Оглянись, ты не одна

Марина Капранова, 2023

Как часто мы отгоняем непрошеные мысли, не прислушиваемся к внутреннему голосу, забывая, что у нас есть прекрасный помощник – интуиция. Вот и молодая девушка Стеша, если бы вовремя прислушалась к себе, то избежала бы насилие над своим телом и душой, которое перевернуло всю ее жизнь. Ее душераздирающая боль уходит на второй план, когда она узнает о гибели сына своего тренера по скалолазанию. Цепочка загадочных убийств не могут вывести ее из равновесия. Ее ищет полиция, ищут бандиты. Но кто за всеми трагическими событиями стоит? И как известная писательница смогла описать ее жизнь в своей новой книге? Ошибочно думать, что можно затеряться в огромном городе. А вот если самому вести за кем-то наблюдение, есть шанс остаться незамеченным.

Глава 2. Прощай, Морозов

Сразу после привычного утреннего обхода, веселая и задорная, прискакала на сестринский пост Уля из терапевтического отделения. Стеша возилась с медицинскими картами пациентов и приходу подруге совсем не обрадовалась. Уля вчера так и не объяснила, почему не придет на новоселье к Ксюхе, только загадочно намекнула, что у нее неотложное дело и его перенести нет никакой возможности. Невысокого росточка, круглолицая брюнетка с коротко стриженными волосами, улыбчивая, она всегда оптимистично смотрела на жизнь широко распахнутыми цвета желудя глазами. Полтора месяца назад, правда, в этих задорных глазах появилась печалька. Трехлетний племянник пластмассовой игрушкой съездил девушке по губам, да так сильно, что отломился передний зуб. И теперь, когда она улыбалась, вместо зуба зияла черная пустота, сильно портившая смазливое личико девушки.

— Привет, — весело пропела Уля, облокотившись на стойку, отделявшую медсестру от пациентов. И, не дождавшись ответа, защебетала подруге, не поднявшей головы от медкарты, с привычным ростовским акцентом; правда, «по-хохляцки» она произносила практически только одно слово, проговаривая вместо «что» «шо». — Ну шо, как вчера посидели? Ксюха сильно на меня обиделась?

— Нормально все, — буркнула Стеша, не поднимая головы.

— И это все, шо ты мне можешь сказать? А на какие шиши Ксюха сняла эту квартиру, она не сказала? Да и вообще, как квартирка-то?

— Ой, Улька, давай потом. Сейчас совсем не до тебя, — стала раздражаться Стеша. Она захлопнула очередную пухлую медкарту и взялась за новую.

— Стеш, а Стеша, ну ты шо? Я так торопилась…

Стеша подняла наконец-то голову и взглядом наткнулась на широкую улыбку подруги. Розовые нежные губы оголили ровный ряд зубов, под верхней губой больше не зияла ужасная дыра.

— Так ты вчера…

— Да, да, да, — затараторила Уля. — Неожиданно позвонил стоматолог и сказал, шо если я протезирование еще на две недели не хочу отложить, то должна явиться. И, представляешь, какой закон подлости: назначает то же самое время, в которое нас Ксюха пригласила. У него, видите ли, неотложные дела в Питере… А я шо, согласилась, — и, словно увидев привидение, вытаращила глаза и, озираясь, полушепотом спросила. — Стеха, шо с тобой, да на тебе лица нет. Бледная, губы синие, под глазами чернота. Сердце прихватило? Да? Слушай, у меня мама сегодня здесь, давай тебя ей покажем!

— Как здесь? — удивилась Стеша, — Альбина Евгеньевна же в отпуске, — а про себя подумала, что не дай бог попасть на прием к Улькиной матери. Мало того, что она была терапевтом от бога, практически по глазам могла определить болячки человека, так она еще своими на первый взгляд ничего не значащими наводящими вопросами могла выведать все, что могло спровоцировать обострение болезни. Прямо рентген человеческих душ. И попасть к ней в таком ужасном состоянии Стеша никак не могла: боялась разреветься под взглядом, излучающим изучающие потоки, проникающие в самое сердце. Подруг своей дочери Альбина Евгеньевна называла «роднульками», и это у нее получалось так трогательно, что девчонки к ней проникались дочерними чувствами. И ее участливое отношение подталкивало на откровенность.

— Да шо ты, какой там, в отпуске, — отмахнулась небрежно Уля. — А то ты не знаешь, какой дурдом у нас дома творится. Вот она под любым предлогом и бежит на работу.

