След лисицы

Марианна Красовская (2024)

Юная сестра Великого Хана мечтает найти достойного мужа. Отвергая любовь тысячника, она соглашается стать женой князя Лисгорода, владыки обширных земель моров. Ее ждет роскошная жизнь в высоком тереме, богатство и почет, вот только принесет ли ей это счастье, о котором она мечтала? И когда спустя много лет она встретит того, кто любил ее ее когда-то — не отзовется ли ее сердце? Но она — жена другого. Нет у нее права на любовь и свободу. А так хочется обернуться рыжим зверем и убежать в родную степь…

5. Вопросы доверия

Одинокий всадник на коротконогой степной лошадке вопросов у моров не вызвал. В него стрелять не стали, хотя и встретили с натянутыми луками. Навстречу Нарану вышел мужчина лет уже вполне солидных, крупный, седовласый, с непокрытой головой, несмотря на то, что кое-где еще лежал снег. Наран подумал и шлем тоже снял — наверное, у моров такая традиция.

— Что вам от нас надо, дети степи? Что молодой хан забыл в землях моров? — гулко спросил мужчина по-кохтски.

— Хлеба, мехов и золота, — дерзко и гордо ответил Наран.

— По какому праву?

— По праву силы. Нас больше, мы сильнее.

Мор, прищурившись, оглядел темную волну войска кохтэ.

— Степняки никогда не могли справиться с дружиной княжеской, и сейчас не сдюжат.

— А нам и не нужно, — широко и опасно улыбнулся Наран. — Вы идите куда шли. А мы сожжем ваши деревни и польем поля кровью хлебопашцев. Налетим как саранча, пожрем, потопчем. Попробуй нас догони. Сами придете и предложите дань.

— Допустим, мы сейчас дадим вам виру, — согласился хмуро мор. — А следующей весной вас будет ждать десять тысяч мечников.

— Нас будет уже пятьдесят тысяч, — недобро прищурился степняк. — И придем мы туда, где дружины вашей не будет. И хлеба… не будет. Поставьте хлебопашцев и охотников под копье, конечно. Тех, кто уцелеет.

Воевода замолчал. Было видно, что он, скорее всего, отличный и опытный воин, но в переговорах не слишком искусен.

— Нас больше, нас несколько княжеств, — наконец вспомнил он…

— Беры с Лисами враждуют добрый десяток лет. Рысы еще подумают, идти ли с подмогой к Бергородскому княжеству, или растащить его останки. Кому вы доверите свою спину, Россомахам?

И, поскольку воевода Лисгорода молчал, Наран продолжал напирать:

— Мы уйдем сейчас, что нам ваше войско? Вы ранены, усталы, а у нас кони свежи и быстры. Вот только куда нам идти, скажи, отец? На Бергород или к Лисьим стенам, из которых вы вышли? Да вы и сами идете к братьям вашим морам отнюдь не для того, чтобы братскою рукою помочь им навести порядок в вопросе княжения, верно?

— Ты — хан? — неожиданно задал вопрос воевода. — Как тебя величать?

— Я — тысячник. Правая рука хана.

— Молод больно.

— Этот недостаток со временем пройдет.

— Сколько стоит ваше войско, тысячник?

Наран замер изумленно, но тут же принял невозмутимый вид.

— Ты ошибся, мор. Мы не службы ищем, а власти и богатств. Не продаемся.

— С ханом разговаривать буду, — заупрямился вдруг воевода. — И за князем Матвеем пошлю. Пусть он вопросы виры решает, я не властен над этими делами.

— Ждать не будем, — холодно ответил Наран. — Раненых перевяжем, мертвых похороним на рассвете и дальше пойдем. Куда хан решит, туда и пойдем.

— До заката срок дай. И выпустите одного гонца.

— Чтобы он привел сюда целое войско? — хмыкнул степняк.

— Я — брат младший князя. Слово даю, что…

— Не нужно, мы с тобой из одной чаши не пили и на золоте и крови не клялись.

