Осколок его души

Марина Александрова, 2020

Найдет ли свое место в мире потомков драконов тот, кто не способен принять родную стихию? Трагическая смерть отца, казалось, навсегда изменила жизнь Ивлин Игнэ, превратив из наследницы рода огненных эвейев в проклятую всеми дочь предателя, что повинен в смерти императора. Страшный пожар пятнадцатилетней давности едва не убил и Ив, но вместо этого лишил ее памяти и навсегда запечатлел ужас перед стихией огня. У нее нет иллюзий относительно своей судьбы в мире жестоких традиций и законов. Ив давно живет с мыслью, что счастье, любовь, дружба навсегда останутся чем-то запретным для такой, как она. Но стоит ли пытаться предугадать судьбу? И вдруг то, что кажется предопределенностью, таковой вовсе не является? А совсем рядом жизнь готовит совершенно невероятный виток, и ей предстоит не только разгадать тайну прошлого и побороть собственные страхи, но и найти настоящую любовь, чтобы однажды встать на крыло.

Глава 2

— Стоило заранее предупредить, что ты такой красавчик, и я бы не стала так капризничать, договариваясь о встрече? — губы женщины, что сейчас сидела на расстеленных шкурах перед ним, изогнулись в похотливой усмешке. — Совсем ещё юный бог, зачем ты пришел ко мне? М? — поинтересовалась она, небрежно откидывая волосы, на кончиках которых с перезвоном откликались десятки золотых монет, за спину. — Будущее? Прошлое? Настоящее? — перебирала она, пока её пальцы тянулись к отложенной на маленькое стеклянное блюдце трубке.

Нарочито медленно она поднесла её к губам и сделала вдох. Прикрыв глаза, казалось, она поистине наслаждается дымом, что растекся на языке, а после столь же медленно выпустила его, окутывая своё лицо неясной дымкой. Запах чуть сладких наркотических трав заполнил шатер, но мужчину, что сидел сейчас напротив неё, это совершенно не беспокоило. Он и впрямь казался кем-то нереальным. Его черты лица немного хищные, но от этого ещё более притягательные. Раскосые глаза цвета льда и капели, белоснежные волосы, убранные в высокую косу, делали его особенно непохожим на любого кочевника, что был в этом племени. От взгляда, которым он смотрел на Ашу, у женщины невольно замирало сердце. Рядом с таким мужчиной не хотелось смотреть по другую сторону Полотна. Хотелось смотреть на него. Хотелось прикоснуться к нему. А ещё лучше, если бы он прикоснулся к ней. Такой холодный, но такой непостижимо обжигающий.

— Время.

— Время, — с улыбкой повторила женщина, — почему тебя интересует то, чего не существует? Времени всегда нет. Все это знают и никто не понимает. Неужели нет вопросов поинтереснее? Прошлое? Хочешь, расскажу о прошлом, ведь оно куда интереснее настоящего? А, ещё от него зависит будущее…твоё, её, наше…

Женщина засмеялась, а Китарэ впервые подумал, что зря решился на встречу с грезящей, что так славится среди кочевых племён.

«Обычная опиумная шлюха», зло подумал он, равнодушным взглядом скользя по фривольному наряду женщины, состоящему из легких кусков ткани, которые совершенно не оставляли пространства для воображения. Женщина вдруг резко оборвала свой смех и остро взглянула на мужчину, что сидел перед ней. Её ярко-зелёные глаза, казалось, вдруг стали обителью для чего-то иного и чуждого этому миру.

— В тебе чего-то нет, ты знаешь, да? Знаешь, что если не найдёшь, то Дух тебя не примет? Знаешь… Боишься? Нет. Ты не умеешь бояться. Ах, вот оно что, — чуть усмехнулась она, — ну, конечно, — её улыбка стала такой расслабленной и умиротворённой, что Китарэ едва подавил желание встать и просто уйти отсюда. — Ты знаешь, просто не будь дураком, — захихикала она, — но ты всё равно будешь, — уже в голос смеялась женщина.

— Не могу поверить, — фыркнул Китарэ, резко вставая с расстеленной прямо на земле шкуры, и направляясь в сторону выхода из шатра.

