Вокзал желаний

Марина Андреева, 2022

Выскакивая из поезда, я буквально предвкушала объятия любимого, жаждала поделиться своими успехами, а вместо этого услышала: – Я так больше не могу! В конце концов, я честный человек, и… Я тебя больше не люблю!!! У меня есть женщина… Эти слова оглушили. А он просто ушёл. – Хочешь изменить свою жизнь? – ворвался в сознание голос какой-то старухи. – Да, – на автомате ответила я, и… на меня тут же налетел брутальный красавчик. А дальше? Казематы тайной канцелярии, магия, невесть откуда проснувшаяся неутолимая страсть, и феерический секс! Я уже не жалела о расставании с мужем. Вот только удастся ли завоевать и удержать этого мужчину? Ведь без него жизнь окончательно потеряет смысл.

Глава первая

«Сапсан» тормозил. Я уставилась в окно — меня всегда завораживало, как из неясной размытости появляется железный мрачный мост, здания, больше похожие на тюрьму, чем на что бы то ни было.

Питер. Приехали. Обожаю этот город!

Особенно сейчас, когда я возвращалась домой победительницей. Обалденное чувство. Поездка в Москву не прошла даром. Контракт заключен — перевозки наши! Генеральный в восторге — намекал на повышение и щедрую премию.

Я была счастлива — это еще на несколько шажочков приближало меня к выплате ипотеки и… ребенку. Потому что мы с мужем решили, что появиться он или она должен в собственном жилье. В смысле мне кредитном, а именно своём. Да и какой-то денежный запас на первое время иметь надо.

Вышла из купе, встав в очередь желающих выйти пассажиров. Немалую такую очередь, всё же конечная.

Вот сейчас — ещё несколько минут и кинусь на шею любимому. Приятно когда тебя ждут, скучают. Сначала поцелую, а потом расскажу ему всё-всё-всё! Окунусь в нежный взгляд любимых глаз, и вмиг забуду о том, как устала, как меня трясёт до сих пор от волнения. Мы приедем домой, и…

— Да что же это такое! — ворчу, безуспешно дёргая ручку чемодана.

Он как-то уже привычно запнулся о щель в полу вагона. Почему-то в"Сапсане"всегда так: вот и сейчас колесики нырнули туда и выскакивать обратно не желали. Подергала. Не без труда всё же преодолела препятствие. Это уже прямо-таки традиция какая-то. Всё. Теперь наконец-то можно выйти из вагона.

Выбралась на перрон. На миг задержалась, подставляя лицо ласковым лучам солнца. Лёгкий порыв ветерка растрепал тщательно уложенные перед выходом волосы. Ну и пусть, так буду смотреться романтичнее.

Улыбка так и норовит наползти на лицо. Жизнь прекрасна!

Окинула взглядом спешащую куда-то по своим делам разношёрстную толпу, и влилась в поток приехавших из столицы. То тут, то там народ останавливается, приветствуя встречающих. Мы с мужем договорились, что в эту толчею он даже лезть не станет, а подождёт на выходе.

Миновала турникеты. Вышла на улицу. Ожидала, что он первым подойдёт. Но нет. Заозиралась.

Да вот же он — стоит, держась руками за решетку ограждения, со стороны города.

— Макс! — замахала я ему рукой, и поспешила навстречу.

Выглядел он как-то странно. Поникший. Услышав меня, отпустил прутья, засунул руки в карманы. Вот же я почти рядом! Почему обнимать меня не спешит? Даже шага навстречу не сделал. Тут всего то несколько шагов осталось…

Внутри всё напряглось, словно в предчувствии недобрых вестей. Может произошло что-то?

— Что случилось?

Я, добежав до него, остановилась, будто натолкнулась на невидимую, но вполне ощутимую преграду. Невесть откуда взявшаяся туча как назло закрыла солнце. С его лучами ушла вся лёгкость и радость. На душе стало муторно. Слова замерли на губах. Сердце застыло, а потом рвануло куда-то на бешеной скорости.

— Понимаешь… — едва слышно начал говорить он, при этом всё сильнее и сильнее втягивая голову в плечи, ещё и губы надул — ну точь-в-точь как ребенок, который вот-вот заплачет, но… Не заплакал — замолчал.

— Что? — не выдержала я.

Сердце у меня билось как заполошное, норовя вырваться наружу. Что случилось?! Может, что-то с родителями? Ни он со своими особо не общался, ни я. Его мама и папа не одобрили его выбора, когда он женился. Мои — то, что я вообще уехала из нашего маленького провинциального городка и не стала жить по принципу: «Где родился — там и пригодился».

— Понимаешь…

Мы были как два камушка в противоток большой реке людей, что торопились скорее попасть домой.

— Что встали?

— Придурки!

