(не)желанный малыш для олигарха

Марина Владимирова-Бойко

– Я жду ребенка! – радостно восклицаю и делаю шаг навстречу к нему. Он устремляет повелительный взгляд на меня, приподнимая волевой подбородок. – Тебе лучше избавиться… – заявляет прямо, и в один миг зрачки его графитовых глаз расширяются, заполняя всю радужную оболочку. Идет к своему широкому письменному столу, достает из ящика пачку запечатанных купюр. Кидает на стол. – На вот, возьми. Заплатишь врачу, чтобы все сделал чисто. – Ты чудовище! – в этот момент земля уходит из-под ног. – Не нужно детка играть со мной в кошки-мышки. – Его голос, как ядовитая смесь. – Лучше сделай, как я сказал. Или сама знаешь, что будет.

Часть 1

Пролог

— Я жду ребенка! — радостно восклицаю и делаю шаг навстречу к нему.

Он продолжает сидеть в удобном кресле и чиркать зажигалкой.

Молчит. Растерянно смотрю на него в полной тишине.

— У нас будет малыш! — повторяюсь.

Он расправляет широкие плечи, встает в полный рост, подходит ближе. Устремляет повелительный взгляд на меня, приподнимая волевой подбородок.

— Тебе лучше избавиться… — заявляет прямо, и в один миг зрачки его графитовых глаз расширяются, заполняя всю радужную оболочку.

— Это наш малыш. Наш. Будущий. Малыш. — Чувствую, как у меня перехватывает дыхание.

— Сделаешь, как я сказал, иначе…

— Ты! Ты… — В этот момент земля уходит из-под ног.

Идет к своему широкому письменному столу, достает из ящика пачку запечатанных купюр. Кидает на стол.

— На вот, возьми. Заплатишь врачу, чтобы все сделал чисто.

— Ты чудовище! — громко восклицаю. Подхожу ближе, хочу ударить в его каменную грудь. Он перехватывает мою руку, крепко схватив за запястье.

Склоняется надо мной, почти шепчет:

— Не нужно играть со мной в кошки-мышки. — Его голос, как ядовитая смесь. — Лучше сделай, как я сказал. Или сама знаешь, что будет.

За три недели до этого…

Он стоит под проливным дождем. Поток дождевой воды стекает по рельефному, мускулистому телу.

Сверкает молния, раздается гром. В лицо ударяет поток холодного ветра, и ледяные капли дождя пробирают до мурашек. Он поднимает голову. Проницательный взгляд, глубокие, карие глаза.

Я вижу его впервые в своей жизни.

— Моя машина сломалась, — отвечает он, и беззвучная молния сверкает рядом с нами, окрашивая свинцовые тучи в пурпурный цвет.

Я продолжаю стоять рядом с Анной и растерянно смотреть на него. Он притянул мое внимание с первой же минуты.

— Бог мой! — Она всплескивает руками. — Не стойте на пороге! — продолжает восклицать. — Вы так сильно промокли. Скорее, проходите в дом.

Он делает шаг вперед, останавливается и смотрит на меня безотрывно.

Смущенно опускаю голову. Он красив. Очень.

— Пройдемте в гостиную. Я дам вам теплый плед. Мы вас ждали еще вчера, а вы так и не приехали, — взволнованно отвечает, суетится, будто произошло слишком печальное событие.

Незнакомец идет вслед за ней, провожая меня пристальным взглядом. Снова раскаты грома, шум проливного дождя и чувство тревоги, которое внезапно поселилось в душе.

Решаю пойти вслед за ними и все узнать.

Прохожу в гостиную между диванами, которые стоят вокруг потухшего камина.

— Мне нужно позвонить! — раздается его громкий, грубый голос с моим незаметным появлением.

Анна молитвенно скрещивает руки на груди:

— Из-за такой грозы думаю, вряд ли…

После ее слов яркий свет в лампах мигает, а затем гаснет во всем доме.

— Подождите, я принесу фонарь.

Слышно, как за ней захлопывается дверь. Мы остаемся вдвоем. В абсолютной, беспроглядной темноте.