Подруга была совершенно права. Семья Ули проживала в трехкомнатной квартире, в которой в настоящее время размещались восемь человек: собственно родители девушки, она сама, ее брат-девятиклассник и старшая сестра, прикатившая к ним с Камчатки на некоторое время, чтобы родить двойню, двух очаровательных дочурок. Да так и задержалась у родителей вот уже на три месяца, не торопясь покидать родные стены, чтобы вернуться к мужу. Кроме того, у нее уже был старший сын, который и выбил Уле зуб. Поэтому, надо полагать, Альбина Евгеньевна и бежала из этого дурдома, где домочадцы ей доставляли массу хлопот.

По коридору, глухо громыхая каталкой по кафельному полу, неспешно шел, шаркая ногами, санитар Максим. Поравнявшись с постом, он бросил небрежно Уле:

— Ее Альбина Евгеньевна обыскалась, а она тут лясы точит.

Реплика словно ужалила девушку, она мигом всполошилась, бросила Стеше:

— Я после обеда забегу, — и торопливо направилась к лестничному пролету.

Весь утомительно долгий день Стеша машинально занималась привычными делами, Улька так и не забежала после обеда, чему она была очень рада. Не пришла подруга и в конце смены, это могло означать только одно: завал на работе. Для Стеши сегодняшний день тянулся ужасно долго, и, когда уже можно было наконец-то отправиться домой, она поймала себя на мысли, что оставаться одной, хотя и в стенах родной квартиры, ей очень не хочется. Ехать к родителям тоже не вариант: мамины расспросы ни к чему доброму не приведут. И она побрела пешком домой через парк, который выходил прямо к Матрешкам, чтобы потянуть время и немного отвлечься. Погода стояла чудная, небо удивляло своей ровной голубизной, на нем не было ни облачка. Еле заметный ветерок не тревожил растительность: деревья, трава, цветы, поражающие обильностью красок, выглядели умиротворенными и находились в покое. В другое время Стеша наслаждалась бы тихим летним вечером, изумительной погодой, но сегодня настроение было не то. Она любила этот парк и часто по извилистым природным дорожкам, здесь еще не успели положить асфальт, возвращалась домой. Людей в парке было немного, но и их она не замечала, на душе было пусто и пасмурно. Скамейки и дорожки с шагающими по ним родителями и детьми заполнятся позже, когда все вернутся с работы, отдохнут и выйдут на созданный руками человека островок природы, чтобы перед сном подышать свежим воздухом, наполнить легкие кислородом и просто расслабиться после утомительного дня. Стеша села на пустую скамейку и тяжело вздохнула, и тут же услышала знакомый звук: на ее телефон пришло оповещение. Она достала мобильник и убедилась, что о себе напомнил сервис для читающих людей «Открытая книга». Ей нравилась новая онлайн-библиотека, в ней содержалось огромное количество цифровых и аудиокниг. Именно здесь имелись книги, которые невозможно найти в других библиотеках. А еще в «Открытой книге» печатались черновики, незаконченные произведения, и новомодные писатели устраивали настоящий ажиотаж вокруг своих новых глав, предлагая читателям в обсуждениях предугадать вариант развязки опуса. И кто был очень близок к разгадке, получал в подарок данное печатное произведение, подписанное автором. Стешины подруги тоже зависали на этом сайте, и Уля как-то предположила, что авторам на руку обсуждение концовки книг: читатели, возможно, сами не подозревали, что давали идеи авторам.

— А шо, я не права? — горячилась Уля. — Думаю, очень выгодно выставлять неоконченную книгу. А потом сиди и читай обсуждения, глядишь, и вариант нужный подвернется — облачи его в литературную мишуру и печатайся дальше. Короче, идей много, пиши, не хочу.

Ксюха сразу запорола эту идею, а вот Стеша считала, что в ней есть здравое зерно.

