Огненная пантира. Дотянуться до солнца

Марина Дербина, 2020

В 2115 году источник светлой энергии исчез, а битва Тьмы и четырёх союзов пантир неизбежно приближается. Огненная пантира Лисандра – единственная, кто может установить связь с источником Света, но для этого ей нужно пройти Испытание каждой стихии. Понять суть воды, земли, воздуха и огня, найти источник Света, спасти пропавших родителей и сохранить свою любовь – на всё это Лисандре даётся неделя. И лишь один шанс на то, чтобы победить зло. Согласно Пророчеству, Свет может выиграть битву, но цена будет слишком высока… Сможет ли Лисандра одолеть Тьму, если главное условие победы – смерть её возлюбленного? У девушки нет времени на размышления. Следовать долгу и разуму или зову сердца, спасти мир или свою любовь – от этого выбора зависит судьба не только пантир, но и всего человечества. А чтобы справиться с этим тяжёлым испытанием, Лисандре нужно совершить невозможное – дотянуться до солнца…

Глава третья

«Душа, что нет черней»

— Это произошло в день моего совершеннолетия, — начал Адам, и я погрузилась в воспоминания. — На празднике ты сказала, что видела, как со мной разговаривал человек в чёрном. Действительно, один тёмный пантир проник в Центр, используя иллюзию. Он внушил мне прилететь ночью в их логово и забыть о состоявшемся разговоре.

«Я ни с кем не разговаривал», — вспомнилось мне.

— Ночью, когда ты уснула, гипноз начал действовать. Не помню, что и как я делал, но, когда очнулся, уже стоял перед Вифлаем Уайтом, а рядом с ним… Рядом с ним был твой отец. — По моему телу пробежала настоящая дрожь. — Связанный, без сознания, абсолютно беззащитный перед силами тьмы. Предводитель тёмных пантир сказал, что пощадит твоего отца, если я присоединюсь к ним. — Волна ненависти к Тёмному союзу поднялась во мне с новой силой. — Я бросился на Вифлая, используя весь огонь по максимуму, но…

Адам замолк, не в силах продолжить.

— Я не смог справиться с иллюзией боли. Они показали, как убивают твоего папу, а затем — как умираешь ты. После Вифлай сказал, что мне решать: либо они убьют невинного человека и всё равно выполнят свои планы без меня, либо я присоединюсь к ним. Тогда, — руки Адама сжались в кулаки, — я должен был бороться с ним, должен был победить их иллюзии!

— Адам… — Я попробовала остановить его, но он меня не слышал.

— Я должен был одолеть его! Но не смог…

В глазах Ада плескалась нескрываемая боль, граничащая с отчаянием и ненавистью, а в голосе кричало сожаление.

— Я понял, что смогу остановить Тёмный союз, только если буду контролировать процесс. К тому же у них находился твой отец. Как понимаешь, — на мгновение Адам закрыл глаза, — я согласился стать предателем. И первым их заданием было — лишить тебя сил.

Ад посмотрел на меня, и в его взгляде я увидела простирающуюся бездну боли и тьмы. Мои любимые глаза сейчас отражали душу, которая сгорала изнутри.

— Способ был очевиден, ведь твои новые силы родились из нашего пламени. — Адам осёкся, вспоминая слова главы алмазных пантир. — По крайней мере, на тот момент мы думали так. Я должен был уничтожить тебя шаг за шагом.

Сейчас Ад неотрывно смотрел на меня, и я видела, как рушится стена его самообладания.

— Первым пунктом шло сообщение о воскрешении Тёмного союза, вторым — весть о похищении твоего отца, а третьим…

Он должен был бросить меня.

— Той ночью, вернувшись в Центр, я больше не мог уснуть. Знал, что утро станет началом конца. Я обдумывал дальнейшие действия, тщательно подготавливал каждое слово будущей лжи, но на самом деле мог думать лишь о тебе. Ты лежала рядом со мной такая умиротворённая, тёплая, хрупкая и счастливая… Ты не заслуживала всего, что должно было случиться с тобой! Я думал, представлял: родись ты человеком, прожила бы счастливую жизнь с живыми родителями, без войн, без магии, без меня! — Казалось, в глазах Адама полыхало по-настоящему адское пламя. — В нашу последнюю ночь больше всего на свете желал, чтобы утро никогда не наступило. Но оно неизбежно приближалось, и я знал лишь одно: я сделаю всё, чтобы тебя защитить.