И ради того, чтобы взглянуть на обкурившуюся опиумом человеческую женщину в прозрачных тряпках, он вел переговоры с кочевым племенем в течение последнего месяца? Серьёзно? Хоть одно точно сказала — не стоит быть дураком!

— Постой, мой бог, — серьёзный голос женщины, заставил его замереть у самого входа в шатер, — не обижай её, мой бог, не обижай, — как-то по-особенному жалостливо попросила она.

— За себя переживай, — чуть повернув голову, сказал Китарэ, — чтобы на рассвете покинули окрестности Мидорэ.

Он резко откинул полог шатра и вышел в стылую осеннюю ночь. У самого входа преданной тенью стоял Дилай. Казалось, он точно знал, что Китарэ сейчас появится и захочет немедленно покинуть племя, потому лошади уже были готовы, да и сам Дилай, тоже.

— Как всё прошло? — тихо спросил друг.

— Ещё одна такая идея, — остро взглянул он ему в глаза, — я не обещаю, что оставлю это без последствий, — бросил Китарэ, одним сильным движением взлетая в седло. — Не задерживай меня.

Из уст Китарэ это было всё равно что «пошевеливайся или проваливай».

Стоило наследному принцу пришпорить коня, как стылый морозный воздух ожег его лицо. Ночь, поле, льдинки звёзд на черном бархате неба, что ещё нужно, чтобы немного прийти в себя? Ну, например, закончить Нить…

Не сейчас.

Сегодня он больше не будет думать о том, в какой ужасной ситуации может оказаться его Артакия в ближайшие не то, что годы, а может быть и дни. А, вместе с ней и он.

Он вошел в свои покои, когда на небосводе уже играло багрянцем солнце, готовясь подарить Империи новый день. Не чувствуя усталости он прошел комнату насквозь, распахнул двери ведущие на широкую террасу, откуда был виден спящий Мидорэ, точно на ладони, и опустился на одно из плетёных кресел. Рядом сел Дилай. Китарэ чувствовал, что друг не просто так отправился за ним. Он словно готовился к какому-то признанию, но не знал с чего начать.

Некоторое время мужчины молча смотрели на то, как над великим морем давно уснувшего дракона, алым золотом разливается рассвет. Даже глубокой осенью, стоило на горизонте Мидорэ засиять солнцу, ветер тут же становился ласковым и приветливым. Тепло редко когда покидало эти края надолго и в серьёз.

— Я должен рассказать тебе кое-что, — в умиротворяющей тишине утра, раздался голос друга.

— Я знаю, — усмехнулся Китарэ. — Говори, — разрешил он, слегка улыбнувшись.

— Я долго думал, почему всё так?

— Поверь мне, я думал об этом не меньше, — хмыкнул Китарэ.

Сказать честно, он не слишком-то хотел выслушивать размышления и предположения друга, о том, что ещё они могут сделать. Ничего из того, что они уже пытались предпринять не помогло. Порой, нет ничего хуже очередного призрака надежды, которой не суждено сбыться.

— Я знаю, тебе будет неприятен этот разговор, но всё же… В ночь, когда погиб твой отец, Нить была разорвана.

Китарэ едва удержался от того, чтобы поблагодарить друга за напоминание. Можно подумать, он сам этого не знал?!

— С каждым годом на севере всё холоднее, на юге засуха за засухой, запад заливают бесконечные дожди, восток постоянно трясёт, в сезон ветров не утихают бури. Магические меридианы всё нестабильнее. Это чувствуют уже даже те, кто так и не смог найти своего отражения за Полотном. Хуже может быть только, если и будущий Император станет одним из них, Китарэ.

— Я знаю, — скупо ответил мужчина, с силой сжав челюсть.

Он всё это знал. И ничего не мог с этим поделать.

— То, что произошло с тобой и твоим отцом пятнадцать оборотов назад в землях Игнэ, мы не можем больше игнорировать это. Двенадцать Парящих драконов не просто те, кому мы поклоняемся и чтим. Я уверен в этом, что это начало нашего мира, Китарэ! То, как мы должны существовать друг с другом. Двенадцать парящих — это олицетворение Нити Жемчуга Императора драконов. Твоя Нить почти готова, но…

— Не хватает последнего замыкающего звена… — устало пробормотал он, откинувшись на спинку кресла.

