Кого ты видишь? Я легион. Книга третья

Марина Зилотина, 2022

Привычная реальность. Наши дни. Лишь медиумы видят скрытую картину – мир сверхъестественных существ с его конфликтом Тьмы и Света, где все решают аномальные способности и выбор каждого адепта.Лука Гордон – заложник этого конфликта. Под маской бизнесмена и социопата живет одержимый медиум и, медленно уступая внутреннему монстру, уже смиряется с таким существованием, пока не встречает свою человеческую половину.Камилла Бриг отрицает мистику, но трагедия в недавнем прошлом обнаружила ее перед демоническим сообществом. На нее объявлена охота. Ни сила, ни чувства медиума не способны избавить ее от душевной боли, кошмаров и преследования.Гордон принимает единственное решение.Согласится ли Камилла с его выбором, если жертва монстра сотрет все воспоминания о нем и вскроет настоящую причину ее бегов от тайных могущественных сил?Третья книга серии, читается как самостоятельное произведение.

Глава 1. Агония

Очнулся. Тело налито свинцом. В горле — прошлые рыдания. Агония. Судороги бьют деревенеющее тело. Долгие томительные минуты ожидания. И наконец, долгожданные симптомы: голова закружилась, грудь сдавило, ко мне не мог пробиться ни малейший вздох: «Гипоксия». В глазах темнело. Нестройный затихающий ритм сердца ускользал от меркнущего сознания: «Асистолия, кома. Все, знакомая триада. Клиническая смерть». Вой демона, боль, пытки жажды, удушье — все чувства стали притупляться. Проваливаясь в бездну, я отдался ее гравитации. Разум покидала заключительная мысль: «Совершилось. Она свободна».

Последний терминал. Мгновение перед трансформацией сущности…

Внезапно в вакууме, где-то на периферии погасшего сознания появился маячок. Родное контральто разгоралось в статичном сердце, пока не завибрировало гневным рыком: «Я отпускаю тебя, но требую — живи!»

Гравитация исчезла, уступая место невесомости. Вдох, и императивная сила вышвырнула дух в физическое тело. В грудь ворвались потоки свободного дыхания, восстанавливая снабжение тканей кислородом. Сердце взбунтовалось и яростным крещендо вернуло к жизни тело из терминального состояния. Открылись запредельные источники энергии.

Я разлепил глаза… и диагностировал свое критическое положение. Дегенеративные тяжелые расстройства во всех тканях и органах были обратимы, если бы не моя физиология вампира. Жажда иссушила и почти утилизировала энергетическое тело, переключившись на органику. Отчет поражал масштабами распада кровеносной и дыхательной систем. В условиях клинической практики в таких случаях требовалась переливание свежей донорской крови. Хищная натура отреагировала специфично, провоцируя вампира на охоту.

Цепляясь за бревенчатую стену, закоптелые половые доски, я полз к двери. У покосившихся ворот лачуги вампира ждал обездвиженный блохастый, с клочьями свалявшейся шерсти, «комплекс мероприятий сердечно-легочной реанимации».

Собачий скулеж давно захлебнулся в безымянных весях, а я сидел, прислонившись к скользкой глыбе в небольшом лимане. Вокруг унылая картина: безучастный серый дождь, свинцовое мокнущее море, густое как кисель, запечатанное небо. Никчемное мое существование. А внутри меня набирал силу демонический шторм:

— В округе не оставил ни одной бродячей псины, санитар. Живешь вампиром, урод неполноценный. Ни себе, ни нам. — сокрушительные валы Звериной истерики обрушивались на непотопляемое сознание, а я рассуждал:

— Я жил ради нее. Теперь умер за нее. Она свободна. Но… — Да, связь отсутствовала. Я находился в вакууме: ни одной ее эмоции, образа, звука, запаха. Мне остались лишь воспоминания и новый квест. — Живу. Зачем?

— Совпадение.

— Нет. Во всех явлениях существует причинно-следственная связь. Какой процент вероятности того, что она обратится ко мне в мои последние минуты, да еще в императивной форме заставит жить? — Зверь бился в каземате. Сердце оставалось безмятежным, разум бесстрастным, естество было уже нечувствительным ко всем карательным операциям. Я адаптировался к постоянной боли. Своеобразный извращенный иммунитет. Однако ответ был очевиден. — Во всем есть смысл. Даже несмотря на то, что он пока мне не открыт.

