Фрикадель

Марина Александровна Юрина, 2020

Когда города на Земле останутся городами лишь на карте, по сути своей, превратившись в деловые центры… Когда все люди в разных странах переедут в загородные селения, утопающие в цветах и садах… Когда стремительный монорельс на воздушной подушке заменит дымящие автомобили и соединит города и селения между собой… Когда дракончиков будут разводить в загородных питомниках… Когда дети будут с удовольствием ходить в школы – внутри селений… Когда люди будут жить до 200 лет и более, не теряя при этом жизненной силы… Тогда и разворачиваются действия в этой истории о детях: Юлечке и Никитке. Они не просто друзья, а брат и сестра, живущие в Лесниках вместе с всеведущей бабушкой и весьма спортивным дедушкой С Юлечкой и Никиткой все время что-то случается. То они встречаются с удивительными существами, то спасают планету. И в любых переделках им помогает дружба, а также любовь и добрый совет мудрых и еще совсем молодых бабушки и дедушки.

СНЕГОДОЖДЕВИТЕЛЬ

В Ньяму

Размеренно взмахивая широченными глянцево-бурыми крыльями, поджарый пустынный дракончик патрулировал золотистые дюны, едва тронутые первыми лучами восходящего солнца. Неспешно пролетая над обширной территорией рельефного эрга — песка, блуждающего между дюнами, дракончик, с высоты своего полета заметил малютку-тушканчика, улепетывающего широкими прыжками от рогатой клетчатой гадюки.

Бросок — и змея уже извивается в цепких драконьих когтях, тщетно пытаясь прокусить роговую черепашью чешую на коричневой драконовой груди. Пустынный охотник победно застучал длинным, как у птеродактиля, клювом. Оранжевая шерсть по всей спине — от головы до хвоста встала дыбом, отчего дракончик стал походить на старую половую щетку. Резко щелкнув в заключительном аккорде, дракончик, посчитав, что утренняя охота удалась, поспешил в гнездовище, расположенное в баобабовом лесочке, близ озера с опресненной водой в африканском селении Ньяму, что на западе пустыни Сахара.

За возвращением дракончика следили три пары глаз. Две — рассеянно, а одна очень даже заинтересованно. Девочка Юлечка потягивалась, нежась под утренними, еще не жгучими солнечными лучами, а ее старший братец Никитка тщетно пытался пригладить расческой непокорные медно-рыжие вихры. Фрикадель — их домашний дракончик с неподдельным интересом разглядывал, что же там такое поймал себе на завтрак его худощавый собрат. Ведь он, Фрикадель, тоже проголодался и был не прочь подкрепиться. Потому, как, приехав вчера вечером в Ньяму, вместе с Никиткой и Юлечкой — в гости к их родителям, и получив причитающуюся долю восторгов и поцелуев, он съел лишь пару бутербродов с сыром, да пару булочек, да печеньице — всего ничего для молодого дракона с хорошим аппетитом.

В баобабовом лесу проснулись и переливчато засвистели какие-то невидимые птицы. Заиграла янтарным светом водная гладь озера. Отчаянно зевая, Никитка и Юлечка нога за ногу отправились к озерцу — окунуться с утра в бодрящую воду.

Из ослепительно белого, сверкающего синими светоотражающими стеклами, полукруглого дома, вышла Анастасия Павловна. И, уже набрав в легкие побольше воздуха, хотела, позвать детей к завтраку, но увидела, что ребята бегут от озера, совершенно мокрые, счастливые и проснувшиеся, с шумом выдохнула.

— Доброе утро, мам! — Юлечка вежливо приветствовала слегка ошеломленную прытью собственных детей, Анастасию Павловну.

— Доброе утро, мам! — повторил за сестренкой Никитка, — Как у вас здесь хорошо! Почти так же здорово, как у нас в Лесниках! Только жарища замучила — сил нет!

— Точно, хоть весь день в озере сиди! — поддержала братову критику Юлечка. А Фрикадель, хоть и не был особым любителем водных процедур, согласно пофыркивал, во всем соглашаясь со своими любимыми хозяевами.

