Настенька и медведь

Марианна Красовская, 2022

Настенькина жизнь внезапно оказалась похожей на сказку: сначала она вышла замуж за незнакомца, чтобы прокормить детей, потом муж увез ее в заколдованную лесную избушку и оказался медведем. И только от нее теперь зависит, какая это будет сказка: добрая или злая…

3. Братец Иванушка

Дрова были сырыми, спичек не было вовсе, нашлась только какая-то зажигалка, похожая на огниво, свечка, связка щепочек и кочерга.

— Сначала проверить заслонки. В русской печке она не одна, видишь эти задвижки чумазые в щелях? Палец в дырку вставляй и вытягивай. Так-то. Ты почти что печник уже, Валька Печкин. Дальше тяни этот щит. Это заслонка. Она закрывает устье. А ты сунул голову свою дурную в чело. Видел? Туда дрова складывают. Сначала их надо поджечь, потом, когда разгорятся — кочергой сдвинешь внутрь и закроешь вот тут.

— А Иванушку Баба Ягу куда там пихала? А печка пекла пироги что, сама? Автоматически? Где тут загрузка ингредиентов?

— Ты взаправду дурень такой или прикидываешься, Вальк? Дрова принеси для начала. Подача топлива тут ручная.

— Ой, Нась, иди в пень. Это руки марать, давай лучше я похожу в теплой куртке.

Сопя, чертыхаясь и громко скрипя зубами она таки приволокла те дрова, и уже через час печка топилась. Трещали дрова, но стало враз веселее и точно теплее. Ноябрь отступил за стены избы, притаился на улице.

Плиту в кухонном закутке Настя трогать не решилась — к ней был подсоединен газовый баллон, с которым она управляться не умела, и чайник поставили в печку. Прямо у самой заслонки.

В доме было ужасно грязно. Настя и в своей-то квартире нечасто полы мыла, а уж в этом свинарнике… Нет, обувь снимать она точно не будет. Вздохнула тяжело, поглядела на чумазых сестричек.

— Арина, покажи дяде Вале, где взять воды. Аня, швабра есть?

— Веник только, — пискнула одна из близняшек.

— Годится.

Подмела пол, начисто вымыла стол, выложила на большую тарелку со сколотым краем привезенные вафли и конфеты. У близняшек загорелись глаза.

— Руки мыть и лицо, потом за стол.

Толкаясь, побежали в сени, едва не опрокинули там ведро. Вернулись чуть более чистые, но все равно — поросята, а не дети. Интересно, сколько им лет? На вид около четырех, но рассуждают почти как подростки. Настя вздохнула, не рискнув больше делать им замечания. Налила чаю из подкопченного чайника, сахара, конечно, не нашла. Села сама на грубо сколоченный табурет, оперлась щекой на руку. На Вальку, потянувшегося было за конфетой, зыркнула так, что он захлебнулся чаем. Закашлялся, тихо шепнув:

— Ведьма!

Девчонки споро делили конфеты на три кучки. Потом поглядели на гостей и с явной неохотой стали считать до пяти.

— Это все вам, — махнула рукой Настя. — Мы с дядей Валей на диете, да, дядя Валя?

— Угу.

Свою долю близняшки смолотили мгновенно и крошки от вафель подобрали. Оставшуюся треть накрыли салфеткой.

— А ты про подарки, что там говорила? — деловито спросила одна малышка.

— А вот сначала я тебе косички заплету, а потом — подарки. Расческа есть?

Спустя четверть часа в дверь застучали громко и весело:

— Открывайте, девки, ваша братка пришла и сосисок принесла.

— Ой, Ванька! — дернулась было Аринка, но из цепких рук сестры вырваться не сумела.

Анютка же помчалась открывать засов.

В дом вошел мальчик, худенький, с серьезными глазами и бледным лицом. Тоже — вихрастый.

— Эт-та что еще за шлендра? — возмущенно спросил он, узрев, наконец, Настю.

Не заметить ее было трудно. Посередине небольшой комнаты стоял табурет, на котором важно восседала Арина — с одной заплетенной косичкой. Другую старшая сестра как раз ей плела.

— Эт-та что еще за грубиян? — в тон ему ответила девушка, весело щурясь.

