Вершитель судеб

Марина Александрова, 2019

Месть – блюдо, которое, как известно, лучше подавать холодным; это правило верно для любой эпохи, в том числе, и для XVIII века. Так думал и князь Волков, замысливший наказать свою бывшую возлюбленную, предательство которой едва не стоило ему жизни…

Глава 4

Первая ночь застала Игоря с Федором у небольшой деревеньки под Новгородом. Они наспех перекусили и, проспав не более пяти часов, двинулись дальше. Проезжая Новгород они застали там праздник Успения Пресвятой Богородицы, отмечаемый после Успенского поста 27 августа 1761 года.

Люди шли наряженные в свои праздничные одеяния по улицам и восхваляя Пресвятую Богородицу несли в церковь дары садов и огородов. Игорь тоже положил в корзину пробегавшего мальчишки несколько золотых монет и они продолжили свое путешествие.

Через четыре дня они были в Москве. Посланные вслед Игорю разбойники никак не могли угнаться за ними. Праздник остановил их на целый день в Новгороде, где они трое славно покутили, но, вспомнив об обещанных княжной Климовой деньгах, тут же пустились в путь.

— У них что, карета летит, что ли? — спрашивал Андрей Шмелев, осужденный когда-то за конокрадство.

— Не знаю, но нам надо догнать их быстрее, — сказал неудавшийся лекарь Кузьма Дронов. Третий же, самый молодой и молчаливый, не встревал в беседы старших. У него жутко болела голова после праздника и ему больше всего хотелось сейчас завалиться где-нибудь и крепко заснуть.

У окраины Москвы, в маленьком городке Чижи, Игорь решил совершить положенный отдых и сменять лошадей. Они не спеша подходили к Чижам, как вдруг из-за небольшого перелеска показались трое всадников. Игорь остановился, чтобы дождаться их и расспросить о дороге к Новодевичьему монастырю.

— Добрый день, молодцы, не подскажете как быстрее достигнуть монастыря? — спросил Игорь с трудом разглядывая лица незнакомцев.

— Это они, — сказал Андрей.

— Ох и далеко же забрались, — усмехаясь, сказал Кузьма, — мы вас еле догнали.

— Так за нами едете? — с тревогой спросил Игорь, — неужель с дурными вестями вы прилетели?

— Еще с какими, дурными, — ответил Кузьма и саблей полосонул Федора, тот, чуть ли не развалившись надвое, упал к ногам Игоря.

— Чт… что… это… зачем… позволь… Господи! — дальше он уже ничего не слышал и не видел. Шпага Андрея прошлась сначала по лицу Игоря, располосовав его, а потом вонзилась в грудь и он упал прямо на бездыханное тело Федора. Немного посовещавшись, убийцы решили убрать тела в перелесок и возвращаться обратно. Они срезали волос с головы Игоря в доказательство выполнения своей миссии и, оставив тела меж деревьев, быстро поскакали прочь.

* * *

Быстро сгущавшиеся сумерки заставляли старика Евсея быстрее идти, и чтобы срезать лишнюю версту, он решил пройти мимо перелеска, виднеющего вдали. Давно уже занемогла его старуха, хоть и крепка была и телом и разумом, вскоре вовсе стала плохою, и не хотелось Евсею терять ее, потому по совету людей решил он искать того самого колдуна, что в Новодевичьем монастыре чудеса творит.

Издали он заметил богатую карету и лошадей, пасущихся рядом.

«Попрошу добрых людей до слободы подвезти, авось не откажут», — надеялся Евсей и прибавил шагу. Дверца открытой карета издавала жалостливые звуки, разносившиеся ветром во все стороны.

— Неужель никого нет здеся? — подумал он вслух и прислушался.

Старик внимательно осматривал окрестности и с тревогой всматривался в темнеющий пролесок.

Ему показалось, что кто-то стонет недалече.

— Здесь, верно, кто-то есть ежели карета стоит и лошади бродють, токмо где вы, хозяева? — опять вслух спросил Евсей.

— Эй! — он смелее крикнул в темнеющую пустоту, — есть кто живой? — он, вытянув шею, стал внимательно слушать и тут до слуха донеслось чье-то слабое мычание. Евсей подождал когда оно повториться и только потом, убедившись, что не ослышался, уверенно двинулся в сторону деревьев.

