руслан Анатольевич.

Руслан вышел из кабинета и сразу же набрал Михаила.

— Хочу её видеть.

В пустом коридоре не было посторонних ушей. По крайней мере, не в то время, когда он встречался с главой государства.

Дела — решены.

Ему требовалось тепло Воробушка. Неожиданный факт. Не видел девочку сутки, а его скрутило от потребности снова побывать в ней. Втянуть в себя непередаваемый запах её кожи — чистоты и невинности. Испачкать ее своей спермой, как клеймом. У Руслана даже пальцы закололо от предвкушения. Он хотел посмотреть на неё. На готовую, ждущую его. И продолжить, черт побери, то, на чем их прервали!

Он оголодал. Шёл по коридору, накручивая себя по беспределу. Как всегда, адреналин, ненасытный, жестокий, требовал выплеска. На горизонте замаячила эффектная брюнетка с длинными ногами и торчащей грудью. Конечно же, чистое совпадение. В два часа ночи молодой бабе нечего делать, как только расхаживать по коридорам. А, может, кто подберет, да? И попой вон как виляет.

Знали товарищи, что ему требуется.

Только обломались немного.

Не завела. Не привлекла. Хотя сто процентов умная, вышколенная по самое «не могу» профессионалка, что обработает Руслана, как тому надо и куда надо.

— Добрый вечер.

И глазками стреляет призывно.

— Привет.

Сказал и прошёл мимо. Не до неё.

Воробушка хотел. До ломоты в яйцах. Как вспоминал её в распахнутом халате на голое тело, так зубы сводило. К херам! Пусть только попробует его ослушаться и хотя бы раз из спальни выйти без белья. Разложит на коленке и отшлепает. Сильно. До красноты. Воображение паскудно предоставило картину Катиной розовой попы. По позвоночнику прошла огненная волна, и штаны окончательно стали тесными. Что за млядство! Никогда ни одну девочку не хотел с такой силой. Брал, с легкостью меняя на другую. Не было проблем. Ни к одной не прикипал душой.

Руслан толкнул дверь и, проигнорировав лифт, устремился к лестнице, на ходу развязывая галстук-удавку. Ненавидел их, как и большинство мужиков. Говорят, женщины так же не любят лифчики. Похер на лифчики, главное, что под ними.

Пролет. Ещё один пролет.

Где-то наверху за ним наблюдали. Возможно, та же брюнеточка, работающая в ФСБ. Имелись и такие. Только уже поздно, деточка.

Для всех.

А для него?

Он спустился на первый этаж.

К черту этот прогнивший город с его повсеместными глазами. Он хотел свободы. Немного хотя бы.

Да и Лиза любила их дом на берегу океана.

Воробушку он тоже понравится.

Генерал вышел из здания и снова набрал номер, уже другой, распорядившись, чтобы готовили вертолет.

Суки не позволили ему помянуть дочь, что ж… Он устроит им небольшие неприятности. Пусть думают, что конкретно на этот раз он затеял. И какое решение в итоге примет.

Лиза.

Думать о ней Руслан мог себе позволить только, когда поднялся в воздух. Выпил несколько рюмок водки. От закусок отказался.

— Покойся с миром, дочка.

Ублюдки, что наравне с ним повинны в смерти Лизы, тоже покоятся. Не с миром, это точно.

Руслан чуть сдвинул кожаный браслет на одной руке и дотронулся до тонких шрамов. Они не причиняли ему боли, никак не беспокоили. Лишь фантомная боль разрывала грудь ночами.

Руслан помнил, как впервые увидел дочь.

Его вызвал комендант училища и хмуро сказал, что приехала неотложка. Именно к нему.

Первая мысль — с отцом случилась беда.

Руслан рванул к воротам так, как не бегал никогда. В те секунды весь мир промелькнул перед глазами, и он впервые прочувствовал то жгущее, рвущее на части ощущение, когда не успеваешь совсем чуть-чуть, передвигаешь ноги, а они словно деревянные. Не хватает секунды… мгновения…

И каково же было его удивление, когда он увидел Наташку. Симонова, кажется, у неё фамилия? Они кутили в его увольнительные. Несколько встреч, дикий, жесткий трах. Они и не разговаривали толком. Она взяла у него в рот за верандой кафешки. Встала на колени и сделала шикарный минет. Что ещё надо молодому парню? Трахаться им нравилось, и она никогда не ждала от него никаких обязательств. Он благодарил, как умел и мог. Сводил на рынок, приодел девочку. Купил цветы. Она верещала от счастья.

