Выйти замуж за злодея

Марина Владимировна Ефиминюк, 2023

Найти респектабельного супруга? Для нимфы Лаэрли Астор – это вопрос жизни и смерти! И не беда, если на пути к замужеству появится обаятельный злодей с непристойным предложением. Ему нужна любовница и никаких обязательств! Какое занятное заблуждение…

ГЛАВА 2

Нимфа в активном поиске

«Ты хочешь играть? Хорошо, я не против. Давай играть…» Соверен Гард

«Сверни шею на лестнице «девичьего позора», злодей недоделанный!» Лаэрли Астор

Утром возле дома меня ждала знакомая карета. Не успели мы с Рутой ступить на пешеходную мостовую, как с козел спрыгнул знакомый охранник.

— Здравствуйте, госпожа Астор, — вежливо поздоровался он и выразительно открыл дверцу, продемонстрировав отделанный белой кожей салон.

— Доброе утро, — с видом чопорной выпускницы института благородных девиц кивнула я. Только хотела пошагать по крутому спуску легкой походкой манекенщицы, как Рута дернула меня за рукав. Она очень странно улыбнулась охраннику и пробормотала в мою сторону:

— Ты куда?

— На омнибусную остановку. Ты на работу не опаздываешь?

Вообще, непунктуальностью обычно славились нимфы, но из нас двоих все время опаздывала цветочная фея. Выходить из дома вовремя ей не помогали даже переведенные на пять минут вперед часы.

— Извините нас, господин охранник. — Рута схватила меня за руку и, вынудив отойти на пару ярдов, горячо зашептала: — Чем тебе эта карета — не омнибус? Что за странное проявление самостоятельности? Если человек желает тебя довезти до работы, чего ерепениться?

— Боюсь, потом по счетам с хозяином экипажа не расплачусь, — напомнила я.

— Не бойся, я тебе денег добавлю, — серьезно уверила Рута. Стараясь скрыть смешок, охранник кашлянул в кулак.

— Лучше за вчерашние розы верни, — проворчала я и обратилась к парню, открыто потешавшемуся над нашим спором: — У вас снова приказ довезти меня туда, куда пожелаю?

— Лучше в дом мод, — заметил он.

— Нет, лучше в цветочную лавку на площадь Гард, — категорично заявила я и подтолкнула подругу к карете. — Садись.

— А ты? — растерялась она.

— Прогуляюсь, погода чудная. Солнышко светит, птички поют.

Солнышко, конечно, светило, но налетали такие порывы ледяного ветра, что всех пташек, похоже, напрочь сдуло с голых веток деревьев. В общем, никакого птичьего перезвона, только в соседнем дворе басовито лаял пес. Зато ветер в спину прибавит резвости на спуске. Донесусь до остановки — дух захватит!

— Но господин Гард будет крайне мной недоволен, если вы снова своим ходом… — растерялся парень, наблюдая за тем, как маленькая юркая девчонка, похожая на цветочного эльфа, забралась в салон и плюхнулась на белое сиденье.

— Ох, не переживайте, ход у меня замечательный, — уверила я. — Ни разу не ломался.

Очень захотелось по-анадарски поплевать через плечо и постучать по деревяшке, ведь нимфу-манекенщицу ноги кормят в прямом смысле слова: есть перелом — нет показов.

— Господин… — снова возмутился парень.

— Скажите, что сегодня мне срочно потребовалось доехать до площади Гард. Всего наилучшего! Как вас, кстати, зовут?

— Март Тэгу, — машинально представился он.

— Как первый месяц весны и центральный остров? — послышался из кареты ехидный голосок подруги.

— На первородном языке имя и фамилия пишутся по-другому! — вдруг запальчиво воскликнул охранник, но немедленно прикусил язык. Видимо, Рута наступила бедняге на больную мозоль, хотя на ее месте я бы деликатно промолчала.

Шестую дочь в семье Шейрос, не мудрствуя лукаво, назвали в честь северного острова Рут. Каждый раз, когда подружка перебирала крепкой брусничной настойки тетушки Совы, обязательно начинала стонать, что родители-изверги испортили ей жизнь. Мол, никто и врагу не пожелает жениться на колдунье с фамилией, созвучной Шейросской низине, и с имечком самого бедного острова Города. Она же воплощение плохой приметы! С такой супругой в доме никогда не будут водиться деньги. Пару раз я пыталась доказать, что отсутствие злотых напрямую зависит от умения ими распоряжаться, которого подруге не хватало, но она оставалась глуха к здравым доводам.

— Хорошего дня, господин Тэгу, — помахала я рукой и зачастила вниз по улице, пока парень не пришел в себя и из чувства долга перед хозяином не запихнул меня в карету насильно.

Через полчаса я входила в дом мод. Не успела привыкнуть к полумраку служебных помещений, практически ослепившему после солнечной улицы, как с двух сторон ко мне подскочили Ронни и Стэлла — неразлучные подружки, внешне похожие как сестры. У одной глаза под блузочку отливали золотом, а у второй были такими черными, что терялся зрачок. В сочетании со светлыми волосами, разукрашенными темными полосками, выглядело жутковато. Что ни говори, а в черное чистокровным нимфам одеваться противопоказано!

— Привет, — улыбнулась одна.

— Лаэрли, — добавила вторая.

Имелась у подружек раздражающая привычка заканчивать друг за другом фразы. Складывалось впечатление, будто они делили один ум на двоих, этакое коллективное сознание. Жили нимфы вместе, подозреваю, что и на свидания ходили только парные, иначе не могли поддерживать светские беседы.

Меня незаметно увлекли к общей комнате для переодеваний. Мы вышагивали ровным строем, как на параде, заставляя белошвеек строиться по украшенным картинами стенам.

— Поздравляем тебя, детка, — проговорила Ронни.

— Ты подвинула королеву, — добавила Стэлла.

— Куда подвинула? — не поняла я. Наверное, следовало уточнить, кого именно подвинула, но мне не дали даже рта открыть.

— За борт, — совершенно ничего не объяснила первая нимфа.

— И теперь она захлебывается в собственной желчи, — добавила вторая.

В спину понеслись шепотки девчонок из пошивочной мастерской. Они сбились в стайку, что-то возбужденно обсуждая, и моментально рассыпались по коридору, стоило мне с недоумением оглянуться через плечо.

— Кто захлебнулся? — наконец спросила я.

— Конечно… — начала Стэлла со странной улыбочкой.

— Тамарин, — закончила Ронни, назвав имя ведущей манекенщицы дома моды.

«За что?» — с тоской подумала я.

Видимо, выдав последние новости, подружки синхронно отцепились от моих рук и хором объявили:

— Арлис тебя ищет.

— Сразу не могли сказать? — охнула я.

— Ты же… не спросила, — по реплике выдали нимфы. Боже, дай мне терпения! Одного коллективного разума на двоих им определенно маловато.

— Иди, а то она… ненавидит ждать, — синхронно улыбнулись они.

Вот и я о том же! Не тратя время на переодевания, в пальто и уличных ботильонах я бросилась в другой конец модного дома, только пятки замелькали, и хвостом потянулись шепотки белошвеек. Подскочив к высокой дубовой двери, я перевела дыхание и отточенным движением расплела пучок на голове. Волосы, конечно, закрутились неровной волной, но Арлис терпеть не могла, когда ее модели выглядели, как учительницы младших классов.