–… пройти…

Я вопросительно смотрела, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать: «Да говори уже скорее всё как есть!»

— Понима… — начал он в третий раз. И вдруг сорвался: — Я так больше не могу! В конце концов, я честный человек, и… Я тебя больше не люблю!!! У меня есть женщина! И я… Мы…

Женщина?!

Я замерла. Мир поплыл перед глазами. Звуки улицы, далёкие гудки клаксонов, шарканье множества ног, голоса… Всё слилось в монотонный гул. В висках набатом застучала кровь:"Бух… Бух… Бух…"Подняла руки, потерла уши, наивно надеясь что ослышалась, или что-то поняла не так.

Женщина… Мда-а-а-а…

Вот что тут скажешь, честному человеку, у которого, оказывается, при живой жене уже и любимая женщина есть?

Что вокзал — не место для подобных разговоров?

А какая, собственно, разница, где узнать, что твоя жизнь, которую ты так старательно холила и лелеяла — не более, чем фикция.

Солнце вновь вышло из-за туч, но теперь оно уже не грело.

— И это ты во всем виновата! — донесся извне голос ещё совсем недавно самого дорогого мне человека.

Слов не было. Звуков тоже. Одни эмоции. Вопросительно посмотрела на человека, которого любила, за которым была замужем, которому, и от которого так хотела родить ребенка…

Всё ещё не веря своим ушам, вслушалась в неимоверно эмоциональный, хоть и сбивчивый монолог стоящего напротив мужчины.

— Ты только и носишься со своей работой. С ипотекой этой проклятой! Мне это — как удавка! Я так больше не могу! Изо дня в день, месяц за месяцем, только и думать, где взять деньги! А тебе надо всё больше, больше и больше! Чтоб не за десять лет, а за пять! Я жизни не вижу! Я людей не вижу. Да я тебя не вижу! Работа, карьера, договоры, командировки!..

Всмотрелась в его лицо.

Гнев исказил некогда любимые черты, сделав их чужими. Визгливый голос я тоже не узнавала. Это просто не он. Этого не может быть. Это не со мной… Не с нами…

Не понимаю… Зачем? За что?

Вроде бы об ипотеке принимали решение вместе. И о ребенке мечтали вместе. И… Да много чего делали вместе.

Я попыталась втянуть воздух — получалось плохо. Он застревал твердым комом в горле.

— Вот что с тобой разговаривать, с рыбой снулой! Ты же такая всегда — и в постели тоже. Ни-ка-ка-я! Всё! Давай.

Он развернулся, и… Пошёл прочь.

Вот так просто?! — хотелось крикнуть вслед, но голос мне не повиновался.

Я смотрела в удаляющуюся спину и не понимала. Кто я. Где я. Зачем…

Шаг. Ещё шаг… Ещё… И он теряется в толпе прохожих.

Всё.

Куда-то торопились люди, к чему-то назойливо призывала через громкоговоритель дежурная по вокзалу. Мимо пробежал паренёк с букетом цветов, подскочил к насупленной девчонке, стал её обнимать. Судьба словно специально издевается, демонстрируя такие картины.

Наивные… Они всё ещё верят в любовь. Я вот тоже верила. Какие-то пять минут назад верила. Всем сердцем. От души. Готова была жизнь за любимого отдать.

Как же больно когда разбиваются розовые очки наивности. Особенно стёклами вовнутрь. Не врали интернет мемы. Это действительно так.

Глаза заволокло пеленой слёз. Горло болезненно сжало от обиды, и по щекам хлынули потоками слёзы.

Наконец-то смогла вздохнуть. Скорее даже всхлипнуть. Пусть так, но хоть теперь снова дышать могла. Резким движением рукава зло вытерла слёзы. Щека защипала. Явно поцарапалась пуговицей. Ну и ладно. К чему теперь красота? Кому она нужна?

Ко мне подошли, что-то спросили — я только отрицательно покачала головой.

Не поняла даже, кто ко мне обращается и чего вообще хотят. Всё кружилось перед глазами… Невозможно. Нелепо. Не со мной…

— Изменить? Всё изменить. Хочешь?

Не без труда сквозь мутную пелену слёз разглядела в толпе прохожих старушку с тёмными и странно горящими глазами. Седая, сморщенная, как урюк, горбатая, в руках клюка. Чисто Баба-Яга! И откуда нищенка на Московском вокзале? Да ещё и около выхода с «Сапсана», где транспортной полиции полным-полно.

— Хочешь? — с нажимом проговорила она, и её голос прозвучал на удивление отчетливо.

Мне показалось — или около неё вспыхнуло золотистое сияние?

— Погодите, — прошептала я, в очередной раз протирая глаза в желании избавиться от глюков.

Нервишки явно зашалили. Вон видится уже всякое. Наверняка это обычная попрошайка. А подать сирым и убогим — это святое.

