Терновый венок Босильки из Пасьяне

Марина Васильевна Струкова, 2023

Святая мученица Босилька из села Пасьяне – реальное историческое лицо. Эта девушка жила на Балканах во времена Османского ига. Источник сюжета – её Житие.

Глава вторая. Раненый незнакомец

Босилька садится неподалёку от костра, ей тревожно. Она помнит первую встречу с Санжаром год назад. Тогда молодой арнаут явился к ним домой с угрозами.

А началось всё с прогулки по лесу, куда Босилька отправилась с братом Стояном. Они хотели нарвать земляники. Стояну, светловолосому сорванцу с вечно растрёпанными кудрями, недавно исполнилось двенадцать, Босильке пятнадцать. Она считала себя взрослой и неодобрительно смотрела на мальчика, который постоянно исчезал из виду. Стоян то бросался в кусты за мелькнувшим лисёнком, то лез на дерево, чтобы оглядеть окрестности, то мчался впереди, размахивая хворостинкой, как саблей. В лесу царили зной и тишина. Дурманил смешанный аромат цветов, трав, хвои. Наконец Стоян утомился и пошёл рядом с Босилькой.

— Сестра, когда я вырасту, уйду в гайдуки. Я бы и сейчас ушёл, но ведь прогонят обратно. Как только стану ростом выше тебя, довольно мне сидеть дома.

— Мама и отец не расстроятся. Гайдуки — герои, они нападают на османов и тех, кто им служит, но живут недолго. — Вздыхает Босилька.

— Эх, есть отцы, которые благословляют сыновей воевать со злодеями! А наш только молится. Женил Симеона и Петро, заставил пахать землю. — Морщится Стоян.

— Отец бережет нас.

— А может, боится остаться один под старость? Ведь тебя выдадут замуж в чужой дом. Если и сыновья уйдут в гайдуки, кто позаботится о нём и матери?

— Я не хочу замуж.

— Не притворяйся, Босилька. Все девочки думают о женихах. Ну ничего, когда уйду в горы, найду тебе мужа-гайдука. Разве мужчины те, кто не воюет, а пашет землю? Эх! Смотрю на нашего отца — такой сильный, а боится врагов.

Брат и сестра покинули тропу и стали пробираться вверх по травянистому склону среди ёлок, низко опустивших лапы.

— Стоян, сказано в Библии: не суди. Если бы ты знал, откуда страх в сердце у отца… Он просто не хочет делиться болью. Но однажды я услышала от отца одну историю…

— Что за история? Не скрывай!

— Мне почудился голос. — Босилька остановилась и прислушалась.

— Точно. Оттуда! — Стоян указал на заросли.

— Вдруг это осман? — Нахмурилась Босилька. — Но он не будет прятаться.

— Я посмотрю! У меня есть нож! — Стоян нырнул в кусты, Босильке пришлось следовать за ним.

— Подожди, осторожней.

— Ух ты, здесь вход в пещеру. Никогда не замечал её. — Стоян заглянул в темноту.

— Кто здесь? — Спросила Босилька. Глаза брата и сестры привыкли к темноте, и они разглядели лежащего на земле парня в холщовой одежде и овчинном жилете. На рубахе алела кровь. На одежде, выше голенища сапога — тоже кровь. Рядом валялось ружьё. Лицо раненого было бледным, с тонкими чертами. Над верхней губой темнел пушок. Его длинные тёмно-русые кудри рассыпались по полу пещеры. Услышав шаги, парень открыл глаза:

— Дети, это я звал вас. Услышал голоса.

— Ты ранен.

— Воды… Есть ли у вас вода?

— Да! — Босилька вынула из корзинки глиняную бутыль, выдернула обломок кукурузного початка, заменявший пробку, опустилась на колени рядом с незнакомцем. Стоян тоже сел и приподнял раненого, чтобы тот смог попить.

— У нас есть и хлеб!

— Не надо. Спасибо.

Стоян снял свою куртку, свернул и подложил под голову незнакомцу.

— Ты гайдук? — Восторженно спросил мальчик.

— Да. Вчера на закате подстрелил басурманина. Но оказалось, за ним ехали ещё трое. Они начали стрелять, погнались за мной. Едва ушёл. Кровь долго не унималась. Ногу сумел перевязать, а рану на боку нет.

— Я перевяжу. — Вызвалась Босилька. Она оторвала полосу от своей нижней рубашки, надрезав ткань ножом брата. Потом сходила за листьями подорожника, привязала их к ране.

Парень лежал с закрытыми глазами.

— У него жар, — сказал Стоян, коснувшись лба гайдука.

— Его нужно лечить. Целебными травами, как умеет матушка. Нужно принести сюда настойки, больше воды. — Горячилась Босилька.

— Этот человек должен лежать в доме, а не под горой. Мы расскажем родителям, пусть они позволят перенести гайдука к нам. Старшие братья помогут. — Горячился её брат.

