Криасморский договор. Пляска на плахе

Марина Баринова, 2019

Власть часто вынуждает тех, кто обличён ею, совершать неблаговидные поступки. Власть меняет человека или заставляет его проявить своё истинное лицо. В империи, где за власть борются духовенство и маги, умирает бездетный правитель, а его вдова странным образом исчезает. Это вызывает массу интриг вокруг возможных претендентов на престол. Лорд Демос, которому поручили поиски исчезнувшей супруги покойного императора, и герцог Грегор Волдхард, ради любви вступающий в борьбу за трон, оказываются втянуты в опасную игру, в которой они всего лишь разменные фигуры на шахматной доске. Но кто же эту игру затеял? Ответ может дать только книга.

3 глава

3.1 Миссолен

«Зачем производить столько шума ради одного мертвеца?»

Траурная процессия продвигалась катастрофически медленно. Демос то и дело бросал взгляд под ноги, аккуратно переступая через множество белых цветов. Родовое знамя императорской династии несли двое из почетного караула. Демос помнил их лица, не обезображенные полетом высокой мысли. Дежурство в спокойном дворце, будь оно трижды почетным, увы, никак не способствовало раскрытию батальных талантов.

«Зато служит великолепной почвой для пьянства и ведения разгульной жизни».

За караульными следовала процессия церковников, облаченных в расшитые серебром белые одежды. Песнопения наставников и монахов прославляли Хранителя, его последнего сына Гилленая и божественную любовь, обещая вечную жизнь усопшим праведникам.

Гроб с телом императора поместили на богато украшенную черной тканью повозку, запряженную восьмеркой вороных. Утопая в пахучих цветах, не перебивавших, впрочем, характерного аромата состава для бальзамирования, Маргий являл своим видом безмятежность и спокойствие. Демос завидовал ему не меньше, чем сбежавшей императрице, не присутствовавшей на церемонии вовсе.

Глаза слезились от начищенных доспехов братьев-протекторов из Ордена. Воинствующие монахи — конные и пешие, вооруженные копьями, мечами, щитами, алебардами и шестоперами, — несли церковные знамена и гулко вторили молитвам. Демос задержал взгляд на одном из братьев-протекторов — тот неспешно проследовал мимо казначея, глядя строго перед собой.

«Даже не поздороваешься? Где твои манеры, Ренар? Или с тех пор, как ты стал рыцарем Ордена, забыл о нашем родстве? Все еще обижаешься на семью, братец?»

Демос и Грегор Волдхард, будучи ближайшими родственниками покойного, первыми шли по разные стороны от повозки. Лицо Грегора по большей части выражало сосредоточенность, но кроме этого — ничего. Герцогу Хайлигланда, впрочем, было еще хуже, чем Демосу: начищенный парадный доспех весил гораздо больше тонкой туники и легких штанов бельтерианца.

«Сияющие латы, благообразная физиономия — следствие долгого пребывания в Ордене, полагаю? Едва появившись в столице, ты показываешь себя воином. Намек на угрозу или в Хайлигланде принято носить доспехи даже в мирное время?»

Позади Демоса следовал канцлер Ирвинг Аллантайн. Шествие нелегко давалось старику, но герцог Освендийский держался стойко. Его тучный сын Брайс являл собой воплощенную учтивость и то и дело предлагал помощь. Устав от любезностей, дряхлый канцлер шикнул на наследника, и тот понуро занял место в толпе.

«Интересно, у Ирвинга еще не слиплась задница от сладких поцелуев сыночка-подхалима?»

В нескольких шагах от Грегора, упиваясь производимым впечатлением, шли правители Гацоны. Король Энриге был на высоте: напомаженная бородка, золотой венец, украшенный сияющими драгоценными камнями, парчовый шлейф — Демосу подумалось, что гацонцы перепутали похороны со свадьбой. Принцесса Виттория мало уступала отцу по уровню производимого впечатления: то же великолепие в одеждах, та же гордо вздернутая головка. Демос отметил яркую красоту женщины, над подчеркиванием достоинств которой, должно быть, потрудилась добрая дюжина служанок.

«Кажется, Гацона намеревается заключить выгодный брак с кем-нибудь из восточной части материка. Иначе зачем Энриге притащил с собой Витторию? Не ради прощания с Маргием, в самом-то деле».