— Сейчас, конечно… Да… — пробормотала я.

Полезла в карман за деньгами. Никак не могу привыкнуть складывать их аккуратно в кошелек. Всегда в кармане, всегда неаккуратно скомканы. Сколько бы ни ругала себя за это, ничего не меняется.

— Ты не поняла, — покачала головой старуха и жутковато осклабилась в щербатой улыбке. — Хочешь всё поменять в своей жизни?

Голос у неё был сильный. Не старушечий. И совершенно не подходящий к внешности. Продолжаются галлюцинации? Может это всё сон? Или просто-напросто розыгрыш? Не слишком добрый, конечно. Но говорят — не изведав несчастья, счастье не оценишь. И если всё так, то… А она актриса?

Наверное, стоило бы подхватить чемодан, дойти до аптечного киоска, купить успокоительных и поехать домой.

Домой. В ту самую квартиру, что куплена в ипотеку, которую теперь мне ставили в укор. Кстати, её теперь можно считать моим домом? Жилье ведь придется делить… Что-то нужно делать. Наверное искать юриста. Собирать документы. Оформлять развод. Объясняться с банком.

Слышала, что двухкомнатную можно разменять на однушку и комнату. Или две однушки, но с существенной доплатой. От Макса теперь копейки не дождешься. Он на эту тему всё сказал. У меня… А что у меня? То что есть собиралась в ипотеку вложить. Придется перекредитовываться. Иначе не продать.

Вот же! Нелепость какая. О чем думать приходится? Столько ненужных никому мыслей и телодвижений. И это в момент, когда всё внутри разбилось на острые осколки. И… Так больно…

Но самое жуткое — впереди ночь. Без него. Та самая ночь, которую так ждала. Предвкушала. В Москве прикупила комплект красивого нижнего белья. Хотелось сделать ему приятное. Дура! Слепая дура. Ведь наверняка давно были какие-то тревожные звоночки? Только я не предала им значения. А стоило бы. Может не стояла бы сейчас тут, сходя с ума от непонимания ситуации и полнейшей неопределенности?

Я замотала головой. Кто я теперь. Как быть. В чём виновата? И как там говорят? От хорошей жены не уходят. Ведь так? Значит… Значит, я была плохой. Что же теперь…

— Делать?.. — словно отозвалась на мои мысли старуха. — Тебе надо всё менять! Согласна?!

И я сама не понимая почему, словно в омут с головой прыгнула. Предварительно глубоко вздохнула, зажмурилась, и решительно выдохнула:

— Да!

Накатило головокружение. Звуки померкли. Меня словно окунули в безликое и беззвучное ничто.

«И тут обманули!» — промелькнула грустная мысль, едва мир хоть чуть-чуть перестал кружиться и я ощутила, что по-прежнему стою как и стояла. Хотя что могло произойти?

НИ-ЧЕ-ГО!

Ничего и не изменилось! Та же пустота в душе, та же тоска, та же пелена слёз перед глазами. Те же гудки поездов, обманчиво манящие переменами в жизни. Те же спешащие куда-то люди. То же солнце, что теперь не греет и не радует, а раздражает. Только моего фирменного чемодана на колесиках теперь нет. Видимо ушлая старушонка его сперла, пока отвлекала меня своей странной болтовней.

Ай, ну и пусть! Чемодан, пожалуй, наименьшее из всех зол, что со мной сегодня приключились. С ним исчез и купленный комплект белья. Никому теперь не нужного. Невелика потеря. Это так… Просто — вишенка на торте. И, наверное, логичное завершение… Всего.

Надо ехать домой.

Не успела и шага ступить, как на меня налетели. Но, тут же подхватили — не дав упасть. Мгновение и меня отпустили, убрав прочь руки, отступили на шаг. Проморгалась, прогоняя остатки слёз, и подняла взгляд — наткнувшись на горделиво задранный квадратный гладковыбритый подбородок.

— С вами всё в порядке, миледи?

Вот это голос! Даже мои горести вдруг как по волшебству отступили при его звуках. Бархатный, низкий, он пробуждал во мне что-то тягучее, сладко-горькое, вдруг огнём пронесшееся по жилам и заставившее затрепетать.

Ого. И что это со мной такое? Не припоминаю такого прежде.

Краем глаза отметила какие-то нестыковки окружающей обстановки. Что-то было не так, но сейчас привлекло внимание иное — ОН.

Мужчина галантно поклонился. Высоченный, широкие плечи, строгий костюм, цилиндр, трость. А вот лицо… Слишком суровое, какое-то чеканное. От такого господина хотелось держаться подальше. Ну, пожалуй, ровно настолько, чтобы можно было слышать его завораживающий голос. Но не более того.

