Сказкины сны

Марина Геннадьевна Яшина

…Когда-нибудь ты дорастешь до того, чтобы снова читать сказки. Это истории о том, что скрыто от глаз взрослых, но что все взрослые когда-то знали.

Свет

Старый Бруно поставил фонарь на стол и поуютнее устроился в кресле-качалке. Огонь в камине потрескивал, с кухни пахло чаем и специями, а маленькие внуки хихикали на полу.

— Дедушка Бруно, расскажи нам историю — пропищала Люси. — Про звезду!

— Да ведь я же рассказывал уже сотни раз, — начал было старик, но малышня уже расселась на полу вокруг, а сама Люси устроилась на коленях Бруно.

Дедушка закрыл глаза и отправился в далекое прошлое, туда, где имя Бруно носил совсем еще молодой светлячок.

…Я был хрупким ребенком, но всегда мечтал поскорее получить свой первый фонарь и отправиться трудиться. Как много я ожидал от первой рабочей ночи! Мои друзья уже работали и много говорили о том, как весело это — летать с фонариком в руках, освещать путь лесным жителям, играть с ночными ветрами и качаться в кувшинках на старом болоте. Но, как я уже говорил, я был хрупким, болезненным светлячком, а фонарь, как вы знаете, выдается один и на всю жизнь. И когда я получил свой — я просто не смог с ним взлететь! Даже сейчас, дети, когда я вспоминаю этот момент, меня бросает в холодный пот! Старый дядюшка Ибрагим торжественно ставит фонарик на стол, все-все: семья, друзья, и даже толстый задиристый Лалка — выжидающе смотрят на меня… Я берусь за ручку… И не могу подняться в воздух. Лалка хохочет и указывает на меня пальцем, а дядюшка Ибрагим качает головой. И как я только не провалился сквозь землю?!!!!

— Но ведь потом ты взлетел, правда, дедушка Бруно? — спросил Тобиас, совсем еще кроха, но с огромными серьезными глазами, слишком серьезными для такого маленького светлячка.

— Взлетел, это правда. Я очень старался и, пожалуй, одним несветлячковым усилием воли все же поднялся и отправился в ночь. Однако это совсем не принесло мне той радости, которой я так ждал. Я тащил за собой фонарь что было сил, порой опускался прямо к земле и волок его по траве. Мои лапки покрывались мозолями, и от усилий и напряжения я совсем не замечал того, что освещал вокруг себя. Спустя неделю я стал посмешищем для всего леса, а толстый Лалка даже несколько раз кинул в меня желудем.

Конец ознакомительного фрагмента.