Тайное становится явным

Марин Монтгомери, 2020

У Шарлотты Коберн темное прошлое, хотя теперь она в безопасности, живет в закрытом поселке, под надежной защитой. Но вся ее жизнь меняется, когда во время сильной грозы к ней в двери стучится Элли – одинокий подросток в поисках убежища. Только вот приютившая ее Шарлотта не знает, что Элли специально выбрала ее дверь… Элли все знает о ее секретах, потому что те когда-то разрушили ее жизнь. И теперь настало время, чтобы о них узнали все. Постепенно правда выходит наружу, но теперь уже обе женщины вовлечены в опасную игру, которая заставит вас задуматься: кто же злодей в этой истории?

Глава 6

Шарлотта

Следующим утром я прибираюсь в гостиной — стираю пыль с оконных рам и протираю безворсовой тряпкой стеклянную поверхность журнального столика. В этот момент я и натыкаюсь на незнакомую скомканную футболку под диваном. На ней название какой-то музыкальной группы — я о такой даже не слышала, современная поп-культура для меня вообще загадка. У меня свой собственный мирок, в котором я живу, так, кажется, говорят. Быть самой по себе безопаснее.

Итак, я нашла женскую футболку, и она не моя. Я немедленно начинаю паниковать. Здесь была Лорен? Ной что, привел эту дрянь в мой дом? Руки у меня начинают трястись, и я сжимаю кулаки, готовая выкинуть эту гадость в мусорку. Ну или сжечь.

Вместо этого я кладу ее на диван. Затем в ярости срываю со стен все фотографии, запихиваю все фоторамки в коробку и забрасываю в гараж. С каждой минутой я злюсь только больше и больше. Как он вообще может продолжать так со мной поступать?! В знак протеста срываю с пальца обручальное кольцо и злобно запихиваю его в карман. Затем с размаху пинаю шину своего джипа. Тут двери гаража открываются и меня заливает светом фар въезжающего БМВ. Я стою, уперев руки в бока, пот стекает по моему лицу — время более чем неподходящее. Ной, сидящий за рулем, выглядит настолько же удивленным, как и я. Он ударяет по тормозам, и я отхожу в сторону, чтобы позволить ему припарковаться.

— Ной, — окликаю его я, как только он открывает дверь. Потом опускаю руки и продолжаю: — Не знала, что ты сегодня вернешься.

— Звучит так, будто ты мне не рада, — уверяет он и выбирается из машины, волоча за собой дипломат и чемодан. — Сюрприз!

— Действительно сюрприз. Но приятный.

— Что ты вообще делаешь в гараже? Ты же ненавидишь темноту. И почему у тебя вид такой, как будто ты меня сейчас зарежешь?

Он довольно точно подметил мое желание, но я решаю это просто проигнорировать.

— Да нет, ничего. Мусор выношу.

Мне не хватает духу даже посмотреть в сторону коробки, где сейчас лежат все наши фотографии. Ной целует меня.

— Очень рад тебя видеть.

Я так сильно пытаюсь выдавить улыбку, что лицо начинает болеть.

— Взаимно.

— Правда, я не могу с тобой остаться.

— Неужели?

— Совсем не могу, — вздыхает он и морщит лоб во вполне правдоподобном огорчении. — Мне нужно ехать в Джерси. Одному из наших партнеров нужно помочь с неудачной сделкой.

Я стараюсь ничем не выдать своих чувств — сочетания отчаянной потребности и одиночества. Ной ненавидит, когда я начинаю жаловаться на то, что он никак не может исправить. Ну и это его работа, он ее любит, точно так же, как я люблю свою работу — особенно когда студенты проникаются классикой и спорят об Остин или Дефо. Ной не устает об этом напоминать.

Поэтому я стараюсь говорить спокойным тоном, пока мы вместе возвращаемся в дом. Но затягивать тоже нельзя — иначе в итоге это выльется в многочасовой скандал с битьем посуды. Я должна выяснить, откуда взялась эта проклятая футболка.

Вещи Ной оставляет в прихожей. Я окликаю его в тот момент, когда он потягивается, разминая спину.

— У меня вопрос.

— Конечно, милая.

Я натягиваю на лицо фальшивую улыбку и сажусь на диван — прямо посередине. В то место, знаете, где подушки немного проваливаются, и которого большинство людей избегает. А мне нравится.

— Лорен случайно не заходила?