«И, ещё кое-чего», подумал про себя Китарэ, не решаясь это озвучить вслух.

— Да, — заметно нервничая проговорил Дилай, — я знаю, ты пошел на уступки, пригласив в Храм племянников Игнэ…

— И? — лицо Китарэ вдруг из уставшего стало жестким и волевым. В голосе послышался лёд.

Дилай тяжело сглотнул, предвкушая, что будет, когда он закончит говорить.

— Но, это не то Китарэ. Они не наследники. Я знаю, ты не помнишь, что произошло тогда в крепости огненных эвейев…

— Огненный эвей спалил моего отца, — сквозь зубы прошептал юный наследник, — из-за огненного эвейя я пересёк Полотно в возрасте, когда это может стоить жизни. Из-за огненного эвейя Игнэ всё обошлось, я всего лишь потерял кусок собственной души, — горько усмехнулся он. — В семь оборотов меня коснулся мой дракон, его дыхание изменило меня, — небрежно указал мужчина на собственные волосы и глаза. — И я не знаю, смогу ли вновь призвать зверя с тем, что осталось! Так, что подумай дважды прежде, чем продолжишь, Дилай!

Дилай смотрел на своего друга и отчетливо понимал, что это необходимо просто сказать. Может быть, он был неправ? Может быть, ошибся? Но, они не узнают не проверив! Им просто необходимо пройти через это!

— У Нирома Игнэ есть прямой наследник и, полагаю, дня через три он уже будет здесь, — на одном дыхании выпалил Дилай, так и не поняв, в какой момент тяжелый кулак опустился на его висок. Дальше была лишь тьма.

* * *

— Ну, ты как всегда, — бухтение Рэби за последние дни стало уже чем-то привычным, — ты хоть знаешь, что такое Мидорэ?

— Я, может быть, и не столь гениальна, как ты, но что такое столица Империи в курсе, — скрепя зубами ответила я, мерно покачиваясь в седле.

— Так, какого демона, ты похожа на воителя, которого потрепала не одна битва?! — разорился он, бросая на меня гневный взгляд.

— Я не знаю, на кого я там похожа, но тебе ли не знать, что это лучшее, что у меня есть?! — вызверилась я. — Да, конечно, я должна путешествовать в паланкине, сидя на мягких подушках, с идеально раскрашенным лицом и заплетёнными в ритуальные косы волосами! Должна быть одета в ярко-алое кимоно расшитое двенадцатью парящими драконами, как того требует обычай и мой род. Но, Рэби, зачем ты спрашиваешь меня, почему всё так? Тебе ли не знать!

Да, женщинам Артакии, тем более наследницам благородных домов, не пристало путешествовать в мужской одежде и верхом. Но Дорэй была столь милостива, собирая меня в Храм Двенадцати, что выделила мне аж целый сундук своих шелковых кимоно, которые она носила неизвестно сколько лет назад, учитывая, что все они были мне примерно до середины икры и едва прикрывали локти. Не говоря уже о том, что она и вовсе не собиралась собирать положенную наследнице свиту! Ни о каком паланкине, слугах и прочем речи не шло. Её кимоно я продала в ближайшем к Турийским лесам крупном городе и получила неплохие деньги, которых нам должно хватить на первое время.

— Это не я просила о том, чтобы явиться в их Храм! Это они вызвали меня! Мой отец проклят Двенадцатью Парящими, так что может быть удивительного, что и наследник такой же.

— Дура, — шикнул он, и надулся, отвернувшись от меня.

— Пф, — фыркнула я. Кто бы говорил.

— Неужели ты не понимаешь, как это важно…неужели не понимаешь, что это шанс…

— Шанс на что, Рэби? — жестче, чем следовало, спросила я, прямо посмотрев на своего наставника. — Шанс на то, что это сможет что-то изменить для рода Игнэ?