Не вижу, но чувствую его. Опьяняющий, мощный аромат его тела с запахом дождя и вискозы. Мне кажется, что он так близко, так рядом. И мое сердце пылко бьется в груди.

Поворачиваюсь к нему спиной, хочу уйти, бежать, все что угодно…Так не должно быть. Так внезапно.

Он тяжело дышит, меня пробирает до странной ломоты в теле.

— Как тебя зовут? — раздается грубый голос, когда молния сильнее искрится за окном. Его тяжелая рука скользит вдоль моего позвоночника.

Делаю шаг вперед, отдаляясь от него.

— Меня зовут Ангелина. Можно просто Лина. А вас? Как зовут вас? — взволнованно спрашиваю.

Он не успевает ответить на вопрос. В комнате появляется Анна. В ее руках зажженные восковые свечи.

Она ставит одну свечу на стол, другую дает мне.

— Линочка, покажи комнату, — протягивает ключи. — Уже поздно, а я пока поищу фонарь… Куда же он подевался? Вот же погода разыгралась, — быстро говорит и так же быстро скрывается за дверью.

Пересекаем гостиную, идем вверх по лестнице.

— Меня зовут Анвар, — отвечает он, когда мы останавливаемся возле двери. Стоим, молчим, смотрим безотрывно друг другу в глаза.

— У вас такое редкое имя… — едва решаюсь произнести.

Он склоняется надо мной и почти шепчет:

— Очень… редкое.

Свет и тень играют на мужественном лице. Он продолжает смотреть на меня, склонив голову набок.

Я замираю со свечой в руках, пламя которой трепещет, как и мои ресницы. Очень хочу, чтобы загорелся свет во всем доме как можно скорее. Потому что Анвар пугает и волнует меня одновременно. А еще… его комната рядом с моей.

Глава 1

Я просыпаюсь от солнечного света, который пробивается сквозь закрытые шторы. Косые лучи тянутся через всю комнату к моему лицу, к заспанной щеке.

Тянусь на мягкой постели, прогибая спину, как кошка, и с головой накрываюсь белоснежной простыней. В комнате свежо, едва пахнет открытыми бутонами роз, когда с их нежных лепестков еще не сошла жемчужная роса. Когда с головы до ног окутывает туманное, летнее утро.

Люблю утро, потому что оно несет в себе что-то новое. Новые эмоции, новые краски, которыми рисуешь свой будущий день.

Резко подскакиваю на кровати, потому что вспомнила его. Этого таинственного и красивого незнакомца, визит которого взволновал до глубины души. Мне приятно представлять его в своих мыслях. Высокий, сильный, грозный, как скала. Широкие плечи, взгляд повелителя, который заставляет сильнее биться сердце в груди.

Анна суетится на кухне, когда я спускаюсь к столу. Она готовит блинчики с ароматом ванили, корицы и еще чего-то очень сладкого.

Сегодня все иначе, не как обычно, потому что за столом сидит он и пьет черный кофе. Такой же черный, как его глубокие глаза.

— Ах, Линочка! Ты проснулась. Доброе утро! — восклицает она и вытирает руки о край фартука.

Я смущенно здороваюсь и подхожу к столу.

— Наш дорогой гость — будущий хозяин этого дома и виноградников, — продолжает говорить Анна.

Мне сложно снова слышать, что дом продан. Дом, в котором я выросла. Где такой прекрасный сад, где легкий ветерок развевает терпкий запах шафрана. Где вьется виноградная лоза, с которой спускаются сочные, сладкие как мед грозди.

Я считаю и буду считать, что этот дом не просто дорог мне. Он всегда будет значить что-то большее, чем что-либо, как бы ни складывались дальнейшее обстоятельства.

А еще я волнуюсь, что новый хозяин может нас уволить. Об этом часто говорили все, кто работает в этом доме. В особенности мои приемные родители. Они начали здесь работать с того самого момента, когда создавались плантация виноградников, когда были молоды и влюблены друг в друга без памяти.

Они не теряют надежды, утверждают, что все образуется, когда появится новый хозяин. Потому что большому дому с большой историей нужны сильные руки. Понимаю, что они этими словами меня просто успокаивают. Новый хозяин — новые перемены, которых не избежать.