— Я-то тут хозяин, а ты кто такая?

— Я, Ванечка, сестра твоя. Старшая. Настя.

— Ну ни…я себе заявочки, — вытаращил глаза пацан, швыряя на чистый стол замызганный рваный пакет. — Откуда нарисовалась?

— Матом не ругайся, мальчик, здесь дети, — сделал ему замечание скучающий Валька, примостившийся на продавленном диване.

— Ты что ли ребенок тут? — сплюнул Ванька злобно и снова уставился на сестру. — Так я не понял, ты чего приперлась?

— Во-первых, здравствуй, Ваня, как у тебя дела как учеба? — усмехнулась Настя, завязывая резинку на косичке Арины. — А во-вторых, мама у нас где? Я так и не поняла.

Ванька внезапно нахмурился, покосился на близняшек — умытых и красиво заплетенных, окинул хозяйским взглядом чистый стол, чайник и четыре чашки на нем и тяжко, совершенно по-стариковски, вздохнул.

— Пойдем, сестренка, я тебе покажу, где воду брать, — кивнул он.

Настя тут же всё поняла, накинула куртку и вышла вслед за ним. Валька тоже сообразил, словно фокусник извлекая из рюкзака подруги двух китайских пластиковых “Барби”, купленных в последний момент в привокзальном киоске. Громкий восторженный визг — и близняшки мгновенно забыли и про брата, и про старшую сестру.

Настя оглядела мальчишку: куртка какая-то рваная, явно с чужого плеча, давно не стриженные волосы, царапина на щеке. И взгляд такой взрослый, сердитый.

— Ну? — нетерпеливо спросила она. — Так мать-то где?

— А на кладбище.

— И чего она туда пошла? Время позднее, что там сейчас делать? — поинтересовалась девушка, предчувствуя, что ответ ей не понравится.

— Не пошла, а отнесли. Померла она, еще в конце сентября. Только девкам не сболтни, они реветь будут. Я сказал, что мамка в город уехала на работу.

Он был совершенно спокоен, словно рассказывал о потере галоши или погоде плохой.

— То есть как в конце сентября? А как же вы живете тут?

Ноги у Насти предательски подкосились. Она побледнела, впервые в ее жизни смерть подходила так близко.

— Молча. Нормально живем, тебя ужно точно не звали.

— А… взрослые?

— Ты про Игоряшу что ли? Так я его выгнал. Толку от него… всё пропил, даже загнал металлистам наш старенький бак из бани. Хотел вон дом продать, так я ему пригрозил, что ночью ему в ухо яду крысиного налью. Чтобы сдох, и никто не понял, отчего.

— Какой образованный мальчик, — невпопад прошептала Настя. — Шекспира читал, да? Молодец.

— Угу. Так ты-то что от нас захотела?

— Игорь — это такой вот… зеленый и заросший… — она обрисовала руками неуклюжую фигуру своего недавнего зомби-гостя. — Он ко мне приходил. Хотел, чтобы я от своей доли на дом отказалась.

— Ага! — торжествующе воскликнул Ванька. — Так я и знал! Ты тоже избу продать хочешь! А нас в детдом, да?

— Не дури, твоя изба стоит копейки, — поморщилась Настя. — За оформление документов больше заплатить нужно, чем можно за нее выручить. Мне непонятно, Ваня, почему мне про маму не сообщили?

— А ты кто такая?

— Вообще-то сестра твоя старшая.

— Ничего не знаю, первый раз тебя вижу.

— Да я тебе, засранцу, жопу мелкому мыла! И на первое сентября денег присылала на ранец и тетради! И вообще, я тоже на минутку наследница!

— А! Вот спасибоньки-то, ты, значит, и виноватая, что мать померла! Я-то думал, откуда она денег на выпивку все берет? А это добрая доченька присылает! На-следница.

— Так она пила? — слова ей давались с трудом, слезы вдруг в горло полезли, пришлось отворачиваться.

— С тех пор, как батя наш сгинул. Ну, а тут как-то круто она напилась на годовщину его… как пропал он. В канаве валялась всю ночь под дождем. Простыла и того… А телефон ее Игоряша продал сразу же, мне тебе куда звонить, на деревню дедушке?