— Мой отец убил Императора и это ничто не в силах изменить, Рэби. В тот момент, когда это произошло, всё изменилось для нас всех раз и навсегда. Ты же понимаешь, почему они не четвертовали весь наш род тогда? Всё дело в крови, Рэби. Я много думала над этим, и как ни крути, всё дело именно в том, что это наш огонь не даёт северу превратиться в сплошную глыбу льда. Ты знаешь, что я права! Они зовут меня не потому, что я им так сильно нужна или им важна четь нашего рода. Им плевать приползи я хоть без рук и без ног, если есть хоть малейший шанс, что я найду своего зверя и согрею север, — горько усмехнулась я. — Правда, что-то мне подсказывает, что совсем скоро и этот крошечный шанс нас не спасёт…

— Послушай, — прекрасно поняв, о чем я, сказал Рэби, — постарайся пробыть там хотя бы несколько месяцев. Хотя бы до дня испытаний. А, потом…

— Что потом, Рэби? Что? Ты знаешь, как на меня действует огонь! Знаешь, что будет, если мне придётся соединиться со стихией рода? Даже я не знаю, что из этого выйдет, но меня уже не останется к этому моменту, — уже тише сказала я.

— Мы сбежим, — уверенно, сказал наставник. Я же грустно усмехнулась.

— Куда, Рэби? Это страна эвейев, повелителей стихий, детей Двенадцати Парящих, куда ты собрался бежать, когда мой отец мог видеть целый мир сквозь крошечное пламя свечи. Мне осталось полоборота, Рэби, я это понимаю. Постарайся понять и ты. И, пожалуйста, можно хотя бы эти грёбанные месяцы я буду носить своё тряпьё, и хотя бы не буду переживать о том, что не имеет никакого значения.

На этот раз наставник не нашелся с ответом. Он упрямо поджал губы и отвернулся от меня, делая вид, что изучает окружающий пейзаж.

Полоборота. Когда я думаю о том, что мой час придёт в день весеннего солнцестояния, мне становится немного не по себе. Да, конечно, моя жизнь это далеко не образец того, что можно назвать «мечта». Но! Ведь я тоже хочу жить! Хотя, кому какое дело до этого? То, что сделал мой отец — непростительно. То, к чему двигаюсь я — неизбежно. Для каждого эвейя его стихия — это колыбель, где он находит покой, черпает силы, восстанавливается после сражений. Для меня огонь — это гораздо больше, чем просто страх. Это преисподняя, где я исчезну за грехи своего отца. Я это понимаю.

Мидорэ. Столица Артакии. Жемчужина нашей Империи, которая притаилась в объятиях Тихого моря. Совершенный венец цивилизации эвейев. Вечно зелёный город, утопающий в ласковых объятиях гор, морского бриза и цветения. Я поняла, что мы на месте стоило нам вывернуть на дорогу, что вела к южным воротам, ведущим в город. Казалось, мы прогуливаемся по набережной, а не пытаемся войти в город. Я впервые видела море. Дорога же змеёй извивалась вдоль побережья. Дыхание против воли сбилось, и я решительно направила лошадь к самому берегу, уходя с тракта.

Моих волос, которые я заплетала в тонкие косички, а уже после схватывала их на затылке, коснулся прохладный бриз. Я легко соскочила с лошади и направилась к самому берегу. Хоть море и называлось Тихим, но волны на этом скалистом берегу, были впечатляющими.

— У нас такого не увидишь, — раздался со спины голос Рэби.

— Ты знаешь, я радуюсь, — улыбнулась я, всматриваясь в горизонт.

— Чему? — поинтересовался наставник, вставая рядом со мной.

— Ну, хотя бы тому, что у меня есть возможность увидеть нечто удивительное за те полоборота, что остались…

Резкая боль пронзила предплечье, когда пальцы Рэби железной хваткой сомкнулись на моей руке. Он дернул меня на себя, заставляя повернуться к нему лицом.

— Ты не умрёшь, ясно тебе, — зло сказал он, всматриваясь в мои глаза так, словно искал на самом их дне ответ или подтверждение того, что я поверила ему. — Ничего ещё не кончено! Может быть, в храме тебе помогут переступить свой страх!

— Ну, конечно, — усмехнулась я. — Как? Ещё раз сожгут меня?