Пью апельсиновый сок и постоянно ловлю его взгляд на себе. Его кожа кажется такой загорелой, почти бронзовой с легким медным отливом.

— Я пойду в сад, что-то нет аппетита, — грустно отвечаю и ухожу.

За моей спиной слышатся тяжелые шаги. Анвар идет вслед за мной.

Сжимаю руки в кулаки, почему-то злюсь и стараюсь идти еще быстрее. Не хочу, чтобы он шел за мной. Или просто так думаю, что не хочу.

Он догоняет меня в саду. Мы останавливаемся возле цветущей луизиании. Шелестит листва, мои волосы развевает легкий ветер. Розовые лепестки кружатся в воздухе, как новогодние конфетти. Они устремляются ввысь с потоком ветра, а затем плавно оседают на искусно подстриженные топиары. И он смотрит на меня так, будто заглядывает в душу и изучает ее изнутри. Съедает взглядом. Я ничего не могу с собой поделать, тоже хочу… Хочу смотреть на него вот так. Когда захватывает дух, когда клокочет все внутри. Когда мир вращается вокруг тебя.

Это какой-то другой уровень. Уровень, где разум бессилен, он просто отключается. Включаются инстинкты.

Перевожу дыхание, отворачиваюсь и задаю вопрос, который меня волнует сейчас больше всего:

— Вы уволите нас?

— Пока не знаю. Многое зависит от тебя. Как ты себя поведешь.

Сильная рука обхватывает мою талию. Он прижимает меня сильнее к себе.

Прикрываю глаза, на мгновение забываюсь и отвожу взгляд в сторону.

Черт возьми! Я не знаю, что происходит со мной. Мне он понравился с первой минуты. Когда небо громыхало и молния искрила над головой. Когда он переступил порог дома, раздался его голос.

— Что именно? — задаю следующий вопрос, поворачиваюсь к нему лицом. Растерянно смотрю на него в упор. Колени дрожат. Нет, я не боюсь его. Мне совершенно не страшно. Страшнее, если он сейчас уйдет, так не поцеловав меня.

— Будешь ли ты послушной девочкой, — холодно отвечает и убирает прядь волос, едва касаясь теплой ладонью мочки моего уха.

— Я не была замечена в баловстве, — натянуто улыбаюсь.

— Имел в виду покорной, — продолжает говорить едва слышно. — Поужинаем сегодня? — интересуется с блеском в глазах.

Нужно бежать. Нужно бежать от него подальше. Иначе…

Это сложно, будто бежать от себя. Бежать от него и держать себя в руках, когда он рядом.

Почему так все быстро происходит? Почему?! Я же совершенно не знаю его. Совершенно…

Вырываюсь из его объятий, из его пристального взгляда. Не узнаю себя. Он чужак, будущий хозяин дома!

В какой-то момент мне так хочется дотронуться подушечками пальцев до его щеки, на которой виднеется жесткая щетина. Затем расстегнуть еще одну пуговицу черной рубашки. Запустить руку в темно-каштановые волосы. И эти мысли как наваждение.

Я не ужинаю за столом, как обычно это делаю. Не спускаюсь в гостиную, не гуляю среди виноградников. Говорю Анне, что приболела. Скорей всего, эту тягу к нему можно назвать внезапной болезнью. Когда хочешь видеть его и только его.

Часы показывают полночь, и кто-то постучал в мою дверь.

Я знаю, это пришел он.

Глава 2

Медленно подхожу к двери. Он дергает за ручку, а я продолжаю чего-то ждать. Знаю, что нельзя открывать, но хочется это сделать больше всего в жизни.

— Чего вы хотите? — выкрикиваю через дверь.

— Открой поговорим.

— Уже поздно, я сплю!

Он тут же прекращает стучать, в коридоре слышатся шаги. Они отдаляются с каждой секундой. Он уходит, и меня охватывает тревога. Так сильно щемит под ложечкой. Будто с его уходом обрываются все стальные нити, связывающие звено цепи в единое целое.

Резко распахиваю дверь, выглядываю в длинный коридор. Вижу, как он уходит. Бодро, уверенно, почти бесшумно.

