Отцы и деды

Марина Владимировна Добрынина, 2023

Зулкибар-2. У короля Вальдора подросла дочь-наследница, а у Дуси с Терином – сын-шалопай, маг недоученный. Неожиданно для детей их родители решили, что дружба-дружбой, но неплохо бы и породниться. Только вот отпрысков своих спросить забыли. А те как-то немножко, самую капельку, против. Наверное, потому, да, может, еще и из-за того, что старый Мерлин исчез, и занесло потенциальных жениха с невестой в наш мир. Только невесту почему-то в виде кошки – красивой, белой, Зулкибарской породы.

Глава 6

Лин

Мне вроде бы что-то снилось. Что-то такое захватывающее. Периодически перемежающееся песнями и танцами героев этих из фильма. Все-таки вредная штука — телевизор.

Разбудил меня крик. То есть не крик, а возмущенная ругань, которую громко, с чувством, толком, расстановкой высказывал Николай. Опять ему на работе настроение испортили?

Я неохотно приоткрыл левый глаз, тот, который желтый. Коля стоял надо мной, свирепо топорща усы.

— Проснулся!

— Нет, — честно отвечал я и попробовал глаз закрыть.

— Подъем!

От крика я едва из положения лежа не подпрыгнул. Да, рявкать Коля знатно умеет. Почти как мать моя. Вот бы их свести и посмотреть — кто кого переорет? Правда, у мамы словарный запас в плане всякой брани побогаче.

— Поднимайся, я сказал!

— Не надо так орать, я вас отлично слышу, — проворчал я и сел.

Иоханна недовольно мявкнула и скатилась с моей груди. Другого места для сна не нашла? И нечего на коленках у меня кверху пузиком разлеживаться и сонно моргать! Особенно, когда не до тебя мне, когда тут этот громкоговоритель над душой стоит и злобно сопит.

— Чем вызвано ваше недовольство, Николай?

Кажется, мой ледяной тон его немного успокоил. Он еще пару раз пыхнул в усы и проворчал:

— Ты еще спрашиваешь чем? Ты зачем мусор в подъезде бросил?

— Где бросил?

— В подъезде! Одно наказание с вами! Между третьим и четвертым этажом кто кучу мусора навалил? Скажи спасибо, что соседи на меня не подумали и не пришли с утра пораньше разборки тебе устраивать!

— Ну так если не подумали, и разборок не будет, в чем проблема?

— Да я тебе и без соседей разборки устрою! Я сам свой мусор узнал, вот по шерсти ее белой! — Коля ткнул пальцем в направлении Иоханны. — Я, между прочим, тоже в этом доме живу! В этом самом подъезде! Вот ты дома тоже так делаешь — мусор на крыльцо выметаешь и считаешь, что уборка закончена?

— Дома, Коля, слуги уборкой занимаются.

— Ядреный корень, ты не дома, что б тебя! — Николай перевел дух. — Ну, ты это. Молодец в общем, что убрался, но… Вот под раковиной на кухне ведро мусорное стоит, сложно было туда выкинуть?

— Ведро? — растерянно повторил я.

Не хочется этого признавать, но я тупой! Мне даже в голову не пришло, что в доме должна быть емкость под такие дела, как мусор.

— Николай, простите его, дурака такого, — промурлыкала Иоханна, перетекая из лежачего положения в сидячее. — Он наверняка хотел мусор куда-нибудь подальше телепортировать, да только вот силенок не хватило на большое расстояние.

Спасибо, что не стала повторять заезженную шутку про то, что я недоученный. Но все равно, сама дура. Сидит тут с самодовольной мордой. На коленях у меня, кстати. Она что решила здесь поселиться?

— Брысь! — прошипел я, дрыгнув ногами.

Принцесса от неожиданности шерсть вздыбила, когтями в одеяло вцепилась, чтобы удержать равновесие, и укоризненно на меня посмотрела. А что смотреть-то? Не я первый с утра пораньше обзываться начал.

— В чем дело? Если я говорю «брысь!», это значит брысь и без взглядов всяких! Пинка для ускорения под пушистый зад не хватает, что ли? Расселась тут как у себя дома!