— Стоян, ты прав. Можно нести его через огороды. Но придётся перейти улицу на подходе к дому… Ох, пусть ночь будет тёмной. — Переживала девушка.

— Мы вернёмся. — Обратился к гайдуку её брат. — Мы не бросим тебя, друг!

— Сейчас наберу тебе земляники. — Босилька выбежала на поляну, стала поспешно рвать ягоды.

Они оставили корзину с земляникой и краюхой хлеба и бутыль с остатками воды и отправились домой.

— Смотри, как опасна доля гайдука, Стоян. — Сокрушалась сестра.

— Зато угодна Богу, Босилька. Я бы карал врагов и отнимал их добычу. Треть золота отдавал тебе на приданое, треть раздавал нищим, которых басурманы оставили без крова, треть отдавал монахам в обители Драганац — пусть отмаливают мои грехи. Мне нужна только добрая слава! — Весело рассуждал мальчик.

Они подошли к дому. Красное солнце опускалось в тёмные облака на западе. На крыльце стояла их мать Мария, на пороге сидел отец Данило, курил глиняную трубку.

— Слава Богу и святой Параскеве, нашей заступнице. — Произнесла мать. — Я уже думала, не случилось ли что?

— Случилось, мама, — быстро прошептала Босилька. — Пойдём в дом, там расскажем.

Отец нахмурился и тоже направился следом за женой и детьми.

Спор с родителями был жарким. Мать и отец наотрез отказались принимать в доме раненого гайдука.

— Да знаешь ли ты, что с нами сделают власти? Какие кары навлечём на свои головы? Гайдуки для турков разбойники, на них делают облавы, с ними запрещено иметь дело! — Гремел отец.

— Мы никогда не нарушали закон, оттого живём благополучно. И вас вырастили. Есть пословица: с сильным не борись, с богатым не судись. — Поддерживала мать главу семьи.

— Матушка, но бросить его там не по-христиански. Дай нам настойку из трав, которая поможет вылечить раны. Мы отнесём её гайдуку.

— И впрямь, жалко парня. И он чьё-то дитя, а умирает без покаяния в чаще. — Сказала мать.

— Он сам выбрал свою долю. Сидел бы дома, был бы в добром здравии. — Бормотал отец.

Мать пошла в кладовую, набрала трав, заварила кипятком в кувшине.

— Получается, вы снова должны идти в лес. Уже солнце село. — Заметила она.

— Матушка, мы быстро. Не по улице, огородами. — Воскликнула Босилька.

— Люди заметят. Начнут обсуждать. Что нужно детям в лесу так поздно? — Покачала головой мать.

— Я скажу, что ставил силки на дичь. На куропаток! — Оживился Стоян.

— Послать с вами старших братьев, ещё хуже. Тут уж точно скажут, что вся семья якшается с гайдуками.

Босилька и Стоян снова отправились в лес. Гайдук метался в жару и стонал.

— Он умрёт. Такой молодой. Правда, он похож на Христа? — На глаза Босильки навернулись слёзы. Она плакала редко и только от жалости к другим.

Она поменяла повязки на ранах гайдука, помазав их целебной настойкой.

— Босилька, мы больше ничего не сможем сделать. — Уныло сказал Стоян.

Они вернулись домой в унынии. Едва встало солнце, брат и сестра начали собираться в лес. Они взяли бутыль с водой, свежий травяной отвар для лечения, холст для перевязки. Мать перекрестила детей, отца не было дома. Гайдук по-прежнему лежал пластом. Рана на боку казалась не так опасна, как нарыв на ноге — там кожа стала лиловой, была заметна опухоль.

— Наверное, в ноге пуля. Но как вынуть её? Тут нужен лекарь! — Говорила Босилька.

— В Пасьяне есть лекарь. Но отважится ли он помочь гайдуку? К нему ходят враги сербов.

А в полдень, едва Босилька и Стоян вернулись домой, в ворота постучали — громко, по-хозяйски.

— Я знал, что нужно ждать беды! — Воскликнул отец. — Открой, Стоян, да веди себя тихо. Поклонись гостям.

Стоян поплёлся открывать. В ворота постучали ещё раз. Кто-то выругался. Во двор вошли два арнаута. Один пожилой, седой, с косым шрамом на правой щеке. Его глаза сразу обшарили двор, а рука лежала на рукояти пистоля, заткнутого за пояс. Второй молодой, его чёрные длинные усы лоснились, словно их окунули в масло. Взгляд глубоко-посаженных голубых глаз казался холодным, словно у мертвеца.

— Эй, Данило, дурное говорят про тебя! — Не здороваясь, бросил пожилой арнаут.

— Доброго дня, Али. Проходи в горницу. Выпьем сливовицы. — Заискивающе проговорил Данило.