Прежде чем войти, я осторожно постучалась и заглянула в шикарный кабинет. Арлис сидела за огромным письменным столом из красного дерева и что-то рисовала грифельным карандашом в альбоме для набросков, поди, снова придумала наряд, плохо подходившей для нормальной жизни. Она отложила работу, сняла очки-половинки и едва заметно улыбнулась:

— Проходи, милочка. Только появилась?

«Милочками» Арлис называла всех манекенщиц, кроме Тамарин. Подозреваю, чтобы не путать имена.

— На дорогах заторы, — мгновенно выкрутилась я.

— Ничего страшного, присаживайся, — указала она на шикарный диван.

Ничего страшного? Клянусь, после этих слов у меня прошел мороз по коже. На полдень покупательницы с острова Эльба заказали большую демонстрацию пляжных нарядов, в такие дни Арлис нервничала и требовала, чтобы манекенщицы готовились к выходам с рассветом, хотя прекрасно знала, что рассветы существовали для нимф только если они не ложились ночью спать. Может, я сама не подозревая как-то задела Тамарин, любимую модель хозяйки, и теперь меня решили пнуть с работы?

Придумывая десяток доводов, почему меня ни в коем случае нельзя увольнять, я присела на краешек дивана. Арлис опустилась в противоположном углу, сложила ногу на ногу и, расправив воздушную юбку, заявила:

— На следующей неделе мы планируем гравировать изображения с новой коллекцией весенних нарядов. Ты будешь моделью.

— А как же Тамарин? — вырвалось у меня. Оказаться на разноцветных гравюрах в специальном каталоге, который рассылался по клиентам дома мод, считалось чрезвычайно престижным. Девушки были готовы на убийство, лишь бы попасть хоть на один разворот, и эту отличную работу прежде получала ведущая модель.

— Много спеси и мало форм, — сухо прокомментировала Арлис. — Следует учитывать вкусы клиентов, а им определенно нравятся девушки с грудью.

Она имела в виду Соверена Гарда. Видимо, его манера выбирать женские платья и самих женщин под купленные платья произвела неизгладимое впечатление на хозяйку дома мод.

— А у тебя в том месте, где у нормальных нимф даже не топорщится, вечно расходятся пуговицы, — закончила мысль Арлис.

Искренне хочу верить, что она попыталась сделать комплимент женственным формам, но прозвучало так, будто я страдала лишним весом. По-хорошему, при моем росте следовало набрать еще несколько фунтов, чтобы не сносило ветром с горки, как случилось сегодня утром. Я не просто добралась до омнибусной остановки, а доскакала. И плащ раздувался, словно парус. Даже в глубине души — очень глубоко — пожалела, что из боязни оказаться неправильно понятой не залезла в карету Гарда.

— Твоя белошвейка должна заняться подгонкой нарядов, — дала она последние указания и улыбнулась: — Хорошо поговорили, милочка.

— Очень, — поддакнула я.

— Готовься к дневному показу.

И «милочка», полная противоречивых чувств, поплелась приходить в себя. Ну, и спутанные ветром лохмы превращать в приличную прическу.

Слухи по дому мод разносились со скоростью простуды в пансионе благородных девиц. Я еще не добралась до общей комнаты для переодеваний, а весь коллектив уже знал, чья физиономия и другие части тела украсят сезонный каталог. В комнате для переодеваний меня встретили с нарочитым безразличием. Кто-то вяло поздоровался, другие отвернулись, и только Мика, моя бессменная напарница-белошвейка, лучилась радостью.

— Лаэрли, усаживайся быстрее! — недовольно проворчала мастерица по прическам Сати и указала на свободное место перед ярко освещенным зеркалом. — Времени осталось в обрез.

Она нещадно дергала волосы черепашьим гребнем и ворчала под нос, мол, тысячу раз повторяла, что нельзя ложиться спать с мокрой головой, но все нимфы отчего-то обладают счастливым даром избирательного слуха.

— Сделаем локоны, — заявила она. Через отражение в зеркале я следила, как Сати накрутила длинную темную прядь на горячие щипцы. От волос пошел выразительный дымок, в воздухе отчетливо запахло паленым.

— У меня волосы к показу останутся или придется побриться налысо? — спокойно спросила я.

В комнате, где только-только весенними птичками щебетали нимфы, наступила выжидательная тишина. Мы стали перекрестьем любопытных взоров. Всем было ясно, что мастерица устроила провокацию, чтобы угодить Тамарин, похоже, задетой тем, что полукровку неожиданно выбрали лицом весеннего каталога. Странно, как она не явилась лично. Видимо, посчитала ниже королевского достоинства выходить в холодный коридор из личной комнаты для переодеваний и понадеялась на чернь.

— Убери, — настойчиво попросила я Сати и попыталась забрать раскаленные щипцы из ее рук, но в итоге обожгла запястье и охнула.

— Извини, — состроила испуганный вид мастерица. — Сильно обожглась?

— Нельзя аккуратнее? — громко возмутилась Мика, немедленно вступая в спор.

— Я же не специально, — как будто обиделась Сати.

— Конечно, специально! — в сердцах воскликнула я и тут же захотела прикусить язык. Ссорами все равно ничего не решить.

— С кем не бывает, — буркнула она.

— Да ни с кем не бывает! — огрызнулась белошвейка.

Любой в комнате подтвердит, что подобной неприятности ни с одной нимфой во время подготовки к показу не случалось. Мастера, дорожившие местом в доме мод, старались превращать подопечных в изящные статуэтки, а не в ободранных куриц.

— Девушки, успокойтесь, — попыталась я призвать скандалисток к порядку. Арлис ненавидела, когда подсобные помещения сотрясались от криков, и, бывало, выгоняла на улицу за меньшее.

— Раз так, то сами делайте прическу. — Парикмахерша принялась собирать расчески и баночки с притирками в сундучок. — Больно мне надо тут выслушивать всяких…

— Сати, — спокойно позвала я, заставляя девушку поднять глаза, — ты сможешь мне заплести косу? Они выходят у тебя отличные.

Та поджала губы, а потом буркнула:

— Ладно.

— Мика, — обратилась я к подруге, — давай ты закончишь с платьями?

Она шмыгнула простуженным носом и вернулась к нарядам, но изредка поглядывала через плечо, словно проверяя, а не пытаются ли мне незаметно состричь волосы до затылка. Остальные тоже вернулись к своим делам.

— Кстати, — как будто между делом вымолвила я, пока девица колдовала над сложной косой, — как у тебя выходят праздничные укладки?

— Неплохо, — отозвалась она.

— На следующей неделе мне делать гравированные карточки для весеннего каталога. Поможешь? Не хочу вызывать мастера из салона.

В зеркальном отражении мы встретились глазами. На хмуром личике Сати вдруг расцвела наигранно доброжелательная улыбка:

— Знаешь, Лэри, к этой прическе отлично подойдут мелкие жемчужины. Я как раз десяток булавок прихватила. Сделаем? Заодно потренируюсь.