В последнее время быстро набрала популярность некая Клара Жужжалина, она писала смело, интересно, задорно, правдоподобно. Вокруг ее черновиков и законченных книг был настоящий ажиотаж, всегда много комментариев, положительных и не очень, но так или иначе ее произведения пользовались большой популярностью. Вот и сейчас Стеша, не задумываясь, открыла первую главу новой книги «Оглянись, ты не одна». Быстро пробежала глазами первые строки и замерла: автором описывались события, которые происходили в последний год существования «Школы выживания», да с такими подробностями, словно автор сам был свидетелем этих событий. Девушка, не отрываясь, прочитала первую главу, оторвала взгляд от страницы и устремила его в пустоту, с замиранием сердца приводя в порядок клубившиеся мысли. Откуда, откуда Жужжалина знает все эти события? Да, возможно, допустим, она была знакома с кем-то из тех, кто ходил в группу «Шковыж» и этот кто-то случайно рассказал писателю историю. Но были подробности, которые никто не мог знать! В главе с точностью до деталей описана смерть Дарьи Скоковой, правда, в книге она была Наталья Семенова, да и Стеша в ней превратилась в Симу, это и понятно, все фамилии и имена изменены. Но события один в один повторяли реальные: влюбленность ее в Славку, уединенные тренировки с Хватюгой по метанию ножей — об этом вообще никто не знал — и последний поход двух групп за город, где случилась трагедия. Только как с подробностями до мелочей можно было описать смерть Дашки? «Господи, там же никого кроме меня и тренера не было! — поразилась Стеша. — Или кто-то случайно из группы видел все, но потом ничем себя не выдал. Только кто?!» Девушка опустила глаза в экран телефона и побежала по строчкам второй главы. Ее вначале бросило в жар, потом в холод, и тело покрылось мелкими мурашками, в глазах в оранжевом поле забегали черные точки, когда она прочитала про себя, как она свернула на стройку, дошла до желтого подъемного крана, вытряхивая из босоножки камушек.

— Добрый вечер.

Приветствие прозвучало как гром среди ясного неба, Стеша вздрогнула, побледнела и увидела перед собой участкового. Затравленным взглядом посмотрела по сторонам, оглянулась, наклонившись немного в сторону, заглянула за спину мужчины. Умнов рассматривал ее лицо с неподдельным интересом, прямо и открыто. Девушка так отчего-то испугалась, напряглась, что даже не ответила на приветствие.

— Вы кого-то ждете? Я вас напугал?

— Нет, — поспешно отозвалась Стеша. — Просто зачиталась, — она торопливо закрыла страницу, но Виталий Миронович успел заметить, на каком ресурсе она находилась, и сказал:

— Я тоже увлекся этой библиотекой. Это же «Открытая книга»? Что-то новенькое выставили?

— Да нет, — как можно более беззаботно, вложив в свой голос безразличные нотки, ответила Стеша, постепенно приходя в себя. — Так перечитываю…

Умнов достал из кармана форменных брюк носовой платок, вытер вспотевший лоб и присел рядом с ней на скамейку.

«Еще его тут не хватало», — неприязненно подумала Стеша.

По его выражению лица она поняла, что он ее о чем-то хочет спросить, но беседовать с ним сейчас, ох, как не хотелось. Мысли ее путано клубились, вертелись вокруг книги, и ей непреодолимо хотелось дочитать главу. Затрезвонил телефон, и Стеша, бросив взгляд на экран, увидела, что звонила Уля. Она резко поднялась со скамьи и, бросив Умнову: «Извините, мне пора», — сбросила звонок, поспешно пошла в сторону дома, забыв попрощаться. Она чувствовала спиной, что участковый провожает ее долгим, заинтересованным взглядом, но не оглянулась и прибавила шаг.

И, действительно, Умнову показалось, что с девушкой что-то происходит. Он даже спросить не успел: звонила она Хватюге или нет. А она в свою очередь его тоже ни о чем не спросила. «Неужели ей совсем не интересно, как продвигается расследование гибели сына Чуприна? Тут что-то не так. Надо все-таки к ней как-то зайти», — подумал он.

Стеша медленно поднялась по лестнице на свой этаж и сразу увидела раздраженно топтавшуюся на площадке Улю. Незваная гостья обрадовалась появлению хозяйки квартиры и сразу пошла в наступление.

— Ты шо звонки сбрасываешь? Я Ксюхе звонила, хотела к ней забежать, квартиру посмотреть, но она тоже трубку не берет. Пошла к тебе, звоню, ты сбрасываешь. Но я все равно иду, думаю, никуда не денешься, домой придешь, — и, заходя в квартиру, добавила: — Ты же понимаешь, не могла я просто так домой уйти, мы же с тобой так и не поговорили.

— Да, конечно, — коротко бросила Стеша, устало сняв обувь и залезая в уютные тапочки, про себя подумав, что не суждено ей пока дочитать главу злополучной книги. Уля прошла в комнату и бухнулась в кресло, Стеша забралась с ногами на диван и, блаженно откинув тело на спинку дивана, прикрыла глаза. Перед глазами отчего-то всплыло лицо Умнова, заинтересованно рассматривающего ее, она испуганно разомкнула веки. Подруга, казалось, только этого момента и ждала, сразу выпалила:

— Рассказывай.

