Сияние смерти

Марго Яман, 2023

Кто этот зверь, не оставляющий следов и сокрытый от глаз? Как связаны убийства и прошлогодний взрыв скалы; девушка из психиатрической лечебницы и преступление 18-летней давности? К каким бы невероятным событиям не привёл поиск ответов Павла и его коллег – ответы найдут. Даже если для этого придётся взглянуть на мир под другим, совершенно фантастическим углом!

Глава 1

Резкий звук ворвался в прекрасный сон о молочном поросёнке на огромном блюде. Просыпаться не хотелось. Кусок мяса был так близок ко рту, что его дивный аромат ощущался каждой клеточкой. Слюна уже заполнила рот в предвкушении пиршества, но телефон был неумолим.

— Слушаю тебя, чудовище, кем бы ты ни было? — проскрипел в трубку сонный голос.

— Павел Аркадьевич! Срочно выезжай, у нас снова «то самое»! Скину адрес сообщением. — протараторил в ответ юный голосок дежурного и отключился. Через мгновение телефон принял СМС «Александровский парк, седьмая аллея».

Ехать на «то самое» не хотелось. Хотелось поросёнка и послать к чёрту врача, обязавшего придерживаться диеты. А ещё послать начальство, создавшее специальный отдел по невыясненным происшествиям, куда его определили год назад после тяжёлого ранения.

Отдел образовался из–за одного непонятного дела как секретный и таинственный, но посмеивались над ним все. Очень быстро в него стали сливать все «необъяснимые» дела, которые из–за недостатка улик и нерасторопности молодых спецов так и остались нераскрытыми, и он превратился в полицейский «отстойник».

Ничего таинственного. Рутина для тех, кто выпал из обоймы: пары раненых оперативников, спивающегося, но всё еще гениального патологоанатома, молоденького стажёра, которому в основном штате места не нашлось. И секретаря: она же племянница главного, она же «специалист» по всему мистическому, сейсмолог в простонародье. Выучилась и зачем–то вернулась в городок, где сейсмической активности отродясь не наблюдалось.

С её легкой руки и образовался этот отдельчик после короткого землетрясения и странного взрыва, развалившего единственную на всю округу скалу на две «пизанские башни». К огромному сожалению скала, с которой открывался великолепный и чарующий вид на огромное озеро пользовалась у всевозможных туристов популярностью.

Сюда ехали отдыхать из соседних областей, даже из других городов, да и местные с удовольствием устраивали у подножия скалы пикники, и водили школьные классы в походы. Потому пострадавших и погибших в результате взрыва, который случился как раз в разгар летнего сезона, было много.

Спасатели и полиция работали сутками, разгребая завалы и надеясь найти выживших. Добровольцы оказывали посильную помощь, сопровождая раненых к машинам скорой помощи, и составляя списки пострадавших по найденным документам, а так же со слов тех, кто был в сознании и мог говорить.

Там–то Паша и повредил ногу. Раздробило всмятку куском скалы, когда участвовал в спасательной операции. Сам чуть не погиб, и в больницу попал надолго. О дальнейшем узнавал уже со слов коллег.

Трагедия эта потрясла жителей и говорили о ней ещё долго. А в этом году у скалы появился небольшой мемориал при поддержке местной администрации.

Версия о природном катаклизме, послужившим взрыву была отметена, когда работавшие на месте трагедии криминалисты обнаружили остатки взрывчатого вещества, содержащие неизвестные науке химические элементы. Заговорили о теракте, а к башням понаехали все, кому не лень.

Доклад же о неопознанном веществе привлёк и правительственные спецслужбы, которые прибыв, изъяли все материалы по взрыву, включая образцы вещества, огородили огромную территорию вокруг образовавшихся башен, разбили лагерь, долго что–то изучали, и наконец убыли, скинув в итоге две «башни» на местную полицию: скала ваша, вот сами и возитесь со своим терактом. «Теракт» прозвучало, как окончательное определение произошедшего, о веществе ни слова, образцы тоже не вернули.

После экстрасенсы потянулись, дескать «место силы» почуяли. Были еще совсем смешные товарищи с рамками, паранормальные следы искали, но и эти отвалились со временем.

В управлении розыскные мероприятия провели, но установить связь взрыва с террористами не удалось, да и ответственность на себя за якобы теракт никто не взял.

А в химии они не сильнее спецслужб были, вот и хотели убрать дело на полку, да только племянница главного активничала, что всплывёт эта химия в каком крупном теракте, с них спросят. А им и ответить нечего будет. Им поручили, а они не разобрались. Так и вырос в цокольном этаже отдел ради одного происшествия.