— Эй, — встряхнул он меня, — если ничего не получится, то я уведу тебя отсюда, чего бы мне это не стоило! Слышишь меня?

Я смотрела в его темно-карие глаза; на лицо, на котором совсем недавно стали появляться первые морщины, что выдавали его возраст, несмотря на крепкое тело воина. В этот момент, я действительно почувствовала то, как он переживает за меня. Пожалуй, роднее и ближе, чем Рэби у меня никого не было, а я так эгоистично поступала, заставляя его чувствовать себя беспомощным и переживать за меня. Это было неправильно с моей стороны.

— Хорошо, — кое-как выдавив улыбку, сказала я. — Так и сделаем, — прекрасно понимая, что говорю это, лишь с целью успокоить его.

* * *

Храм Двенадцати Парящих… впервые он переступил порог этого места в возрасте четырёх оборотов. Рядом с ним тогда был тот, воспоминания о ком запечатлелись в сердце на долгие годы. Он помнил отца так, словно он был единственной опорой его жизни. Чувство защищённости и восхищения. Именно так откликался отец в его сердце. После того, как отца не стало, пришлось нелегко. С того самого дня, как он пришел в себя, он знал, что как прежде уже не будет никогда. С тех самых пор, как смог осознать, что произошло не только с его отцом, но и с ним самим он живет так, словно есть одна четкая отметка до того самого дня, как ему придётся пройти за Полотно, чтобы стать одним целым со зверем. Слава Парящим, у него остался Совет Двенадцати и мать, которые понимали, что наследник нуждается в их защите, пока они не найдут способ всё исправить. Способ так и не нашли. Осколок его души был утрачен, и как это исправить не знал ни он сам, ни те, кто был верен Империи. Проклятый Игнэ своим поступком поставил их мир на грань уничтожения. Нить Жемчуга Императора — это не просто слова. Это опора, на которой зиждется стабильность в их стране. Двенадцать эвейев встают в Нить, чтобы возглавить Совет и стать опорой Императорской власти. Но, самое главное, двенадцать должны «парить» в унисон, их энергии должны иметь особенное сочетание, чтобы дарить Песнь жизни целому континенту. Пока Нить не будет выстроена вновь, не будет ни стабильности в их землях, ни процветания. Именно этого от него ждёт народ, элита, общество и даже враги. Нить распалась пятнадцать лет назад из-за одного… Даже в мыслях Китарэ не мог подобрать подходящего слова для этого эвейя. Как мог этот мужчина стать одной из жемчужин нити отца? Как?! Предатель.

Каждый раз стоило ему начать думать об этом эвейе, его обуревала ярость. А теперь и ещё один сюрпризик от лучшего друга! Как он только сумел уговорить Совет пригласить это отродье пройти подготовку вместе с ним и теми, кого он уже отобрал? Ему не хватало двенадцатого эвейя, чтобы замкнуть Нить. Но, быть не может, если этим кем-то станет проклятое дитя Нирома Игнэ.

— О, чем задумался? — голос Дилайя, точно лезвием ножа прошёлся по оголенным нервам.

Китарэ резко обернулся и презрительно взглянул на друга. Гематома на его утонченном лице до сих пор не сошла, тем забавнее казался этот щеголь в дорогом кимоно и с фингалом под глазом.

— Думаю о том, как пригрел змею на груди, — зло ответил он.

Улыбка мигом слетела с губ парня, и он несколько смущенно потупился.

— Не думаю, что ты прав. Да, и сам ты не можешь мыслить так узко! Всё это твой гнев и тебе стоит избавиться от него. Есть дела поважнее.

— Да, что например?

— Наследник Дома Игнэ ожидает у входа в Храм, — затаив дыхание, сказал друг.

— И?

— Ну, согласно правилам…

— К демонам правила! Пусть ждёт. Я приду туда, когда посчитаю нужным, а не тогда, когда удобно ему.

— И, чем ты собираешься заниматься? Так и будешь торчать на крыше?

— Чем плохо, если я буду торчать на крыше? — поинтересовался Китарэ, из чистого упрямства.