«Я люблю тебя. Люблю бесконечно. Ты же знаешь, что ради тебя я сделаю всё что угодно?» — мгновенно всплыло у меня в голове. Эти слова он сказал той ночью сразу, как вернулся ко мне.

— Первым делом нужно было осмотреть твой дом, установить присутствие тёмных сил и объявить о пропаже человека. Я не мог допустить, чтобы кто-нибудь обнаружил это раньше нас, поэтому мне пришлось…

Адам не договорил, и я решила помочь ему:

— Обвинить меня в том, что осталась у тебя ночевать, а потом выставить за дверь?

Во взгляде, и так наполненном болью, всколыхнулась новая волна боли.

— Я не представлял, как заставить тебя уйти. Придумал на ходу слова, которые должны были стать первым шагом к тому, чтобы ты возненавидела меня. Знаешь, сколько времени я простоял у двери, борясь с желанием всё исправить?

После велел охране без промедлений следовать за мной. Когда мы пришли к тебе домой, вещи в квартире были разбросаны, а мебель сломана. Твой папа явно не сдался без боя, — губы Адама исказились в подобие улыбки, — видимо, это у вас семейное. Пока другие считывали тёмную энергию, я осмотрел раскиданную одежду и подумал, что тебе понадобится другая.

«Я в его подачках не нуждаюсь!» — подсознание услужливо напомнило мою реакцию на обнаруженные новые вещи в шкафу.

— Убедившись, что компьютер не взломан, я установил с ним связь и заказал в Центр немного похожей одежды твоего размера. Уходя, забрал оттуда единственную сохранившуюся вещь — нашу свечу.

В Центре первым делом собрал всех в Главном зале, чтобы сообщить новость: Тёмный союз вернулся. — На лице Адама промелькнула тень усмешки. — Это было первое и последнее собрание в моей жизни в качестве Старейшины. Я знал, что за каждым моим шагом наблюдает кто-то из тёмных пантир, поэтому должен был действовать без ошибок и промедления. Я велел пантирам молчать об инциденте, в один миг заставив всех ненавидеть меня. Знаешь, никогда не слышал, чтобы отец так кричал. Значит, со своей ролью я справился великолепно. После собрания оставалось последнее и самое сложное — лишить тебя сил.

На последних словах голос Адама надломился, а меня захлестнули воспоминания: «Человек, которого похитили, — твой отец».

«Всё, что мне надо, я и так знаю. Остальное — не мои проблемы». «В том, что произошло, целиком и полностью твоя вина!»

— Всё почти разрушилось, когда ты попыталась убежать домой. Я не мог пустить тебя туда и чуть не раскрыл себя.

«Там слишком опасно», — тогда думала, что тревога в его глазах — лишь игра моего воображения.

— Перед тем как пойти с тобой в сад, я отправил сообщения Акварине и Эмилю. Не мог оставить тебя в таком состоянии одну.

Воспоминания и боль, что испытывала тогда, поглотили меня, не давая больше мыслить здраво.

— Ты ушёл. Я всё равно осталась одна.

— Знаю, — прошептал Адам. — Я не представлял, что заставить тебя поверить в то, что всё было ложью, окажется так сложно. Я рассказывал тебе бред, придуманный ночью, уверенный, что возненавидишь меня с первых слов, но ты… — Голос Ада был пронизан отчаянием. — Ты упорно не верила мне, приводила аргументы в доказательство, что люблю тебя! Как мне хотелось бросить всё, прижать тебя к себе, молить о прощении и никогда не отпускать, никогда больше не причинять боль. Я ненавидел себя всей душой, каждой клеточкой своего тела. Но должен был защитить тебя и твоего отца, поэтому другого выхода для меня не существовало.

«Поздно, уже слишком поздно».

