Алмазная лилия

Марианна Красовская, 2023

И не то, чтобы моя жизнь – унылое… эээ… оно. Хотя скажем прямо, если тебе почти тридцать, у тебя лишний вес, ты работаешь в библиотеке и живёшь с мамой – это не предел мечтаний. Но когда на горизонте появляется ненормальный папаша, сообщающий тебе, что он – гном из другого мира, начинаешь понимать, что все было не так уж и плохо. В смысле, наследница? В смысле, замуж за делового партнёра? Мне нравятся высокие блондины, а гномы – не нравятся!

2. Доказательства

— Мам, если ты ещё раз пустишь в дом этого ненормального, я сдам психиатрам тебя, — раньше я никогда не позволяла себе разговаривать с матерью в таком тоне, но сейчас я вдруг ощутила себя старше и мудрее, чем она. — Ты понимаешь, что он неадекватен?

— Лиля, доченька… Он мне такую ересь не говорил. Просто сказал, что искал своих детей, потому что стал бесплоден. Что деньги есть. С жильём обещал помочь. И вообще готов жениться на мне и официально тебя признать.

— А оно нам надо?

— Тебе нравится в библиотеке, да? — неожиданно тоскливо спросила родительница. — Хочешь там всю жизнь пахать? Знаешь, как я бухгалтерию эту проклятую ненавижу? И ответственность эту? Я в отпуске нормальном двенадцать лет не была. А до пенсии мне ещё долго.

— Ты ж трудоголик, — растерянно напомнила я маме.

— Ху… Алкоголик, — передразнила меня мама (мне показалось, что она хотела сказать по-другому). — Потому что дуры эти напортачат, если за ними не следить. Сама ж знаешь, что у нас жена и племянница генерального работают, а теперь ещё и любовница главного энергетика. Из нормальных — только Маша, но она беременная. Ну ещё Света умница, но у неё дети постоянно болеют. А если зарплату неправильно посчитают, кто виноват будет?

Я молчала, потому что не знала, что ответить. Что у мамы должность ответственная, я знала. Что зарплата у жены генерального выше, хотя она не очень старательный работник, тоже знала. Но вот такого отчаяния в мамином голосе я никогда не слышала.

— Мам, но ведь он реально псих, — прошептала я.

— Я поняла уже, — устало опустила она плечи. — А так хотелось сказки!

Я заморгала, а потом принялась поднимать с пола блестяшки, которые ЭТОТ даже не потрудился собрать. Интересно, сколько стоят кристаллы Сваровски? Или это цирконы? Завтра отнесу в ломбард один из камушков, оценю.

А стол теперь придётся новый покупать, полоумный папаша этот убил окончательно. Жаль, хороший был стол. Не такой уж и старый, лет семь ему всего. А это значит, что кто-то в этом месяце переживёт без нового платья, ну и ладно, джинсы же есть, они удобнее.

***

— Девушка, вы уверены? — испуганно спросила я оценщицу. — Бриллиант?

— Да. Два с половиной карата. Чистый. Старинная работа, сейчас такую огранку редко встретишь.

— И сколько он стоит? — дрожащими руками спрятала я камушек в мешочек.

— Огранка… ну пусть условно"кушон", она наиболее близка. Чистота 5, цвет тоже 5, — девушка в белоснежной рубашке и красной жилетке пощелкала калькулятором и перевернула устройство таблом ко мне.

Я сглотнула. 60 тысяч рублей. Шестьдесят, мать его, тысяч! И это я ещё маленький камушек выбрала. Сколько же папаша нам приволок? Я не сосчитала. Но больше двадцати, это точно. Псих? Откуда он их спер? Нас арестуют? Зачем он оставил у нас это вот всё? Мамочки, мне реально страшно!

Вернулась домой и вместо ужина принялась измерять камни утащенным с работы штангенциркулем. И не спрашивайте, откуда он в библиотеке!

Итого: тридцать камней, самый маленький из которых, если верить интернету, 2 карата, а самый большой… 60 каратов, кажется.

— Крупнейший бесцветный бриллиант размером с перепелиное яйцо и весом в более ста одного карата продан на аукционе Christies в Гонконге за 6 миллионов 200 тысяч долларов, сообщает официальный сайт аукционного дома, — зачитала мама из интернета и подняла на меня безумные глаза.

— Тут нет ста каратов, — пролепетала я. — Только шестьдесят. Наверное.

— Лиль, ты понимаешь, что если он настоящий…

— Если он настоящий, и мы притащим его в ювелирный, нас арестуют, — мрачно согласилась я. — Или убьют и закопают в лесу.

— Именно. И Лиль, он не может быть краденым. Иначе об этом бы трубили все СМИ.

— Одно из двух, — шепнула я, облизывая пересохшие губы, — или это подделка…

— Или он в самом деле гном.