— Ничего! — улыбнулась мама, — мы с папой довольно быстро привыкли к жаре, и вы скоро адаптируетесь. Мы же, сами знаете — по работе сюда приехали — монорельс прокладывать. А папа у вас еще и спец по всяким изобретениям. В свободное время, пока вы не приехали, он вечерами постоянно что-нибудь мастерил, — не спеша рассказывала мама, вытирая пушистым полотенцем «лисичковые» Юлечкины волосы, — Все, дорогая. Теперь, пожалуйста, пойдите и переоденьтесь. Я жду вас за столом — завтракать. А мокрую одежду и полотенца можете развесить под навесом — в момент высохнет.

На веранду вышел Юрий Алексеевич, с воодушевлением помахал руками с видом заядлого спортсмена, и, втянув животик, сделал несколько приседаний. Интенсивно «расчесав» пятерней медно-рыжие, такие же как у сына, вихры, сообщил родственникам:

— Ну, я готов, пошли завтракать!

И вся семья, сияя снежной белизной легких комбинезонов, направилась по галечной дорожке мимо колючих низкорослых кустов, к обеденной беседке, увитой клематисом. Юлечка, всегда считавшая себя специалистом по ботанике, с горящими глазами изучала колючие кустики, кое-где усыпанные мелкими желтыми звездочками цветов, а кое-где уже — зелеными продолговатыми ягодами. Она сорвала цветок, понюхала, и, наконец, спросила:

— Мам, а что это у тебя тут за кустики произрастают? Узнать не могу…

— Конечно, доча, это мое новое произведение — барбарис пустынный. У него просто масса достоинств. Во-первых, он карликовый. Во-вторых: цветет и плодоносит круглый год. А в-третьих — он колюч, значит не пройдут на нашу территорию ящерицы-ядозубы, змеи и другие не слишком приятные обитатели пустыни. Помнишь, я тебе в начале лета в письме говорила о жимолости? Так я до сих пор ей занимаюсь — не хочет она в пустыне жить.

Юлечка серьезно кивнула:

— Не переживай, мам, мы с тобой вместе обязательно что-нибудь придумаем! Клематис ведь тоже долго капризничал и не хотел приживаться, а теперь смотри-ка — цветет во всю: и цветы-то на нем, и пушистики. Твоя работа — просто загляденье! Кстати, а как тут все поливается? Я вижу и огурцы, и перец, и помидоры — все такое жизнерадостное!

Мама махнула рукой в сторону папы, а потом указала на неприметную будку, примостившуюся в боярышниковых кустах на задах обеденной беседки:

— Это все он, ваш папа, изобрел: целая подземная оросительная система. Вон — помпа на солнечных батареях, воду качает из подземного ключа, обогащает ее микроэлементами и корешки поливает по мере высыхания. Там компьютер за всем следит — автоматика. А днем — из — под земли тонкий защитный купол выезжает. Он хоть и прозрачный, но отлично прикрывает наш сад от палящего солнца, иначе давно бы тут все сгорело.

— Поня-я-тненько! — протянула девочка — Хорошо, что у нас есть такой папа! Он обязательно для тебя придумает что-нибудь такое, с чем твоя непокорная жимолость согласится и сложит оружие!

Анастасия Павловна загадочно улыбнулась своей сияющей улыбкой и, глядя на нее перламутровыми глазами, потешно захрюкал Фрикадель.

Снегодождевитель

Отлично позавтракав в тенечке зеленой беседки тостами с вареньем из лепестков роз и фруктами, дети накормили Фрикаделя и, собрались было на экскурсию по открытой местности селения Ньяму, пока не обратили внимания на папу, который за маминой спиной таинственно сверкал глазами и делал однозначные заговорщицкие знаки — следовать за ним. Заинтригованные брат и сестра, переглянулись и молча пришли к соглашению, что экскурсия — она подождет и не куда не убежит. Поэтому, вежливо поблагодарив маму за завтрак, ребята тихонько пошли вслед за папой по направлению к тому самому невзрачному, спрятавшемуся в кустах, сарайчику. А беззаботный Фрикадель, предвкушая любопытное дельце, потопал за Никиткой, видимо посчитав мальчишку организатором будущей проделки.