— Какая там сливовица! Твои дети помогают раненому гайдуку. — Огрызнулся арнаут.

— С чего ты взял?

— С того, что мой сын возвращался из леса вслед за ними, слышал, как они жалеют гайдука. Мол, раненый лежит. Тогда я взял с собой племянника Санжара и пошёл к тебе. — Пояснил Али.

— Так это твой племянник? Бравый молодец! Но я не видел его в Пасьяне. Откуда он родом? — С деланным оживлением спросил Данило.

— Санжар живёт в Депце. Но не заговаривай мне зубы. Зови детей. Пусть покажут, где валяется гайдук!.. Или они снова в лесу? — Прикрикнул арнаут.

— Нет, Али. Дети дома. — Засуетился Данило. — Они, кажется, не были нигде, кроме огорода. Стоян!

Младший сын вошёл в горницу и стоял, нахмурившись.

— Ты ведь не видел в окрестностях гайдука? — Данило смотрел строго.

— Не понимаю, о чём речь. О гайдуках я только в песнях слышал. — Усмехнулся Стоян.

— Девчонку зови. — Не унимался старый арнаут.

Босилька пришла, закутанная в большую бабкину шаль — мать советовала прятать лицо от злодеев.

— Кого видели в лесу? — Повысил голос Али.

— Лисят видели. Зайца. — Прошептала Босилька, опустив глаза, хотя вовсе не робела.

— Ты дурочку из себя не строй. Сейчас пойдёте и покажете, где заметили разбойника.

— Здесь вижу. — Хотела сказать Босилька, но сдержалась, ведь сербы на своей земле рабы.

— Али, смилуйся, они ничего не знают. Зачем моим детям идти в лес? — Простонал Данило.

— За правдой, сосед. Эй, мальчик, ступай к воротам. И ты, девица. — Скомандовал Али.

— Не пущу! — Мария схватила за руки Стояна и Босильку.

— Отойди, глупая баба! — Молодой арнаут, тот самый Санжар, потянул из-за пояса саблю.

— Прочь с дороги! — Старый арнаут нацелил на Данило ружьё.

— Мы пойдём! — Воскликнула Босилька. — Стоян, ступай за мной. Но это будет пустая трата времени.

Брат и сестра спустились во двор.

Лес встретил людей зелёным сиянием листвы. Но те не замечали его красоты. Арнауты сняли с плеч винтовки и пристально обшаривали взглядом придорожные заросли. Стоян шагал впереди, засунув руки в карманы и дерзко подняв кудрявую голову. Босилька горбилась и куталась в платок, но зной измучил её, девушка сбросила шаль. Молодой арнаут уставился на неё глубоко посаженными белесыми глазами. Есть на что посмотреть. Девушка стройная, полногрудая, с длинной тёмно-русой косой, из которой выбиваются шелковистые завитки. У неё нежный овал лица, большие карие глаза, тонкий нос, алые губы.

— Мы не скажем арнаутам, где свернули с дороги на тропу, — думает Босилька. Но старый арнаут указывает на одну из тропинок.

— Отсюда дети вышли, так сказал мой сын.

— Отлично.

Молодой арнаут машет брату и сестре — ступайте вперёд. Стоян вдруг вскидывает голову и громко запевает:

— На дороге голова лежит в пыли,

янычары проходили, отсекли.

Узнаю гайдука, были мы друзья,

он ушёл в леса, в селе остался я.

— Я покажу тебе, как петь разбойничьи песни! — Санжар бьёт прикладом Стояну в грудь, тот отшатывается. Вдруг Босилька понимает — брат запел, чтобы предупредить гайдука! Она вскидывает голову и продолжает напев:

— Схороню героя на исходе дня,

а потом возьму секиру и коня,

пусть меня благословят отец и мать

окаянным буйны головы снимать!

— Дерзкая сербка! — Старый арнаут толкает Босильку, та падает на дорогу. Стоян бросается поднимать её. Молодой арнаут подаёт Босильке шаль и говорит:

— Не так должна вести себя девушка. Молчи, пока не позволили говорить. Вот сейчас я спрошу, а ты ответишь: где прячете раненого разбойника?

— Мы ничего не знаем. — Твёрдо говорит Босилька. Стоян надрывно закашлялся, на губах его — кровь. Сильно ударил турок в грудь.

— Сейчас развяжу тебе язык. — Старик хватает её за рукав и встряхивает. — Иначе получишь плетей. У меня за голенищем отличная плеть, в неё вшита свинцовая дробь.

— Стой, Али. Разве можно так с девушкой? Она и без плетей запоёт, как малиновка на заре. — Ухмыляется молодой арнаут и приставляет ствол винтовки ко лбу Стояна.

— Так где гайдук? Кто-то из вас покажет?

— Клянусь, мы не знаем. — Хрипит Стоян.

Конец ознакомительного фрагмента.