Демонический субъект рвался с цепи:

— Нет смысла в твоем проклятом существовании, кроме одного. Стань монстром! — Дергаясь в удавке, демон откашливался. Я равнодушно отправил по касательной пару голышей и материализовался в халупе, лихорадочно придавая облику человеческие черты. Зверь, доведенный в изоляторе до полоумия, пускал слюни по бороде и плевался желчью. — Куда животное подалось?

— Проголодалось.

Через три часа вампир был в самолете.

Как я себя ни убеждал, но первой целью стал устраненный Георгий Княжин. Проверил дважды. Гибрида в городе не было с декабря. Я удовлетворенно заключил, что ни он, ни кто-то из его «Спартанского» отребья не выжили после ноябрьского теракта. Но должен был убедиться, что это не ложный след. Гибрид был ориентирован на инициацию жертв, что временно продлевало им жизнь.

Южная звезда стала чрезвычайным исключением не только для своего седого хищника. Независимая фурия буквально свела с ума похотливого гибрида. Факты периодических покушений, замаскированные под ночные кошмары, инсценированная авария ее родителей, инфаркт Брига и агрессивное развитие управляемого состояния матери Камиллы под действием сильного гипнотического внушения, держали меня в постоянном напряжении.

Непостижимый иммунитет Камиллы только повышал ее ценность. Юная леди являла собой уникальный артефакт в глазах всего демонического сообщества. Вокруг нее шли реальные боевые действия между демонами и их симбионтами. Ее цепной пес только координировал действия по согласованной ликвидации наиболее инициативных сторон конфликта.

Однако гибрид был стратегом. Он следил за мной давно, но уступая в аномальном преимуществе, собирал группировку и выжидал в тени. Камилла была целью его продуманной кампании. Наш конфликт послужил началом наступления скрытных доселе, могущественных сил. Натравив на меня врагов, он рассчитывал повысить свой криминальный статус и территориальное влияние, устранить всех конкурентов и получить трофей. Я был вынужден открыть Камиллу, заявить о ней, как о собственности перед демоническим альянсом, пока еще был в силе, утвердить свой авторитет и, уходя, срубить все головы этого аномального чудовища.

Я должен был удостовериться, что никто не нарушит мое вето. Пока я чувствовал ее, отслеживал и состояние. Но когда утратил связь, стал инвалидом.

Медиум не обнаружил в радиусе двести километров никаких следов. На очереди была инспекция периметра внутреннего — сам поселок.

Я ступил на дорожку Бригов, и мой ад в полгода обернулся вечностью. Она была в саду, трогательно возилась на клумбе, ухаживая за своими экзотическими яркими цветами. Малодушно оттягивая встречу, я боялся, что прошлая зависимость, окажется лишь типичным влечением инкуба. Ошибался.

Мое одержимое нутро оставалось пассивным, а хищник смотрел на свою далекую звезду, свободную от провокативности, нашей связи и меня, и был раздавлен чувствами:

— Нет, не жажда мной руководила, когда я загибался в изоляции, резал руки в ломках, мазал кровью стены и вопил: «Камилла, отпусти!». Я люблю. — Индивид, живущий в двух мирах одновременно, который манипулирует сверхъестественными способностями также, как человеческой физиологией, не мог объяснить себе невероятный магнетизм этой хрупкой девочки.

Я считал статус Камиллы — кристальна на всех уровнях: никаких маркеров и маяков, провоцирующих представителей демонического мира. Они просто девочку не видели. Ее след был чистый, легкий с зеркальным непробиваемым щитом. А вот запах преобразился. Я узнавал в нем все те же цитрусовые ноты, но поменялось само качество. Ее живое тепло больше не вызывало у рептилии мучительного чувства неотвратимости. Теперь оно проникало в каждый атом естества и взрывалось резонансом. Истощенного монстра лихорадило в семи метрах от нее.

Королева излучала суверенность, но хищник с ужасом определил, что стал зависим от нее еще сильнее и подвел неутешительный итог — теперь я мог дышать только этой атмосферой. Остальная среда являлась токсичной и враждебной.

Я так и стоял под кленом. Три часа. Смотрел на ее окна и настолько погрузился в каждый звук, что чуть не пропустил ее появление. Южная звезда вышла на крыльцо, и изящной походкой танцовщицы продефилировала к гаражу. Минута, и она грациозно захлопнула дверцу своего серебристого британца Jaguar.