Бесшумно отъехала в сторону зеленая пластиковая дверь. И дети, шагнув внутрь, на минуту ослепли от перехода с яркого пустынного солнца во тьму прохладного помещения. Папа включил свет, и дверь автоматически закрылась за вошедшей компанией. Ребята с любопытством осмотрелись: в небольшой комнатке без окон на узком продолговатом столе, похожем на бабушкину старинную гладильную доску, лежал какой-то предмет. Однако детям сразу стало понятно — это прибор, и собственно ради его демонстрации папа затащил их сюда.

— Та-та-та-там! — Юрий Алексеевич торжествующе показал обеими руками на блестящее механическое страшилище. Юлечка с Никиткой неуверенно переглянулись.

— Э-э-э… — Неопределенно попытался выразить свою мысль Никитка, машинально почесывая Фрикаделево темечко.

И тут Юлечку осенило:

— Ага! Я поняла! Папочка, ты, наверное, недавно про мушкетеров читал? Там у кардинала была французская тюрьма с подвалами и застенками и еще разные пыточные железки! Смотри, Никит, наш деятельный папа изобрел средневековую пыточную машину! Сюда, в эту широкую трубу засовывают руку или ногу, а вот эти мелкие трубочки впиваются в кожу и высасывают у человека кровь! Всю! До капельки! Супер-изобретение! Я бы так не смогла! Честное слово!

Папа от неожиданности потерял дар речи, схватился за голову и, в изумлении подняв брови, вопросительно переводил взгляд то на сына, то на дочь, пытаясь понять: шутит Юлечка или говорит серьезно? Никитка, оставил в покое Фрикаделеву голову и немедленно кинулся спасать отца.

— На, попей, пап, легче будет! — сочувствующий сын сунул под нос Юрию Алексеевичу бутылочку с соком, — И не пугайся, Юля не специально, просто она так неудачно пошутила. Мы же с ней сразу поняли, что это твое новое грандиозное изобретение! А сестрик решила немножко тебя подбодрить, — утешал Никитка папу.

Юлечка с нескрываемым интересом смотрела на всю эту картину — она не ожидала, что вольный полет ее фантазии будет столь результативным.

Фрикадель, решивший, что без его утешения люди ну никак не обойдутся, подскочил к Юрию Алексеевичу и принялся интенсивно вылизывать синим языком папину загорелую щеку.

Смущенно теребя рыжую кисточку на конце косички, Юлечка подошла к отцу и примирительно спросила:

— Папуль, ты ведь не сердишься? Просто мы с Никиткой чуть-чуть не поняли — что это такое?

Папа покочал взъерошенной головой, встал и, обтирая рукавом облизанную щеку, подошел к «инквизиторской машине».

— Дорогие дети, — произнес он веско, — Это совсем не то, что вы думаете — не пыточная машина, а мобильная поливальная установка на солнечных батареях со встроенным компьютером. Прицепляешь ее к последнему вагону монорельса или к воздушной телеге, и вперед — поливай, что хочешь! В большое отверстие загружается всякий мусор: отходы, коробки и даже песок. Мусор распадается до атомов в толстой трубе под действием солнечной энергии, которой здесь, в нашей Сахаре, в избытке, а потом, уже из этих боковых маленьких дырочек льется вода. Можно поставить программу охлаждения — будет снег. А если задать программу «дождь», то тогда из корпуса выйдут трубочки, и вода будет брызгать в разные стороны.

— Ну, ты даешь! — восхищенно прошептал Никитка, — А название у твоего изобретения есть? Конечно, кроме того, что Юля придумала — про инквизиторскую машину? Какое-то оно не слишком подходящее для поливалки.

Папа, еще раз бросив на Юлечку укоризненный взгляд, торжественно провозгласил:

— Право красиво и по существу назвать придуманную мной, оросительную машину, я предоставляю вам — мои сообразительные дети!

— Подумаешь! Большое дело! — пожала плечами Юлечка, — Эта машина для чего — для дождя! Ну, еще и для снега! Поэтому я предлагаю назвать ее — «дождитель»! Нет, не так — «дождеснегоход»! Нет, не то — «дождеснеговитель»!

— Снегодождевитель! — подхватил Никитка.