Павел иллюзий не питал, понимал то списали их: его, ставшего инвалидом, напарника Васька, который всё ещё по больницам кочевал, Петровича, который с женой Бога молил о ребёночке, да всё без толку. А тут вынужден был не одно детское тельце вскрывать. Не выдюжил, запил.

Списали их, но не выбросили, кинули подачку в виде нового отдела и забыли. В общем отстой. Но с зарплатой. Платили исправно и даже премию к новому году выписали.

Старые дела худо бедно раскрывались, опыт огромный, было на что опереться, но на текущие выезды не брали. И насмешки бывших коллег терпеть приходилось, да и жена, поняв что звездочек на погонах больше не будет и перспектив стать женой генерала тоже тихо исчезла. Сначала под предлогом командировки в другой город, потом в другую страну, а оттуда передала документы на развод через адвоката.

Так и остался Павел, высокий потянутый шатен с завидной внешностью и необычайно яркими зеленющими глазами, в прошлом боевой командир, служивший в горячих точках и лучший следователь угрозыска, разведённым калекой, возглавляющим непонятный отдел.

Ни одного серьезного дела за год, а теперь вот третий раз вызывают: зверь повадился на людей нападать. «Знамо дело, крутым и здоровым операм не с руки этим заниматься, скинули ему. Надо ехать.»

На аллейке старого парка толпился народ. Хоть и ранний час, а поглазеть, как тело в мешок упакуют да в машину погрузят желающие нашлись. Стояли за ограждением, не рвались вперёд. То тихо переговаривались и жадно ловили случайные слова, то нетерпеливо расспрашивали друг друга.

Порой из общего гула выделялись отдельные голоса поднимаясь до жалобной октавы, и затихали. Зрители снимали на телефоны и смаковали подробности в сетях тут же, не стесняясь присутствующих оперативников.

Зевак Павел Аркадьевич ненавидел. Люто. Как будто дел больше в жизни нет, как горе чужое в своих телефонах лелеять. И ведь пользы от них нет, одни сплетни да паника среди населения.

Чуть поодаль от всех Павел заприметил девушку, которая дрожа от холода в куценьком пальтишке тихо плакала, не отводя взгляда от тела, бывшее ещё вчера молодым парнем. Знакомая? Свидетель?

Он сделал шаг в её сторону, но его окликнул Денис Смирнов, занявший освобожденное им место в убойном. Это был молодой, поджарый парень среднего для мужчины роста, одетый в кожаную куртку с меховым воротником, тёмные джинсы и ботинки. Смешливые глаза сверкнули хитринкой:

— Павел Аркадьевич, по ходу серия намечается. Это уже третья жертва с вырванным горлом и почти без крови.

— Заберут. — в мыслях успел огорчится капитан, но Смирнов продолжил: — Но серия не наша, по вашей части. В смысле таинственности.

— Не понял? — Павел поёжился от прохлады и внимательно оглядел собеседника, ожидая ответа.

— По всем признакам, — Смирнов затих в драматической паузе, — вампиры! — и заржал, а следом и его напарник, стоявший чуть поодаль с отстранённым видом. И так они сотрясались от собственной, по их мнению удачной шутки, что не заметили, как за ограждением заклацали телефоны и новость понеслась в массы.

— Дебил ты, Смирнов! Выгонят тебя из убойного, как пить дать выгонят. — раздался за спиной хриплый голос.

— Петрович! — Павел обернулся и с улыбкой обнял старого друга и наконец–то вышедшего из запоя патологоанатома. — Как ты? — спросил тихо.

— Нормально, Паш! Кофейку бы мне, есть? — с надеждой спросил Сергей Петрович, приглаживая слегка дрожащей рукой взлохмаченную шевелюру. Выглядел он весь помято и устало. Следы безудержных возлияний были заметны, как никогда: лицо осунулось, волосы цвета высохшей степной травы висели лохматыми, тусклыми прядями, одежда в беспорядке и пронзительный когда–то взгляд стал потухшим. Но он снова в строю, и Павел был рад.

Мариночка, практикантка Петровича, вздохнула с видимым облегчением при виде наставника. Она, ни разу не делавшая вскрытия самостоятельно, не могла принять на себя такую ответственность и до ужаса боялась сплоховать и промахнуться с выводами.

Ограничивалась осмотром, предварительным заключением и терпеливо ждала Петровича, держа тела в холодильнике, благо родственники первых двух жертв не объявились пока и тела для похорон не затребовали.

Смирнов тем временем отошёл подальше. Кто знает, почему старого пропойцу до сих пор не выгнали, может «свои» в верхах имеются. Связываться с ним себе дороже, хотя послать далеко и безвозмездно язык чесался аж до жути.