Только какого черта она делала у ворот его училища да ещё на неотложке?

— Наташ? — он недовольно зыркнул на неё. Офицеры не погладят его по голове, это точно.

Выглядела она откровенно фигово. И шла к нему как-то странно, держась за низ живота. Заболела?

Руслан быстро прикинул, сколько у него денег имелось. На лекарства хватит. Если надо, у парней свистнет и на операцию. Мало ли что.

— Привет, Рус.

Она замялась. Посмотрела на него виновато.

А вот это хреново.

Руслан напрягся.

Чего-то он не улавливал. Не догонял.

— Наташ, ты какими…

— Эй, давай быстрее. Она есть уже хочет! Кормить пора! — дверь неотложки открылась с пассажирской стороны, и показалось красное лицо немолодой женщины в синем комбинезоне.

— Сейчас… Я…

Наташка обернулась, потом выругалась, метнулась, всё ещё придерживая рукой живот, который, кстати, был немного неестественным большим, сдутым каким-то, Руслан помнил, что у неё он был плоским, а тут…

Когда Наташке передали сверток с молчаливым младенцем, Руслан выпрямил спину.

— Вот, Рус, — она подошла к нему и протянула ребенка. Новорожденного. Со сморщенным личиком, прикрытым застиранной пеленкой с заштопанными дырками. — Это твой.

— Ты чё сдурела?! — прорычал он, борясь с желанием встряхнуть дуру, чтобы та пришла в себя и не несла ахинею.

Но интуитивно Коваль знал — она говорит правду. По глазам видел.

— Коваль, в общем, так. Я родила. Отца у меня нет. Мать пьет. Воспитывать её я не буду. Нужен тебе — привезла. Нет — я пишу отказ. И её в детдом. Ответ нужен сейчас. Я и так еле уговорила этих, — кивок на санитаров, — приехать сюда.

Руслан принял решение.

Не колеблясь.

Реакция в училище была… интересной.

Высшее командование его поддержало. Как ни странно.

Отец тоже.

— Будем воспитывать, раз мать — кукушка.

Это было… феерично.

Особенными оказались первые месяцы. Курсант с грудничком. Им даже комнату в городке выделили. Отец жил у него первые недели. Потом нанял женщину.

Но в основном Руслан сам. Не спал, укачивал, учил конспекты, готовил смеси. По девкам бегал налетами. Не мог без них, никак. И сразу к дочке.

— Как назвала? — это был единственный вопрос, который он тогда задал Наташке.

Кукушка пожала плечами.

— Девочка. Ребенок. Никак, в общем.

Имя возникло сразу. Пока он держал её на руках под шум отъезжающей машины неотложки.

Елизавета.

Коваль Елизавета Руслановна.

Шикарно звучало.

Парни стебались, предлагали взять ему «академический». Правда, после того, как было выбито несколько зубов, стеб прекратился. Другие же ребята, наоборот, помогали. Памперсы покупали, бутылочки, смеси. С ним вместе укачивали. Подменяли, когда он уходил дежурить. Руслан помнил всех.

Потом нашёл каждого. Почти все они приняли его благодарность, и девяносто процентов тех ребят сейчас жили на его территории.

А в те годы было весело…

Для него дочка стала всем. Это потом он узнает, что отец заказывал тест ДНК, и результат пришел положительный. Сам же Руслан не сомневался.

Было трудно. Очень. Кто же спорит.

Молодой парень, да по казармам, да с маленьким ребенком. Чего греха таить, пользовался иногда женской щепетильностью.

«Ах, ты воспитываешь дочку один?».

Какая тут женщина не пожалеет.

А ему не до баб было.

Не до любви и семейных ценностей — так точно.

Вернее, у него уже была семья. Отец, Лиза, он. Всё. Остальные лишние.