Настя сглотнула, пряча слезы. Мать она не знала, не любила, не видела ее девять лет, но все равно — осиротела. И Ваня прав — тут ее вина не маленькая. Потянулась к брату, хотела обнять его, но он отскочил в сторону, глядя почти что с ужасом.

— Руки! — выкрикнул он. — Чего тебе от нас надо? Вали в свой город!

— Так, Ваня, не сегодня, — небо стремительно темнело. — Давай утром поговорим. А пока включи мне плиту, пожалуйста, там газовый баллон, я не умею. Картошки пожарю на ужин.

Они вошли в дом очень тихо и молча. Ванька тут же затопал по дому подчеркнуто-громко, будто мужик настоящий. Пытался говорить низким голосом, пуская вовсю петухов и закашливаясь.

Поковырялся с баллоном, плиту подключил, рыкнув на Настю, чтоб газ экономила.

Та только испуганно покосилась на него, осторожно качнув старый и ржавый агрегат.

А ты думала, дорогуша, тут коттедж с удобствами? Ага, щаз. Ванька еще помнил времена, когда дом был чистым и комфортным. И телик был, и плита хорошая… которую потом пропили. Эту дачники выкинули, Ванька и приволок. Одна конфорка работала, им и хватало. Непутевая девка подходила к плите со сковородкой в руках, как к яме с чудовищами. Чуть не на цыпочках. Видимо, собиралась отбиваться от этой рухляди.

Ванька ухмыльнулся самодовольно: он так и знал, что эта вот дурища городская (а что дурища — так по ней сразу видно, где это видано, что взрослая баба с разноцветными волосами ходит?) ни на что не способна. И чего приехала, он прямо чуял, что только проблемы от нее будут. Да еще не одна приперлась, а с хахалем. Тоже дурачок: все в телефоне своем сидит и ржет сам с собой. Плиту фоткает, печь фоткает, как девчонки картошку чистят, фоткает. В другое время Ванька бы им помог, потому что мелкие еще, нож криво держат и вообще как улитки, но если этот вон “мужик” старше его по годам ничего не делает, так и Ванька не будет. Пусть городская работает, ей полезно.

Спать их еще укладывай. Где ему столько одеял найти? Ладно, близняшки на печке пусть спят, как всегда, только их вместо одеял он куртками старыми накроет, да пусть оденутся потеплее, чтобы к утру не задубеть. А он сам на полу ляжет в кухне, хотя обычно на диване спал.

Так уж и быть, гостям всё лучшее. Даже диван попробует разложить, главное, не ляпнуть, что мамка на нем и померла. Хотя очень хочется, но как-то он подозревает, что перебор выйдет. На самом деле мать, конечно, в больнице умерла, он сам ей скорую вызвал, чтобы девчонок не пугать, но шутка вышла бы смешная. Только тогда, поди, Наська слиняет, а ему это пока не нужно. Рано еще сеструхе уезжать, у нее поди деньги имеются. Да и картошку она жарит просто очешуительную.

Вместе с городским этим дурнем бессильным с трудом разложили диван. Наверное, древний диван удивился. Он поди и не помнил подобного обращения.

Нашел нежданным незваным гостям две последние чистые простыни, буквально от сердца оторвал: со стиркой тут тоже были проблемы. Стиральную машинку сожитель их матери тоже продал уже очень давно.

Легли. Шушукаются.

Девки засопели мгновенно, им тепло и сладко сегодня. Ванька уже давно научился слышать по их дыханию и настроение сестер, и даже состояние здоровья. Сегодня они счастливы. Кукол своих новых в руках сжимали. За кукол, конечно, Наське спасибо.

Эти все ворочаются, шепчутся, тьфу. Прислушался.

— Насть, ну спят же все, давай!

— Валька, ты совсем идиот? Я так не могу!

— У меня есть с собой…

— Да мне насрать, Миронов, руки убрал! Сейчас я тебя на пол столкну, понял?

— Ты меня совсем не любишь, да?

— А ты меня?

Ха-ха, обломился пельмень городской, Наська гладко его как послала. И правильно, нефиг тут. И с этой сладкой мыслью Ванька заснул.