Вскоре они с напарником отбыли, а Петрович, получив заветный кофе из Пашиного термоса подошёл к зарослям густого кустарника, за которыми и было обнаружено тело бойким терьером, совершавшим обычную утреннюю прогулку со своей пожилой хозяйкой, и где уже вовсю собирали улики криминалисты. Там же внимательно осматривал место преступления Павел. Его способность подмечать детали, которые порой упускали из виду даже опытные криминалисты была очень известна в управлении. А в тандеме с ним, с Петровичем, гением экспертизы им равных не находилось. Так было раньше. До скалы. После многое изменилось. «Но мастерство не пропьёшь.» — подумалось патологоанатому, и он взглянул на жертву.

Молодой мужчина лежал на спине. Обычная, недорогая одежда и обувь. Ветровка, джинсы, простенькие кеды. Руки раскинуты в стороны, в одной всё ещё зажата книга. Самое ценное? «Основы паркового ландшафта». Странное чтиво для молодого человека. Лямка яркого рюкзачка перекинута через вторую руку. Нёс на одном плече. В открытых глазах застыл, нет, не страх. Недоумение. Как будто он вовсе и не понял, что происходит. Не успел. Горло отсутствовало полностью и голову рядом с телом удерживал лишь капюшон куртки, который чудом не спал во время нападения. Ни следов сопротивления, бегства, борьбы. Ничего. Как если бы парнишка не возражал и терпеливо ждал, пока ему отгрызут часть тела.

— Марина, что–то успели выяснить? — обратился Сергей Петрович к своей практикантке.

— Да, всё здесь, — протягивая блокнот и диктофон сказала Марина. — И ребята с уликами закончили. Сергей Петрович, это ведь у нас третье такое убийство. Точно такое. Два первых тела в морге дожидаются, я не вскрывала, вас ждала. Так же почти полностью обескровлены. Как будто выжали их. Или выпили.

— Ну уж, прямо выпили? — улыбнулся Петрович. — Ладно, если ребята всё собрали, распорядись, пусть увозят. Пойдём выясним, кто же у нас так пить хотел.

Капитан же, опираясь на трость и морщась от сильнейшей боли оглядывал так хорошо знакомый с детства парк. Вот он кустарник в два человеческих роста, очень густой и багряный от осени, за которым можно при желании затаиться и остаться незамеченным, и где нашли спозаранку погибшего парня.

На его ветках уже вовсю звенели синички, стайка воробьёв прыгала вдоль тропинки, огибающей эти заросли и бегущей вниз, к озеру. Деревья, будто в прятки играя с солнцем подставляли его лучам то один то другой листик, а лёгкая изморось на них сверкала от души россыпью крохотных бриллиантов.

Где–то слышались болтливые сороки, тут же прыгали смелые белки, собирая на зиму последние дары природы, которая продолжала жить и дышать, и красоваться.

А чуть выше, на самой аллее находились волшебные лавочки, украшенные искусной резьбой, расположившиеся здесь с незапамятных времен. Они бережно охранялись администрацией и местными жителями, которые совершенно справедливо находили их уникальными.

По этим аллейкам он на велике ещё пацаном гонял, сюда же с девочкой из класса ходил уток в озере кормить, и лебедей смотреть, и множество хороших историй приключилось с ним и его друзьями в этом парке. Горожане его любили и берегли.

Так кто же посреди всего этого великолепия, этой умиротворённой красы настолько отчаялся, что совершил страшное зло?

Павел буквально видел, как это случилось: вот парнишка идёт от озера по тропинке в сторону аллеи. Одной рукой придерживает лямку рюкзака, другой открытую книгу. Он увлечён чтением, идёт давно знакомой тропой не глядя по сторонам. Поравнявшись с зарослями его следы заканчиваются, протекторы его кроссовок прослеживаются только до кустов. А дальше что? Кто–то рывком поднял его и закинул в заросли, где и убил? Кто обладает подобной силой? И кровь. Его кровь есть в кустах, но нет на тропинке. В кустах убили.

— Предварительно, Паша, парня убили с где–то с четырёх до восьми вечера вчера, точнее позже скажу, — подошёл патологоанатом к капитану, — В кустах есть следы обуви, мужской 47 размер, подошва приметная. Следы довольно свежие. Возможно парня поджидали. А может его нашли раньше терьера, но не сообщили. Есть так же следы жидкости, оставленной на кустах и земле возле следов, анализ проведём. Это всё пока.

— Что с орудием убийства? Или зверь? — уточнил Павел.

— После вскрытия, Паша. Может и зверь. Но следов звериных криминалисты не нашли, не прилетел же он? Смерть мгновенная, без сопротивления, парень даже испугаться не успел. Остальное в отчёте. — и Петрович с Мариной уехали в морг.