Лизе давал только самое лучшее, порой на последние деньги. Лучшие платные сады, где она могла при необходимости и жить. Лучшие школы-интернаты. При первой же возможности забирал её к себе, и тогда они долго гуляли, часами разговаривали. Вернее, щебетала Лиза, а он её слушал. Про разбитые колени, про мальчика, которому он грозился оторвать руки за то, что тот слишком сильно дернул Лизку за косы, и та расплакалась. Сам же в душе усмехался: и над мальцом, что действовал открыто, проявляя симпатии, и над Лизой, что росла у него красавицей с пшеничными волосами. Мать вашу, он даже косички ей плел. Генерал плел косички. Дааа, знатно у него получалось.

Лиза росла идеальным ребенком. С железным стержнем внутри.

Когда Руслан достиг высот, денег, положения, к нему заявилась Наташа. Он предвидел, что рано или поздно эта тварь — а другого слова для женщины, бросившей ребенка, у него не было, — появится на пороге.

Появилась.

Встретила её Лиза.

Он хотел прервать разговор, потом передумал.

Волновался. Сжимал кулаки, ярился.

Но дождался окончания разговора.

И лишь когда увидел, что Наталья покидает их дом, матерясь и что-то бормоча, спустился вниз.

Посмотрел на Лизу. Она же ещё ребенок… Крошка. Четырнадцать лет. Нет ничего.

Его дочь… Хрен он кому её отдаст, понятно?

Порвет голыми руками, вырвет глотку.

Он мог.

Она стояла с прямой спиной и почти равнодушно смотрела, как незнакомая ей женщина уходит прочь.

— Лиза…

— У меня нет матери, папа. У меня есть ты.

Она развернулась, бросилась в его объятия и уже потом разрыдалась.

Когда успокоилась, Руслан всё же поинтересовался:

— Я могу её вернуть. Хочешь?

— Руслана Анатольевич, я тебя очень прошу, не поднимай больше эту тему. Я всё сказала. И выбор сделала.

Да, Лиза была его дочкой.

Красивой девочкой, обещающей вырасти в сногсшибательную красавицу. Он шутил с мужиками, что уже готовит оружейную, прикупает оружие, винтовки разные, стилеты, чтобы женихов нерадивых отгонять от дочки.

Руслан посмотрел в иллюминатор. Ночь и темное небо с мелькающими огнями больших городов.

Не выдержал и снова дотронулся до кисти.

А потом у него забрали Лизу.

Он же ничего не смог предпринять.

А ведь, сука, видел, что вокруг него что-то происходит. Ещё до поездки в Саравию… До того, как они нашли тот город…

Чувствовал. Кожей. Уже не просто внутренним зрением.

За ним присматривали последние годы. «Присматривали» и «присматриваться» — понятия совершенно разные.

Как только Руслан пошёл на повышение, начал играть в свои игры, им заинтересовались. Да, в тридцать восемь так просто генералами не становятся, но это он уже, кажется, повторяется.

А потом случилась Саравия. Геополитические игры ставили новые задачи, и Коваль взялся их выполнять. Ему было интересно. Он рвался в бой, вперед. Как и его бойцы. Деньги сулили хорошие.

Руслан соскучился по Лизке. Разговаривать каждый день на расстоянии — не то, да и не каждый день получалось. Он пригласил её к себе. А она с загоревшимися глазами согласилась.

Его Лиза любила Восток. Увлекалась историей, говорила, что вырастит и надолго уедет в эти края, чтобы изучать их. Руслан пока молчал. Про её будущее рано говорить. Пусть ещё немного побудет девочкой.

Хотя он уже видел, как на неё заглядываются парни. Коваль каждый раз медленно закипал. Хорошо, что заглядывались на расстоянии, иначе… Только через его проверку.

Лиза, кстати, лояльно относилась к присмотру. Знала, что рядом с ней всегда парни отца.

— Я — дочь Генерала, — как-то заявила она за завтраком.

Руслан усмехнулся.

— Я пока только подпол.

— Генерал-Генерал, — продолжила она с лихой задоринкой в глазах. — А я генеральская дочка.

Они оба поняли, о чем она.

Лиза влюбилась в Саравию.

— Папа, тут нереально круто! — сказала она, стоя на горной возвышенности и разводя в стороны руки. — Я хочу тут остаться! Я хочу тут облазить всё! Папа, можно задержусь на пару деньков, а?

Он позволил.

А зря.