Мамины слова отчего-то уже не казались безумными. Я дрожащими руками собрала камни в мешок, завязала шнурок и оглядела квартиру. Спрятать их было у нас негде.

— Ты паспорт в ломбарде показывала? — спросила мать. — Они могут тебя найти?

— Не нагнетай.

— Что не нагнетай, Лиль? А если это не фальшивка? Да нас за эти камни сто раз порешат. Не только нас. Весь дом. Все пять этажей, все девяносто квартир!

— А ведь он говорил, что может весь город купить…

Так страшно мне не было никогда в жизни. Вот уж не думала, что буду буквально молиться, чтобы этот псих вернулся и забрал свои стекляшки. Я даже на работу позвонила и взяла отгул, потому что представить себе не могла, как можно оставить мешочек дома. А вдруг его украдут? Нет, нас ни разу не обносили. Но бредовые идеи матери вдруг стали пугать и меня. Взять камни с собой на работу тоже невозможно. Нас часто обыскивают на проходных, а если найдут? Как я объясню их наличие? Если бы не кот, который, чувствуя мою нервозность, успокаивающе мурлыкал мне в ухо, а потом нагадил в тапки, опрокинул кактус и бегал по коридору с утробными завываниями — чтобы отвлечь, видимо, я бы и вовсе свихнулась.

Появление папаши я встретила едва ли не воплями счастья. Он пришёл около полудня, когда нас с мамой и дома-то не бывает. Псих и есть псих, что с него взять! Я затащила его в квартиру и тут же сунула в руки мешочек. Честное слово, у меня гора с плеч упала, когда я его сбагрила!

— Лиля, я вот принёс… — папаша бочком протиснулся мимо меня в коридор, потом в сторону кухни. — Доказательства. А где вы вчера были?

— На работе, вообще-то.

— Вы работаете?

— А жить нам на что? Алименты ты ж зажал.

— Да не знал я! — грохнул он, а потом снова утих. — Правда, не знал.

— Не ври, — неожиданно для себя сказала я. — Все ты знал. Просто… девочка не нужна была.

— Ладно, — вздохнул Генрих. — Твоя правда. На гобелене семейном отросток пошёл. Знал, но решил, что это неважно. Мальчика бы забрал, а от девочки, да еще полукровки, толк какой?

Замечательно. Вообще-то я пальцем в небо ткнула, но за правду спасибо.

Гном тем временем деловито выкладывал на подоконник какие-то кольца и кинжалы. И браслет ещё, кажется, из стали.

— Это браслет регенерации, — пояснил он, видя мой заинтересованный взгляд. — Примерь.

Я протянула руку. Осторожно взяла прохладный металл. Тонкая работа: переплетающиеся цветы и стебли словно настоящие, только покрытые металлом. А крохотная ящерка с зелёным глазом-камушком оказалась застёжкой. Гном как-то по-хитрому нажал на нее, и браслет разломился в моих руках. Генрих помог мне его застегнуть. Мне кажется, или браслет создан будто бы для меня? Охватывает запястье мягко, не давит, но и не сильно скользит. Пока я любовалась произведением искусства, равного которому я никогда не встречала, скотский папаша схватил кинжал и щедро полоснул им по моей ладони. Я, естественно, заорала. Больно было. Очень.

— Тихо, тихо, — сжал мою руку ЭТОТ. — Смотри!

Я смотрела. На моих глазах довольно-таки приличный порез начал затягиваться. Края его сдвинулись, превращаясь в царапину, потом царапина побледнела. Только уже подсыхающая кровь говорила мне, что это не сон. Я подошла к раковине, вымыла ладонь и внимательно оглядела её. Ни следа. Он гипнотезер? Или это в самом деле… магия?

— Слабенький браслетик так-то, — бубнил за моей спиной папаша Генрих. — Ювелирный. От порезов, ожогов, мелких неприятностей. Руку обратно не вырастит, максимум — ноготь. А есть ещё кольца: бодрости, удачливости, интуиции…

— Всевластия, — не удержалась я.

— Что? — удивился ЭТОТ. — Такого у нас нет. К счастью.

— А плащ-невидимка?

— Маскировочный, что ли? Это к эльфам.

— Еще и эльфы?

— Формально, они не эльфы, а альвы, эльфами их зовут за спиной.

— И что, они красивые высокие блондины? — заинтересовалась я.

— Ну да, высокие. Только красавцами их не назвать: тощие, убогие, хрупкие, ещё и не пьют. Но воины хорошие, тут не поспоришь. Ты мне теперь веришь?

— Не совсем, — призналась я. — Слишком уж на бред сумасшедшего смахивает. А люди у вас есть?

— Разумеется. Они везде есть, во всех мирах.

— И как твой мир называется?

