Девочка для генерала

Марина Кистяева, 2020

Я сбила человека, и теперь мне грозит срок за непреднамеренное убийство. Но что-то пошло не так… В следственном изоляторе меня едва не изнасиловали. Спасло чудо. Или то, что я до сих пор была невинной? И почему всплыло имя некого Генерала? Меня доставили к нему. Ни адвоката, ни судьи… Только он и его прожигающий взгляд. Это история принуждения и любви. Жестокости и прощения. Падения и взлета. Это моя история.

Глава 5

Всё.

Началось.

— Я…

Она не хотела ничего говорить, потому что бесполезно. Её никто не услышит. Просить? Молить? Не имеет смысла. Не для того её привели к этому зверю. Самцу.

— Лучше молчи, — хриплый голос, севший, наполненный сдерживаемой похотью, которую Катя не в состоянии была различить, прошелся грубой наждачкой по воспаленному сознанию девушки. По коже, царапая, сдирая до крови, причиняя фантомную боль.

Её загнали в ловушку. Выхода не было.

Катю грела лишь одна мысль… Одна…

Такие мужчины, как Руслан Коваль, всегда платят.

Она повернулась в сторону кровати. Сделала два шага. Потом ещё два. Выдохнула. Так, теперь раздеться.

С этим сложнее.

Катя никогда не обнажалась перед мужчиной. Она не стеснялась своего тела, на пляже не комплексовала, но даже для купания выбирала закрытые купальники, считала, что показывать тело — излишне. Зачем? Какой смысл?

А теперь ей предстояло обнажиться перед незнакомым мужчиной.

Что ж. Надо было быть внимательнее на той дороге. Катя, ты отняла жизнь у человека — это часть твоего наказания. Принимай.

Она взялась за края футболки и резко вздернула руки кверху, сдирая с себя чужую вещь.

Катя волновалась настолько сильно, что шум собственного сердцебиения заглушал остальные звуки, иначе бы она услышала, как шумно втянул в себя воздух Коваль. Но для неё было только лучше, что она находилась к нему спиной, не видела голодного, прожигающего взгляда и темного пламени на дне серой бездны. Как напряглась мощная фигура генерала, словно он готовился к прыжку.

Катя сняла футболку и повесила её на спинку кровати. По коже побежали пупырчатые мурашки, всё-таки после душа она не успела обсохнуть. Выпитое вино не грело, да и что она выпила, крохи.

Пришёл черед ложиться.

Катя, стараясь вести себя максимально естественно, не скатываться в истерику, что волнами то и дело подкрадывалась к сознанию, откинула покрывало и забралась на кровать. Сразу же захотелось укрыться по голову, спрятаться, как в детстве, истинно веря, что если ты никого не видишь, то и тебя никто не замечает.

Она сдержалась. Повыше натянула покрывало, но максимально постаралась, чтобы её жест не выглядел убого.

Она не будет играть роль жертвы, кричать, визжать, звать на помощь.

Да, такие, как Коваль, всегда платят…

И всё же её сердце скатилось куда-то в область желудка, когда генерал поднялся.

Слишком высокий. Слишком крупный. Взгляд Кати метнулся в область ширинки на штанах. Выпуклая. Скорее всего, и там… прилично.

Вот в такие секунды начинаешь сожалеть, что не попробовала, не узнала, как это по обоюдному согласию, а не когда тебя раскладывают.

Ладно… Не время сожалеть.

Катя чуть сдвинула голову, вроде бы и не отвернулась, но и на Коваля не смотрела напрямую. Сил нет.

Но её уловка плохо сработала. Мужчина подошёл к кровати, при этом он двигался совершенно бесшумно, что при таком росте поразительно. Наверное, обучался. Хотя ей какая разница? Он остановился, едва не касаясь ногами матраса, и начал раздеваться. Быстро. Сначала брюки, потом боксеры.

Катя не могла не отреагировать. Да и не смотреть тоже не могла, когда едва ли не рядом с тобой, с твоими глазами…

Ноги соответствуют телу. Такие же прокаченные, мускулистые. Отчего-то вспомнился фильм про спартанцев. Коваль бы идеально вписался в их компанию. ТАМ тоже поросль волос, и член… эрегированный.

Большой.

Коваль не красовался, разделся и сразу же сел на кровать. Протянул руку и забрал у неё одеяло, обнажая её полностью.

— Лишнее.

— Мне холодно.

— Сейчас согреешься.

Он лег рядом, но Кате отчего-то казалось, что на неё. Она интуитивно попыталась отодвинуться, но ей не дали.

— Кудааа…

Вот тут Катя и рассмотрела, именно рассмотрела в его голосе рычащие нотки.

Её накрыло.

Как она удержалась и не завизжала, не начала сопротивляться, отталкивать его, для неё останется секретом.

Коваль притянул Катю к себе, и её затопило волной невообразимых эмоций. Разум кричал: расслабься, дура. Это как раз тот случай, когда злить мужика не стоит. Не бьет, пока не зверствует, вроде как даже на ласку настроен. Прилег рядом, сразу не навалился. А сердце и душа вопили от боли и страха, от несправедливости. Их выворачивало, ломало, а сделать ничего нельзя.

Когда Коваль немного подмял её под себя, и его губы впились в её, Катя даже не поняла. Не успела. Пара движений, и её притянули, прижали, подмяли. Чужие губы, немного жесткие, пахнущие вином, напористо ласкали её, да так, что она невольно задрожала, забилась. И всё же уперлась руками в его грудь, ощутив всю силу мужского тела. Если бы она уперлась в камень, был бы тот же эффект, только камень не теплый — вот и всё различие.