— После ухода я отправился в Тёмный союз. Вифлай был доволен тем, как я справился с заданием, и поставил новую цель: украсть Алмазный шар и уничтожить всех, кто помешает мне. Я хотел отказаться и наброситься на него, но потом понял одну вещь: они в любом случае проникнут в Кунсткамеру, использовав иллюзии или гипноз на мне, ведь только меня, как Старейшину, пропустят туда. А спасти вас можно будет, лишь находясь в сознании, поэтому я согласился. Наплёл им сказку про то, как давно мечтал о власти, но думал, что быть Старейшиной — достаточно, и лишь теперь, когда передо мной открылись такие перспективы, осознал, что хочу большего и что только Тёмный союз поможет достичь желаемого. Сначала они не поверили мне, но все последующие дни я старательно рисовал для них чертёж здания, придумывал, как разом обезвредить всю охрану. Я делал это с таким энтузиазмом, что в конце концов даже Вифлай поверил моей лжи. Параллельно с этим я узнавал всё о Тёмном союзе и думал о том, как уничтожить Вифлая в одиночку. Это было почти невозможно, потому что ко мне приставили охрану, которая не отходила ни на шаг, а на меня надели наручники, не позволяющие использовать магию.

Наблюдая за Вифлаем, я заметил, что он каждый день уходит в некую комнату, куда не пускает никого, и не выходит долгое время. Это было идеально для меня, и одним вечером я обезвредил пантир, что находились рядом со мной, и отправился за Вифлаем, решив, что буду сражаться даже без сил, но то, что услышал, заставило меня остановиться…

Я приоткрыл дверь, думал, Вифлай сразу это заметит, но он увлечённо с кем-то разговаривал. Присмотревшись, увидел женщину в полубессознательном состоянии. С первого взгляда мне показалось, что это ты, только старше, поэтому я быстро понял, что передо мной твоя мама. Огонь во мне вспыхнул моментально, желая порвать Вифлая на части, но он произнёс следующее: «Как мне повезло, что в тебе скрыто столько сил, Лана. Ты можешь стать моим бесконечным источником энергии. Жаль будет, если мальчишка всё испортит. Вздумай он напасть на меня, придётся использовать гипноз, ведь для проникновения в Кунсткамеру нам нужно его участие, а длительное внушение требует большого количества сил. В таком случае придётся вытянуть из тебя всю энергию. В конце концов, у меня есть запасной источник — твой муж. Возможно, позже, если никто не будет мне мешать, я позволю вам умереть в один день».

Я понял, что, даже если выиграю поединок с Вифлаем, твои родители пострадают. Это слишком высокая цена, поэтому в тот вечер я отступил. На следующий день мой план по захвату Алмазного шара привели в исполнение. Но худшим было не украсть шар, а встретиться с тобой. Даже после того, как я бросил и предал тебя, ты сказала, что любишь меня. В тот миг мне показалось, что у меня галлюцинации, ведь такое невозможно. Но в твоём взгляде всё ещё горела вера в меня. Я нашёл в себе силы отрезвить тебя, переключив твоё внимание на отца. Даже специально обвинил тебя в его исчезновении, хоть и знал, что твоего папу похитили ещё утром в день моего рождения. Я продолжал тебе твердить про него, чтобы ты сосредоточилась на спасении отца и думала лишь о нём.

«Вместо того чтобы думать о себе и своей несчастной любви, лучше бы побеспокоилась об отце», — перед глазами вспыхнула картина, как Адам кричит эти слова.

— Единственное, — продолжал Ад, — что в плане захвата шара придумал не я, — это последняя часть. Тёмные пантиры должны были наслать на вас чёрный шар, который медленно бы поглощал ваши силы и уничтожил вас. Этот момент и был тем, ради чего я добровольно украл главный источник Света.

«Я тоже хочу в этом участвовать», — пронеслись воспоминания в голове.

— Когда я послал огненный удар, он попал точно в цель — в поглощающий шар, созданный тёмным пантиром. Из-за их столкновения произошёл взрыв, и от чёрной энергии, которая должна была вас уничтожить, остался лишь едкий запах, лишивший всех присутствующих сознания. Как только его учуяли тёмные пантиры, они схватили меня и сбежали. На этом моя миссия предателя была окончена.

