Босс мафии. Одержимость

Марианна Кисс, 2023

Бывший криминальный авторитет Фёдор Романов выходит из тюрьмы. Отсидев много лет за преступную деятельность, Фёдор решает заняться чем-то в рамках закона и у него это почти получается. Но жизнь вносит свои коррективы. Знакомство с Лилианой меняет все планы, которые строил Фёдор.

Глава 8

Резко сел на бетонном полу, схватился за голову. В мозгу, словно чугунным рельсом по черепу, железный, непрекращающийся звон.

— Бля, — прохрипел.

Разлепил тяжелые веки и… ничего не увидел.

Мрак. Вот реально, такой жопы я совсем не ожидал. С трудом выровнял кривую мыслей. Потянул шею, вытянул вперёд руку. Кажется, знаю где я. В этот подвал я сам не раз и не два должников забрасывал. А теперь тут я, собственной персоной, и сдается, кинули меня сюда не для того, чтобы выпить со мной ещё раз.

— Сука, — тряхнул головой, разгоняя наваждение от какой-то херни, попавшей мне в кровь.

Во мраке ничего, кроме безумной пляски демонов, ожидающих меня на пороге ада. Чую, будет мне страшный и неминуемый, совсем скоро. Упёрся рукой в пол, попытался встать, но не могу поднять собственное тело. Отшатнулся с места и влип во что-то… мягкое.

Рукой лапнул, остановился. Замер выжидательно. Человек. Рядом со мной лежит человек.

— Эй, Лёха, — толкнул в спину лежащего. Тело шатнулось. Явно человек без чувств и что-то подсказывает, что это всё-таки Лёха.

Пальцами полапал по спине, по голове, нащупал лицо. Толкнул, шлёпнул ладонью, приводя в чувство и… почувствовал что-то мокрое, липкое.

— Лёха, бля, что с тобой? Вот сука, — тронул шею, не могу нащупать пульс или нет ничего.

Переместил пальцы в другое место, тоже нет пульса. Приподнялся, но снова качнулся на место. Встать не могу, а надо. Руки уже все в крови. Запах. Густой, сладковатый запах смерти бьёт в нос, отрезвляя и заставляя, шатаясь, раз за разом пытаться встать.

Я не серливый, но вся эта лабуда что-то не очень мне понравилась, и внутри защекотало стойкое чувство опасности, нависшей надо мной, как никогда ещё не нависала.

— Мать твою, вот это передряга.

Бывали когда-то моменты, закипал адреналин, но чтобы вот так вспрыснулось, это впервые. Дернулся сильнее, поднял окровавленную руку, нащупал стену, уперся и начал вставать. Вот они где девяносто пять не пригодились. Что угодно могу поднять, себя не могу. Пальцы скользят по крашеной стене, упор нечёткий, не удерживает тело.

С трудом и не с первой попытки удалось встать на ноги. Держусь за стену, ногой уперся в тело человека. Понять бы, Лёха или нет.

Если братец меня с трупом закрыл, значит, решил избавиться. Всё уже. И поделать же ничего не могу. Не пойму только, нахрена кололи, можно было сразу и туда. Тут явно какой-то замысел.

Глаза пытаются привыкнуть к темноте, но это невозможно. Как можно привыкнуть к кромешному, не пропускающему мраку. Уперся в стену ладонями, стою, вытряхивая из головы насильно затолканную туда дурь.

Вроде светлеет в мозгах, да не светлеет в подвале. Минут пять прошло, стало ещё лучше. Не от осознания, что нахожусь в чёртовом подвале с трупом, вероятнее всего, Лёхи, а от дряни вроде голова начала очищаться, руки заработали, ноги крепче встали.

Вспоминаю, как выглядела эта комната, когда я в неё когда-то, хуй знает когда, входил.

Квадратная, с грязным бетонным полом. Три на четыре где-то. Протянул руку в сторону по стене. Нет угла. Сделал шаг в сторону, уперся ладонью в стену сбоку. Если мы под этой стеной, значит дверь где-то сзади.

Пока оторваться от стены не решаюсь, чтоб не рухнуть тут снова. Постоял немного и пошел по периметру, упираясь в шершавую поверхность руками. По-любому на дверь наткнусь. Несколько шагов, ещё несколько, и стена закончилась. Проём дверной. Пальцами уперся в холодную сталь двери.

И только уперся, тихий скрип подсказал, что дверь не закрыта. Я замер, прислушиваясь. Как так? Свалили нас сюда, как мешки, и дверь не закрыли?

Может, подумали, что я тоже труп?

Да нет, трупы в подвале прятать, такое себе. Их в лес закапывать возят или на озеро с привязанным камнем в ногах. Наверное, наоборот подумали, что Лёха не помер и его сюда ко мне живого, а он, видно, уже в подвале смертушку принял. Не повезло Лёхе сегодня. Ну, Платошка, у меня за всё получит.

Толкнул дверь сильнее, она поддалась и появилась полоска тусклого света. Сразу стало легче глазам, темнота хоть и не полностью, но рассеялась. Я обернулся на человека у стены. Лёха. Конечно. Глаза открыты, на горле сбоку небольшое круглое отверстие запеклось, потемнело уже. На полу лужа крови.

На хрена они его? За что, бля? Понятно за что — за верность мне.