— Как пожелаешь.

Показ прошел спокойно. Правда, во время последнего выхода я столкнулась в дверях с Тамарин. Светлые волосы высокой худой нимфы пестрели разноцветными прядями под полосатый морской наряд неприлично короткой длины, открывающий худые колени. Ресницы были цвета небесной синевы.

С презрительным видом она попыталась толкнуть меня плечом, но промахнулась и от души вмазалась в дверной косяк. Не стоило дразнить разъяренную гидру, но я не удержалась.

— Ничего себе не сломала? — спросила с фальшивым сочувствием.

Какое счастье, что злобные взгляды скорченных от боли дочерей лесного народа не умели убивать, иначе бы валяться мне на паркете бездыханным трупом в туфлях с высоченными каблуками! Наверное, в этих туфлях меня и похоронили бы.

Едва манекенщиц отпустили, я скоренько собрала вещички и заторопилась к свахе, адрес которой нашла в газетных объявлениях. Прежде чем выйти на улицу, украдкой высунула нос из служебных дверей. Во внутреннем дворе стояла знакомая карета, а возле нее терпеливо дожидался моего появления Март Тэгу. Я быстро втянулась обратно в помещение и, презрев строгие правила Арлис, с независимым видом, высоко держа голову, вышла из дома мод через главный вход.

***

Кеб остановился возле нарядного особняка из красного кирпича в старом районе острова Тэгу. На деревянной табличке, висящей возле двери, вычурным шрифтом было написано: «Сваха мадам Салазар». Ниже шли приемные часы. На всякий случай я проверила время и, глубоко вздохнув для смелости, постучала медным молоточком. Мне открыла опрятная женщина в строгом костюме.

— Я к мадам Салазар, — с порога заявила я.

— У вас назначено? — нахмурилась незнакомка, поглядывая с подозрением.

— Нет, но надеюсь, что здесь мне помогут найти мужа.

На тонких губах женщины появилась мягкая улыбка. Она пошире открыла дверь, демонстрируя небольшой, но помпезный холл, оклеенный красной тканью с золотыми узорами, и объявила:

— Вы обратились по адресу.

Кричащая гостиная, куда меня проводили, выглядела даже богаче холла: стены, обтянутые яркой тканью, круглый столик на резных ножках, мягкая мебель с белой обивкой, на которую было неловко пристроить пятую точку. Пришлось сесть на краешек. Пухлое плотное сиденье оказалось неприятно скользким, я едва не сползала на блестящий паркет.

Наконец в комнату вошла среднего роста женщина, одетая в платье из дома мод Арлис. Я встала с дивана, стараясь продемонстрировать хорошие манеры, и немедленно попала под прицел внимательного взгляда. Меня осмотрели с головы до ног.

— Здравствуйте, — поприветствовала я.

— У вас красивый голос и превосходная осанка, — немедленно заметила хозяйка брачного агентства. — Это всегда плюс.

— К карме? — не удержалась от иронии я.

— К образу.

— Я манекенщица из дома мод Арлис.

— У всех свои недостатки. Главное, умело их скрывать, — сухо ответила сваха и протянула холеную руку: — Мадам Салазар.

— Лаэрли Астор, — ответила я на рукопожатие.

— И руку пожимаете уверенно. Превосходно! Присаживайтесь, Лаэрли. — Она грациозно опустилась в кресло, дождалась, когда я снова пристроюсь на краешек дивана, и улыбнулась: — Значит, хотите мужа?

— В газетном объявлении было написано, что вы гарантируете брак в течение трех недель. Так вот, мне очень, очень надо найти мужа до конца месяца.

— Тогда не будем терять время, моя дорогая нимфа, — по лицу мадам скользнула прозрачная улыбка.

— Моя мама была темной, — заметила я.

— Превосходно, — вкрадчиво вымолвила собеседница. — Никому об этом не говорите. Нимфы прекрасны лишь в неразбавленном виде.

Пока мы представлялись, бесшумная помощница принесла чай в изящных фарфоровых чашечках на звонких блюдцах и раскрыла пухлый блокнот на столе. Мадам сделала изящный жест рукой, и золотая ручка сама собой острым пером нацелилась на чистый лист.

— Итак, Лаэрли, опишите ваш идеальный тип мужчины. Возраст, рост, род деятельности.

— Главное, чтобы был темным и любил детей, — не задумываясь, ответила я. Ручка немедленно замерла, ее хозяйка тоже.

— У вас есть внебрачные дети? — быстро уточнила мадам.

— Нет, но после заключения брака обязательно появятся.

— Простите?

— Я хочу взять на воспитание племянницу.

— Так и запишем: сложные родственные связи. Какие-нибудь еще обстоятельства, сужающие выбор?

Подозреваю, что ссуда в монетном дворе являлась приданым, сужающим круг женихов до невыразительной, едва заметной точечки. Я покачала головой и с честным видом соврала:

— Нет.

— Тогда расскажите о себе. — Мадам помедлила, снова смерила меня придирчивым взглядом и вдруг махнула рукой: — Давайте просто запишем: «главное достоинство — юная нимфа». Вы же юны?

— Двадцать один год — это еще юность или ближе к старости? — на всякий случай уточнила я.

— Ладно, — вздохнула сваха, — оставим коротко: нимфа.

Повинуясь магическому приказу, чернильное перо живенько закрасило в блокноте слово «юная» и исправило на «свежая». Как морковка, в общем.

— Еще у меня есть собственный дом на острове Анадари.

— И особняк на курорте, — удовлетворенно кивнула она, хищно блеснув глазами.

— Знаете, это скорее даже не дом, а домик на берегу реки в квартале, где живут темные, — поторопилась объяснить я и краем глаза заметила, как перо само собой перечеркнуло последнюю строчку. Ниже появилась быстрая запись: «коттедж в элитном квартале».

— Увлечения, — объявила мадам следующую тему, и тут я несколько замялась, ведь на увлечения у меня не было времени. — Книги?

— Я почитываю романы… — осторожно начала я. Целых три любовные новеллы о темных магах и трепетных девах за последние два года. В общем, назвать начитанной меня можно с большой натяжкой.

— Рисование?

Пришлось виновато поморщиться и покачать головой. Пожалуй, мои корявые художества в минималистском стиле «палочка, кружочек — милый человек» приводили в восторг только Хэйзер. И подозреваю, совсем скоро малышка поймет, насколько сильно обманывается насчет теткиных художественных талантов.

— Пение?

— Ну… Иногда, конечно, случается попеть арии в ванной комнате. Но негромко! Иначе соседи начинают стучать по трубам. А еще хуже, подпевать.

Мадам поджала губы. Похоже, последнее уточнение было лишним.

— Играете на музыкальных инструментах?

— В детстве училась игре на скрипке, — вздохнула я и мысленно содрогнулась.

Сколько лет прошло, а до сих пор без дрожи не могу вспомнить тот ужасный год, когда матушке втемяшилось в голову, что маленькие девочки из темных семей просто обязаны освоить хотя бы пару гамм. Как же наказали брата, когда скрипка исчезла! Мама решила, будто Трэн из вредности спрятал дорогой инструмент, а бедняга не сумел доказать, что я сама закопала «пиликалку» под яблоней в саду. Вечная память пыточному инструменту!