Обычно загорелая кожа Ноя приобретает красный оттенок.

— Шарлотта.

— Я вот что нашла, — сообщаю я и вручаю ему скомканную футболку. Он медленно разворачивает ее и внимательно осматривает.

— Это… футболка с логотипом «Джонас Бразерс».

Я внимательно изучаю его лицо, но не вижу ни намека на усмешку.

— «Джонас Бразерс», Чарли. Ты вообще знаешь, кто это?

— Без понятия, — жму я плечами. Он начинает хихикать, затем, не в силах сдержаться, разражается хохотом и обессиленно опускается на стул.

— Да ты меня разыграть пытаешься.

— Я не понимаю, что здесь смешногою — Теперь краснеть начинаю уже я.

— Чарли, «Джонас Бразерс» — это бой-бенд. По ним подростки фанатеют. Ну то есть, конечно, теперь они постарше, но Лорен бы такую футболку точно не купила.

Веселое выражение на лице Ноя сменяется на серьезное — даже, наверное, какое-то предупреждающее.

— Может, хватит уже постоянно ее вспоминать? Вести себя так, будто я притащил ее в наш дом? Ты же знаешь, у нас все кончено. Я сказал тебе это кучу раз. Все кончено. Навсегда. Совсем.

Я киваю. Это вообще все, что я сейчас могу делать — кивать. Ведь только что завелась из-за ерунды и начала обвинять Ноя, не основываясь вообще ни на чем.

— Может, ты звала кого-нибудь помочь прибраться? Или к нам кто-то заходил?

Ной знает, что я не люблю, когда в дом приходят чужие люди, но… Девочка под дождем. Элли. Видимо, у меня старческий маразм начинается, а мне всего тридцать пять.

— Я постараюсь побыстрее закрыть эту сделку, — обещает Ной и аккуратно убирает прядь волос с моего лица. — А потом мы поедем в отпуск. Куда-нибудь в тропики, где белый песок…

— И много-много пины колада, — заканчиваю я.

— Ты в порядке? — спрашивает он уже мягким голосом. — Я слышал, что вчера было торнадо. Попытался тебе позвонить, но, видимо, связь вырубило.

— У меня был гость.

— Таинственный владелец футболки? — сразу предполагает он и в шутку пихает меня кулаком в плечо.

— Я требую адвоката, — хихикаю я в ответ.

— Так кто это был?

— О, это был незнакомец, постучавшийся в дверь вместе с раскатами грома…

— Что, прямо посреди бури?

— Страшно, да?

— А то.

— Я открыла дверь — а там девочка-подросток. Вся вымокла насквозь. Ей нужно было где-то пересидеть грозу. Вообще она довольно милая. Я ее потом до дома подвезла.

— Чарли, это не очень-то безопасно.

— Да она безобидная. Просто ученица старших классов. Ты же знаешь, какие у нас бывают проблемы во время штормового предупреждения.

— Ну еще бы, — согласно начинает он, но вдруг его голос слегка сбивается. — Но я не могу защитить тебя, когда я далеко отсюда.

Я решаю не обращать на это внимания — смысла в этом нет. Ной редко бывает дома, и мне не хочется снова начинать ссору по этому поводу. Просто иногда мне кажется, что я страдаю из-за его отсутствия рядом со мной больше, чем радуюсь его возвращению.

— Она такая молодая невинная девушка… Я даже старой себя почувствовала. Сразу вспомнила, как мы с тобой впервые встретились.

— На первом году учебы в колледже. Ты еще спорила о стирке с моим соседом по комнате.

— Он вообще-то считал, что можно просто занять стиральную машинку и уйти по своим делам, даже не удосужившись кинуть вещи в сушилку! А мы почему-то должны его ждать.

— Я был на твоей стороне! Ну, пока ты не ввалилась в нашу комнату и не бросила на мою кровать кучу мокрого белья, потому что думала, что это его кровать.

Ной зарывается рукой в мои волосы.

— Я хотела преподать ему урок.

— У тебя получилось, — заверяет он и касается моих губ. — У тебя всегда хорошо получалось учить других людей… Правильному и неправильному.

Я и это его заявление решаю оставить без внимания. Глаза Ноя орехового цвета, с коричневыми крапинками — по моему мнению, это одна из его лучших черт. Я пристально всматриваюсь в эти глаза некоторое время, прежде чем задаю мучавший меня вопрос.