— Хам ты, Лин, — с достоинством ответила принцесса и, гордо задрав хвост, покинула кровать.

Интересно, вот пока она кошка, это ничего, что мы спим вместе? Или теперь я буду обязан на ней жениться, чтобы спасти ее репутацию?

— Вставай, завтракать будем, — распорядился Николай и отправился на кухню.

Опять макароны. Мерзость, скажу я вам, редкостная, макароны эти! Хоть с кетчупом, хоть без, все равно несъедобно. И Иоханна вот со мной согласна. Сидит уныло над тарелкой, уши повесила.

— Пошевеливайтесь давайте, — посоветовал Николай и осчастливил нас новостью: — Я с управляющим поговорил, он хочет взглянуть на вас. Сегодня в четыре. У вас осталось два часа на все.

— На что на все?

Я так растерялся, что запихнул в рот наколотые на вилку макароны. Пришлось прожевать и проглотить. Я ненавижу макароны!

— На сборы.

Николай был краток как никогда. А я, кажется, резко поглупел, потому что тупо спросил:

— Куда?

— На кудыкину гору! — прикрикнул Николай. — Посмотреть Алексей Дмитриевич хочет, что за номер у вас.

— Какой номер?

— Лин, проснись, наконец! — насмешливо мяукнула Иоханна. — Ты забыл, о чем вы с Колей вчера договорились? Ты теперь у нас рабочий человек.

— Я хоть человек, — огрызнулся я.

— А чья заслуга в том, что я не человек? — вкрадчиво напомнила принцесса.

— А нечего было злить меня!

— Сам виноват. И, кстати, зачем тебя вообще принесло ко мне в спальню? Это просто неприлично.

— Умная ты моя! Ну, прямо-таки умнейшая блонда на всем белом свете. Наконец-то догадалась спросить! — обрадовано воскликнул я и объяснил: — Я хотел посоветоваться с тобой, как родителей наших помирить. Да только зря мне такая глупость в голову пришла. О чем советоваться можно с неумной, самовлюбленной, капризной девицей?

— Мяу…тьфу! А сам? Глупый, несдержанный мальчишка! Подумаешь, обидели его! Только ненормальный в этом случае стал бы заклинаниями бросаться. Так ты даже дальше пошел — ты сам не знаешь, каковы условия освобождения. Это умудриться надо. Даже мать твоя, у которой образования вообще нет, так не делает.

— Ребята, не ссорьтесь, — предложил Николай, — макароны остынут.

Мы с Иоханной переглянулись. Лучше дальше ссориться, чем макароны эти в себя запихивать! Но ссориться что-то больше не хотелось.

— Лин, как думаешь, что сейчас у нас там происходит? — послед недолгой паузы заговорила Иоханна.

— Думаю, ищут нас. И деда тоже.

— Наверное, и помирились уже, пока ищут.

— Хорошо, если так. А могли еще больше переругаться. Особенно, если родители твои, обнаружив, что тебя нет, мага придворного пригласили спальню обследовать, и он засек следы магии. Хорошо, если не опознает, что это я постарался. Хотя и так в первую очередь на меня или отца моего подумают. Кто еще из магов может беспрепятственно в ваш дворец телепортироваться?

— Только Эрраде.

— Вот. Так что, Ханна, боюсь, что перессорились они еще больше. Хорошо, если не додумаются войну затеять.

— Страшные вещи ты говоришь, Лин. Мой отец достаточно благоразумный правитель, и он никогда не…

— Мой тоже, — перебил я, — достаточно благоразумный. А вот мама нет.

— Терин Эрраде не такой дурак, чтобы в таком деле на поводу у Дульсинеи пойти.

— Он-то, конечно, не дурак, но ему и не надо будет. Мать просто короля Вальдора из себя выведет, и всё благоразумие отца сойдет на нет.

Иоханна мрачно задумалась. Даже нахмурилась, что выглядело несколько забавно на кошачьей мордочке.