Игорь истекал кровью уже несколько часов и постоянно находился в забытьи, то приходя в себя, то снова теряя сознание. Он оглянулся и увидел еще одно тело, он пододвинулся к нему, громко стоная и охая, он к своему величайшему удивлению не мог опознать человека.

«А ведь мы с ним, наверное, вместе попали в беду», — думал Игорь.

— А кто он? — спрашивал он, — Господи! А я? Кто я? — шептал Игорь, теряя сознание в очередной раз. В тот момент к нему подошел Евсей. Он понял, что человек еще жив, хоть был и в бессознательности и значит можно его спасти.

Он с трудом перекинул через себя это худосочное тело и направился к карете, потом спешно запряг лошадей и быстрым аллюром погнал карету в сторону Новодевичьего монастыря к лекарю и знахарю Давиду, к которому и сам путь держал.

От сильной тряски Игорь очнулся и попросил пить.

— Подожди, милок, погоди. Вот счас приедем к Давиду он тебя посмотрит и быстро на ноги поставит, — ободрял Евсей Игоря.

— Ты… ты… знае… ты знаешь… меня? — наконец спросил Игорь.

— Что ты! Помилуй Бог! Откель мне тебя знать? Нашел я тебя в пролеске и вот к лекарю везу, — объяснял Евсей, — да-а-а, — протянул Евсей, — здорово тебя отделали. Много с тобой помучится Давид. И кто ж так тебя? — спросил он.

Игорь немного помолчал, тщетно вспоминая все проишедшее, но потом понял, что совершенно ничего не помнит.

— Не знаю, не помню… — хрипло ответил Игорь.

— Да-а-а, дела, однако, но не отчаивайся! Давид ишо не таких на ноги ставил! — успокоил его Евсей и остановил повозку у ручья, чтобы промыть и забинтовать кровоточащую рану на груди Игоря.

* * *

И 1 сентября 1761 года попал Игорь Волков в келью одинокого знахаря, жившего неподалеку от Новодевичьего монастыря. Никого и ничего не помнил этот странник. Лицо было в страшных шрамах, совсем слабый телом незнакомец очень озадачил Давида, который сразу и не мог определить, с чего начать латать тело его?

Евсей, привезя Игоря к нему тут же отправился назад с зельем, который Давид изготовил для его старухи. Евсей сказываясь на скорое его возвращение забрал карету Игоря и вернулся к Давиду с ней уже через несколько дней.

— Из столицы слухи доносятся, что императрица наша Елизавета Петровна скоро почит в мире и покойствии. А место ее будет отдано иноземке той. Жене Петрушки нашего, — шепотом сказал Евсей, дабы не разбудить спящего и идущего на поправку Игоря.

— Чему быть, того не миновать, — ответил Давид и долил в его кружку горячего напитка. Отхлебнув немного, Евсей зашелся в сильнейшем кашле. Это насторожило Давида. За окном уже стояла не по-осеннему холодная пора и старому человеку она могла не мало бед принести.

— Ты вот этого снадобья выпей, — Давид быстро налил ему в рот микстуру и заставил выпить. Евсей стал покрываться красными пятнами и еще более задыхаться от удушающего кашля.

От шума, производимого двумя стариками, проснулся Игорь. Он сел на полатях и обхватив разболевшуюся голову руками, внимательно наблюдал за ними. Вдруг Евсей мешком сел на пол и стеклянными глазами уставился в окно. Давид виновато откашлялся и посмотрел на упавшего Евсея.

— Оно, конечно, не редкость, но в моем доме никто не умирал прежде, — сказал он как-то рассеянно. Игорь с трудом превозмогая боль, помог Давиду отнести Евсея на поле. Когда Давид перетряхал небогатую одежонку Евсея, из его кармана неожиданно выпало колечко.

Непримечательное, серебрянное и совсем затертое, с темным камешком. Игорь наклонился, чтобы поднять его, но Давид его перехватил. Повертев колечко в руках со всех сторон, он нашел его не более, чем игрушкой.

— На, возьми. Может тебе пригодиться, — сказал он и протянул колечко Игорю. Сам же продолжал трясти одежонку Евсея.