— Подождите! — кричу ему вслед. Смотрю по сторонам. В длинном, тускло освещенном коридоре никого нет. Никого, кроме него.

Возвращается. Подходит ближе и проводит своей большой ладонью по моей гладкой щеке. Затем обхватывает подбородок и смотрит прямо в глаза. Так пристально, железно. С полной надеждой в глазах.

Он так близко, еще немного — и он сорвет с моих губ поцелуй.

***

Просыпаюсь в холодной постели. Он ушел рано утром. Не будил меня поцелуями, не обнимал. Просто ушел. А мне хочется снова закрыть глаза и представлять, что он рядом.

Я не жалею о своем поступке. Но меня охватывает смятение. Такое чувство, когда не знаешь, что делать дальше.

Анна всегда твердит, чтобы я никогда слепо не доверяла мужчинам. А мне хочется верить. Тем более мужчине, в объятьях которого сгораешь дотла. О котором мечтаешь с первой минуты его появления в этом доме.

Я не знала своих настоящих родителей, и моими родными всегда были тетя Анна и дядя Виктор, которые нашли меня, совсем крошку, в большой корзине. Эту корзину с ребенком оставили перед порогом самого большого дома бывшего владельца плантаций. Возможно, биологические родители думали, что меня приютит богатый хозяин, но он только пожал плечами. В итоге меня взяли к себе обычные люди, которые работали в его доме. И я благодарна им больше всего на свете.

Они всегда понимали меня. Никогда не чувствовала разницу, никогда не видела той невидимой грани, которая разделяет на родных или не родных.

Когда мне исполнилось семь, я пошла в сельскую школу, продолжала жить с ними в этом большом доме. Они заботились обо мне, вкладывали в меня частицу своей души, называли родной.

Всегда прислушивалась к их мнению, старалась помогать во всем. Но этот мой поступок… Думаю, они бы его не одобрили, поэтому пусть все останется в тайне. Пока в тайне. Потому что о своем счастье мне хочется говорить бесконечно. Я увидела в глазах Анвара свое счастье.

Глава 3

Анвар

Шипит, изворачивается, убегает от меня. Пытается сопротивляться самой себе. Но ничего не получится. Я вижу, как она хочет запустить кровь по венам, заглушить пульсацию во всем теле. Я знаю, что это так… Это написано на ее милом удивительном личике.

Да, она похожа на тонкий, хрупкий цветок, временами дикий и неукротимый. Цветок, который хочется сорвать вместе с шипами.

Все же она изящна. Женственна. Белоснежная улыбка, по которой в одно мгновение можно сойти с ума. Такой щелчок — и все мое тело сжимается от того, что она рядом. От того, как свежими ирисами пахнут ее шелковые волосы. Как блестят ее миндалевидные малахитовые глаза. Как обтягивает ее точеную талию безвкусный летний сарафан.

Слишком соблазнительна и застенчива. Ангелина… Ангел с цветом волос, как у тосканского солнца, нежной фарфоровой кожей. Кожей, как самый дорогой в мире шелк.

Не хочу тратить времени на пустые разговоры, когда она так близко, так рядом. Этой ночью мне нужна только она. Точка.

Я возьму то, что должно принадлежать мне и только мне.

Прихожу к ней, когда солнце остывает и медленно скрывается за горизонтом.

Она ждет меня. Распахивает дверь, наглый ветер дует в окно. Развивает белоснежные занавески, ее бирюзовую сорочку из дешевого трикотажа.

Я сосредотачиваюсь только на ней. На ее слишком нежных прикосновениях, легкости, шарме. Чувственной грани, которая резко вспыхнула между нами еще вчера, когда я переступил порог этого дома. Уже моего дома.

Ее открытое декольте окутывает мой разум мягким, сладостным ароматом. Неутихающий шлейф грасской розы, сказочного раннего утра, как на юге Франции.

Задеваю пальцем тонкую бретельку скромного вечернего наряда. Ее искренний взгляд состредоточен только на мне.

На мгновение закрываю глаза, чувствую будоражащую страсть, которая с каждой секундой становится все сильнее и сильнее.