А что тут задумываться? Все именно так и может быть. И я не удивлюсь, если по возвращении в свой мир мы застанем Эрраде и Зулкибар в военном положении. Хорошо если без больших потерь обойдется.

— Коля, как там поиски деда? Есть новости?

— В Саратове похожего человека видели.

Мы с Иоханной радостно встрепенулись.

— Но не он оказался. Очередной ненормальный с манией величия. Его в психушку упекли.

Точно не дед. Он бы не позволил себя никуда упечь… если только его магический предмет при нем был, когда он в этот мир ушел! А если нет, то…

Додумать мне не дали. Николай заявил, что если мы не хотим завтракать, то можно заняться более полезным делом. Например, порепетировать, а заодно и показать ему, какой мы номер придумали. Николаю и в голову не приходило, что мы вчера весь вечер у телевизора просидели. То-то он обрадуется, когда я ему об этом скажу.

— Конечно, Коля, покажем, — промурлыкала Иоханна, незаметно мне подмигивая.

О, неужели эта мудрая девушка что-то придумала, пока я занимался тем, что ничего не делал и ни о чем не думал… во всяком случае ни о чем полезном не думал.

Иоханна

И все-то мне самой приходится делать. Балбес малолетний даже такую простую вещь не может придумать — номер показать. Можно подумать, в их убогом княжестве никогда цирк не останавливался. Да он даже в деревнях представления дает.

— Ладно, — говорю, — смотрите. Зажигается свет. И выхожу вся такая я. Сажусь в центр и говорю…

— Ага, — тут же вклинивается Николай, — а потом все посетители клуба дружно отправляются туда, на Куйбышева, кошка в исследовательский центр, а ее хозяин — куда-нибудь к моим бывшим коллегам.

— Он мне не хозяин! — возмущаюсь я.

— К каким коллегам? — уточняет Лин.

— А тем, — охотно поясняет Николай, — которые всякими околонаучными бреднями занимаются. Нужно же будет выяснить, откуда у тебя такая примечательная зверушка.

— Я не зверушка.

— Хорошо, не зверушка. Что еще ты можешь показать, кроме красивого восседания в центре? Что-то такое, что кошки в театре имени Куклачева делать не умеют?

Ой, ну если говорить мне нельзя… Что, действительно, я могу показать? Вопрос о Куклачеве оставляем до лучших времен. Пытаюсь встать на задние лапы. Но не удерживаю равновесия.

— Эх, — вздыхает княжич, — даже этого ты не умеешь.

— Сам дурак, — всхлипываю я. Обидно же.

— Да ладно, — примирительно проговаривает Лин, — иди сюда, блондочка, я тебя пожалею. Садись на диван. Не плачь. Чем бы мордочку твою вытереть?

Я осторожно, зубами, вытягиваю из его кармана платок. В самом деле, пусть вытирает.

— А это идея! — оживленно так заявляет Николай. — Вот, смотри. Ты, Лин, выходишь в зал и заявляешь о том, что у тебя волшебная кошка. К примеру, в руках у тебя воздушные шарики. Ай, потом объясню, что это такое. И ты, загадочно так улыбаясь, говоришь:

— Ханночка, возьми, пожалуйста, у меня из рук синий шарик и отнеси его… Кому мне его отнести, господа? Допустим, тебе предлагают, кому. И тогда твоя киса берет шарик в зубы и торжественно, с поклоном, вручает его нужному человеку. Потом, допустим, Лин предлагает кошке взять что-нибудь у этого человека, или кого другого что-нибудь сложное и принести ему. Ну и так далее. Вам нужно будет показать что-то такое, что другие кошки не умеют! Какой-то редкостный уровень понимания животного, прости, Ханна, и человека. Народ это оценит. Да вам даже костюмы концертные не нужны! Ханна и так хороша, а Лин пусть наденет то, в чем сюда прибыл.

Лин, которого перспектива вновь облачиться в привычную для него одежду (в последнее время он разгуливал в явно великоватой ему рубашке Николая и его же странных каких-то штанах) явно радует, широко улыбается. Дурачок. Лучше бы он еще раз подумал о том, как это выступление сочетается с нашим статусом. Впрочем, надеюсь, никто об этом не узнает. Я, я с каким-то шариком в зубах! На потеху публике! Балаганные актеры, какой кошмар!