Игорь внимательно разглядывал его на ладони и странное чувство его охватило. Будто живое оно — кольцо и просится на руку. Соскучилось в карманах да пазухах сидеть и место свое законное занять хочет.

Игорь медленно с каким-то тайным торжеством одел его на безымянный палец средний руки и поклялся никогда не снимать в память о Евсее, спасшем его жизнь, найдя его темной ночью в заброшенном пролеске.

Он хотел спрятать руку в карман, но тут его будто змея ужалила. До боли в глазах руку его обожгло адским пламенем. Он второпях вытащил ее и стал внимательно оглядывать виновника своей боли и тут к своему удивлению заметил в камне колечка гаснущий бордовый пламень.

— Давид! Смотри, камень горит, — сказал Игорь и поднес руку к самым глазам знахаря. Тот удивленно взирал на ру ку, а потом приложив свою шершавую ладонь ко лбу больного, ответил:

— У тебя, милок, жар. Горишь ты, а не камень, — и Давид отослал Игоря в дом, а сам решил пока похоронить Евсея и донести до старухи его весть печальную.

Игорь сел против окна и внимательно вглядывался в камешек перстня. Колыхнулось пламя алое и задрожало. Внимательно всмотрелся он и виделась ему женщина.

— Нашел оберег-то свой, храни и сыну своему передай, — сказала женщина и тут же все растаяло.

— Мама? — тихо спросил Игорь и подивился голосу своему.

* * *

Давид отличался от людей тем, что никогда не уезжал от своего жилища и ни с кем не вел посторонних бесед, кроме как о тех заботах, которые и привели сюда несчастных.

С Игорем же была совсем непонятная история. Давид никак не мог понять, что же случилось с парнем и кто он есть на самом деле. Игорь попросил Давида никому не рассказывать о нем.

— Как только я поправлюсь, я обязательно сам все вспомню, — уверял его Игорь, — я не хочу, чтобы меня кто-то искал и нашел. Это могут оказаться мои враги, которые и сотворили со мной такое. Думаю, ты тоже того же мнения и повторно меня на ноги поднимать тебе уже не захочется, — на этом и закончили разговор об его дальнейшей судьбе. Это был канун Рождества и с тех пор никогда не заходила беседа о предполагаемом прошлом Игоря.

— Ты, милок, имя себе дай. А то замучился я с тобой, — в который раз просил его Давид.

— А как хочешь меня величать? — и тут пришло на ум, — зови Евсеем, — предложил Игорь. Он стал более здоровым и постоянные упражнения делали его тело сильным и быстро набирали форму его руки, плечи и ноги.

Он делал упражнения, но никак не мог вспомнить откуда их происхождение и почему некоторые действия его вызывают в нем чувства того, что это уже встречалось в его жизни.

Жадное на тепло, зимнее полуденное солнце, дарило земле редкие лучи, пробивавшиеся сквозь густые, но голые ветви деревьев, припорошенных редким снегом. Под одним из них Игорь устроил себе небольшую стремянку, которая служила для ежедневных утренних занятий.

— Я скоро покину тебя, Давид, — сказал Игорь после утренней трапезы, — в стране волнения из-за дележа престола. Хочу к императрице податься, в гвардию пойти.

Вести до них доносил разъезжий Клим, который привозил в одинокий монаший дом Давида, что находился недалеко от Новодевичьего монастыря, снедь и необходимые для его деятельности порошки и мази, покупаемые у приезжих иноземных купцов.

— Так у тебя еще ни имени, ни бумаг нету, — озабоченно проговорил Давид.

— Ничего, я все устрою, а ты мне поможешь, — ответил Игорь. Благо, что документы старика Евсея оказались с ним в тот момент, когда он помер в доме Давида. С ними теперь-то и мог Игорь на люди выйти и себя представить.

После того, как помер Евсей в доме Давида стал он наблюдать, что попадает под власть своего больного. Вроде ничего и не говорит, но глядя в его глаза, Давид мигом соображал, что на уме у Игоря.

Но никогда он не был обижен Давидом или чем-то прогневан им. Игорь уважал его и старик старался не быть слишком назойливым. Так и жили.