Иду дальше, дверь сильнее толкнул, проскрипела и затихла. А там тишина. Точно вымерли все. Может, и правда вымерли?

Пришёл, как можно тише ступая, по узкому коридору. Подошел к двери, ведущей наверх. Если она закрыта, то понятно, почему дверь в подвал не закрыли. Положил ладонь, осторожно надавил… тоже поддалась.

Что за хрень? Все двери открыты. Неужели думали, что я жмур?

Нелогично что-то.

Сделал два шага по ступенькам, коридор, по нему стараюсь идти тихо. Какой-то звук нарушил тишину. Разговор. Только не в реале… телек. Кто-то спокойно смотрит телек, пока я в подвале валяюсь рядом с Лёхой с проколотым горлом.

Иду ещё тише, двигаюсь, как тигр, огромный, но бесшумный. Убью любого, попадись только кто на пути. Дошел до края стены, прижался всем телом. Затих.

Пару секунд передыха, в голове ещё не совсем в порядке. Выдохнул, повернулся, выглядываю осторожно.

И что я вижу, на полу лежит человек, повернул ко мне голову, а на лице застыла маска смерти… Платон!

-–

Бросился к брату.

— Бля, сука! Какого хрена! — хотел тронуть, помочь, встать, не верю, что он мертв… но резко остановился, обернулся, сквозь голоса в телевизоре новый звук — вой полицейской сирены.

Выкатив глаза, не веря в происходящее, обвёл взглядом комнату. Будто хочу увидеть, что где-то тут притаился убийца, смотрит на меня и тихо усмехается, радуясь, в какую глубокую жопу он меня засунул.

Безупречная, продуманная, идеальная подстава.

Человек, все это сделавший, — гений, каких поискать. Прямо чувствую занесённый над моей тупой головой меч хитрого убийцы. Только меня убивать он не намерен был. Зачем? Если можно навесить на меня всех собак, всё, что можно. И если меня заметут, тогда с зоны уже никакой свободы век не видать, даже из-за прутьев решётки.

Очень умно.

Так умно, что от страха быть пойманным у меня не то что подмышки, спина и жопа вспотели. Как загнанный зверь метнулся к лестнице.

Память подбрасывает единственное правильное в этой ситуации решение. Только вот хер поймёшь, тут за эти годы все поменялось, от моих задумок мало чего осталось.

Было дело, сделал когда-то тайный ящик, схрон, для всякой незаконной херни. Если он ещё есть, то может быть мне сегодня… повезёт. Не стал раньше времени предвидеть удачу, рано загадывать, можно спугнуть. Стремительными, метровыми шагами иду наверх.

В доме никого. Оставили, свалили, чтобы мне одному сольная ария досталась.

Что ж, суки, посмотрим!

У меня уже выбора никакого: либо в ящик, либо на зону до конца своих дней. Так все обставлено, чтоб не выбрался я уже никогда.

Подхожу к спальне, когда-то своей, теперь хрен знает, что за комната. Толкнул дверь. Так и есть — спальня. И кровать та же. Слегка сменили интерьер, но не сильно. Даже вспомнились некоторые моменты, но сейчас не до них. Животный инстинкт добычи толкает прятаться.

Я упал на пол, на пузе полез под кровать. И мне уже похер, знает кто-то про шкаф или нет. Хочу спрятаться, даже если это будет последнее, что я сделаю, перед тем как навсегда потеряю свободу.

Шарюсь под кроватью, а в висках пульсирует звук сирен.

— Где она, сука?

Паника начинает овладевать впервые за много лет. Животная паника загнанной в угол жертвы. Ещё соображаю, нельзя трогать окровавленными руками, но под кроватью уже не до того. Похер. Приходится водить ладонями по полу, в поисках рычага.

Понимаю, именно эти движения выдадут меня, стоит кому-то пришедшему заглянуть под кровать. Но мне уже на все насрать, лишь бы свалиться в потайной ящик и возможно спастись. Это единственная, последняя возможность. Другой просто нет.

Слышу стуки, шаги разбежавшихся по дому людей.

— Полиция, выходите, подняв руки! — выкрикивает кто-то ещё внизу, и я понимаю, что у меня всего несколько чертовых секунд, начинаю в отчаянии бить по полу и… автоматическая крышка открывается, и я проваливаюсь в подпол, под кроватью.

Движение. Ставлю крышку на место, закрываю щеколду.

Замер, не дышу в ящике длиной в человеческий рост и шириной в метр. Как под себя делал. Видно, не зря. Я тогда мужикам хорошо заплатил за секретность. Даже Машка не знала про этот шкаф. Если бы узнала, что спит над схроном с калашами и всякой хернёй, не сильно была бы довольна.

А мне тогда не до сантиментов было. В опасность игрался и мне даже в кайф было мнить себя оружейным бароном. Вернее, Графом. Тогда мне такое погоняло дали. Типа Романов, давай царем будешь, а я типа нет, Граф — хорошо звучит.

И сейчас лежу, херов Граф, слышу как ходят легавые подо мной и надо мной.

Замер. Найдут — найдут.

Ну, а нет, тогда я, сука, найду того, кто весь этот замес устроил. Найду и печень вырву, за Лёху, ну, и за брата. И хоть он говнюком был, но он — брат мне.