— Что? — удивилась Стеша.

— Шо, шо? Не прикидывайся, про Ксюхину квартиру, конечно.

— Хорошая квартира, двухкомнатная…

— Как двухкомнатная? — опешила Уля, неестественно вытаращив глаза. Ксюха до последнего держала всю информацию относительно квартиры в секрете, объясняя это тем, что боится сглазить. А вдруг что-то не срастется? Вот вещи будут перевезены, тогда милости просим.

— Обыкновенно, — просто отозвалась Стеша.

— Нет, ты Стеха, не понимаешь, тут шо-то не так. Жила себе в общежитии и вдруг бац перебралась в отдельное жилье, да еще какое, — Уля многозначительно подняла указательный палец. — Шобы такую квартирку оплачивать, немалые деньги нужны. А ты сама знаешь, какая в реабилитационном центре у Ксюхи зарплата, сильно не разгуляешься. А тут, ух ты, двухкомнатная, да все для одной, — с нескрываемой завистью в голосе констатировала Уля.

— Не завидуй, — спокойно отозвалась Стеша, она уже начинала беспокоиться, что разговор затянется надолго, а ей хотелось поскорее выпроводить подругу, поэтому вместо чая, она ей предложила лимонад, Уля в ответ только кивнула головой и продолжила рассуждать.

— Да, я, конечно, помню, что она нам рассказывала о какой-то якобы подработке, где она ухаживает за богатой престарелой дамой и ей платят очень хорошо. Только знаешь, шо я думаю? Врет наша Ксюха, — и, отхлебнув принесенный Стешей напиток, добавила, устремив загадочный взгляд на подругу: — Тут другое.

— Ты что-то знаешь? — искренне удивилась Стеша.

— Я думаю, у нее появился папик, он ее и финансирует.

— Да брось ты ерунду пороть, — заступилась за Ксюху Стеша, все что угодно она могла услышать от Ульки, только не эту ересь.

— Да, так оно и есть, я верно говорю. У нее же на лбу написано: хочу богатого мужика любого, хоть хромого, хоть косого, лишь бы с бабками.

— Ну, ты загнула, Уля! Это Ксюха тебя не слышит. А то бы…

— А шо, — неопределенно дернула плечиком Уля, да так, что дернулась увесистая грудь, которая досталась худенькой девушке небольшого росточка, с широкими бедрами. — Я и сама могу ей это в глаза сказать. Если я не права, пусть опровергнет.

Через добрых полчаса Стеша наконец-то избавилась от подруги. Она вышла на лоджию и посмотрела на чистый горизонт. За окном начинало садиться солнце, краем путаясь в макушках кудрявых берез. Часть парка, видневшегося с лоджии, утопая в багровом закате, постепенно наполнялся людьми, передние скамейки уже были заняты неугомонными старушками, неустанно наблюдавшими за толпами гуляющих людей. Все она разглядывала машинально, в девушке боролись противоречивые чувства. С одной стороны, ей нестерпимо хотелось прочитать новую главу в книге, с другой стороны, она боялось подробного описания того, что с ней случилось. Ее мучила страшная мысль и неразрешимая загадка: как то, что с ней произошло только вчера, уже описано и сегодня загружено в онлайн-библиотеку?

Возбуждение нарастало, неизвестность томила, волновала душу и сердце, и она вернулась в комнату, забралась на диван и открыла телефон. Стеша предполагала, что может прочитать в главе, но реально описанные события повергли ее в настоящий шок. Она словно пережила все заново, глава заканчивалась на том месте, где она, вся извалянная в грязи, раздавленная физически и морально, вошла в свой подъезд.

«Господи», — прошептала она, отбрасывая в сторону телефон. Комментариев уже появилось много, но она просто была не в состоянии их читать, да и что она могла там увидеть полезного для себя. Ее вдруг ошеломила догадка: получается, кто-то за ней следил и все видел. Но почему? Почему не спугнул уродов-насильников или хотя бы не позвал на помощь? Значит, этот кто-то спокойно дождался развязки и довел ее до самого подъезда. И этот кто-то хорошо знаком с Жужжалиной. Но самое главное, он знает ее, Стешу. Она обессилено откинулась на диванную подушку и стала изучать трещинки и ямочки на потолке. Сумерки сгущались все сильнее, вытесняя из комнаты дневной свет. На улице стихали голоса, в далеких домах одно за другим вспыхивали желтоватым светом окна, и только звуки нескончаемого городского транспорта никак не могли успокоиться. Стешу вдруг внезапно осенило, что она, уходя с работы, не посмотрела график своего дежурства, поэтому не знала: выходить ей завтра в день или ночь. Звонить дежурной сестре не хотелось, и она написала ей по WhatsApp, попросив сбросить график на ее телефон. Коллега откликнулась сразу, и Стеша неприятно удивилась, увидев, что завтра дежурит в ночь с хирургом Сан Санычем Морозовым. Вот именно с ним ей сейчас меньше всего хотелось общаться, хотя последние две недели общение у них было чисто в профессиональном ракурсе.