— Простите меня за бестактность, но вы очень бледны, — он протянул мне руку. — Может я могу вам чем-то помочь?

Помочь? Откуда ж ты такой взялся на мою голову?

Словно под гипнозом, не понимая что творю — кивнула и коснулась его ладони.

Улыбка преобразила его лицо до неузнаваемости… Теперь он казался молодым и таким милым, а потрясающе синие глаза залучились смешинками.

Внезапно я осознала, что чего-то не хватает. Нет, не чемодана, с его потерей я смирилась. До столкновения с этим мужчиной у меня в руках было что-то иное. Посмотрела под ноги. Там лежала женская сумочка. Вместо ручки — длинная цепочка вычурного плетения, на темно-синем ночном бархате вышиты переливающимися нитками совы, что летят к жемчужинкам-звездочкам…

И тут меня накрыло: цилиндр, трость, сумочка. Бархатный голос. Странно одетый мужчина. Я сама не понимая что тваню рванулась прочь от него. В панике стала озираться по сторонам. И наконец-то отметила что вокруг не так! Нет рекламы. И вместо… Вместо… Паровозы?! Не наши современные поезда! Чем-то похожие на наши старинные, из учебников истории, но всё равно другие. И люди! Они одеты совершенно не так. Что за бред?

— Нет, — всхлипнула я, и, чтобы не скатиться в истерику, зажала себе рот.

Рукой… В перчатке! В тонкой лайковой светлой перчатке, каких у меня никогда не было.

Всё вновь закружилось перед глазами.

— Что с вами?!

Сильные мужские руки вновь подхватили меня, теперь у самой земли.

"Бабах! Бах! Ба-бах!" — раздавшийся грохот, заставил инстинктивно сжаться в комочек. Мужчина вмиг сгреб меня в охапку и прижав к себе, повалил на платформу, закрывая собой от неведомой угрозы.

Отовсюду доносятся отчаянные крики. Грохот повторялся раз за разом. Прямо над головой раздался противный назойливый свист.

Что происходит?

Синие глаза оказываются совсем близко. Я упираюсь ладошками в мощную грудь. Даже сквозь одежду чувствуя, как гулко бьётся его сердце. Интересно, он слышит, как испуганным заячьим хвостиком трясётся моё?

— Ч-что… — мой голос дрожит, как и я сама. — Ч-что п-происходит?

— Всё хорошо! Не бойтесь, — при этих словах его губы невесомо касаются моего виска.

Я почти не понимаю смысла слов, но отчего-то верю.

Что-то чиркает над нами.

Вопль:

— Лорд-чародей ранен!

— А вот и нет… — зло процедил лежащий на мне мужчина. И вмиг добреет взглядом, переводя его на меня. — Вы как?

— Схватили? — опять чей-то окрик. — Милорд! Милорд! Что с вами?!

Поднимается, нарастая как цунами, паника. Крики — одни повелительные, резкие, другие — жалобные, исполненные страдания и боли. Чей-то резко оборвавшийся визг. Скрежет, топот, грохот. Это всё стремительно приближается к нам. Зажмуриваюсь, в надежде, что минует, но нет…

Волна из людей в чёрной форме неотвратимо настигает, беря нас в кольцо.

— Разрешите доложить!

Мужчина одним плавным движением поднимается, словно невесомую пушинку подхватывает с земли меня. Обнимает, явно стараясь успокоить. Невольно прижимаюсь к нему, ища защиты от всего сумасшествия, что творится вокруг.

— Двое!

Снова крики, я вздрагиваю. Чувствую мужскую руку, что поглаживает мои плечи.

— Один сам подорвался на своей бомбе.

— Стрелка́ задержали.

— Девица — что?!

— Девица заманивала!

Окружающее нас кольцо становится ещё плотнее. Мой спаситель отстраняется. Вопрос в его глазах сменяется… Нет, не презрением. Чем-то необъяснимо-горьким, как дым костра, в котором жгут по осени листья. Я тянусь к нему, но мужчину с бархатным голосом оттесняют прочь.

Подскакивает полицейский в странном головном уборе, похожем на колокол — как в фильмах про Шерлока Холмса. Вытягивается — старательно и умело, что-то рассказывает. Мужчина смурнеет лицом. Взгляд становится совершенно ледяным. Он отворачивается от меня.

— Девку в допросную. В Тайную канцелярию! — слышу сквозь шум в голове.

Меня подхватывают под руки. Куда-то волокут. Я едва успеваю переставлять ноги, чтобы поспеть за их быстрыми шагами. Спотыкаюсь, падаю… Что-то истерично кричу… Пытаюсь объяснить…

— Не дури! — вполне добродушно приказывают мне.

От этого становится ещё страшнее. Как же хочется потерять сознание, и больше никогда-никогда не открывать глаза.

Финита ля комедия!