Вскоре Николай приводит нас к, как он выразился, менеджеру, Алексею Дмитриевичу. Руководителю, как я понимаю. Сам поход в это место ничего, кроме дрожи, у меня не вызывает. Лин тоже всю дорогу краснел и бледнел. Похоже, большая часть его сил уходила на то, чтобы не вырваться из рук удерживающего его Николая и не спрятаться где-нибудь в кустах, дрожа и поскуливая. Все же, чужой мир — это нечто. Особенно такой странный и шумный.

Помещение, в которое нас привели, не имело окон, и это чем-то радовало. Во всяком случае, мы с княжичем были избавлены от необходимости наблюдать за всякими движущимися гадостями, обонять их запах и слышать шум. Нас встретил человек — высокий, худой, коротко стриженый. В очках. Николай представил его как Алексея Дмитриевича.

Мы с Лином худо-бедно продемонстрировали свои умения. На лице человека особый восторг не отразился.

— Что ж, — медленно проговаривает он, дождавшись того момента, как я с разбегу запрыгиваю Лину на плечо, — не театр Куклачева, но, в принципе, сгодится.

Николай сияет в ответ и начинает увлеченно обговаривать с Алексеем Дмитриевичем размер гонорара. Мы с Лином, слегка испуганные, стоим в сторонке и стараемся ничего не трогать. Нет, я бы, может, и прогулялась немного, только Лин невежливо встряхивает меня за шкирку и шипит что-то о необходимости соблюдать осторожность. Лучше бы он таким осторожным был, когда заклятье на меня накладывал. Мажонок.

Наконец, Николай радостно произносит:

— Договорились!

И, улыбаясь, смотрит на нас.

— Ну что, ребята, — продолжает он, — через час выступление. Здесь подождете или домой пойдем?

Лин в очередной раз бледнеет и лепечет, что он предпочел бы подождать. А я что? Мне голоса не давали! Хотя, быть может, я бы и прогулялась.

Следующий час, и даже чуть больше, мы сидим вместе с Николаем в комнатушке, заставленной экранами. Лин пьет горький, остро пахнущий кофе. Я дремлю. Прямо-таки идиллия. Прерывается она появлением какой-то всполошенной девочки лет шестнадцати на вид, которая с криками «Быстрее! Сейчас вы!» вытаскивает Лина наружу. Я бегу следом. Точно дурачок, так растерялся, обо мне забыл. Да что это за номер, без чудо-кошки?

Выходим в зал. Темно. И светлый круг в центре. Вот, я так и предлагала! Я немедленно выбегаю на свет и раскланиваюсь с публикой. Ну, как раскланиваюсь? Как получается! Просто припадаю на передние лапы. Три раза. Как договаривались. Лин, волоча ноги и растерянно озираясь, подходит ко мне.

— Здравствуйте, дамы и господа, — говорит он, а голос дрожит.

Я оглядываюсь. Мы на сцене — чуть приподнятом над полом подиуме. Позади нас, как объяснили ранее, бар. Напротив сцены — столики расставлены. И люди вокруг них сидят. Кушают что-то. А я, между прочим, с утра некормленая! Ну, в самом деле, не макароны же мне есть?! Хорошо, что мне говорить сегодня нельзя, а то полон рот слюны. Вряд ли что внятное произнести удалось бы.

— Я сегодня, — продолжает Лин, — хочу вас познакомить с волшебной кошкой.

Лин

Начинаю жалеть, что не умею ругаться как мать. Очень хочется сказать много разных слов и ни одного приличного. Такого унижения я еще никогда не испытывал! Я ощущал себя последним идиотом. Эти морды жрут, а мы с Иоханной перед ними выёживаемся всячески. А они продолжают жрать! И никаких эмоций при этом не проявляют.

Очень хочется колдануть что-нибудь мерзкое и необратимое. На всех сразу! В тараканов их всех и передавить! Поднять все близлежащие трупы и натравить на них! А трупы здесь есть. Я их чую. Очень старые и очень глубоко под землей. Пока еще откопаются.