Здесь же были и остальные члены Малого совета, за которыми следовала длинная вереница мелких дворян, представителей соседних государств, церковников, зажиточных горожан и знатных гостей столицы. Где-то позади осталась мать Демоса леди Эльтиния, пожелавшая переговорить во время шествия с послами из Эннии. Чуть поодаль Демос увидел златовласые головы союзников из Латандаля. Десять мужчин и женщин, одетых по самобытной островной моде, двигались с безупречной грацией. Однако носительницы Метки Гинтаре леди Ириталь среди них не было.

«Удивительно, что леди посол не прибыла в столицу. Почему?»

Пристальнее всего Демос наблюдал за представителями королевы Агалы из Таргоса. Послы крутились возле эннийцев, что-то горячо обсуждали с южанами и то и дело кивали в сторону канцлера.

Рундкар и Ваг Ран своих послов, разумеется, не прислали.

«Представляю, как удивился бы Аллантайн, увидев здесь делегацию бряцающих топорами варваров или надменных седовласых вагранийцев. Зато присутствие такой экзотики здорово бы скрасило этот отчаянно скучный день».

Чем ближе они продвигались к площади перед Великим Святилищем, тем уже становился проход: на улицы высыпали тысячи людей. Горожане кричали, молились, пели гимны. Демос оторвался от созерцания перекошенных в религиозном экстазе лиц, чтобы обратиться к Ирвингу. Аллантайн как раз дышал ему в затылок, а вездесущего сына канцлера, к счастью, рядом не оказалось.

— Как я и предполагал, императрицы нет в монастыре, — обернувшись, сказал казначей.

— Вы лишь подтвердили догадки, — вокруг стоял такой шум, что Демосу приходилось читать слова Аллантайна по губам. — Что будете делать дальше?

— Как долго вы сможете удерживать случившееся в тайне от таргосийцев?

— Достаточно долго. Но слухи распространятся быстро, если они почуют неладное. Продолжайте поиски.

— У меня есть одна мысль.

— Лишь одна, лорд Демос? — усмехнулся канцлер. — На вас это не похоже.

Горелый лорд пропустил сарказм мимо ушей.

— Вы прекрасно знаете, как строго охраняется дворец.

— И вас интересует, кто мог прошмыгнуть мимо наших караульных?

— Именно, — кивнул Демос. — Мне на ум приходит только гильдия мастера Арчеллы…

— Но Арчелла давно работает на вас. Вы хотите знать, кто еще располагает настолько умелыми людьми?

— Можно подумать об эннийцах из «Рех Герифас», но эта гильдия никогда не работает с чужестранцами, — продолжил казначей. — Только с эннийцами.

Аллантайн прищурился.

— Изучите оба варианта, но я бы рекомендовал обдумать и третий.

— Внимаю, — прошептал Деватон.

— Вас не смущает, что служители церкви нам лгут?

«Давно перестал удивляться».

— Я уже задавался этим вопросом, и логики не увидел, — ответил Демос. — Возможно, столичные наставники еще сами не в курсе, что Изары нет там, где она должна быть. Разве что…

— Вот и проверьте, — коротко приказал Аллантайн и, завидев приближающегося сына, поспешил отступить на пару шагов назад.

Демос задумчиво посмотрел на гроб.

«Проще заставить козла родить, чем выбить хоть что-то из церковников, если те не собираются говорить. Даже если один из слуг Хранителя — мой брат».

* * *

Огромная площадь перед храмом была забита людьми. Белокаменный собор, украшенный множеством высоких тонких башенок, изящными скульптурами и стрельчатыми окнами с великолепными витражами, внушал благоговение и заставлял задуматься о ничтожном месте маленького человека в огромном мире. Прекраснейший храм, однако, был лишь незначительной частью Эклузума — владений Великого наставника Ладария. Здесь короновали, венчали и отправляли в последний путь всех правителей империи. Демос вздохнул с облегчением.

«Все почти закончилось».

Дворяне и важные гости стояли позади наставников в строгом иерархическом порядке, толпе же досталось все остальное место на площади. Ритуал прощания уже начался, но горожане все прибывали, надеясь успеть посмотреть на императорский костер.