— Никак боишься, тысячник? А говорил — как ветер в поле исчезнете, как саранча разлетитесь. Пришли воевать с морами — так воюйте.

— А и будем воевать, — жестко ответил Наран. — Мертвых забрать дозволите, или это честь вашу посрамит?

— Забирайте, к реке отойдем. Наших только не трогайте.

Баяру предложение воеводы вполне ожидаемо не понравилось. Он тоже подозревал подвох. Ждать в степи дождя было не в его характере, но убитых, действительно, нужно было похоронить по обычаям кохтэ, то есть — сжечь. С травами специальными и оружием.

Моры закапывали своих мертвецов в землю, и в этом тоже был смысл: из них потом вырастет трава, а может, даже и лес, в котором будут жить те же лисы, волки и беры.

Особо сейчас радовало хана, что у моров убитых было явно больше. Хотя погребальный костёр у кохтэ тоже внушал тоску. Каждый воин был Баяру знаком. Каждый был — как отрубленный палец. Больно.

Впрочем, сейчас больно за живых — за жён и детей. Мертвым уже ничего не важно, а те, кто умер в честном бою, на небесах сядут рядом с Великими Предками, войдут в Небесный совет, конечно же.

— Значит, лисы идут на беров? — в очередной раз спрашивал хан своего друга. — Как удачно для нас!

— Да. Можно пойти на Лисгород, там сейчас нет самых лучших и опытных воинов.

— Или, напротив, заключить с лисами союз, — возражал Баяр. — И Бергород взять без боя, утвердив там своего князя.

— Лучшая битва та, в которой меньше всего убитых, — философски усмехался Наран. — Стало быть, самое удачное сражение то, которое не случилось.

— Именно. Поэтому пошли разведчиков в сторону Лисгорода. Коли князь их приведёт за собой войско, то встретим их нашими стрелами, и дальше — возьмём город. А коли с открытым лицом придёт — будем разговаривать про союз.

Неизвестно, кому и повезло, но князь Матвей Вольский, немолодой уже и очень опытный мужчина, прибыл в сопровождении личных дружинников. И не войско, а скорее, почетный эскорт. Всего пятнадцать человек, но все как на подбор — рослые, могучие, на огромных богатырских конях. С такими, пожалуй, сам Баяр не рискнул бы выйти один на один.

И дружину личную он оставил на холме, спускаясь смело навстречу врагам в одиночестве. Подобный поступок кохтэ оценили, они вообще уважали смелость и силу. Только Ирган презрительно сплюнул на землю и процедил сквозь зубы:

— Вот дурак! Одна стрела — и лишится Лисгород головы.

— Э, нет, — возразил задорно Ольг, внимательно вглядывавшийся в князя лисьего. — Смотри, какой он… старый уже. Наверное, сыновья его взрослые уже и мигом возглавят княжество. И мстить будут жестоко.

Баяр кивнул, соглашаясь с мальчишкой. У такого умудренного сединами воина не могло не быть плана на любой поворот событий.

— Ольг, за мной.

Пришла пора большой игры. Пешку нужно было на поле битвы продвигать вперёд.

Выдвинулся навстречу князю — с уважением и смелостью, понимая, что тоже сейчас рискует. Луки у моров били гораздо дальше и сильнее, чем у кохтэ. К тому же богатыри из княжеской дружины наверняка обладали самым лучшим оружием.

Наран, который был одним из самых высоких мужчин среди кохтэ, нервно прикусил губу. Князь моров был его шире в два раза и выше на целую голову. Ему пришлось напомнить себе, что моры — такие же люди из плоти и крови, как и степняки, и умирают от сабли или стрелы просто замечательно. Только ведь в пылу боя — это одно, а от подлого удара в спину погибнуть — совсем другое.