— Мне интересно… — начинаю я и осекаюсь, затем сжимаю кулаки и заставляю себя продолжить. — Ты жалеешь о том, что у нас случилось?

— Ты о чем?

— Что мы были недостаточно осторожны…

— Это был один раз. Больше месяца назад, — замечает Ной и как-то странно на меня смотрит. — Почему я вообще должен жалеть о том, что мы занимались любовью?

— Потому что мы не… Потому что мы не предохранялись.

— Я об этом не беспокоюсь, и ты не должна. Что будет, то будет. — В его кармане начинает жужжать телефон, и Ной бросает взгляд на наручные часы. — К сожалению, мне нужно быстро в душ и выезжать в аэропорт. Хочешь присоединяться?

— Конечно, — улыбаюсь я. Ной галантно подает мне руку, и мы отправляемся в душ.

Когда Ной уезжает, я принимаюсь за стирку. Не трогаю только простыни — они все еще пахнут Ноем, его уникальным запахом дорогого одеколона и пота. Футболку Элли я тоже кидаю в машинку, внутренне посмеиваясь над своими утренними переживаниями. Закончив с делами, поднимаюсь наверх.

На втором этаже у нас гостевая спальня, кабинет, ну и еще одна спальня. И последняя дверь слева, которая всегда закрыта, как и положено. Но я не уверена, заперта ли она.

Дверная ручка словно обжигает мне руку. Я проверяю, прочно ли закрыт замок, — да, прочно, как и замок на двери в подвал — и возвращаюсь в прачечную, чтобы сложить вещи в сушилку. Свежепостиранная футболка Элли пахнет весенней свежестью — так написано на бутылке ополаскивателя для ткани. Что ж, запах приятнее, чем застарелый аромат табачного дыма, которым футболка пахла до этого. Интересно, это Элли курит?

Потом я складываю одежду, все еще теплую после сушилки, и в мою голову закрадывается мысль. Может, грызть ногти — это далеко не худшая привычка Элли?

Пожалуй, мне стоило взять ее номер телефона. Это, конечно, было бы очень странно, но теперь у меня есть чужая футболка, которую я не могу вернуть. А я чувствую, что должна отдать ее назад: я помню, как в колледже у меня была футболка, купленная после концерта, которую я всегда надевала на экзамены. Моя счастливая футболка. То есть, на самом деле это была футболка Ноя, на ней еще был логотип Нирваны, но я бы весь кампус перевернула, если бы футболка пропала, когда на носу важный тест. Некоторое время я прикидываю, смогла бы я сейчас найти дорогу к дому Элли, и в конце концов решаю, что попытаться стоит. Но сначала нужно съездить за покупками.

— Ларчвуд-авеню, кажется, — бормочу я себе под нос, пока сворачиваю на дорогу. Тихо говорит радио.

Сейчас, при свете дня, я понимаю, что на этой улице далеко не один дом в стиле кейп-код, и все они выглядят абсолютно одинаково. Все, что я успела разглядеть под вчерашним дождем — это то, что у нужного мне дома были ярко-красные ставни и такая же красная дверь.

Чувство дежавю приходит, когда я уже съезжаю на подъездную дорожку. Вместе с этим возникает ощущение неловкости от моего внезапного вторжения. Но я все равно паркую джип и выключаю двигатель, а потом ступаю на вымощенную камнями тропинку. Двор выглядит симпатично: все очень ухоженное, газон тщательно подстрижен, а над всем этим великолепием нависает огромный вяз. Чуть вдали виднеется линия аккуратно высаженных кустов. Я, конечно, никакой не ботаник, но сама занимаюсь садом и знаю — это бересклет. Осенью его листья становятся кроваво-красными. Отлично оттеняет цвет дома. Правда, к лету бересклет снова станет зеленым.

У входа меня встречает коврик с приветственной надписью, на двери висит симпатичный венок, а прямо в его середине — дверной молоток. Я касаюсь его бронзовой поверхности, делаю последний глубокий вздох — и дыхание застревает в горле. Я действительно нервничаю. Плохо у меня выходит общаться с людьми.

Но я строго напоминаю себе, что сама решила прийти сюда. Сделать доброе дело, вернуть футболку Элли. Я должна чувствовать, что все делаю правильно.

Дверной молоток с громким стуком ударяется о дверь, и я машинально притопываю ногой. В доме кто-то немедленно начинает плакать, и это выбивает меня из колеи. Элли, конечно, говорила о младших братьях, но я не думала, что они настолько маленькие.