На самом деле у него были и другие дела. И, даже если бы их не было, он нашел бы чем себя занять прежде, чем дать своё дозволение на вход. Пусть ждёт, как принято у крестьян… а, может, и дольше.

— Я не собираюсь пропускать занятия потому, что тебе пригрезилось, что это отродье может быть полезным. Идём, — решительно сказал он, бросив последний взгляд на город, который хорошо просматривался с крыши учебного кампуса. Он любил проводить время вдали от суеты учебных корпусов. Здесь, он по крайне мере, мог попытаться найти покой внутри себя. Избавиться от неутихающего гнева, что стал его верным спутником с того самого момента, как его мир перевернулся, а его душа распалась на тысячи осколков.

* * *

Храм Двенадцати Парящих — это не столько сам храм, как огромная сеть из учебных корпусов, библиотек и общежитий. Вот только всякий прибывший должен получить своё дозволение войти через главные ворота. Обычно это происходит раз в оборот, когда Император даёт своё благословение на обучение всем прибывшим эвейям. Для этого есть определённый день. Я прибыла, спустя месяц после обычно условленного срока. Наверное, потому пропускать меня никто не спешил. Я глупо стояла возле огромных ворот, которые держались на трехметровых каменных стенах. Увидеть то, что скрывалось за ними, не представлялось возможным, как и узнать, правда ли смотритель доложил о моём прибытии. Без одобрения наследника внутрь не попасть.

— Стоит позаботиться о лошадях, — сказала я, смотря на то, как заботливо Рэби поглаживает свою Капельку.

Рыжая кобыла, точно поняв, о чем говорят, нетерпеливо всхрапнула.

— Я видел тут недалеко постоялый двор, — согласно кивнул Рэби. — Справишься сама?

— С чем? — изогнув бровь, поинтересовалась я. — С тем, чтобы постоять у ворот? Конечно, ступай.

Всё равно, начиная с этого момента наши пути с Рэби в некотором смысле расходятся. Внутрь могут входить лишь эвейи. Для всех остальных ход закрыт.

— Я сниму комнату и буду там, как только сможешь выбраться, ты знаешь, где меня найти, — отвязывая мои сумки с вещами, сказал он, ставя их у моих ног.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, — заверила я его в том, в чем и сама не была толком уверена.

Рэби давно скрылся за поворотом, ведущим на центральную улицу города. Ворота оставались заперты. Тяжело вздохнув сдавленный горячий воздух, я довольно отчетливо поняла, что ожидание затянется. Будь я действительно воспитанной в лучших традициях благородных домов, то это меня несомненно оскорбило бы. Но, я знала, что на теплый приём рассчитывать не стоит. У меня не было права даже думать, о том, что двери предо мной так просто откроются, потому я просто ждала. Сегодня, завтра, может быть, послезавтра, кто — то да выйдет…

Пока мы ехали к Храму, теплый ветер помогал справляться с душной осенней жарой. Сейчас, в плотно закрывающей изъяны моего тела одежде было тяжело. Уже через несколько часов пот лил градом, щипля глаза. Дыхание сбилось, ногу ощутимо потрясывало. Впервые я так долго путешествовала, теперь ещё и это. Я могла бы опуститься на землю, вот только в ожидании наследника, у меня не было такого права. Всё, что я могла себе позволить, это подойти к стене и слегка опереться на неё, перераспределяя нагрузку так, чтобы немного разгрузить травмированную ногу.

Был ли наследник здесь? Приедет ли в ближайшее время? С каждой прошедшей минутой становилось вполне понятным, что спешить точно не станет. Да, возможно, всё это было лишь чистой формальностью в моём конкретном случае? Понятно, что это нормально для обычного дня принятия в Храм, но, быть может, формальности не так и важны, когда дело касается наследника проклятого Игнэ? Я очень надеялась на это.

— Парящие, во что я ввязалась? — пробормотала я, понимая, что вовсе не поручусь, сколько ещё смогу простоять, прежде чем нога окончательно потеряет чувствительность.