***

Александр Александрович Морозов появился в их стационарном отделении больницы где-то около восьми месяцев назад. Приехал из далекого районного поселка, потому как развелся с женой и решил круто поменять свою жизнь. Был он общительным человеком, предупредительным и вежливым, имел тонкое чувство юмора и влюбил в себя всю женскую половину медицинского персонала. Поэтому неудивительно, что жена ревновала его к каждой юбке, и как он ни любил восьмилетнего сына, решил с ней расстаться, полагая, что ее дикая необузданная ревность и бесконечные сцены портят не только его нервы, но и нервы сына. Стеша не являлась исключением и тайно вздыхала по Сан Санычу, а три месяца назад стала замечать, что он оказывает ей определенные знаки внимания, на которые она охотно откликалась. Первый раз у них все случилось на ночном дежурстве, которое положило начало бурному роману. Нет, она и раньше имела опыт сексуальных отношений, но все это было тускло, серо, быстро. С милым Санычем она раскрыла в себе женское начало, поняла, как много значит не просто любить, но и быть любимой и получать от отношений неимоверное наслаждение. Девушка боялась спугнуть свое трепетное счастье, иногда, оставшись одна, тихо плакала только от одной мысли, что им когда-нибудь придется расстаться. Был Морозов старше Стеши на семь лет, но это ее нисколько не смущало. Она ласково называла его милый Саныч, он звал ее Стешенькой. Ему очень нравилось ее имя, во всяком случае, он говорил, что оно благородное, с дворянскими корнями. Она, стесняясь, улыбалась, зная, что отец дал ей имя в честь своей землячки, знаменитой актрисы и певицы в республике Саха, Степаниды Борисовой. Отец был родом из Якутии, и его поражал живой, зычный, сильный голос Борисовой. Мать отца, бабушку Кэрэли, внучка практически не знала, женщина всю жизнь прожила в Якутске, а когда умерла, отец продал ее квартиру, и на эти деньги была куплена отдельная квартира для Стеши, чему она была несказанно рада и в душе благодарила бабушку.

Три недели назад Сан Саныч, оставшись с ней наедине в ординаторской, без предисловий, как-то по-обыденному объявил, что к нему переехала жена. И поэтому их отношениям положен конец. Для нее эта новость стала настоящим ударом. Но мешать, надоедать ему, преследовать любимого человека она не стала. Ночами, зарывшись в подушку, вспоминая его страстные ласки, нежные поцелуи и объятья, влюбленный взгляд, долго и мучительно плакала, на работе же проявляла стойкость и старалась как можно меньше сталкиваться с ним. И вот теперь, так некстати это дежурство…

***

На следующий день, как ни странно, Стеша проспала до полудня. В окно неистово светило радостное солнце, город жил обыденной жизнью, наполняя улицы привычными звуками. Еще не открыв глаза, она вспомнила, что с ней произошло, и душа сжалась, скукожилась, превратившись в шероховатый колючий ледяной клубок, который, казалось, никогда и никому уже не растопить. Несколько раз за день она брала в руки телефон, чтобы позвонить Хватюге, но так и не осмелилась, не шли пока в голову, как ей казалось, нужные слова. Ближе к вечеру она спохватилась, что сегодня совсем ничего не ела, открыв холодильник, поняла, что и есть-то абсолютно нечего. Метнула взгляд на часы: неминуемо приближалось время выхода на работу, но она все же решилась сходить в магазин.

— Надо, Стеша, — уговаривала она себя, — а то еще голодная смерть настигнет. Вот где позор-то.

***

Первым, кого Стеша встретила на рабочем месте, был Морозов. Он вежливо поздоровался с ней, впрочем, врач вел себя почтительно со всеми сотрудниками, поэтому его обходительность никак не тронула девушку.