— Может быть, умеете вязать носочки или вышивать?

— Нет, — виновато покачала я головой, — но умею готовить.

— Превосходно! — улыбнулась сваха. — Так и запишем: «увлекается кулинарией». Образование?

— Старший курс лицея на острове Анадари? — произнесла я отчего-то вопросительно, словно сама не была уверена, где училась. Очень не хотелось расписываться в том, что высшего образования получить не удалось. Денег на академию просто не было. Я наивно мечтала, что сумею накопить на поступление, если пару-тройку сезонов поработаю манекенщицей в доме мод Арлис, но три года назад на пороге нашей с Рутой арендованной квартирки появился избитый до полусмерти Трэн…

— Зато вы любите готовить, увлекаетесь чтением, — подбодрила меня мадам Салазар.

— Я?

— Именно, — уверенно кивнула сваха, — но главный ваш козырь, Лаэрли, — красота. Вам достаточно улыбнуться, чтобы мужчине стало плевать: читаете вы философские трактаты или сентиментальные романы. Поверьте, я работаю свахой больше двадцати лет. Красота и мягкий характер в вопросе женитьбы решают многое.

Мудро промолчав о том, что кротости во мне было столько же, сколько в шквальном ветре, я скромно сложила руки на коленях. Воспитанница пансиона благородных девиц, а не нимфа! Но стоило признать, что ярко-красный маникюр в образ не вписывался, да и в голове крутилась ехидная мыслишка, что мадам Салазар отлично сохранилась. Наверняка каждую ночь перед сном она возносила хвалы тому, кто придумал косметическую магию, позволяющую до глубокой старости с помощью заклятий и ядреных алхимических притирок поддерживать упругость кожи.

Некоторое время ушло на составление анкеты. Я успела допить остывший ромашковый чай, позволила обмерить себя дюймовой лентой, а под конец выписала чек с предоплатой и, вместе с гравированной карточкой в полный рост, с закрытыми глазами вручила помощнице свахи. И меньше всего ожидала, что первое послание от мадам Салазар придет уже вечером.

Во время позднего ужина, когда мы с Рутой обсуждали мои матримониальные планы, в дверь постучались. Я замерла с недонесенною до рта вилкой, на зубцах которой истерично задрожал салатный листик.

— Думаешь, это он? — шепотом спросила подруга. Очевидно, нам в унисон пришла мысль о Соверене Гарде, но имя его мы обе боялись произносить вслух. Чтобы, как говорится, не накликать.

— Стоит ему предложить салат или надо пожарить ту отбивную? — вдруг пустилась в тихие рассуждения соседка.

Намертво замороженная отбивная лежала в морозильном ящике, не соврать, не меньше полугода. Я все подумывала отколупать ее ото льда и отдать хозяйской болонке, но визгливая собачка сбежала раньше, чем с ней случилось наше мясо. Наконец-то отбивная дождалась своего звездного часа!

— Не думаю, что он будет портить нам ужин два вечера подряд, — неуверенно покачала я головой. — Это негуманно. Откроешь?

— Давай на камень, ножницы, бумага, — протянула Рута кулачок.

— Еще детскую считалочку предложи, — презрительно фыркнула я и в следующую секунду выставила раскрытую ладонь, изображая «бумагу».

Соперница уже сидела с двумя выставленными пальцами.

— Ножницы режут бумагу! — победно взвизгнула она. Хорошо в ладошки от радости не захлопала.

Пока мы выясняли, кому встречать незваного гостя, в дверь снова настойчиво постучались.

— Какой нетерпеливый, — буркнула я, поднимаясь из-за стола. Потом вспомнила, что одета в майку на тонких бретельках, не оставлявшую места для фантазии, и накинула на плечи теплую вязаную еще бабкой Шейрос кофту.

— Спрыснись благовонием! — в спину мне посоветовала подруга.

— Зачем? — с подозрением оглянулась я и невольно понюхала рукав кофты. Тут же почудилось, что она попахивала мокрой собачьей шерстью.

— Вдруг у него аллергия на цветочные ароматы.

План по выкуриванию неугодного гостя, конечно, был хорош и коварен, но подозреваю, Соверену Гарду страдать аллергией не позволяла спесь.

Готовая грудью защищать проход в дом я резко открыла дверь и уже собралась послать Гарда восвояси через Шейросскую низину, но на крыльце стоял посыльный. Он доставал мне до плеча. Взгляд уперся ровно в то место, каким я собиралась закрывать дверной проем. Мужику пришлось так задрать голову, что с головы едва не свалилась фуражка.

— Письмо для госпожи Астор, — промычал он. Оставив в бланке нечитабельную закорючку, я забрала послание от мадам Салазар и, попрощавшись с почтальоном, заперла замок.

— Не он? — крикнула из гостиной Рута, пока я рассматривала розовый конверт.

— Кажется, мне нашли мужа.

Сваха писала, что подобрала достойного кандидата. Никлас Фолл был обеспечен, желал в жены красивую нимфу и ничего не имел против приемного ребенка. В общем, мечта, а не будущий муж.

Сдвинув тарелки с недоеденным салатом, мы с подругой изучали черно-белую гравированную карточку с портретом молодого мужчины. «Мечта» выглядела отлично. К тому же он являлся темным. В общем, все как заказывала и даже лучше!

— Господи, где она такого жениха нашла? Даже зависть берет, — протянула Рута. — Как думаешь, может, мне тоже к этой мадам Салазар обратиться?

Она сгребла карточку со стола и приставила к моему лицу.

— Вы отлично смотритесь! Давай на кофе погадаем, как у вас сложится.

— Давай я сначала с ним познакомлюсь, — выхватила я карточку у Руты и еще раз присмотрелась к благообразному мужскому лицу. Все складывалось подозрительно хорошо, а в моей жизни ничего легко не получалось. Или, может быть, я напрасно нервничала, и сваха просто хорошо знала свое дело?

С утра мадам Салазар было отправлено письмо с согласием на знакомство с Никласом Фоллом, а в обед мне прислали официальное приглашение на встречу. Посыльный приехал прямиком в дом мод. Новость о том, что вечером я собралась на свидание с каким-то респектабельным господином, сотрясла сначала комнату для переодеваний, а потом непостижимым образом добралась до хозяйского кабинета.

Мы приходили в себя после последнего показа, когда в помещение ворвалась запыхавшаяся помощница Арлис и, схватившись за колющий бок, простонала:

— Зло идет!

На мгновение девушки-нимфы оцепенели, а потом со скоростью испуганных мышек принялись прятать коробки с пончиками, мешочки с крендельками и жестяные баночки с шоколадками, какими тайком, но с большим удовольствием, похрумкивали в перерывах между показами. А я только-только собиралась со вкусом отведать булку, даже успела вонзить зубы в поджаренный бочок! В настоящей панике огляделась вокруг и спрятала запрещенное лакомство с выразительным следом от укуса под полотенце на стуле.

Арлис ворвалась и с подозрительно-милой улыбкой на карминовых губах направилась в мою сторону. Первое, что она сделала: плюхнулась на стул, вернее, на булку под полотенцем и сложила ногу на ногу.