Да, о чем я говорю? Не колдану я. Почему? Вот не поверите! Николая мне жалко стало. Не надо быть особо умным или жителем этого мира, чтобы понять — если мы с принцессой натворим дел, Коля здесь больше работать не будет. Так что засунул я свою гордость куда подальше и строил из себя последнего придурка до победного конца.

Иоханна

— Хотите, — предлагает Лин, — Ханна возьмет у любого находящегося в зале и принесет мне какую-нибудь вещь. Какую вы скажете.

— О! — тут же отзывается сутуловатый темноволосый мужчина за девятым столиком. — А пусть твоя живность достанет у меня из кармана и положит на стол мой паспорт.

— Паспорт, — повторяет Лин, и глаза его округляются. Я понимаю, отчего. Что такое паспорт?!

— А как он выглядит, этот ваш паспорт и в каком кармане лежит? — уточняет маг.

— Паспорт, он и есть паспорт. В кожаной такой обложке. Во внутреннем кармане пиджака. Слева.

Так, что такое пиджак, я уже знаю. Это такая куртка. Слева, ага…

Я легкой походкой направляюсь к нужному столику, запрыгиваю на колени к этому человеку, аккуратно засовываю мордочку в карман и достаю оттуда искомый предмет. От пиджака неприятно пахнет потом. От предмета — тоже. Но я терплю. Держа паспорт в зубах, вспрыгиваю на стол и кладу, то, что нужно, перед мужчиной. Я молодец! А вот и нет, потому что мужчина брезгливо морщится и произносит:

— Дура твоя кошка, она не паспорт, а документы на машину приволокла.

— Простите! — произносит Лин, разводя в сторону руками и одновременно бросая в мою сторону гневный взгляд. — Она еще молодая. Не разобралась.

Мужчина лезет в карман и достает оттуда абсолютно идентичный предыдущему предмет.

— Вот! — заявляет он. — Паспорт, а то были права и ПТС. Брысь отсюда!

Направляюсь к Лину. По пути раздумывая о том, как я могла различить паспорт и права, если не имею представления ни о том, ни о другом.

Несколько напряженную ситуацию сглаживает симпатичная девушка за первым столиком. Звонким голосом она предлагает мне определить, в каком из стоящих перед ней бокалов находится мартини.

— Она не может, — вздыхает Лин.

— Почему? — тут же куксится девушка.

— Несовершеннолетняя еще. Рано ей мартини пробовать.

Хм, интересно, а что это? Попробую непременно!

Люди, вроде бы, реагируют, но как-то вяленько. Затем Мерлин решает показать новый фокус. Поворачивается к залу спиной, руки на груди складывает и начинает отдавать мне команды. Мол пойди туда, сделай это. Я понимаю, это для того, чтобы показать, мол ни жестами, ни взглядом он мною не командует. Только слова. Но все равно отчего-то обидно.

Люди в зале продолжают жевать. Я, утеряв всякое чувство собственного достоинства прыгаю через ногу мажонка, как какой-то зайчик, а они жуют. Я пью сок через соломинку. Жуют! Я по команде ползу по Лину снизу вверх и обратно. Лин, кстати, морщится, поскольку мои когти время от времени его задевают. Люди жуют, как будто ничего интересного рядом с ними не происходит. Я в растерянности. И, что гораздо хуже, в растерянности и Лин. Его глаза бегают по залу, как будто непрестанно чавкающий народ может подсказать этому неудачливому волшебнику, что делать дальше. И тут приходит помощь извне.

— А все-таки кошка у тебя тупая! — кричит господин с паспортом довольно-таки пьяным голосом. И тут у меня уже терпение заканчивается, я, на скорости огибая стоящие между нами препятствия, взлетаю к нему на стол, выгибаю спину и гневно шиплю.

— Тихо! — испуганно выкрикивает Лин (за меня, что ли испугался? Ах нет, меня!), — тихо, Иоханна! Ты помнишь, о чем мы говорили!

Конец ознакомительного фрагмента.