Я поражённо застыла. Так тем ударом он спас нас!

— Не думал, что так преуспею в обмане. Сначала обманул и предал вас, затем обманул Тёмный союз. «Душа, что нет черней».

И снова эта фраза!

— После того как Вифлай узнал обо всём, он пришёл в ярость, и я испытал на себе все прелести иллюзии боли. Он показывал мне, как один за другим умирают все, кто мне дорог, потом — как их убиваю я сам, а затем — как вы убиваете меня. Последнее было бы облегчением.

Меня поместили в темницу и день за днём показывали различные вариации того, как вы приходите, чтобы спасти меня. Лишь первый раз был болезненным, ведь тогда я подумал, что это правда, но постепенно привык. И это стало в некотором роде спасением для меня. Иллюзии давали возможность видеть вас и хотя бы на время избавляли от мыслей о том, что я отдал Свет в руки Тьмы, что я подлый предатель, и о том, как поступил с тобой. — С каждым словом грудь Адама вздымалась всё чаще, ногти всё сильнее впивались в ладони, вены норовили прорвать кожу, а каждая чёрточка на лице искажалась от внутренней боли. Иногда до меня доносились обрывки разговоров тёмных пантир, из которых я узнал о существовании Кристиана и о том, что вы живы. Мне даже в голову не приходило, что всё это время сын Вифлая находился рядом с тобой! — В глазах Адама полыхнула ярость, но тут же погасла. — В одной из тех иллюзий, где меня спасала ты, он пришёл вместе с тобой. Ты сказала, что ненавидишь меня и мечтаешь, чтобы твой принц избавил мир от прогнившей души вроде моей. После этого ты ушла, а он убил меня. Конечно, это была всего лишь иллюзия, но видение твоих глаз, полных ненависти ко мне, не выходило у меня из головы. Худшим было то, что я понимал: это именно то, чего я заслуживаю, и то, что мне предстоит увидеть. Тогда я впервые не сдержался и нащупал браслет, который в день ухода надел на ногу. Это была единственная вещь, напоминавшая о тебе, о прежнем мне, о той жизни, где я не был предателем. В тот миг мне хотелось кричать, умолять о том, чтобы ты простила меня, но я знал, что не заслуживаю прощения. Я худшее существо на земле. Настоящее зло. И я никогда не прощу себя за это.

Постепенно тело Адама отражало то, как выглядела его измученная, израненная, искалеченная душа. Она горела живьём в личном аду, закованная в цепи по собственному желанию. И в данный момент выхода из этой темницы для неё не существовало. Наверное, нет наказания страшнее, чем нескончаемая ненависть и отвращение к самому себе.

— Лисандра, прости меня, — повторила я шёпотом его слова.

— Что? — Адам удивлённо посмотрел на меня.

— Это те слова, что я услышала из браслета.

— Ты носила его с собой?

— Он всегда со мной.

Я задрала рукав, чтобы показать браслет, который до этого был спрятан.

— Почему ты не выбросила его после всего, что произошло? — В глазах Адама застыли растерянность и искреннее непонимание, но они быстро сменились болью. — Прости, я не хотел, чтобы ты это слышала. Просто был не в себе тогда. Не волнуйся, я никогда не посмею просить у тебя прощения. Это немыслимо.

В комнате повисла тишина, а внутри меня поднималась буря протеста. Кажется, Адам действительно ничего не понимал.

— И что теперь? — спросила я. — Зачем ты рассказал всё это мне?

— Чтобы ты знала правду.

— И что дальше?

— Дальше я расскажу её в суде, после чего мою судьбу решат Старейшины и все члены судебного процесса.

Суд? От этого слова всё внутри сжалось от страха, но об этом я подумаю позже, когда разберусь с главной проблемой.

— Так, значит, пойдёшь отбывать наказание в тюремной капсуле?

Адам непонимающе посмотрел на меня и, помедлив, ответил:

— Да.

— И снова бросишь меня одну?