— У тебя сегодня встреча? — прямо спросила она.

— Кхм… — с грустью мысленно прощаясь с перекусом.

— Наденешь изумрудное платье с кружевной вставкой на спине, — приказала Арлис, указав пальцем с острым розовым ноготком куда-то в сторону пустых вешалок.

Я украдкой обвела комнату быстрым взглядом. Нимфы остолбенели от изумления. Некоторые с раскрытым ртом. Ведь если бы кому-нибудь пришло в голову принарядиться в образец и отправиться на свидание, Арлис снесла бы голову этому смельчаку, страшно уставшему от жизни, а потом зарыла по частям где-нибудь на острове Рут.

Похоже, теперь девушки не ограничатся метанием дротиков в гравюру с моей физиономией, а начнут втыкать булавки в восковые ритуальные куклы. Может, пока не поздно, сбегать к шаману и заказать амулет от темных чар?

— Вообще-то встреча деловая, — осторожно поправила я.

— Господи, милочка, в ваших провинциях все такие же наивные или ты отдельный экземпляр? — закатила глаза она. — Чем, по-твоему, заканчиваются эти деловые встречи?

— Замужеством, — не очень уверенно предположила я.

— Даже так? — Арлис выпрямилась на стуле, похоже, окончательно превратив булку в смятый блин, и вдруг напомнила навострившую уши гончую. — Милочка, забудь про изумрудное платье! Только серебряное, которое ты сегодня демонстрировала! Оно добавляет глазам поволоки. Ну, и на спине вышита эмблема дома мод.

Я с ужасом вспомнила, как втискивалась в блестящее серебряное уродство, в котором не то чтобы поднять руку или присесть — дышать было невозможно.

— Да! — хозяйка дома мод хлопнула себя по коленям. — Так и сделаем. Наденешь его! Собирайся и передавай мое почтение будущему мужу.

— Зачем? — насторожилась я.

— Чтобы заглядывал почаще, — хмыкнула Арлис и поднялась со стула, даже не заметив, что превратила мой обед в раскрошенное месиво (не то чтобы я собиралась есть булку, на которой кто-то поерзал пятой точкой).

И тут меня наконец осенило о причине несусветной — нет — немыслимой щедрости самой известной в Городе десяти островов скупердяйки. Соверен Гард! Арлис решила, будто меня ждет свидание со спесивым болваном!

Плавной походкой она направилась к дверям, но помедлила и оглянулась:

— Испортишь платье, вычту из жалования.

Удивительная женщина. Одной рукой дает, другой забирает.

Когда комната для примерок опустела, я начала готовиться к свиданию. Платье отказывалось сходиться. Не знаю, может облизанная булка уже давала о себе знать. Мика пыхтела и стоически преодолевала застежку на спинке наряда.

— Может, его куда-нибудь припрятать? — предложила я, чувствуя, как ткань врезается подмышки. — Точно! Спрячу и скажу, что была в платье. Привела в восторг ресторацию и эмблему засветила…

— Ложись на диван! — категорично перебила меня белошвейка. Вид у боевой подруги был действительно весьма и весьма воинственный. Она искренне верила, что все, кто смеют нарушать приказы Арлис, обязательно попадают в ад. Оказаться в преисподней она не планировала, поэтому возжелала непременно упаковать меня в неудобный наряд.

Со скорбной миной я улеглась на живот, перестала дышать, шевелиться и вообще изобразила труп нимфы. Белошвейка ловко застегнула маленькие крючки.

— Вставай! — скомандовала она.

И это была настоящая проблема! Кое-как, не делая резких движений, я сползла с дивана, а потом осторожно выпрямилась. Узкий серебристый подол наряда скромно прикрыл колени, длинные рукава обтянули руки. Еще имелись прорези на плечах, но они меркли на фоне глубочайшего, как разлом на острове Саут, декольте, в котором мои женские прелести с легкостью разглядел бы даже слепой крот.

Некоторое время в единодушном молчании мы с Микой изучали отражение брюнетки с потрясающими глазами серебристого цвета, одетой в самое неприличное платье, какое видел Тегу да, и пожалуй, весь

Город десяти островов.

— Зато не страшно, если потечет тушь, — со вздохом резюмировала я. — Вряд ли он найдет силы поднять взгляд к лицу.

— Почему? — не поняла Мика.

— А зачем? Все самое интересное на виду, — с иронией фыркнула я и похлопала наивную девчонку по плечу. Всегда считала, что такие только на Анадари рождались, а, гляди-ка, на северном острове Клермон тоже случались конфузы.

Из дома мод я снова улизнула через главный ход. Боясь поднять голову, мелкой перебежкой (шагать широко не позволяло платье) добралась до мостовой и попыталась поймать кеб. Вечером, когда в конторах Тэгу заканчивался рабочий день, отыскать свободного извозчика было большой удачей. Хоть пешком иди. Я бы и пошла, но ресторация находилась возле площади Гард, пришлось бы проскакать на каблуках два бульвара и один каменный мост!

Несмотря на близившийся вечер, на улице было тепло. Сильный холодный ветер, почти неделю третировавший Тэгу, утих и больше не студил ласковое солнце, недоумевающее, отчего неблагодарные островитяне жалуются на холод. В Городе наступила настоящая весна, благодушная, согревающая ледяные воды каналов и уверенно пробуждающая жизненный ток в растениях. Хорошую погоду, наверное, стоило посчитать добрым знаком, но я стояла, как дура, в наглухо застегнутом длинном пальто, под которым медленно превращалась из свежей нимфы в нимфу тушеную.

Наконец мне повезло выловить, возможно, единственного свободного на весь квартал извозчика. Я ринулась в карету, но категоричный хруст платья напомнил, что оно резко против энергичных движений. В кеб пришлось карабкаться очень-очень медленно. Подозреваю, что извозчик принял меня за чокнутую. Наверное, поэтому потребовал оплату заранее.

Кеб остановился перед дорогой ресторацией с большими окнами и полосатым тентом. Я осторожно выбралась на пешеходную мостовую и, прежде чем войти в парадные двери, быстро обтерла о пальто влажные от волнения ладони. В фойе ко мне немедленно устремился распорядитель, худой нервный мужчина с тонкими усиками над подвижной верхней губой.

— Меня ждут, — немедленно отказалась я от помощи, боясь, что сразу не сумею узнать будущего мужа в лицо и выйдет конфуз.

— Ваше пальто, госпожа? — протянул он руки, готовый помочь мне с раздеванием.

— Нет! — вцепилась я в застегнутый до подбородка ворот, решительно отказываясь разоблачаться. Как представила лицо мужика при виде неземной красоты эксклюзивного платья от дома мод Арлис, так захотела сверху платочком замотаться.

— В зале душновато, — осторожно предупредил он.

— Я нимфа! — с достоинством объявила я.

— Да, но…

— И мерзну! — отточенной походкой манекенщицы, чувствуя, что подол проклятого платья под пальто упрямо задирается вверх, я направилась в полупустой обеденный зал.