Прикрыв глаза, я позволила своему сознанию отойти на задний план. Ровное глубокое дыхание. Каждый вдох приносит покой. Выдох, позволяет мне опускаться всё глубже. Там тепло и темно. Там нет усталости и грусти. Там я могу отдохнуть и позабыть, о том кто я? Где? Там, в этом маленьком тихом месте, нет ни времени, ни усталости. Есть только тишина и умиротворение.

Когда-то очень давно Рэби научил меня находить внутри себя источник, как место силы, где я могла бы восстановиться и отдохнуть. Эвейи называли эту технику медитацией. Рэби говорил просто: отдых для башки в крутом месте. Не знаю, где отдыхал он, но я могла раствориться лишь в темноте.

В себя я пришла неожиданно. Должно быть, что-то изменилось вокруг меня. Отдых отдыхом, но для тех, кто однажды выбирает для себя путь меча, полностью отключать инстинкты губительно. Открыв глаза, я далеко не сразу смогла сообразить, где я и что происходит? Во-первых, за время, что я провела, восстанавливая свои душевные силы, в Мидорэ наступила ночь. Во-вторых, с ночью пришел самый настоящий ливень, который сейчас грузными каплями стекал по моему лицу, легко проникал сквозь одежду и обувь. За считанные секунды я промокла до нитки! А, может быть, я уже давно стою, облокотившись о каменную стену, и мокну под проливным дождём. Как знать?

Моя двоюродная сестра Расха всегда очень остро переживала тот факт, что наш род оказался в столь бедственном и невыгодном положении. Конечно, это и не мудрено. Обидно, когда ты красива, умна, имеешь благородное происхождение, но при этом ни один из великих родов эвейев не пожелает принять тебя в свою семью, если только ты не возьмёшь верх над силой крови и не призовешь дракона в этот мир. Что для женщин уже неслыханная редкость! Тогда, пожалуй, шанс есть. Но…это было слишком маловероятно. Я всегда знала, что мне нечего ждать. Я не помнила о том, каково это быть членом всеми почитаемой семьи. Это не тяготило меня, просто потому, что когда ты уже на дне, то для тебя это нормально. Мой отец сделал это с нами. И, как бы там ни было, это и моя вина. Таков мир и законы в нем. Я просто эвей, который по каким-то необъяснимым причинам, всё ещё очень хочет жить.

Глаза невольно начали слипаться. Сначала мне было очень холодно, но сейчас уже ничего. Я перестала чувствовать собственное тело. Наверное, слишком устала за прошедшие дни. Нога то и дело подламывалась, и стоять становилось всё тяжелее. Рэби никогда не относился ко мне как к инвалиду. Я и сама не делала себе никаких поблажек. Но, тело-то знало. Его не обманешь.

— Демоны, — со злостью ударила я кулаком о стену, надеясь, что хотя бы боль поможет мне прийти в себя.

Из последних сил я пробуждала внутри себя гнев. Сквозь плотные воды апатии и усталости, он с неохотой ворочался внутри. Только благодаря ему однажды я смогла выжить. Благодаря ярости, я черпала силы внутри себя. Только, когда сердце горит огнем, а душа существует на тлеющих углях, я могу двигаться вперёд. Это моя мотивация. Мой способ выживать.

Я так надеялась, что никто и никогда не заставит меня даже пытаться пройти сквозь Полотно. Так, надеялась, что смогу сохранить…себя. Да, одно из условий пробуждения крови — это единение с родной стихией. Но, хуже всего даже не это. Стоит пробудить кровь, пусть даже немного и не овладеть зверем, как уже начнёшь платить за те крохи могущества, от которых уже никогда не сможешь отказаться. Моей тётке больше шестидесяти оборотов. На вид не дашь и двадцати. Огонь поёт в её крови, а кровь огненного эвейя даёт силу и молодость… ровно до тех самых пор, пока тлеет где-то глубоко её душа. Я не знаю, каково это, день за днём отдавать часть того, что гораздо больше, чем тело или деньги просто за то, чтобы время от времени творить заклятия и иметь молодое тело. Как по мне, оно того не стоит. Я не желаю отдавать то единственное, что у меня осталось за сомнительное удовольствие увидеть ровную кожу на своем теле.

— К демонам преисподней их всех! — в бессильной ярости прошипела я, когда ворота рядом со мной слегка отворились.