— Точно! Снегодождевитель! Папочка, отныне и навеки твоя гениальная поливалка будет называться — Снегодождевитель! — подытожила Юлечка.

Сорвавшиеся испытания

Время приближалось к шести часам пополудни, и ящерица-игуана, выбралась на воздух из своего дневного убежища под остовом старой баобабовой ветви. Ритмично раздувая горло, она неподвижно застыла на плоской части белесой коряги, торчащей из песка. В янтарных глазах ящерицы солнце отражалось миниатюрным пламенным кружочком.

В тени засохшего пенька зашевелился песок, осыпаясь в воронку, и из образовавшейся норки вылез крупный скарабей. Жук основательно почистил зазубренные лапки, тряхнул усиками, сбивая прилипшие песчинки, пару раз поднял и опустил черные жесткие надкрылья, выпуская на свободу нежно-прозрачные внутренние крылышки, проветривая их и расправляя слежавшиеся складки. Приведя летательный аппарат в рабочее состояние, скарабей тяжело поднялся в воздух и, с гудением набирая высоту, отправился на поиски подруги.

Игуане осталось лишь с сожалением смотреть хищным глазом вслед удаляющейся вероятной добыче. Ящерица поменяла позу и вновь замерла на своем посту желто-зеленой причудливой статуэткой. Внезапно она почувствовала ощутимое сотрясение воздуха, какое бывает при движении крупного объекта с приличной скоростью. Игуана не стала дожидаться приближения возможного хищника и предпочла юркнуть в свое надежное дневное укрытие.

Никитка, Юлечка и Фрикадель сидели, пристегнувшись в трех удобных креслах воздушной телеги, оптимистично движущейся вглубь пустыни. И это почти бесшумное их скольжение над песком спугнуло чуткую ящерицу. Дополнительным прицепом к телеге летел снегодождевитель, надежно прикрепленный к корпусу мягким вакуумным сочленением. Дети неслись сквозь пески от одного оазиса к другому, плексигласовый купол защищал их лица от горячего встречного ветра, поэтому они не ощущали той довольно большой скорости, с которой двигалась послушная телега.

Девочка, увлеченно что-то разглядывая сквозь выпуклое боковое окно, спросила брата:

— Никит, а ты предполагал когда-нибудь, что мы с тобой будем вот так лететь сквозь пустыню?

Никитка улыбнулся и отрицательно помотал головой — управление телегой, хоть и было автоматизировано, все равно, требовало повышенного внимания. То и дело на их пути попадались точащие из песка, острые древесные обломки. Поэтому мальчик тщательно отслеживал данные навигатора — поломка телеги в их планы никак не входила.

— Никит, — снова спросила Юлечка, — может уже хватит ехать? Мне не терпится испытать снегодождевитель. А тебе?

Никитка снова покачал головой — на сей раз утвердительно.

Проехав очередное озерцо, окруженное кустистыми протеями с ярко-желтыми щетинистыми шарами цветов, Юлечка углядела на склоне огромной дюны странное явление: будто кто-то камушки разбросал — морскую зеленоватую гальку. Причем кое-где эта галька почему-то цвела незатейливыми белыми кисточками цветов.

— Стой, Никитка! Да стой же! Тпру! — не своим голосом вскричала девочка, — Смотри! Смотри, какое чудо — там камушки цветут!

— Уф! — мальчик отер пот со лба, — напугала-то как! Я уж думал по меньшей мере землетрясение увидела или дракона трехголового! — Телега сотворила изящный вираж и остановилась возле чудесных камушков.

Юлечка лихо щелкнула пристяжным ремнем, просочилась в щель поднимающегося защитного купола, и выскочила на бок песчаной горы. Слегка увязая толстой подошвой бареток в песке, она побежала к загадочным камушкам, которые как ни в чем не бывало, нежили под ветром свои перистые цветы. Фрикадель, уморительно подпрыгивая, спешил за обожаемой хозяйкой, а та уже склонилась над пустынным чудом:

— Смотри, Ник! Ну, разве они не прелесть!

Подошел, широко загребая ногами песок, Никитка. Присел на корточки возле «гальки», понюхал белые цветочки.