Великий наставник Ладарий, в облачении которого было больше серебра, чем ткани, возносил длинные молитвы. Гроб с покойным императором разместили на высоком деревянном помосте, обложенном хворостом. Окончив песнопения, Ладарий посмотрел на Демоса, кивком приглашая родственников проститься с Маргием. Казначей обратился к Грегору:

— Кажется, нам придется идти вместе.

— Сочту за честь, — хайлигландец улыбнулся и помог кузену подняться на помост.

Увидев герцогов вместе, толпа возликовала. Полетели цветы, люди кричали и молились, воспевали хвалу империи и покойному.

«Надо отдать ему должное, этот молодой Волдхард очень эффектно появился в столице».

Демос не без усилия принял из рук Великого наставника новый факел. Стоявшие внизу монахи ожидали сигнала, чтобы поджечь деревянную конструкцию с разных сторон.

Две руки — обожженная и затянутая в кожаную перчатку — взялись за длинное древко факела. Пламя коснулось соломы и хвороста, в которых утопал гроб Маргия. Небольшие языки пламени лизали сухое дерево, разгораясь все сильнее. Глядя на огонь, Демос почувствовал нарастающее внутри напряжение.

«Ненавижу, ненавижу, ненавижу!»

— Пора уходить, — сухо сказал он.

Кузены аккуратно спустились. Ладарий подал монахам знак поджигать костер снизу. Через несколько мгновений огонь занялся настолько сильно, что поглотил гроб целиком. Толпа гудела и выкрикивала прощальные слова. Церковники вновь затянули песни. Шум заглушил даже треск поленьев и гул огня.

Грегор легко тронул кузена за плечо:

— Я благодарен вам за оказанную честь, лорд Демос. И рад знакомству.

— Взаимно, — кивнул казначей. — Лишь сожалею, что оно не состоялось несколько дней назад во дворце.

Волдхард обезоруживающе улыбнулся:

— Мне тоже жаль, — ответил он. — Но я не смог отказать самому Энриге Гацонскому. Моя сестра, сами понимаете… Если ваше приглашение еще в силе, при удобном случае я с удовольствием нанесу визит вашему Дому.

«При удобном случае… Дерзишь, братец. Ну что же, сам виноват. Хранитель мне свидетель, я хотел, как лучше».

— Разумеется. — Демос немигающим взглядом смотрел на разбушевавшееся пламя. Волдхард оторвал взгляд от костра и с тревогой посмотрел на кузена.

— Вы очень бледны. Вам действительно не нужна помощь?

— Ценю вашу заботу, лорд Грегор, — казначей с усилием оторвал взгляд от пламени и растянул губы в уродливой улыбке. — Нет причин для беспокойства. Просто у меня… особые отношения с огнем.

3.2 Эллисдор

С такой пылкостью, как в Хайлигланде, Хранителя не почитали ни в одной другой части материка. Фанатичная любовь к богу выросла в буквальном смысле на крови — когда вся твоя жизнь наполнена болью, голодом, холодом и мучительным ожиданием скверного конца, невольно захочется верить хоть во что-то хорошее. Именно поэтому учение о Пути, обещающее всем праведникам блаженство и встречу с родными в Хрустальном чертоге после смерти, быстро обрело популярность в этих землях. Существовало ли это блаженство на самом деле или же попросту являлось величайшим обманом, придуманным ловкой кучкой латанийцев тысячелетия назад, судить было невозможно. В конце концов, из Хрустального чертога еще никто не возвращался, чтобы доказать или опровергнуть столь многообещающие заявления.

Тем не менее, наставников в Хайлигланде в высшей степени уважали и всячески привечали, да только среди церковников находилось не много желающих рисковать жизнью, чтобы отправиться в этот суровый край. Оттого появление незнакомого церковника в стенах Эллисдора не могло не привлечь внимания. Спустился даже сам Альдор, уставший от многочасового изучения прошений.

Опираясь на резной деревянный посох, во внутренний двор неторопливо вошел человек, мгновенно приковавший к себе множество взглядов. Сервы, беженцы и солдаты оторвались от работы и благоговейно затихли. Высокий мужчина средних лет с приятным, но усталым лицом тихо раздавал благословения. Дойдя до широкой лестницы, ведущей в господский дом, он поклонился стоявшему наверху барону. Видавший лучшие времена дорожный плащ распахнулся и явил взгляду всех присутствующих одеяние церковника и серебряный диск, качавшийся на длинной цепочке. Божий человек лучезарно улыбнулся.