И как назло одиноких молодых мужчин за большими круглыми столами обнаружилось целых три человека! Какой из них мой, сказать было сложно. Смирившись с унижением, я все-таки вытащила из глубокого кармана пальто черно-белый гравированный портрет Никласа Фолла и направилась к мужчине, сидящему ближе к проходу. Некачественные мутноватые карточки зачастую искажали черты лица, но сравнить, конечно, никто не запретит.

— Здравствуйте, — тихо поприветствовала я с аппетитом жующего незнакомца.

Он оторвался от созерцания тарелки и замер. Гладко выбритая щека была оттопырена едой. Не сводя глаз с моего лица, он шумно проглотил кусок.

— Простите, вы случайно не Никлас Фолл? — с милой улыбкой спросила я.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Извините, — пробормотала я и развернулась на каблуках, высматривая следующую жертву. В смысле, претендента. Он преспокойно читал книгу, попивал кофе и не выглядел человеком, который ждет на свидание «свеженькую, как морковка» нимфу.

— Госпожа! — заставил меня повернуться первый.

— Да?

— Я он!

— Кто? — не поняла я.

— А кого вы там ищите, — нашелся мужик. — Меня зовут, конечно, Энти, но разве имя может помешать хорошей компании?

— Никлас Фолл мне должен триста злотых, — немедленно сочинила я. — Так что если вы его готовы заменить, то сильно облегчите мне жизнь. Сейчас охрану позову и…

Бедняга закашлялся, громко, мучительно, привлекая внимание окружающих. Пока он жадно пил воду, пытаясь протолкнуть застрявшую еду, я устремилась к третьему одинокому едоку. Он поднял голову, и лицо озарила широкая искренняя улыбка.

Вот он! Мой будущий муж! Благословите боги, сваху Салазар!

— Дорогой! — взвизгнули за спиной, и меня едва не снесла невысокая, но очень проворная девушка с фонтаном кудряшек на голове. Звонко стуча каблучками, она неслась к столику с одиноким красавчиком, а мне оставалось, глупо моргая, проводить ее сконфуженным взглядом. И если самый отборный мужик в этом зале тоже оказался не моим, то тогда кто?

И тут я заметила за столом возле окна господина преклонного возраста. Говоря преклонного, имеются в виду те года, когда мужчина способен выпрямиться во весь рост только в одном случае: если опирается на костыль. И внутри шевельнулось глухое беспокойство.

Я внимательно посмотрела на карточку пышущего здоровьем человека, по виду чуть старше тридцати, перевела взгляд на старца, чуть младше гробовых лет. На макушке блестящая лысина, плохо замаскированная тщательно напомаженными редкими прядями седых волос. Сам маленький и тщедушный. Вид спесивый. Возле стула трость с крупным набалдашником. Такой, пожалуй, от хулиганов легко отобьешься.

Определенное сходство между престарелым господином и портретом имелось… как если бы карточку снимали лет пятьдесят назад, когда только-только появились магические гравираты и приходилось неподвижно сидеть по часу, чтобы получить приличное изображение.

Боги, я требую наказать сваху Салазар за обман по всей строгости божественных законов! Желаю ей одновременный приступ кашля и жесточайшего несварения. Пусть прочувствует аферистка, на какие мучения обрекла наивную нимфу!

Я собралась дать деру из ресторана, но старик меня заметил и призывно поднял похожую на куриную лапку руку.

— Господин Фолл? — с натянутой улыбкой уточнила я, подойдя к предполагаемому кандидату в мужья.

Он вытащил слуховую трубку и приставил к уху:

— А?

Орать посреди приличной ресторации, конечно, постеснялась, но наклониться пришлось.

— Никлас Фолл?

— Садись, дева, — величественно кивнул он. Очень вовремя, к слову. Если бы я не села на стул, то от разочарования бухнулась бы на пол. Наверняка бы порвала платье да еще заковырялась, пытаясь подняться на высокие каблуки.

Пока я пристраивала пятую точку, господин вытянул из конверта мою карточку, видимо, переданную свахой, и через монокль начал сравнивать портрет с живым оригиналом.

— На карточке вы выглядите моложе, — проворчал он.

— Вы тоже, — немедленно согласилась я, но скромно промолчала, что «самую малость», лет этак на пятьдесят.

— Я же у вас первый? — вдруг спросил он.

— Простите? — В голову полезли разные гадости. Вернее, если бы передо мной сидел не седовласый высокомерный старик, а молодой симпатичный мужчина, каким его представила мадам Салазар, гадости я бы назвала милыми глупостями.

— А? — приложил господин Фолл слуховую трубку к уху.

— В каком смысле первый?

— Мужчина, муж, кормилец, хозяин.

На последнем я подавилась, пошарила взглядом по столу в поисках стакана с водой, но попить мне не предложили. Может, оно и к лучшему. Не хотелось бы захлебнуться и умереть на первом свидание вслепую с глухим стариком.

— Вы-то у меня уже будете пятая, — продолжил он.

— Вы в разводе? — уточнила я.

— Как вы могли такое предположить? — даже несколько оскорбился он. — Я вдовец.

— Пять раз?

— Ну знаете, женщины в наше время пошли очень слабенькие, — недовольно проворчал он. — Поэтому я решил завести нимфу. Говорят, они покрепче. Правда, что вы к ядам невосприимчивы?

— Да, — озадаченно согласилась я.

Что правда, то правда. Чтобы укокошить нимфу банального яда маловато. Магия лесного народа проявлялась в феноменальном умении выживать в любых условиях. Ну кроме холода. Нимфы такие нимфы, знаете ли. В холоде мы способны страдать только от него. Но даже полукровки были не восприимчивы почти ко всем известным отравам.

Подозреваю, если мне обсыплют булку крысиным ядом вместо сахарной пудры, я только вкусом удивлюсь (не то чтобы кто-нибудь пытался накормить меня крысиным ядом). Хотя, если постараться, избавиться можно от любого живого существа. Удалось же нам с Рутой отвоевать квартирку у тараканов!

— Вот и чудесненько. — На лице Фолла, покрытом пигментными пятнами, появилась улыбка, никак не отразившаяся в прозрачных глазах. — Вы кажетесь весьма здоровой. И собой недурны. Вы ведь здоровы?

«Как лошадь», — чуть не брякнула в ответ.

Но вопрос явно был риторическим, потенциальный муж ответа не ждал и продолжил:

— Я как раз отремонтировал дом на острове Эльба. — Он пожевал блеклыми губами. — Думаю, вы отлично впишитесь в интерьер.

Перед мысленным взором немедленно возникла странная фантазия, будто стою я посреди богато обставленной гостиной, одетая в платье под цвет стенной ткани, и сливаюсь с обстановкой. Даже кровь захолодела, хотя в пальто было ужасно жарко.

— Как мило! Всю жизнь мечтала стать украшением чужого дома, — буркнула я.

Без слуховой трубки старик Фолл все равно не различил злой иронии и объявил:

— И о наследнике уже пора подумать.

«А он еще и в силах?!» — мысленно ужаснулась я, но вслух спросила, демонстрируя сдержанное любопытство (или насколько можно продемонстрировать сдержанность, громко озвучивая мысль в сторону слуховой трубки):

— У вас нет детей, поэтому вы не против приемного ребенка?