— Фии! — присвистнул Никитка, — Эх, сестрик, сестрик, столько всего про растения знаешь, а про «живые камни», что же — не слышала?

— Представь себе — нет! — Юлечка надула губы.

— Да ладно тебе, обижаться, — отозвался мальчик, — Хочешь, расскажу?

— Давай, — вздохнула Юлечка, понимая, что на этот раз на научную лекцию напросилась сама: братец уже вошел в образ профессора — разрумянился и заблестел глазами.

— Ты, конечно, знаешь, что многие животные в пустыне спасаются от жары, зарывшись в песок, — изрек Никитка.

Юлечка кивнула, поглаживая пальчиками трепещущие лепестки,

— Так ведь это — не животные. Вон как цветут, — возразила она.

— Правильно, — согласился брат, — многие пустынные растения поступают, в принципе, точно так же. Условия заставляют их беречь драгоценную влагу. К примеру, вот этот наш знакомый цветок, да, кстати, он называется литопс, целиком зарыт в песок, только кусочки листьев — листовые окна, подставлены солнцу. Эти растеньица настолько похожи на камушки, разбросанные по пустыне, что кто не знает — принимает их за морскую гальку. А потом — удивляется: если галька, то почему — цветет?

Юлечка прыснула в ладошки — уж больно забавно ее старший брат рассказывал разные умности!

От познавательной беседы детей отвлек странный хрупающий звук:

«Хруп-хруп», — раздавалось позади, — «Чавк-чавк-урр-р!», — ребята одновременно оглянулись и хором воскликнули:

— Фрикадель!!!

Их фиолетовый питомец липким языком, аккуратно сдергивал с песка цветущие «камушки», а потом с нескрываемым наслаждением долго смаковал мясистые бирюзовые листики. Выражение неземного блаженства застыло на улыбчивой драконьей физиономии. Глаза сощурились и превратились в щелки, а уши едва подрагивали от удовольствия.

— Фрикадель! Хватит! А ну выплюнь сейчас же! — затопала ногами девочка, — это кто ж тебе разрешил цветочки редкие хрупать? Ах, ты проглотище фиолетовое! Дома не кормят, что ли? Троглодит ты прожорливый, а не домашний дракон! — пошла в разнос Юлечка.

Фрикадель недоуменно хлопал кудрявыми ресницами — с чего это хозяйка так ужасно сердится из-за всякой ерунды? Подумаешь, съел голодный дракон пару сладеньких листиков для настроения, а они уже и крик подняли на всю пустыню и словами нехорошими обзываются…

Дракошка негодующе фыркнул и разочарованно поплелся к воздушной телеге, всем своим видом показывая, что он уже нагулялся и хочет домой.

Никитка сморщился:

— Фрикадель, похоже не на шутку обиделся…

— Ничего, пусть немного пообижается — нельзя же быть таким обжорой. Это вредно в его возрасте, и так поперек себя толще — скоро в двери будет боком проходить!

Никитка решил заступиться за дракошу:

— Что ты, Юль, он же у нас до сих пор растет — здоровый драконий ребенок. И кушает соответственно возрасту. Пусть хоть все эти цветы схрумкает — я на него не в обиде, потому что он — наш!

Юлечка чуть ли не бегом побежала к телеге — извиняться.

Никитка задержался, ему захотелось более тщательно изучить «живые камушки». И запечатлеть в ботаническую прозрачную пластинку камеры то, что не успел сжевать Фрикадель. Мальчишка встал на коленки, миниатюрным совочком раскапывая песок вокруг одного «камушка», стараясь вычислить размер корневой системы и определить, соединяются ли корни этих уникальных растений в общую корневищную сеть?

Он так увлекся, что поначалу совсем не обратил внимания на странный посторонний звук, будто кто-то невдалеке заводил старинный двигатель с неисправной системой зажигания. Когда звук стал навязчиво громким, Никитка, наконец, оторвался от своей работы.

— Сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок, соок-соок, — казалось, сама пустыня скрипит песчаными дюнами в фантастическом танце. Поднялся ветер, с каждой секундой приводящий во все большее движение золотые неповоротливые холмы.

— Юля! — закричал Никитка, и тут же закашлялся от попавшего в горло песка.