«Да, вот именно: не тронула, не задела, не екнуло, как обычно, сердечко при виде любимого человека, — подумала почти безразлично девушка. — По телу не пробежали возбужденные мурашки, и бабочки внизу живота молчали, словно умерли».

Это обстоятельство ее немного задело. Вот так сразу прошла любовь, разве такое возможно?

Хотя после всего, что случилось, вероятно, возможно все. Еще три дня назад, светлой ночью, когда серебряный диск луны бесцеремонно вваливался в окно ее квартиры, выказывая свое холодное безразличие, она стенала, металась на постели, в изнеможении сбивая простыни в комок, моля бога, чтобы тот устроил все таким образом, чтобы ее милый Саныч пришел к ней сам и без объяснений, просто сказал: «Привет, Стешенька!» Обхватил теплыми ласковыми руками ее за плечи, нежно погладил по шелковистым волосам и целовал, целовал до головокружения и боли в губах. А дальше… дальше будь, что будет. Но с ней в памяти навсегда останется эта незабываемая ночь. А что она будет незабываемой, Стеша нисколько не сомневалась. И вот теперь она безразлично смотрела на совсем чужого мужчину, в уголках губ его появились скорбные складки, глаза казались потухшими, между бровей легла еле заметная, угрюмая бороздка. Видно и его гложут невеселые заботы. А впрочем, в этом нет ничего удивительного, он теперь семейный человек…

Рабочий вечер прошел в привычных хлопотах: таблетки для пациентов, уколы, капельницы, анализы. Всеми процедурами Стеша занималась привычно, почти на автомате. Неутомимо передвигаясь из палаты в палату, она то и дело поправляла на голове белый накрахмаленный колпачок: сегодня он отчего-то не хотел держаться, норовил съехать с волос. Да и в своем медицинском халатике она чувствовала себя не совсем уютно: он стал свободным и съезжал на бок. Когда наконец-то после отбоя все угомонились, она вздохнула облегченно, хотелось выпить чаю, непременно с рассыпчатыми сушками, но в ординаторскую пойти заставить себя не могла. Она понимала, что там сейчас Морозов. Стеша осталась в пустом коридоре одна, подошла к окну, скрестила руки на груди, словно ища защиты от жестокого мира, и стала смотреть на пустой двор. На углу больничного корпуса горел одинокий фонарь, освещая пустые унылые скамейки, потрескавшийся неровный асфальт, небольшую клумбу с долго цветущими бархатцами. Чуть поодаль, еле-еле колыхались прямые, тянувшиеся ввысь ветки тополя. Они исправно выполнили дневную работу: бросали уютную тень на лавочки, защищая пациентов и посетителей от жары и ветра, и теперь отдыхали в вечерней прохладе. И им было абсолютно все равно, какие чувства обуревают человеческие души, томившиеся за каменными стенами больницы. На небо выплыла довольная полная луна, двор сразу преобразился в ее стальном блике, заиграл особыми, неподвластными дневному свету красками, окрашивая газон и листья деревьев почти в черный цвет. Стеша глубоко вздохнула, встрепенулась и в отражении окна, за своей спиной, увидела Морозова. Когда он подошел и сколько стоял неподвижно, наблюдая за ней, она не знала. Мужчина встретил ее взгляд и быстро приблизился, обнял за плечи и поцеловал в шею. Она словно заново внутренне пережила тот страшный момент, когда в машине, чужие, отвратительные, гадкие, влажные губы коснулись ее шеи. Стеша вздрогнула, дернулась и нервно отошла в сторону. Он опешил, не ожидая такой, не свойственной девушке реакции, но глаз не отвел и еще пристальнее стал изучать ее осунувшееся лицо, похудевшую фигуру и, совсем как у подростка, острые коленки. Сан Саныч видел, как все эти дни, после приезда его жены, его любимая бедная девочка страдала, сердце обливалось кровью, когда он бросал на нее беглый взгляд. Но он дал себе слово: сохранить семью, хотя бы ради сына, поэтому не дать жене ни малейшего повода усомниться в его верности. Не помогло! Его благоверная вытерпела только неделю, и все покатилось, как по рельсам, уже не остановить: скандалы, ревность до исступления, слезы рекой, и все это при сыне, который сразу убегал в детскую комнату и, захлопнув дверь, как страусенок, прятал голову под подушку. Выхода Сан Саныч не видел: она грозилась то покончить с собой, то прибить его вместе с любовницей, то отвезти сына на воспитание к своей матери-педагогу.

Конец ознакомительного фрагмента.