Мой вопрос повис без ответа на целую минуту, которая показалась мне несколькими вечностями. Адам, кажется, пытался осмыслить для себя какие-то вещи, которые никак не желали укладываться в его голове. После видимой внутренней мыслительной и эмоциональной борьбы он наконец задал ответный вопрос:

— Что?

— Что слышал. Ты собираешься вновь бросить меня одну?

Адам не ответил, и я продолжила:

— Оставишь меня один на один с Тьмой и сядешь в капсулу за предательство, которого не совершал?

— О чём ты? Я предал вас! — В голосе Адама снова появилось отчаяние, словно я сейчас насмехалась над ним, доказывая, что он предатель, а не наоборот.

— Значит, желая защитить моих родителей, ты предал меня? Когда спас Старейшину, Акву, Эмиля и ещё многих пантир от потери сил и смерти, ты предал нас?

— Да, предал! Я не смог защитить вас так, чтобы не причинить боли! Не смог победить Тёмный союз. Не смог удержать Алмазный шар и добровольно отдал его в руки Тьмы. Это всё лишь подтверждает Пророчество.

— Что за Пророчество?

Его столько раз упоминали, что меня уже раздражало моё неведение.

— Пророчество об одном пантире из рода Черновых.

— О чём оно?

Адам вздохнул и зачитал наизусть:

Когда наступит время

И в мир придёт война,

Сосуд твой опустеет

И Свет заменит Тьма.

В тебе будет сокрыто

Всё мировое зло,

Но пламя так велико,

Что победит его.

Как только Свет восстанет

Из глубины морей,

В небытие уж канет

Душа, что нет черней.

Закончив, Адам с горечью произнёс:

— Теперь ты всё понимаешь, да?

На удивление, я ничего не поняла.

— Понимаю что?

— Предав вас, перейдя на сторону Тёмного союза, отдав им в руки Алмазный шар, я променял Свет на Тьму, чуть не лишил мир Света, совершил самый ужасный поступок за всю историю существования пантир! Это Пророчество обо мне. Во мне «сокрыто всё мировое зло». Я «душа, что нет черней».

Видимо, в моём взгляде не появилось согласия, поэтому Адам продолжил:

— Дальше говорится про пламя, что «так велико». Это может быть только Жёлтое пламя, то есть ты. Не каждый год появляется носитель сил Света, к тому же я единственный из рода Черновых, кто совершил подобное злодеяние, и сейчас идёт война. Других вариантов нет и быть не может. Мы с тобой те, о ком идёт речь в Пророчестве. Я — «душа, что нет черней». Ты — пламя, «что победит его».

В словах Адама была логика, но я всё равно не могла с этим согласиться.

— Что значит «победит»?

Адам немного помолчал, словно решая, сказать мне или нет.

— Думаю, ответ на этот вопрос кроется в словах «в небытие уж канет душа, что нет черней».

В небытие? Пламя победит и отправит в небытие? Это значит…

— Я должна убить тебя?

В ответ на мой вопрос повисла пугающая тишина. Затем Адам наконец сказал:

— Не знаю. Мы не можем точно знать этого, но, думаю, иначе расшифровать слова «в небытие уж канет душа» невозможно.

Не в силах воспринять полученную информацию, я попросила Адама ещё раз зачитать слова Пророчества. После повторного прослушивания смогла вынести вердикт:

— Это не имеет к нам никакого отношения.

— Почему? — искренне удивился Адам. — Всё сходится.

— Ничего не сходится! — не выдержав, я повысила голос. — Что значит «сосуд твой опустеет»? Ты можешь это расшифровать? У тебя что-то опустело? Нет. Ты правда веришь, что в тебе «сокрыто всё мировое зло»? Не смеши меня, на эту роль подходит лишь Вифлай. Или ты считаешь, что хуже, чем он? Думаешь, повелитель Тёмного союза бросится защищать или спасать кого-то? Никогда. «Как только Свет восстанет из глубины морей» — о чём эта фраза? Если о Жёлтом пламени, то я не восставала из моря, я не из водных пантир. Если имеется в виду Алмазный шар, то он тем более не был в воде, когда восставал после угасания. Ни одно из слов этого Пророчества не имеет к нам ни малейшего отношения. И даже если бы имело, я никогда бы не смогла убить тебя! — последнюю фразу выкрикнула из последних сил, чувствуя, что мне уже не хватает кислорода.