Камилла виртуозно выводила машину на бульвар, а я не мог определить в ней и намека на подавленность. Монстра бомбардировала жизнь. Моя полноценная половина блистала силой. Если год назад я еще пытался себя дисциплинировать, то теперь одичавший хищник уже себе не принадлежал. Nissan Patrol вплотную следовал за багажником ее резвого спорткара.

Внезапно она ускорилась и дерзким дрегрейсером оторвалась от «хвоста».

«Неужели не заметила? Не узнала? Или… Да она меня не видит! Связь разорвана. Я не существую для нее? — резко затормозил на железнодорожном переезде, на мгновение вышел из душевного ступора, и меня захлестнули противоречивые переживания. — Вот он — мой опиат, без которого я загибаюсь, кем брежу, живет счастливой жизнью, не испытывая никакой необходимости во мне?!»

Без маски ложного геройства я был убит.

Медиум вцепился в штурвал, проскочил перед шлагбаумом на красный через железнодорожный переезд и… получил колоссальный удар на уровне энергетического тела. Мгновение, и поражение распространилось на органику, атакуя высшие отделы головного мозга. Группируясь, дал по тормозам. Какой-то миг, и обрушилась какофония демонического мира. Зрение, слух, чувствительность — анализаторы бунтовали. Рассудок не успевал обрабатывать информацию и выл сиреной: «Блокада». Твари проламывали мой ментальный барьер извне. Я потерялся в инфернальном хаосе.

Стук в стекло вывел из состояния анабиоза, немедленно мобилизуя весь аномальный функционал. Через минуту рядом завелся двигатель патрульной машины, и затравленная рептилия проводила голодным взглядом «параллельного» инспектора ГИБДД.

«Надо убираться», — огляделся. Ночь. Пустынная трасса. В считанных метрах бело-лунными сигнальными огнями семафор и тот же железнодорожный переезд.

— Что за мразь? — Хищник стаскивал отсыревшую от холодного пота рубаху. Отделаться от ощущения липкого склизкого зловония никак не удавалось. Обессиленного монстра выбивало в мутацию. Ритмичный барабанный тремор. Рвотные спазмы. Нащупал сумку-холодильник, сорвал пломбу на первом же контейнере и залпом осушил живительный транквилизатор. Полегчало.

Параллельно заголосил злорадный наблюдатель:

— Все те, против кого ты безнаказанно вершил диверсии ради безопасности своей королевы. Думал, так и будешь бегать в диссидентах? Преподобный наследил. Теперь ты официально объявлен в розыск царством тьмы. Весь твой произвол и непокорный беспредел… — Подрезав коррозийную сирену, сосредоточился на сенсорах тонкого тела. Навигация не пострадала. Поражение головного мозга вызвало только временные расстройства чувствительности.

— Рогатые вспомнили о своих обязанностях? — Я гнал по промышленной трассе в город и осознавал свое новое военное положение. — Значит, целенаправленная операция. — С портативным холодильником на плече ввалился в служебные апартаменты. На ходу раскидывая потные вещи, зубами срывая пробку с бутылки коньяка, животное загремело под ледяные струи. Душ смывал скверну плоти, восстанавливал ясность сознания, а спирт согревал трансформированное естество вампира. Когда нечеловеческие экзекуции заглушили ржавый скрежет, вампир встал перед зеркалом, определяя текущий статус.

Существование без второй половины ужасало прогнозами. Камилла ушла, но ее место заняла моя темная натура. Я обнаружил внутри лакуны — затянутые мраком аномалии, пустоты. Шокированный хищник не смог справиться с перспективами чудовищного регресса в одиночку.

Через час я вернулся на позицию, но ломки ужесточились. Медиум не обнаружил ничего под грифом «Гордон». Ни единого фото, наброска, вещи, украшения, мелочи, даже цветка в горшке, уже не говоря о технике и предметах интерьера, которыми переполнил ее спальню после своего погрома. Я был сокрушен ее категоричностью: «Все ее воспоминания обо мне заблокированы. Теперь я ассоциируюсь исключительно с насилием. Вот настоящая цена моей жертвы».

Задавил в себе отчаяние и… забуксовал. Чувства вышли из-под контроля. Вампир перемахнул через ограду. Сонный дом. Душная безветренная ночь. Пылающий жасмин в саду. Ее эркер. Открытое окно и сонный выдох:

— Люк, милый…

«Я исключен из твоей жизни. Но ночью ты подсознательно со мной?!» — сорвался. До рассвета простоял на коленях у ее кровати, не мог надышаться, старой больной рептилией впитывал ее тепло, отогреваясь в персональном солнце. Непростительно рискуя, вывалился из эркера около восьми, проскочил по стене прямо перед Бригом, захлопнул дверцу автомобиля и последовала вторая волна демонической атаки. Я матерился, выруливая на бульвар. До поворота так и не добрался.