— Как же нет — есть, — кивнул он. — Шестеро сыновей. Год назад я их всех вычеркнул из завещания.

— За что? — меня разобрал смех.

— Да последнюю жену отравили, — чистосердечно признался он и обиженно крякнул: — Ироды! Хорошая жена была. Месяца не прожила. Мадам Салазар печалилась, что надо новую искать.

Я икнула и испуганно прикрыла рот ладонью. И еще разок. Что за напасть? Не иначе как инстинкт самосохранения, заложенный в нимф с рождения, таким нетривиальным способом пытался намекнуть, что пора хватать под мышки туфли с каблуками, задирать узкий подол тесного платья и дергать подальше от семейства маньяков.

— Извините, мне надо в дамскую комнату, — с нарочито смущенной улыбкой произнесла я, немедленно решив, что глупо противиться природному чутью на опасность. Природа точно умнее меня!

— А? — приставил Фолл трубку к уху.

— Мне надо отойти, — повторила я погромче.

— По естественной нужде, что ли, занемоглось? — громко переспросил он, и подавальщик, проходивший возле нашего столика, чуть не выронил поднос.

— Нет! Припудрить носик, — на весь обеденный зал объявила я. — Здесь душновато.

— Так расстегните пальто.

— Лучше припудрю носик, — немедленно поднялась я из-за стола, подхватила сумочку и, не выказывая поспешности, направилась к выходу из обеденного зала. Правда, ближе к дверному проему самообладание меня покинуло, и я поймала себя на том, что прибавила шагу. Из ресторации выскочила с такой проворностью, точно Никлас Фолл подгонял меня тростью с тяжелым набалдашником. Той самой, которой хорошо отбиваться от хулиганов.

Свободный извозчик, поджидавший клиентов, стоял на противоположной стороне бульвара. Только я ринулась в его сторону, как, перекрыв проход, возле пешеходной мостовой остановилась шикарная карета. Лакей спустился с козел. Мы двигались одновременно: я попыталась обогнуть экипаж, а слуга раскрыл дверцу, украшенную помпезным гербом с изображением расправившего крылья орла.

— Лаэрли! — позвал знакомый низкий голос, принадлежавший Соверену Гарду.

— Только тебя еще не хватало… — пробормотала я.

На бульваре, как назло, происходило суматошное движение — запросто на другую сторону не перебежишь. Притворяясь тугоухой, как Никлас Фолл, я развернулась и с независимым видом красивой походкой начала огибать ресторан. Направление было выбрано исключительно неудачно, потому как пришлось промаршировать как раз напротив окна, возле которого в обеденной зале меня по-прежнему ожидал глава семейства маньяков-отравителей.

Когда брошенный «жених», пытавшийся о чем-то договориться с подавальщиком, увидел сбежавшую невесту по другую сторону стекла, то выронил из рук слуховую трубку. Честно говоря, неловкости я не испытывала. Все знают, что нимфы ужасно легкомысленные.

Оказавшись за поворотом, я наконец решилась оглянуться. Соверен Гард, одетый в дорогой костюм и с искристой бриллиантовой булавкой на галстуке, молча следовал за мной. Судя по смеющимся глазам, он от души потешался над побегом.

— Лаэрли, что ты делаешь? — только и спросил он.

— Действительно не догадываетесь? Избегаю вашего общества! — высокомерно ответила я и продолжила красиво вышагивать на высоких каблуках по мостовой… прямо к местной достопримечательности — длиннющей каменной лестнице из ста пятидесяти ступеней, взбиравшейся к площади Гард. Идиотка! Как вообще на нее вскарабкаться и не помереть где-нибудь на середине?

Неожиданно Соверен меня нагнал и зашагал рядом. Весь из себя расслабленный, с одной рукой в кармане отглаженных брюк, будто преодоление пыточной лестницы его совершенно не беспокоило.

— Зачем вы меня преследуете? — буркнула я.

— Не отвлекайся, Лаэрли, продолжай меня игнорировать, — с иронией протянул он. — Я просто решил прогуляться. Когда еще выпадет возможность. Погода чудесная, скажи?

— Как можно вас игнорировать, когда вы задаете вопросы? — взорвалась я. — Как вы оказались здесь? Следите за мной?

— Раз мы разговариваем, то позволь кое о чем спросить. — Он ловко ушел от ответа на неудобный вопрос.

— Разве вам нужно разрешение? — фыркнула я.

— Это свидание — твой ответ на мое предложение? — с очаровательной улыбкой, диссонирующей с ледяным взглядом, произнес он.

— Да! — зло бросила я.

— Предпочитаешь мужчин постарше?

— Предпочитаю мужчин, которые не пытаются затащить меня в постель сразу после знакомства, — огрызнулась я.

— Уверен, что он хочет, но не может, — с убийственной иронией парировал Соверен.

— Не примеряйте на всех собственную рубашку!

— Боюсь, моя рубашка ему не по карману.

— Боже, о чем с вами говорить? — Я резко остановилась и повернулась к магу всем корпусом. — Знаете кто вы?

Думала ответит: «владелец острова Тэгу» или «человек, который тебя хочет», тогда бы я гордо вскинула подбородок и уронила что-нибудь возвышенно-оскорбительное вроде «высокомерной сволочи». Но он со смешком спросил:

— Кто?

— Конь в пальто!

Справедливо говоря, в пальто была одета я, а он — в костюм, стоивший, пожалуй, дороже треклятого платья, которое сдавливало меня со всех сторон, как утяжка. Однако мелькнувшее изумление на аристократичной физиономии как-то неожиданно примирило меня с объективной реальностью.

Исполненная чувства собственного достоинства я презрительно фыркнула и ступила на треклятую лестницу, убегавшую в раскрашенное нежными перистыми облачками небо. Сначала дело шло споро, ступенька за ступенькой, все выше и ближе к площади Гард, шумной и заполненной людьми. Вскоре ноги начали ныть, я расстегнула две верхние пуговицы на пальто и помахала перед взмокшим лицом ладонью. В середине проклятущего подъема захотелось не просто схватиться за перила, прорезающие лестницу по всей длине, а улечься на них сверху и… умереть от усталости. Но отойти на тот свет перед Совереном Гардом не позволяла гордость, до крайности обостренная в присутствии этого мужчины.

Судя по всему, подъем ему давался с легкостью завзятого атлета. Может, он вообще по утрам ради тренировки бегал вверх-вниз по этому «пути страданий», и никакие страдания к нему не прилипали? Знаете, пока другие дохли, просто поддерживал форму и чванливо упивался собственной выносливостью. А я полезла совершенно неподготовленная, в тесном платье и в туфлях на высоченных каблуках, что б у них эти самые каблуки отвалились!

— Лаэрли, завтра ты обязательно пожалеешь об этой прогулке, — раздался за плечом насмешливый комментарий Гарда.

Господи, даже не подозревала в нем подобную наивность. Завтра? Я уже до смерти жалела о том, что не повернула назад к ресторации, а решила нахрапом взять вершину. Даже его постель сейчас была предпочтительнее, чем эти дьявольские ступеньки!

— Если бы не вы, мне бы в голову не пришло забираться на эту лестницу девичьего позора, — пропыхтела я и, наплевав на гордость, открыто вцепилась в перила.

