Халцедоновый Двор. И в пепел обращен

Мари Бреннан, 2009

Год от Рождества Христова 1666-й. Король и парламент бьются за власть, пуская в ход и войска, и интриги. У двора дивных глубоко внизу, в недрах Лондона, тоже хватает врагов. Старые обычаи трещат по швам, и никто не знает, что придет им на смену. Но вот грядет опасность еще более страшная – та, что способна уничтожить все. В доме спящего пекаря из печи вылетает на волю искра, а из той искры возгорается пожар, который сожжет Лондон дотла. В то время как люди борются с пламенем, пожирающим улицу за улицей, дивные выходят на бой с врагом не столь осязаемым – с самим духом Великого Пожара, способным испепелить все на своем пути. Придется смертным и дивным забыть обо всем, что бы их ни разделяло, и вместе, плечом к плечу, биться за жизнь самого Лондона…

Часть вторая. Сей кровопийца 1648–1649 гг.

Король. Покажите же мне то Высшее Правосудие, что не нуждается в доводах Разума.

Лорд-председатель. Вот оно, сэр — это Общины Англии.

«Король Карл пред Высоким судом правосудия».

Халцедоновый Чертог, Лондон, 3 октября 1648 г.

Мертвую тишь ночного сада нарушало лишь негромкое журчание Уолбрука — реки, давным-давно ушедшей под землю, забытой Лондоном и ныне ставшей частью Халцедонового Чертога. Ни лордов и леди, гуляющих по дорожкам за тихой беседой, ни игры музыкантов… Волшебные огни, что освещали сад, выстроились над головой в звездную реку, точно указывая Луне путь.

Однако Луна в их указаниях не нуждалась. Путь сей она проделывала не раз и не два — каждый год, в этот октябрьский день. Для этого она облачилась в простое свободное платье, реликвию прежней эпохи, из белой парчи, не украшенной ни вышивкой, ни самоцветами, а ноги ее были босы. В эту ночь сад принадлежал только ей. Сегодня ее не потревожит никто.

Нужное место находилось не в центре сада, но в одном из укромных его уголков. Иллюзий Луна отнюдь не питала: скорби ее не разделит никто из придворных, ведь сердца дивных так ветрены… но не всегда. Стоит им полюбить — страсть их не угасает со временем.

Обелиск стоял под сенью вечно цветущих яблонь, среди ковра из яблоневых лепестков. Да, Луна могла бы поставить здесь статую, но это было бы слишком. Вдобавок, его лицо и без того никогда не померкнет в ее памяти.

Преклонив колени у могилы Майкла Девена, смертного человека, которого когда-то — и до сих пор — любила, Луна поцеловала кончики пальцев и коснулась ими холодного мрамора. Откуда-то изнутри, из потаенных глубин души, нахлынула боль. Нечасто Луна давала ей волю или хотя б позволяла себе вспомнить о ней — иначе и не заметишь, как превратишься вот в это, в телесную оболочку, не содержащую ничего, кроме скорби. Сейчас ее печаль была так же горька, как и в ночь его смерти. Такова цена ее выбора, такова цена ее любви.

— Мне так не хватает тебя, сердце мое, — шепнула она обелиску. Сколько же раз ей уже довелось повторить сей рефрен? — Бывает, ночами мне кажется, что я отдала бы все, только бы снова увидеть тебя… услышать твой голос… почувствовать прикосновение.

Казалось, от этой тоски ноет все тело. Никогда впредь не знать ей ни его объятий, ни тепла его рук. И никому иному места его не занять: Энтони — вовсе не Майкл Девен и не станет им никогда. Принося клятву в том, что рядом, у трона, всегда будет смертный, правящий Халцедоновым Двором вместе с ней, Луна прекрасно это понимала. И учредила титул Принца Камня, дабы смягчить удар перемен, дабы с чистой душой полагать сие положение должностью, которую может занять любой смертный. Любой, а вовсе не только ее консорт со всем, что это подразумевает.

Энтони все понял. И Майкл понимал — ведь он сознавал, что не вечен. Слишком долгая жизнь среди дивных сломит любого, как он ни крепок разумом. Да, время, проведенное ее Принцами при дворе, вкупе с толикой чар замедляло течение жизни — Энтони в свои сорок выглядел десятью годами моложе — и все же они неотвратимо старели и умирали.

Трава щекотала кожу сквозь платье.

— Нам нужно время, — пробормотала Луна, машинально погрузив пальцы в прохладную рыхлую землю. — Время, чтобы разведать путь, которым я слепо иду. Заявлять, что наш двор стоит за согласие меж дивных и смертных, служит мостом меж двух миров — все это прекрасно… но как? Как мне помочь им, не лишая их права на выбор? Как они могут помочь нам, если даже не знают о нас?

Замени «помощь» словом «использование» — все было бы много проще. Подобные настроения процветали при дворе до сих пор, и вовсе не только из-за козней Никневен. Сама Луна изо всех сил старалась добиться перемен, не переступая сей грани… и ничего, ничего-то из этого не выходило.

Конец ознакомительного фрагмента.