«Наверно, она уже сидит с Фрикаделем в телеге», — подумал мальчик. И, преодолевая сопротивление песчаной бури, постарался побежать вслед за сестрой. Звук стал просто невыносимым, пронзающим тело насквозь, но Никитка, зажав уши ладонями, упрямо шел сквозь песок.

Никитка не успел. Он увидел, как из-за гребня дюны поднялась извивающаяся песчаная труба, издающая те самые цокающие звуки. Сосущая воронка накрыла и телегу, и Юлечку, и Фрикаделя, и папину, так и не испытанную, поливалку. В следующее мгновение все кончилось — навалилась звенящая тишина, следов бури как не бывало. Никитка остался в пустыне. Один. За многие километры от родительского дома.

Отчаянье охватило мальчика, острым ножом вонзилось в сердце, колючими мурашками пробежалось до самых пяток, он заметался, пытаясь разгрести песок.

— Юля-а-а! Юля-а-а! — безнадежно звал он сестренку, пока совсем не охрип. Через некоторое время, чувствуя себя сиротливым и опустошенным, Никитка понял, что кричать и искать бесполезно. Он бесцельно побрел на запад в сторону заходящего солнца.

Юля и Эч-ч

Юлечка, услышав краем уха зовущий Никиткин крик, хотела, было обернуться, но, увидев надвигающуюся прямо на нее и Фрикаделя стену вертящегося песка, поняла, что не успеет ни вернуться к брату, ни спрятаться к Фрикаделю под купол телеги. Девочка доползла до телеги и прижалась к ее шершавому боку, спрятав лицо в ладонях, сквозь вой ветра и шелест песка она расслышала четкий, все нарастающий звук: — сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок, соок-соок! Звук заполнял собой все пространство, проникал в голову и хозяйничал там раскаленной иглой. Юлечка сжалась в комочек, почувствовав, что звук отрывает ее от земли и несет, несет неведомо куда…

Девочка очнулась от прохладного свежего ветра, который приятной волной ласкал ее лицо и перебирал растрепанные волосы. Не открывая глаз, Юлечка пошевелила руками-ногами — все цело, все на месте. И, только она собралась с духом открыть глаза, как тут же услышала, что кто-то скребет острыми когтями по пластику и при этом жалобно поскуливает.

«Фрикадель! — догадалась девочка, — Заперт в телеге!»

И, с мыслью спасти своего любимца, девочка открыла глаза и живо вскочила на ноги, мимоходом отметив, что вокруг все та же желтая пустыня, но солнце почему-то зеленое и довольно быстро валится за линию горизонта, а многочисленные кусточки — островки живой изгороди и цветущие гигантские протеи, характерные для Ньяму, куда-то исчезли. «Наверно, это песок мне попал в глаза и испортил зрение», — подумала Юлечка, не особо переживая по этому поводу. Девочка кинулась вызволять напуганного, запертого в воздушной телеге, Фрикаделя. Она застежкой от значка выковыряла песок, набившийся в кнопочную панель внешнего управления, разблокировала кнопки, и надежный купол отъехал назад. Обрадованный дракончик, прильнул к Юлечке, уткнувшись дрожащим носом девочке в плечо.

Юлечка погладила пушистый фиалковый бок:

— Успокойся, милый, мы с тобой обязательно выберемся отсюда…

И про себя подумала: «Знать бы еще, откуда — «отсюда». Она стала нажимать одну за другой картинки на сенсорной панели управления воздушной телегой. Экран включился, перемигиваясь зелеными огоньками, но ни координаты их местонахождения, ни координаты дома, он не высвечивал.

— Странно… — вслух подумала Юлечка, — Никогда не видела, чтоб бортовой компьютер вел себя столь недостойным образом…

Бесполезно потыковшись по экрану ещё несколько минут, она все-таки сдалась:

— Так, Фрикадель, похоже, наш компьютер сдох, придется все выяснять собственными силами. Пойдем, посмотрим, в каком состоянии папин снегодождевитель. В нем должна быть вода, — Она порылась в сумке, — И в запаснике — тоже. Мне почему-то думается, что вода нам ой, как пригодится!