— Добро пожаловать в Эллисдор, наставник, — кивнул Альдор.

— Я странствующий монах, — проговорил гость, оглядывая собравшихся. — Брат Аристид. Я несу слово о Пути и помогаю нуждающимся всюду, куда меня направит милостивый Хранитель.

Сенешаль улыбнулся в ответ.

— В Эллисдоре всегда рады божьим людям. Я барон Альдор ден Граувер, управляющий замком в отсутствие герцога Грегора Волдхарда. Что я могу сделать для вас, святой брат?

— О, это я хотел спросить, что могу сделать для вас и этих людей! — монах вновь растянул губы во всепрощающей улыбке и обвел рукой толпу. — Вы живете на жестокой земле, раздираемой конфликтами и скверным климатом. Это край суровых мужчин и стойких женщин. Но даже вам, веками видавшим лишь войну, боль и скорбь, иногда нужно ободряющее слово. Я хотел испросить разрешения на время остаться в замке, чтобы в меру своих возможностей помогать нуждающимся. По пути на север я встречал беженцев из Спорных земель. Мне подумалось, что я могу быть полезен в Эллисдоре.

— Разумеется, — кивнул Альдор. — Мы с благодарностью примем вашу помощь. Вы можете воспользоваться гостеприимством замка и побеседовать с наставником Дарарием — он ведает делами нашего Святилища.

Брат Аристид просиял.

— Воистину, бог со мной! Убежден, что не стану для вас обузой. Среди моих талантов не только знание грамоты и богословие. Жизнь в постоянных странствиях по Бельтере, Рикенаару, Гацоне и даже самой Эннии одарила меня различными умениями. Я также знаю толк в знахарстве и могу оказать помощь местным лекарям.

— Крайне ценный навык в наших краях, — заметил Альдор. — Добро пожаловать в Эллисдор.

3.3 Миссолен

«Итак, нас двое. Грегора Волдхарда из далекого Хайлигланда в столице не знают. Моя репутация тоже не играет мне на руку. Зато аристократы осознают, кто платит за их развлечения при дворе. Тем же, кто страдает провалами в памяти, нужно аккуратно напомнить».

И Демос напоминал. В столичной резиденции Дома Деватон, мало уступавшей императорскому дворцу размерами и роскошью убранства, постоянно давались званые вечера. Во времена празднеств в парадных залах лились рекой тонкие южные вина, играли лучшие музыканты империи, а лакомства разносили идеально вымуштрованные слуги. Получить приглашение к Деватонам означало стать частью высшего столичного общества. Этим статусом дорожили, за него боролись и стремились к нему столь отчаянно, что были готовы оказать знатному семейству любые услуги. Всем этим великолепием заправляла блистательная леди Эльтиния.

Именно поэтому Демос предпочитал занимать скромные покои в императорском дворце.

«Почему нам удается сотрудничать во всем, что касается интересов Дома, но, стоит затронуть тему моего будущего, как мы готовы разорвать друг другу глотки?»

Леди Эльтиния, несомненно, была поистине выдающейся женщиной, и Демос любил ее, как всякому сыну полагается любить мать. Не больше. Душевной теплоты и настоящего взаимопонимания между ними не было и в помине. Демосу случилось родиться первенцем, наследником огромного состояния и титулов, отчего с самого рождения он ощутил мощь давления материнских ожиданий. Жажда власти и тщеславие леди Эльтинии преследовали его со дня появления на свет. Порой Демос искренне хотел ее убить, но в то же время воздавал хвалу небесам за те жестокие уроки, что преподала ему мать.

Сейчас они вновь были вынуждены работать сообща. Леди Эльтиния давно оценила ставки. Разумеется, жертвовать своим положением ради какого-то хайлигландского варвара она не намеревалась, даже если бы Демосу не светила корона. Но обстоятельства сложились наилучшим образом для удовлетворения ее неуемных амбиций. А посему она уже давно обзавелась списком дворян, которых следовало привлечь на сторону Деватонов. Особенно следовало бороться за Рикенаар. Именно этим леди Эльтиния и занималась, когда Демос незаметно покинул банкетный зал резиденции.

Конец ознакомительного фрагмента.