— Лестница девичьего позора? — фыркнул он.

— Не разговаривайте со мной, — буркнула я.

— Почему?

— Потому что я собьюсь с ритма и задохнусь, страшный человек!

Наверху наконец появился просвет. Последний рывок — и лестница закончилась. Я торжественно ступила на выщербленную брусчатку площади Гард и грациозно… подвернула ногу. В лодыжке что-то нехорошо хрустнуло, каблук провалился. Серые пыльные камни стремительно приблизились к носу, и тут же, словно мало мне было острой боли, серебристое платье категорично треснуло где-то в районе левой ноги и перестало давить.

Все это произошло так быстро, что я даже выругаться не успела! К счастью, реакция у темного мага оказалась молниеносной. Он ловко подхватил меня под локоть, чем спас и от падения, и от попранного чувства собственного достоинства. Очень медленно, стараясь не опираться пяткой на сломанный каблук, я выпрямилась и осторожно высвободилась:

— Я в полном порядке.

Проклятье, я находилась в полнейшем беспорядке как внутри, так и снаружи! И мечтала провалиться от стыда под землю, но жестокая площадь Гард что-то не торопилась разверзнуться.

— Позвольте на вас опереться, — тихо попросила я и, схватившись за пиджак Гарда, сначала сняла испорченную туфлю, а потом ту, что стоически перенесла знакомство с местной брусчаткой.

— Лаэрли, стесняюсь спросить, зачем ты разуваешься? — осторожно спросил Соверен.

Ледяные камни неприятно студили ступни. Лодыжка ныла, и эта неуместная, неприятная боль ужасно злила.

— Вы спрашиваете, зачем? — тихо повторила я… и сорвалась на единственного близстоящего мужика, из-за которого и погнала по проклятущему пути «девичьего позора», чтобы в итоге оконфузиться: — За тем, что из-за вас я сломала каблук и потянула лодыжку! Знаете, что такое для манекенщицы остаться на неделю хромой? Путь к нищей старости! Если я закончу жизнь в холодном бараке на острове Рут, это будет на вашей совести!

Я потрясла туфлей перед физиономией Гарда. Вид у него, прямо сказать, сделался ошалелый. Уверена, еще никто не тыкал главе семьи основателей сломанными каблуками в нос. Просто не решались.

— На моей? — тихо переспросил он.

— Конечно! — воскликнула я. — Площадь Гард принадлежит вам?

— Отчасти, — осторожно согласился мужчина.

— Так вот в этой самой части, которая вам принадлежит, не брусчатка, а демон знает что! — указала я в камни. — Полный бардак! Лучше бы за порядком следили, господин Гард, а не склоняли нимф к внебрачным связям!

— Лаэрли, — в голосе Соверена прозвучало восхищение, — ты что же, меня отчитываешь?

— Как вы могли подумать, что обычная нимфа решится отчитать хозяина острова Тэгу? — фальшиво охнула в ответ. — Я просто высказываю свою гражданскую позицию! Между прочим, я плачу в городскую казну налоги не для того, чтобы ломать лодыжки посреди центральной площади…

В запале я переместила вес на травмированную ногу и, охнув, скривилась от резкой боли.

— Господи, женщина, какая же ты сложная!

В следующий момент он подхватил меня на руки и крепко прижал к груди. От изумления я заткнулась, стиснула туфли, если что готовая ими отбиваться, и затаила дыхание.

— Дыши, Лаэрли, — усмехнулся он и широкими шагами направился к знакомой карете с гербом Гардов на дверце. Вероятнее всего, кучер пригнал экипаж на площадь после того, как хозяин неожиданно надумал прогуляться.

— Зачем ты схватил меня на руки? — пролепетала на выдохе.

— Благородно спасаю налогоплательщицу от смерти в бараке, — отозвался он и вдруг добавил: — Мне нравится, как ты забываешь об официозе, когда начинаешь нервничать. Я тебя волную?

— Больше всего меня волнует больная нога, а ты меня заставляешь беситься! — огрызнулась я, не поднимая головы.

От Соверена пахло упоительно вкусным благовонием с горьковатой цитрусовой ноткой, вызывавшим во мне престранные желания. Хотелось уткнуться в мужскую шею и жадно втягивать в себя аромат до самой последней капли. Или, может, даже чуточку лизнуть. Злодей! Не мог облиться чем-нибудь вонючим, чтобы в носу свербело и на глаза наворачивались слезы?

— Лаэрли, если ты обнимешь меня, то я не стану воспринимать это как приглашение, — с иронией заметил он. — Совершенно точно не посреди людной площади.

— Тяжело нести? — зачем-то спросила я, покрепче стискивая туфли.

— Как считаешь? — фыркнул он. — Ты взрослая девушка и весишь как взрослая девушка.

Пожалуй, это было самое неромантичное признание, которое я слышала от мужчины. Хуже только без приглашения вломиться в мой дом и с убийственной прямолинейностью предложить роль любовницы, без поклонов и демонстрации хоть какого-то уважения к девичьему достоинству. Без обхаживаний, в конце концов! Или ритуально-брачных плясок с бубнами…

— Поставь меня обратно, — как-то совершенно нелогично обиделась я на честность. — Я ногу подвернула, а не сломала.

— Не переживай, страдалица, до экипажа как-нибудь дотяну.

Более того донес с такой легкостью, словно пятью минутами раньше не поднимался следом за мной по длиннющей лестнице. Надо отдать должное лакею Гарда, он даже глазом не моргнул, когда хозяин приволок встрепанную, растерявшую лоск нимфу и осторожно усадил в карету.

Пока Соверен сдержанным голосом раздавал указания, я быстренько проверила стремительно опухающую лодыжку. Дело, похоже, было дрянь. Одним ледяным компрессом не обойдешься и придется вызвать светлого знахаря. Кто бы подумал, что поиск мужа обернется такими тратами: сваха, платье, новые туфли, а теперь еще и магическое лечение. А я только на первое свидание сходила!

— Тебе нужен лекарь, — вдруг прозвучал тихий голос Гарда.

Я резко вскинулась. Мужчина со странным выражением рассматривал мои ноги. Смутившись, я поспешно запахнула пальто.

— Позову, когда вернусь домой, — пробормотала я.

Он забрался в карету, лакей закрыл дверь, и мы тронулись в путь. Не говоря ни слова, Соверен расправил плед, прежде аккуратно сложенный в углу сиденья, и небрежным жестом накинул мне на колени.

— Накройся, а то подхватишь простуду.

Спорить я не стала, послушно завернулась и с независимым видом уставилась в окно. Экипаж обогнул высоченную каменную стелу, возведенную в прошлом веке в честь пяти семей-основателей Города, минул большую цветочную лавку, где работала Рута, завернул за угол и вкатил под арку во внутренний двор башни Гард. Следом наглухо закрылись деревянные ворота, отрезавшие экипаж от любопытных взглядов случайных прохожих и дежуривших под башней газетных писак. Поездка оказалась поразительно короткой, не больше десяти минут. Было проще напрямик пешком проковылять, чем в карете огибать площадь по дуге.

Конец ознакомительного фрагмента.