Девочка проверила крепления поливалки — все было в порядке: вакуумное сочленение успешно прошло полевые испытания. И, обходя механизм кругом, она увидела, что к Фрикаделю вернулось благостное расположение духа — дракошка перестал трястись и с любопытством поглядывал по сторонам, осваиваясь на новом месте.

— Поливалка, поливалка, поливалка, Фрикадель, — напевала Юлечка, скрупулезно вычищая песок из дырочек подачи воды. Собственное пение подбадривало ее и не давало предаться отчаянным мыслям из-за полнейшей неизвестности: что же будет с ними дальше?

Девочка поняла одно — они уже не в Ньяму. Зеленое солнце почти совсем спряталось за дюны, но было еще довольно светло — с противоположной стороны горизонта вставало новое светило, наполнявшее все кругом мягким оранжевым светом.

«Сок-сок-сок-сок, соок-соок, сок-сок-сок-сок», — прервали Юлечкины размышления те самые непонятные звуки, которые предшествовали их с Фрикаделем появлению в этом песчаном мире. Дракончик вздыбил на загривке фиалковую шерсть, противно зашипел, как кипящее масло на раскаленной сковороде, и хищно прищурил перламутровые глаза, глядя Юлечке за спину.

Девочка обернулась и прижалась спиной к поливалке. На них с Фрикаделем со всех сторон надвигалась армия неизвестных маленьких зеленовато-бурых существ. На глазах больше изумленной, нежели испугавшейся девочки, шевелящаяся живая масса стала изменяться — и каплей перетекать из одного образа в другой. «Сок-сок-сок», — появился песчаный смерч. «Сок-сок-сок» — скалящийся Фрикадель поднялся на задние лапы. «Сок-сок-сок» — к Юлечке приблизилась она же сама, составленная из множества невиданных организмов.

Девочка с удивлением разглядывала одно такое существо, находящееся на уровне ее глаз и, как ей показалось, командующее этим слаженным коллективом. Ростом «зеленый человечек» был не больше десяти сантиметров, два огромных, радужных глаза, фасеточных, как у стрекозы, занимали большую часть треугольного личика, а тяжелые, мощные жвалы делали его похожим на грустного богомола. Зеленое на брюшке и бурое на спине, непропорционально маленькое по сравнению с глазастой головой, тельце, загибалось кверху, наподобие запятой, две тоненькие шестипалые ручки сложились в приветственном жесте, а за спиной подрагивали, переливаясь, прозрачные зеленоватые крылышки. Ножками существа свивались друг с другом в единую сеть.

«Главное — нет огромных зубов», — пришла к выводу девочка, закончив предварительный осмотр зеленых «глазастиков» и, облегченно вздохнула, снимая нервное напряжение, — «Похоже, с ними можно договориться. По крайней мере, один из них, выглядит разумно». Зеленый «командир» взмахнул ручками, и собратья по организму синхронно развернули сложенные на животе миниатюрные клешни, которые Юлечка не заметила при беглом осмотре. Девочка встревоженно напряглась, но, услышав знакомое «сок-сок-сок», которое получалось при чечеточном пощелкивании клешней, передумала паниковать: «Всего лишь способ общения», — решила она.

Все больше увлекаясь, разглядывая неизвестный живой объект, девочка рассуждала вполголоса:

— Никитка — обзавидуется! Он гордится, что больше всех знает, а тут — раз и открытие мирового значения в области зоологии принадлежит мне…Фрикадель, — обратилась она к дракошке, — подойди, не бойся, они нас не тронут!

Но дракоша, похоже, ей не поверил: неопределенно хрюкнул и не двинулся с места, а настороженность так и не ушла из его позы. Юлечка улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой и обратилась к «самой-себе-зеленой»:

— Здравствуйте, меня зовут Юлечка, я — девочка. А это — Фрикадель, он — дракончик.

Ее лицо на двойнике шевельнулось, и послышались свистящие слова:

— С-с-сдрасствуйте! Мен-ня с-с-совут Юлеч-ч-чка!

— Нет, — твердо сказала девочка, — Юлечка — это я! А ты? Кто? Как тебя зовут?

Конец ознакомительного фрагмента.