Дверь распахивается, из дома на меня смотрит изможденная женщина с ребенком на руках. Внешность у нее совсем не европейская, но Элли и сама говорила, что это приемная мать, а не родная.

На меня мрачно взирает маленькая пухленькая азиатка и ее крошечный ребенок. Точнее, два ребенка — еще один, постарше, выглядывает из-за ноги.

— Я же только что уложила его спать.

Ее веки устало подрагивают. Кажется, что с младенцем ей приходится нелегко.

— Простите за беспокойство, я…

— Что вы продаете? — прерывает меня женщина. Она раздраженно сдувает с лица прядку, выбившуюся из неряшливого хвоста. Выглядит она лет на тридцать пять, одета просто — джинсы, рубашка, босые ноги. Как две капли воды похожий на нее ребенок повис на ней, ухватившись за ногу.

— Нет, нет, я ничего не продаю. — Я вдруг начинаю чувствовать себя ужасно глупо, потому что держу в руках футболку, которую протягиваю ей, словно волхв, принесший дары. — Я просто хотела отдать футболку Элли.

— Элли?

— Ну да, Элли.

Я уже успела посмотреть на номер дома — 1812 — и внимательно изучила гараж. Это был точно тот дом, в который вчера вошла Элли.

— Простите, но кто такая Элли?

Я чувствую, что ничего не понимаю.

— Я вчера привозила сюда девочку… — объясняю я и потерянно смотрю через плечо на улицу. — Это же Ларчвуд, да?

— Да, это Ларчвуд-авеню.

— Девочка-подросток… Блондинка, зовут Элли. Она тут не живет?

— Я совершенно точно называла своих детей сама, и Элли среди них нет, — вздыхает женщина. — А можем мы решить, что Элли — это имя моей свекрови, и вы ее отсюда увезете?

Я даже не знаю, что мне на это сказать. Поэтому решаю переключить свое внимание на детей.

— У вас такие чудесные дети.

Я вообще очень люблю детей, особенно маленьких. У них такие крошечные ручки и ножки, маленькие пухленькие личики — просто воплощение невинности.

Женщина передо мной постепенно начинает терять терпение и, кажется, подумывает о том, чтобы просто захлопнуть дверь прямо перед моим носом. Она смотрит назад, в дом, всем своим видом показывая — она очень занята. А тут еще и старший ребенок начинает щипать ее за ногу.

— Ладно, ясно — Элли тут нет. Может быть, вы знаете какую-нибудь Элли на этой улице? Я могла ошибиться с адресом.

— Нет, — сразу отвечает женщина и морщится. — По крайней мере, я такого не помню. Мы тут уже семь лет живем, и я никогда не слышала ни о какой Элли.

— Но я видела, как она заходила внутрь… — начинаю возражать я и замолкаю под ее убийственным взглядом.

— Во время вчерашнего шторма? Мы все были дома, даже мой муж.

— Черт. Наверное, я вчера неправильно разобрала адрес…

— Ничего. Вчера была тяжелая ночь, еще и это торнадо. Я думала, нам вообще подвал затопит.

— Было так темно, — бормочу я, — наверное, я просто запуталась. И дом был очень похож.

— Попробуйте на соседней улице. Там есть парочка похожих. Может, на самом деле это был Ларчмонт, а не Ларчвуд.

Я благодарю ее за уделенное мне время, даже не пытаясь спорить, что улица совершенно точно была именно эта, да и дом тоже. Я видела, как Элли входила в эту самую дверь. Но в чем смысл спорить с вымотавшейся матерью о чужом подростке, которого тут даже нет? Элли здесь не живет, вот что важно.

Но почему она мне соврала? И если настоящие хозяева дома о ней не знают, то куда она вообще пошла?

Я забираюсь обратно в машину и снова аккуратно складываю футболку, прежде чем положить ее на заднее сиденье.

Может быть, Элли испугалась, что чужая женщина узнает, где она живет.

Да, конечно, так и было. Чувствую себя идиоткой. Пусть я и предложила ее подвезти, она вряд ли хотела, чтобы я заявилась к ней домой. Но если тут она не живет, то где ее искать?

В конечном итоге выходит, я застряла с чужой футболкой — футболкой с логотипом группы, о которой я даже никогда и не слышала.