Потому что в тот же вечер его ребята подойдут слишком близко к затерянному городу…

А ещё через неделю его самого, избитого, находящегося на грани безумия, с руками по локоть в крови — и это отнюдь не метафора, — выводили на свет солнечный из саравийских пещер, где вначале держали, а потом он уже сам не желал выбираться, потому что ещё не всех нашел.

В этот же вечер рядом с его палаткой остановится пуленепробиваемый автомобиль неизвестной модели, и с заднего сиденья спустится мужчина лет семидесяти пяти — восьмидесяти. Старик, от вида которого у Коваля, который, казалось, за эту неделю испытал весь спектр эмоций, пропадет на пару секунд дар речи.

Не может быть…

Или может быть всё в этом проклятом Богом месте? На выжженной земле, где столетиями лилась кровь.

Для чего его, Коваля, сюда занесло? Чтобы всё потерять? Самое дорогое, что у него было?

Коваля шатало. Он не выпил ни рюмки, а его ноги не держали.

Когда машина остановилась, он вышел.

Чтобы взглянуть в морщинистое лицо и в глаза цвета плавленой стали.

— Отомстить хочешь?

Именно с этого вопроса начался их диалог.

Ни с приветствия.

Ни со всматривания друг в друга.

— Хочу, — был ответ Коваля.

На том и порешили.

Там, среди засыпающего жгучего солнца, что красным сиянием прошлось по высушенной земле…

Руслан вынырнул из воспоминаний.

Сегодня можно…

Завтра уже не стоит. Хотелось напиться, чтобы забыться. Уснуть прямо за столом или там, где он окажется в тот момент. Плевать. Иногда Коваль сожалел, что не умел терять над собой контроль, не умел полностью расслабляться, чтобы мозг отключался.

Тут Руслан усмехнулся.

Почему же не мог, мужик? Пару дней назад уснул с Воробушком, да так крепко, что сам не ожидал. И не помнил, когда провалился в сон без сновидений. Прижал к себе её дурманящее, сладкое тело, ещё носившее следы его любви и прикосновений, втянул в себя легкий аромат её кожи и уснул, не выпуская из объятий. Кто из них первым уснул — вопрос открытый.

Но ему было хорошо. Спокойно.

Даже странно.

Он не особо любил спать с женщинами в одной постели. Мог, но точно не сжимал в объятиях и не позволял распластаться на груди. С Воробушком с первой же ночи было иначе.

Коваль всегда прислушивался к себе, к ощущениям. Они важны. Дураки те, кто отнекиваются от них, считая блажью. Нет. Как только человек выучит себя, жизнь становится проще. Ты точно знаешь, чего хочешь, а чего нет. Меньше совершаешь ошибок.

Руслан хотел Катю.

И уже не только физически.

Она странным образом на него действовала. Успокаивала внутри него зверя, что само по себе было поразительным.

Он жалел её. Именно его зверь, которому всегда в сексе надо было больше, жестче. Драть, чтобы девочка повизгивала от боли и удовольствия, от полного подчинения ему, от глубинного осознания того, что ей уже с него не соскочить. Он не позволит.

А Катю его зверь пожалел. Еще там, в первую их ночь, в камере, на жесткой койке. Мог трахать всю ночь, так, что она потом и ног бы не могла свести, и её потом в прямом смысле увели бы тогда от него. И всё было бы ок. На следующую ночь привели бы другую, которую Руслан также бы крутил-вертел.

Про Катю вспомнил бы, помог, адвоката дал. Всё.

Нет же, сука, что-то пошло не по тому пути.

Руслан даже был рад.

Хотя рад — не то слово. Он принял Катю в себе. Он хотел видеть её рядом. Значит, так будет. В его постели. В его доме. Там, где будет он.

Это не обсуждалось.

Руслан откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Документы уже были готовы, ему доложили. Иначе и быть не могло.

Воробушек. Нежная. Ласковая. С виду скоромная и покорная. Только хренушки — у неё стальной стержень внутри. Она его в себе ещё не обнаружила, тушуется. Ничего, её время придет. Пока что она нравилась Руслану такой. Ему интересно было наблюдать, как она раскрывается.

Миша привезет её к нему.

А вот мысль, что она будет находиться наедине с его человеком, Руслану не понравилась.

И это тоже было интересно.