Адам смотрел на меня широко распахнутыми глазами, словно перед ним сейчас сделали невероятное открытие. В его взгляде читалось абсолютное непонимание происходящего.

— Разве ты не ненавидишь меня?

— Даже когда осталась одна, я не смогла возненавидеть тебя. Почему думаешь, что сейчас, узнав правду, буду ненавидеть?

— Но как ты можешь верить мне? Почему не сомневаешься, что всё, что я говорил в саду, — ложь, а сейчас — правда?

— Потому что вижу это в твоих глазах. — Я сделала первый шаг в сторону Адама, затем второй и третий, постепенно приближаясь к нему. — Тогда они были холодны, как лёд, и, словно каменная стена, скрывали чувства своего владельца, но сейчас так ярко показывают огонь боли и отчаяния, что горит в тебе.

Когда я оказалась совсем близко, Ад рвано выдохнул, а в его взгляде засветилось призрачное пламя надежды.

— К тому же ты сохранил браслет. Если бы твои слова в саду были правдой, ты бы и не подумал оставить его.

— Лисандра…

В одном моём имени звучало столько боли, надежды и любви.

— Я верю тебе. — В свой шёпот я вложила всю искренность, на какую была способна.

Впервые в жизни увидела блеск слёз в любимых глазах.

— Ты не должна мне верить.

— Но я верю.

— Я бросил тебя!

— И спас меня.

— Ненавижу себя за то, что причинил тебе боль.

Нужно избавить его от этого, и как можно скорее.

— А я люблю тебя, — прошептала я, затягивая его в нежный, наполненный любовью и прощением поцелуй.

Адам быстро оторвался от меня и упал на колени:

— Как ты можешь трогать меня? Как можешь любить после всего, что сделал?

Я опустилась на колени прямо перед ним и заставила Адама посмотреть мне в глаза:

— Ты не сделал ничего, за что можно было бы считать тебя предателем. Ты не зло, ты тот, кто смог пожертвовать всем ради спасения близких. Адам, ты не заслужил всего, через что тебе пришлось пройти!

— Прости меня. — Это всё, что он произнёс в ответ. И потом снова и снова, как отчаянную молитву, Ад повторял лишь одно: — Прости, прости, прости, прости, прости!.. Потому что я не в силах простить себя.

Я обняла его, пытаясь успокоить:

— Мне не за что тебя прощать.

— Нет! — Меня протестующе отодвинули. — Я так жестоко поступил с тобой.

В его глазах плескалось столько боли, что я поняла: всё, что испытывала, когда он бросил меня, ничто по сравнению с тем, что чувствовал Адам тогда и сейчас. Осознанно заставить всех ненавидеть себя ради их спасения. Уйти во Тьму в одиночку, зная, что не будет возврата. Смогла бы я так поступить? Смогла бы преодолеть всё это? Не знаю. Мне не за что его прощать, но ему это прощение необходимо.

— Я прощаю тебя. — Адам смотрел на меня с неверием, поэтому я повторила ещё раз: — Прощаю и люблю тебя.

Благодарность и любовь светились в светло-карих глазах с силой, которой я никогда не видела ранее.

— Я люблю тебя, ты же веришь в это, правда?

— Нет, — прошептала я и, останавливая возрастающую панику Адама, договорила: — Я знаю это.

— Спасибо. — Впервые со дня его рождения, который, казалось, был вечность назад, Ад по-настоящему, искренне улыбался.

Я не смогла сдержать ответную улыбку и потянулась к нему за объятиями, но неожиданно он отодвинулся от меня.

— В чём дело? — Я обеспокоенно всмотрелась в бледное лицо, на котором только вспыхнувшее счастье сменилось страхом.

— Не трогай меня, — попросил Адам, — пожалуйста.

— Почему? — не понимала я.

— Я, — Ад застыл, не решаясь сказать, — боюсь.

— Боишься? — Теперь уже я с неверием смотрела на него. — Чего?

— Себя.