«Прилетел. Взлетел. Интересное слово. Девушка, блин же,» — вспомнил Павел и оглянулся на зевак. Её и след простыл. Коря себя за нерасторопность и надеясь на фотографа — криминалиста капитан следом за Петровичем отправился в управление.

А там дым стоял коромыслом. Первые сплетни о нашествии вампиров заполонили сети. С ужасающей скоростью они обрастали подробностями, и вот уже звонки репортёров, желающих подтверждения из первых уст терзали телефоны дежурных.

Смирнов затаился в кабинете, прекрасно осознавая, что придётся–таки отвечать перед начальством, остальные же, хохоча, зачитывали вслух посты горожан, разделившихся на два лагеря: одни утверждали, что вот оно, доказательство, и в полиции просто так не скажут(Смирнов в этом моменте стонал и проклинал себя за глупость), другие — что первые безмозглые тупицы.

Паша, посмеиваясь, прошёл мимо убойного и спустился к себе. Спускаться было больно и трудно, и трость эта дурацкая не помогала, и нога висела тряпкой бесполезной, а после утренней поездки ещё и болела дико, но виду не подавал. Опасался: вдруг и этот никчёмный отдел отнимут, как он тогда без любимого дела?

Всё что он любил и умел — это ребусы да загадки разгадывать, выслеживать, вынюхивать. Они с Васьком и Петровичем горы сворачивали, а теперь вот едва ходит. Ни в засаду, ни в погоню. Но голова–то, голова цела пока. Думать может ещё, анализировать. А нога пусть болит, адски болит, потерпит он.

Секретарь Анечка, невысокая и пухленькая блондинка процокав каблучками по коридору открыла скрипучую дверь и заглянула к дежурному:

— Андрюша, Павел Аркадьевич к себе вызывает, пойдём!

Андрей необычайно оживился. Молодой стажёр пылился в дежурке, где ничего не происходило. Изучение старых дел давало неизмеримый опыт, но кровь кипела, молодость била копытом, и хотелось «со шпагами на перевес». Давненько он ждал настоящего расследования по горячим следам, и вот оно. Наконец–то.

Он так резво вскочил со стула, что опрокинул и его, и корзину с мусором. Наспех всё собрав он рванул в кабинет капитана, чуть не сбив с ног и Анечку.

— Сумасшедший! — воскликнула она, и сдерживая улыбку поцокала за ним следом.

«Капитан Буран Павел Аркадьевич. Главный следователь ОТП» гласила солидная табличка на двери. Андрей ворвался чуть ли не с разбега, счастливо улыбаясь: — Вызывали, Павел Аркадьевич?

— Вызывал, Кирьянов, вызывал. Анна, входите. — обратился Павел к подошедшей девушке.

— Петрович у нас в строю, ждем его отчет по всем трём жертвам, а пока есть для вас задание: как вы знаете, последнее убийство в отличии от первых двух произошло в парке, в непосредственной близости от людей. По одной из версий нападение зверя. Поэтому необходимо проверить целостность паркового ограждения, особенно той его части, что примыкает к лесу.

По мнению криминалистов смерть наступила в интервале с шестнадцати до двадцати часов. В шестнадцать ещё светло, возможно есть свидетели. Найдите их.

Первые два тела были найдены в лесу: Анна, год назад вы плотно сотрудничали с егерем местным, опросите его, не было ли в его вотчине задранного зверья с такими же ранами?

Так же на месте преступления обнаружены следы подошвы 47 размера. Нестандартный размер, в магазинах не найдёшь, возможно обувь сделана на заказ, узнайте, кто в городе занимается.

И ещё. Никаких разговоров о вампирах. Комментариев журналистам тоже не давать, пусть Смирнов отдувается. Что с родственниками первых погибших? Удалось связаться?

— Нет пока, ищем. По адресу регистрации Екатерины Зиновьевой никто, кроме неё не проживает, соседи говорят, есть мать, но где — тоже никто не знает. Давно не видели с дочерью. Пьющая она, вроде, мать эта.

А Витальев Герман родственников живых не имеет. Есть сожительница, живут давно и даже дружно, так же по мнению соседей, но она часто уезжает в командировки, археолог. Сейчас тоже на раскопках, пытаемся найти место её работы, чтобы через начальство сообщить.

— А Екатерина одна живёт? Нет сожителя?

— Есть мужчина. Приходит иногда, но соседи ничего о нём не знают.

— Павел Аркадьевич! Вы просили срочно напечатать. — протягивая конверт сказал вошедший фотограф.

Практически вырвав конверт из рук и бегло просмотрев снимки Буран вытащил один и протянул Андрею: — Видишь девушку в сером пальто с красным шарфом? Найдите мне её во что бы то ни стало!