— Цвергбьенген. Это земли цвергов.

— Язык сломаешь.

— Ну или просто Алмазные Горы. Мой клан там живёт.

— А альвы? Альвбьенген?

— Эглунд.

— Круто. А кто у вас ещё есть?

— Деточка, так пойдём со мной, и узнаешь, — вкрадчиво предложил папаша. — В гости тебя приглашаю. И Аллу, конечно, тоже. Поглядишь, осмотришься, познакомишься с родней. Не понравится — вернёшься.

— Типа экскурсия? — с подозрением спросила я.

— Да. Путешествие небольшое. На недельку, а?

— На неделю не выйдет, — с сожалением вздохнула я. — Отпуск у меня по графику в январе, а отгулов больше трех дней не дадут. Не положено. У нас ведь завод, режимное предприятие.

— И кем ты на заводе работаешь? — тоскливо спросил гном.

— Библиотекарем, — так же тоскливо ответила я.

— Это хорошо, — неожиданно обрадовался Генрих. — Почетная профессия хранителя знаний! А скажи мне, у вас там по кузнечному делу свитки имеются какие-нибудь?

Я вспомнила журналы КШП [1], так и не внесённые в базу, и ухмыльнулась. Имеются, папаша, ещё как имеются. И пресса имеются, и кузнечный цех.

— Горячая формовка, — словно зачарованный, повторял за мной гном. — Гидравлический пресс… но ведь это электричество надо, да? А его у нас нет.

— Магия же есть, — напомнила я. — Придумайте там какой-нибудь аккумулятор.

— Достанешь мне чертежи пресса?

— Кто, я? Ты хоть представляешь, сколько они стоят? Такие вещи в библиотеке не хранят.

— А что хранят?

— Статьи всякие, учебники, диссертации. И не про оружие и доспехи. Лопатки, шестерни, валы — оно тебе надо? Максимум, что интересно будет — про режимы термообработки. Но книги все равно за пределы завода выносить нельзя.

— Зря ты так говоришь, — не согласился Генрих. — У нас механизмы тоже есть. Бурильные, например. Печи шахтные. Плавильни. О, а по литью есть материалы?

Я с уважением посмотрела на папашу, а потом принесла ему несколько не сданных в институтскую библиотеку учебников, да еще свои конспекты. Я ж литейщик, закончила"Литье чёрных и цветных металлов". Не то, что бы у меня инженерный склад характера, но лекции я не прогуливала и записывала все, что могла, да еще на первой парте сидела, перед самым носом у лектора. Потому что, если примелькаться, потом больше шансов экзамены сдать. Часто мне даже автоматом ставили, я ж прилежная, внимательная. И уж точно никто не знал, что большую часть курсовых я заказывала за деньги.

— Так ты инженер, что ли? — с изумлением смотрел на меня гном. — Серьёзно?

— Ну да.

— Настоящий инженер?

— Тебе диплом показать?

— Тащи!

В мои синие корочки Генрих вглядывался с каким-то благоговением, а потом смотрел на меня с блаженной улыбкой.

— Да ты ж моё сокровище, — проворковал он, поглаживая стопку тетрадей. — Вот это мне повезло! Мало что инженер, так ещё и такая нужная специальность!

Ага, нужная. Я и поступила на нее только потому, что там был самый низкий проходной балл и конкретный недобор. Никто не хотел идти потом работать в цех, где графит и ядовитые пары. Я помню, даже одноклассникам не говорила, что на литье учусь. Производство металлов — вот как я называла свою специальность.

Интересно, стоит ли мне рассказывать, что инженер я только согласно диплому? А на самом деле — ни практических навыков, ни каких-то особых знаний у меня нет? Наверное, подожду с этим. Я ведь не собираюсь к ним в эти самые горы переезжать. Только погляжу одним глазком.

— А море есть у вас? — вспомнила я.

— В горах — нет. Озера есть и термальные источники. Море — в землях людей. Захочешь — свожу тебя.

Что ж, гор я тоже никогда не видела. Почему бы и не посмотреть на них? Кажется, горы — ничуть не хуже моря. Может быть, самую малость, но ведь там есть озера!

— Так что, поедешь? — с нетерпением спрашивал папаша. — Я тебя с дедушкой познакомлю.

Ну да, ещё и дедушка!

— Ты погоди, это не просто, — вздохнула я. — Мне же нужно ещё отгулы подписать, замену себе найти. На этой неделе я уже брала отгул, больше не дадут. Да и маме… ей вообще могут не дать.

— А Алла кем работает?

— Главбух. Зарплату считает. И договора всякие подписывает.

— Казначей, стало быть. Однако! Таких женщин привезти в дом почетно. Мне действительно повезло!

Черт, вот не нравится он мне. Но какие чудесные слова говорит!