На этот раз пострадало правое полушарие мозга. Хищник отмахивался от маразматического оттенка своих действий и собирал все свои множественные фантомы — пять ног и три руки, фокусируя все свои шесть глаз, сражаясь с очередным нарушением чувствительности. Плюнув на такое неблагодарное дело, как сфокусировать внимание на дороге при наличии спорного количества конечностей и некритичного состояния зрительного анализатора, дал по тормозам и капитулировал в ста метрах от дома Бригов.

Демонические атаки прогрессировали по продолжительности и разрушительному потенциалу. Бесы взялись за основательный пролом. Одновременно на меня вышли весьма агрессивные энтузиасты симбионты. Но разногласия на этот раз возникли нетрадиционно по поводу моей персоны. На меня началась охота. Зверь глумился по поводу моей добровольной «неполноценности»:

— Как гиены на вымирающего ящера. Теперь у нас вместо силы куриные мозги, прожорливая утроба жажды и огромный хвост криминальных долгов — все, что осталось от прежней славы высокоорганизованной рептилии.

Меня восстанавливало только ночное бдение под ее окнами.

Июль. Я съехал с трассы, но три километра до поселка превратились в непроходимую «дорогу смерти». На повороте ждали. Хищник ограничился превентивным ударом, пожертвовав штурманской дверью Nissan Patrol без номеров и практически всем энергетическим ресурсом, но не успел отдышаться от парламентеров и восстановить баланс, как последовал повторная атака.

Перед садом Бригов. Меня вышибло из формации. Хищник снес соседский мангал, пробил стихийную тропу через весь участок, по инерции перелетел ограду Бригов и завалился в их саду. Лика захлебывалась хриплым лаем. Зрение смутно выхватывало очертания окружающих предметов, сенсоры путались с цветом, формой, запахом, координатами и ощущениями. В сознании мелькнуло: «Малина», и анализаторы вышли из строя.

На этот раз бесы не отказали себе в эпатажном подходе и творчески подошли к атаке. Все поражения мозга я стойко проигнорировал, но когда ощутил натуралистичное расчленение плоти — утратил способность к анализу и синтезу поступающей информации. Хищник скорчился от фантомной боли и пока восстанавливал целостность обезглавленного, четвертованного туловища, преодолевая тягостные ощущения автономности частей тела, Зверь ликовал:

— Да ты скоро приведешь хвост прямо в ее спальню!

Я восстанавливал органику, сдерживал блокаду: «Физическое истощение при аварийном состоянии?!» — подтянулся, нащупал ствол, успел зацепиться за спасительный отвес, и дверь открылась.

— Ли! Фу! Что случилось?

Лика топталась у ног моего «реаниматора», толкая ее носом к раскидистым зарослям. Я съежился, пятясь в тень. Уйти не мог, был функционально не способен. Камилла заволновалась. Миг, и я узнал это выражение лица. Она побледнела и выдохнула севшим голосом:

— Люк? Что с тобой?

Раненое животное прокусило ладонь насквозь. Камилла раздвигала тяжелые ветви яблонь и шла на ощупь по сумеречному саду, а меня били судороги. Холодная испарина каплями скатывалась по вискам. Голова кружилась от ее наступающего запаха.

— Я же чувствую, ты рядом. Я только помогу… — Она сделала еще пару неуверенных шагов и вздрогнула, оглушенная рингтоном своего телефона. — О, Боже. И что это такое было? — леди сбросила наваждение, иронично рассмеялась и ответила на звонок завораживающим голосом. — Да, дорогой. Ты о-оочень вовремя…

Озорно закатив глаза, Камилла взяла беспокойную собаку за петлю удавки и, аккуратно лавируя между пышными кустами цветущей лаванды, удалялась к дому. До меня доносился беззаботный диалог. Уже на крыльце она внезапно остановилась, вдохнула вечерний аромат цветов и прислушалась… Я распял себя:

— Нет, я должен убираться. Как можно дальше, чтобы они не нашли ее.

Хищник последний раз посмотрел на любимый силуэт, перемахнул через ограду и через несколько метров снова был атакован. Той же ночью я глушил бесславную стагнацию коньяком в вагоне-ресторане Питерского экспресса.