— Руки убрала, — Руслан оторвался от её губ лишь на мгновение, но его хватило, чтобы Катю снова ошпарила холодная, бессердечная сталь.

Девушка дышала очень тяжело, прерывисто. В одночасье мужчина заполонил всё пространство вокруг, стал всем. В постели, наедине друг с другом, когда между ними не осталось даже воздуха, он стал восприниматься еще мощнее. А она казалась себе совсем крохотной. Рука, что он просунул ей под шею, могла без особого напряга сломать эту самую её шею. Просто зажать и всё.

Катя послушалась.

— Пожалуйста…

— Так, Катя, слушай меня и внимательно, — он не набросился на неё снова, зато прищурился и непонятно, что страшнее, учитывая, что его эрегированный член нагло и требовательно упирался ей в бедро. — Я помню, что ты девственница. Но ты не маленькая девочка и знаешь, зачем тебя сюда позвали. Будешь зажиматься, отталкивать меня, возьму силой, а потом отправлю на х… к себе в камеру в соплях и крови. Я хочу трахаться. Хочу трахать тебя. Ясно выразился?

Куда уж яснее, ублюдок чертов.

— Да. Просто я… Дайте мне время.

— Дал уже.

И взгляд, точно бритва скользнул сначала по её припухшим губам, потом вниз к груди. Соски от холода встали и теперь торчали горошинками, делая на себе акцент.

— Хорошо… хорошо, я вас поняла…

Катя попыталась снова вернуть внимание генерала на себя. Ей не нравилось, как он смотрел на её грудь.

Словно съесть хотел.

Это вообще нормально, такие взгляды? От которых не то, что успокоиться, собраться с мыслями невозможно.

А желание… Серьезно кто-то воспламеняется? Увлажняется? Хочет? Помилуйте…

Катя подняла руку и дотронулась до мужского плеча. Огладила его. Сбежала вниз к татуировке.

Приглушенный стон потонул на её губах, когда Коваль снова набросился на них. Он целовал её жестко, требовательно, властно просовывая язык внутрь. Катя покорно принимала его. Ей надо подстроиться под Коваля, и тогда всё будет хорошо…

Наверное.

Он оставил её губы, и, нагнув голову, зацепил губами сосок. Поиграл с ним, пососал, прикусил слегка, не больно, но и приятного мало. Катя втянула в себя живот, которого после вынужденной диеты и вовсе не наблюдалось. Когда же мужская рука легла ей на лоно, коснулась сначала волосков, а потом и попыталась втиснуться сквозь намертво сведенные бедра, ей захотелось закричать.

Она среагировала быстрее, чем генерал снова бы сделал ей замечание. Развела ноги, дала ему возможность прикоснуться к себе.

Она была сухой. Катя чувствовала, как её трогают, не входя внутрь, перебирают складки, разводят их.

— Смочи себя.

Коваль убрал пальцы и переместился.

Теперь он нависал над ней.

Темноволосый, загорелый, возбужденный.

Катя поднесла к губам пальцы, максимально много выделила слюны и увела руку книзу. Смочила. Только поможет ли ей это?

— Расслабься, иначе я тебя порву.

Его хриплый голос сводил с ума. Лицо слишком близко, Катя чувствовала горячее дыхание на щеках и губах.

Ей пришлось развести бедра ещё шире, потому что он не умещался. Вклинился, своими бедрами толкнул её.

А потом грязно выматерился, начиная входить в узкое лоно.

Катя, находясь на грани, действуя, как женщина, ищущая защиты хоть в ком-то, прильнула к нему, подалась вперед. Её разрывали на части. Она знала, что терять невинность больно. Но, Господи, не так же…

Коваль вошёл полностью. Она чувствовала его в себе. Чувствовала, как жесткие паховые волосы упираются ей в горячее лоно, ставшее неимоверно нежным. Сама Катя вжалась в тело генерала, уткнулась лицом ему в грудь. Пыталась дышать, но у неё плохо получалось. Нет, слишком больно…

— Всё… всё…

Он её успокаивал?

Этот насильник?! Этот… генерал, мать его ети! Гладил по голове своей здоровенной ручищей и думал, что ей станет легче? Когда внутри всё распирает?! Когда то, что хранила для любимого, вот так… растоптано, потому что «хочу трахаться»?

Катя прикусила губу до крови.

Она не двигалась, пыталась подстроиться. И горько усмехалась в душе. Всё кончится скоро. Она узкая, он должен кончить быстро.

Только бы вытерпеть…

Коваль задвигался. Не спеша. Даже можно сказать осторожно. Боль немного притупилась, не отдавала огненной лавой в поясницу и живот, не сводила судорогой внутренности. Она просто была. Расцветала внутри Кати алым цветком, опаляя бедра кровью.

Катя попыталась отстраниться от груди генерала, поняв, что всё-таки жива, что снова может дышать, что больше не нуждается в иллюзии заботы и сожаления.

Но наткнулась на жесткий захват.

Её никто не собирался отпускать. Коваль распластал пальцы на её затылке, удерживая её в своих руках, и ритмично двигался, вбиваясь в неё, расширяя и подстраивая под себя. Катя то опускала руки, то невольно цеплялась за мужские плечи, не в силах совладеть с собой.

Когда же всё…

Когда…

— Мляяяять…

Всё.