Всё хуже, чем могла представить.

— Почему?

— Ты веришь мне и простила, но я не могу пока этого сделать. Не могу разрешить себе коснуться тебя. Не могу выкинуть из головы картину того, как убиваю тебя своими руками. — Боль снова захлестнула Адама, сжигая изнутри.

Вот в чём крылся корень проблемы. Иллюзии, что он видел изо дня в день, отравили его сознание. Хоть Ад и старался быть сильным, очевидно, что сейчас он сломлен. В первую очередь разрушилась его вера в себя. До этого момента он искренне считал, что является самым страшным злом во Вселенной, и, чтобы разубедить его, понадобится время.

— Адам, — внимательно посмотрела ему в глаза, — я верю тебе, и для начала этого достаточно. Пусть ты не можешь позволить себе дотронуться до меня, но я могу коснуться тебя.

Я осторожно накрыла его руку своей. Он напрягся, но не отодвинулся. Это хорошо.

— Ты же уже касался меня, помнишь? Поцеловал и избавил от Тьмы внутри. В очередной раз спас и не причинил боли. Разве ты хочешь сделать мне больно?

— Нет! — Испуг в глазах быстро сменился возмущением и протестом. — Конечно, нет. Никогда не хотел!

— Вот видишь, — я улыбнулась, — тогда тебе нечего бояться.

— Дело не только в этом. Прости, я просто не могу пока позволить себе приблизиться к тебе.

— Хорошо. — Я вздохнула, но успокаивающе сжала его руку. — Я всё понимаю. — Ободряюще улыбнулась.

Потребуется время, но мы преодолеем это вместе. Я помогу увидеть ему свет в себе.

— Как думаешь, — спросил Адам, — то, что сказал глава алмазных пантир про твои силы, — это правда?

— О том, что я не создавала новую силу, а активизировала заложенную во мне стихию?

Адам молча кивнул.

— Звучит логично.

— Значит, наше пламя…

Он не договорил и вопросительно посмотрел на меня.

— Лишь пламя нашей любви дало мне силы, именно благодаря ему я жива.

— А наша свеча?

— Она не погасла. — Огоньки в глазах Адама снова засветились любовью и надеждой, поэтому я озвучила то, в чём больше не засомневаюсь никогда: — Пламя нашей любви будет гореть вечно.

Лицо Ада озарила счастливая улыбка, но прежде чем он успел что-то сказать, послышался стук.

Мы вскочили с пола и скорее сказали компьютеру:

— Открыть двери.

Из коридора показался Никола Легран:

— Связь со Старейшинами установлена. Они хотели немедленно поговорить с вами, но я отклонил их просьбу ввиду того, что вы нуждаетесь в лечении и отдыхе.

— Спасибо. — Я и Адам были искренне благодарны.

— После заката за вами прилетит несколько таблеток, а пока вы могли бы присоединиться к ужину.

— Лисандра?

Я очнулась от воспоминаний и посмотрела на Адама.

— Всё в порядке? Или свет слишком яркий?

Я поморгала и поняла, что из-за неожиданной вспышки света надолго задумалась. События сегодняшнего дня никак не отпускали меня, заставляя возвращаться к ним снова и снова.

— Всё хорошо, давай собираться, — улыбнулась ему.

После ужина Адаму однозначно стало лучше. По окончании трапезы нам сообщили, что через десять минут таблетки уже будут здесь. Конечно, надо было сразу идти в комнату, чтобы забрать лекарства и кофту, но меня терзали тревожные мысли, поэтому идея насладиться закатом не казалась такой уж плохой. Больше всего меня сейчас волновало то, что Ада ожидает суд, и я совершенно не знала, чем это может закончиться.

— Адам, — позвала я.

— Что? — Он уже ждал меня в дверях.

— Что бы ни случилось, помни: мы с Аквой и Эмилем на твоей стороне. И сделаем всё, чтобы защитить тебя.

— Спасибо. — Его лицо осветила тёплая, но грустная улыбка.