Она интригует меня. Оглушает, как космическое легато. Наши пальцы переплетаются, сердце ритмично стучит в груди. Как же она хороша. На нее хочется смотреть и смотреть безотрывно.

Своими невинными прикосновениями она может укротить даже самого сильного зверя.

Она не покорная. Она неопытна, но в этом проглядывается что-то особенное.

— Сколько тебе лет? — лежу на мягкой подушке рядом с ней, заложив руки за голову.

— Двадцать, — звучит ее сладкий голос. Почему ты инетерсуешься?

Игнорирую ее вопрос и здаю следующий:

— И у тебя никогда не было мужчин? Хотя ничего удивительного, в этой глуши…

— Это не глушь! — возражает. — Мне нравится здесь жить. Долгое, ясное лето, как маленькая жизнь. Как отдельная вселенная, которую невозможно воссоздать, к примеру, ранней весной или поздней осенью, — отвечает она, затем переворачивается на живот и складывает тонкие кисти рук на моей груди.

Провожу рукой по ее гладким волосам и уверенно заявляю:

— Не смей мне перечить!

Обижается. Хмурит изогнутые бровки. При свете холодной луны, которая, как магический диск, виднеется из окна замечаю, как меняется ее выражение лица на более печальное. Но от этого Лина становится еще красивее.

То, что произошло между мной и этой красоткой, я бы тоже назвал магией. Потому что этот спонтанный поступок прийти к ней ночью сбивает меня с толку. Это она, она сама должна стучать, тарабанить в мою комнату. Падать на колени, просить, чтобы я заключил в свои жаркие объятья.

— У тебя было много женщин? — задает еще один вопрос.

Убираю ее руки, отворачиваюсь.

— Это не должно тебя волновать.

Глава 4

— Ты сегодня лучше себя чувствуешь? — спрашивает Анна, когда я собираюсь пойти в прачечную. Я останавливаюсь и внимательно смотрю на нее.

— Да, спасибо. Уже все хорошо.

Она подходит ближе, дотрагивается рукой до моего лба и продолжает удивленно смотреть на меня.

Я стараюсь делать вид, что ничего не произошло, хотя это невероятно трудно.

— Наш новый хозяин сказал, что все останется, как прежде, — улыбается уголками губ. Замечаю мелкие морщинки в уголках серых глаз и ямочки на круглом лице.

Беру корзину с бельем, поднимаюсь по лестнице. Затем оборачиваюсь и снова обращаюсь к ней:

— Это очень хорошо, что он так решил. Никого не увольнять. Мы зря волновались.

Она глубоко вздыхает, отрицательно качает головой и уходит в сторону кухни.

Сегодня хочу полностью погрузиться в работу, чтобы не думать об Анваре. Но мысли о проведенной с ним ночи никак не дают покоя. Я не знаю, что это было… Но это было лучшее ощущение в моей жизни.

Меня не покидает чувство эйфории. Чувство радости, что сердце бьется сильнее только при одном воспоминании о нем.

***

Бывший владелец усадьбы и большой плантации виноградников был добр к нам и к другим работникам. Иногда просил завтракать с ним за одним столом, так как терпеть не мог есть в гордом одиночестве. Я или Анна отказывались, но затем это и вовсе вошло в привычку.

Бывший хозяин был как друг, как хороший советчик. В нем не проглядывалось то самое высокомерие, которое обычно присутствует у обеспеченных людей.

Я люблю этот дом, это поместье, площадью почти двадцать гектаров.

Этот настоящий виноградный рай с удивительным природным ландшафтом. Настоящее плато у подножья заснеженных гор. Настоящий оазис, выросший из пустыни с садами, мандариновыми деревьями, виноградниками и ласковым, иногда бушующим морем.

Я люблю этот удивительный сад с кипарисами, топиарами и зеленым сочным газоном.

В последнее время левое крыло не было жилым, там требовался ремонт, и мы жили в правом, тем более бывший хозяин болел и ему нужна была помощь. Лишь по этой причине мы жили на одном этаже с хозяином.

До самого обеда я провожу время в прачечной, затем иду на кухню помогать готовить ужин. Сегодня у хозяина запеченная рыба с молодым шпинатом и печеными томатами.