Но Баяр, судя по наблюдениям, умирать не собирался. Напротив, склонив голову, говорил что-то князю лисьему серьезно и долго. Князь явно расслабился, разглядывая Ольга внимательно, потом и вовсе расхохотался, запрокинув голову. Кажется, бой этот выигран, и выигран бескровно.

И вправду, князь и хан развернулись и пошли уже к стану кочевников совершенно спокойно и непринужденно. Словно старые знакомые, даже друзья. И только вблизи Наран заметил и пот на висках Баяра, и его подрагивающие пальцы.

— Ну, договорились?

— Да. Ольг остаётся с князем Матвеем как его подопечный. Идём к Бергороду, там его покажем народу. Чтобы править, он ещё юн, но его происхождение и воспитание — залог безопасности.

— А дальше?

— Дальше… Буду собирать малый совет, — сказал, чуть помолчав, Баяр. — Там все и узнаешь.

Нарану это не понравилось. Впервые его отстранили, отодвинули в сторону. Неужели не заслужил он доверия хана? Но вслух тысячник, конечно, ничего не сказал, только кивнул невозмутимо.

Не сказать, чтобы моры внезапно полюбили тех, кто луну назад нападал на их дружину и убивал их собратьев, но князь отдал приказ — и ни одна душа не посмела даже слово недоброе сказать. Косились, конечно, морщились, демонстративно обходили стороной — но молчали.

Князь и хан разговаривали много. Наверное, сказалось и то, что Вольский был в почтенных летах. Кохтэ с почтением относились к опытным и бывалым воинам, что, впрочем, ничуть не мешало в бою. Но в разговоре Баяр был подчёркнуто вежлив (это ему ничего не стоило), а князь весьма разумно был к степняку внимателен.

У моров, разумеется, про молодого князя слышали и немало. Не ждали, конечно, зная про противостояние кохтэ и угуров. К тому же Баяр нарочно засылал к морам своих разведчиков, которые распускали слухи о том, что степняки пойдут мстить за обиды предков.

Надо признать, что и морам угурские земли нравились. Моры тоже не прочь были бы отщипнуть кусок их полей, к тому же, к угурам у них были свои счёты. И не без опасения тот же князь Вольский наблюдал суету у границ, надеясь только, что вначале эти дикари нападут на кохтэ, а уж моры с радостью помогут добить оставшихся, неважно даже с какой стороны.

Союз между морами и кохтэ, пусть даже не военный, пока торговый, был куда выгоднее открытой войны. И князь Вольский, несмотря на то, что оскорбленный воевода советовал со степняками дела не иметь (к тому же он уже видел их в деле и придумывал, как лучше действовать в бою), от младшего брата отмахивался, с мрачной насмешкой наблюдая, как Великий Хан точно так же отмахивается от своего брата. Правители были похожи, видели друг в друге достойных соперников. Мор не обманывался молодостью Баяра, а степняк отнюдь не считал, что у старого лиса не осталось зубов.

Разумеется, ни о каком доверии речи не шло: как можно доверять тому, кто пришёл на твои земли как тать? Но… юный Ольг неожиданно стал для Матвея Вольского тем самым камушком, который позволит склонить чашу весов в свою пользу. В Бергороде ему хотелось посадить на трон своего ставленника.

Конечно, вначале он поверить не мог в подобную удачу: князя Андрия Бурого он знал отлично, дружил с ним, вместе скорбел, когда тот потерял сына. Теперь же отрок, представший перед ним, мог быть сыном Андрия, и проверить это было легче легкого: по родимому пятну на плече. Проверил, убедился.

Впрочем, как и сказал Баяр, даже если бы Ольг был безродным мальчишкой, это ничего бы не изменило. Он, Вольский, мог сказать своё слово — и кто посмел бы оспорить его? Разве что нашлись бы дядьки, которые княжича растили до шести лет… Но теперь и дядьки поверят в чудо.

Бергород был у лисьего князя практически уже в кармане. Тем более, на его стороне (на стороне Ольга, конечно, но кто разберёт?) было войско кохтэ. Очень внушительное.