Выходя из комнаты, я взяла его за руку. Несколько алмазных пантир встретили нас у дома, чтобы проводить до пляжа. Перед тем как выйти за ограждающую стену, я остановилась, чтобы повторить когда-то сказанные им слова:

— Я рада, что успела поговорить с тобой и развеяла все ложные обвинения. Но теперь нам осталось самое сложное — убедить в этом всех остальных.

Адам ободряюще сжал мою руку:

— Мы снова справимся. Как ты можешь сомневаться во мне? — В его глазах сверкнул озорной блеск, который я не видела так давно. — Ведь такой самоуверенный, самовлюблённый тип, как я, просто не может проиграть! А всё почему?

Я рассмеялась и на мгновение ощутила, как груз предстоящих событий становится чуть меньше.

— Потому что у тебя непреодолимое чувство превосходства!

Адам засмеялся вместе со мной. На душе от этого стало теплее.

К нам подошли Аква и Эмиль, которых тоже сопровождали пантиры.

— Вы готовы? — спросил воздушный пантир.

Мы все переглянулись и кивнули.

— Что бы ни случилось, — сказала Аква, — давайте будем вместе до самого конца.

Чувство единения с друзьями, что возникло сейчас, наполнило меня светом и придало сил.

— Давайте вместе отпразднуем нашу победу.

Прежде чем пройти через арку и выйти из-за стены, Адам отпустил мою руку:

— Прости, так будет безопаснее для тебя.

Возмутиться я не успела, потому что он вышел первым. Мы с Аквой и Эмилем последовали за ним.

У самого берега уже приземлились таблетки. Глава сообщества Алмазных пантир приветствовал прилетевших, а к нам бежали представители разных союзов с активированной силой. Окружив, они нацелили на нас огонь, волны, камни и ветер.

Один из них крикнул:

— Адам Чернов, вы арестованы. Поднимите руки и не смейте применять магию. В случае неповиновения мы будем вынуждены атаковать вас. Лисандра Светлая, Акварина Быстрова и Эмиль Ли, вы подозреваетесь в сотрудничестве с преступником, если окажете сопротивление или попытаетесь помочь ему, мы будем вынуждены арестовать и вас.

— Вот так и бывает, — сказал Эмиль так, чтобы услышали только мы, — борешься со злом, спасаешь мир, а потом раз — и преступник.

— Что будем делать? — спросила Аква.

— Вы — ничего, — ответил Адам, медленно поднимая руки.

— Так не должно быть! — попыталась я. — Может, попробуем поговорить с ними?

— Нет, — отрезал Ад. — Доверься мне. Всё будет хорошо. — Он улыбнулся, глядя на меня, прежде чем крикнуть решающую фразу: — Я сдаюсь и пойду с вами добровольно!

Моментально его окружили несколько пантир, которые заломили ему руки за спину и нацепили наручники, ограничивающие магию, а затем грубо толкнули в спину, показывая, что он должен идти вперёд.

— Не спускайте с него глаз! — крикнул один из пантир, и по бокам от Адама, сзади и спереди него встали надзиратели.

— Это ужасно! — прошептала Акварина.

Я промолчала, чтобы не сказать лишнего. Потому что сейчас мне хотелось взорвать всех прилетевших огненными вспышками и вбить им в головы, что Адам невиновен, что ради нас всех он натерпелся такого, что они просто не имеют права так с ним обращаться.

— Все остальные, — позвал нас командующий происходящим, — следуйте за мной. И советую вам не применять магию, иначе в целях безопасности окажетесь рядом с ним.

Мы молча кивнули и проследовали за пантиром в отдельную от Адама таблетку. За нами постоянно наблюдали присутствующие.

— Лисандра Светлая! — В последний момент я услышала детский крик.

Из толпы провожающих нас алмазных пантир пыталась вырваться Ноэлль. Кажется, я успела расслышать «возьмите меня с собой», прежде чем девочку увели.

— Лисандра Светлая. — Второй раз моё имя уже было произнесено главой алмазных пантир. Никола Легран зашёл в таблетку, обычно сощуренные глаза были нормально открыты. — Помни, что Алмазный шар привёл вас всех сюда для того, чтобы вы вернули свет миру. Алмазный шар положился на вас, и он никогда не ошибается.