Милорд

Марго Шум, 2017

Я мечтала закончить академию, стать дипломированным бытовым магом и открыть свой собственный цветочный магазинчик. Но вынуждена была бросить учебу и отправиться в край вечных туманов, чтобы приступить к обязанностям гувернантки дочери герцога Хопса. И уж точно я даже помыслить не могла, с какими тайнами мне придется столкнуться в его замке. Да и сам герцог оказался таким!.. В общем, чего я рассказываю. Читайте и сами все узнаете.В оформлении обложки использованы фотографии с сайта shutterstock.

Глава 6

Господи, как же мне плохо! Ни разу за всю свою жизнь я не болела так тяжело. К утру жар не только не спал, но еще и усилился. Горло саднило ужасно, а из груди вырывались устрашающие хрипы, как только я собиралась позвать Кити на помощь. Временами я проваливалась в забытье, и тогда мне мерещились неясные тени в углах комнаты. То они сморщивались и становились едва различимыми, то принимались расти, достигая поистине гигантских размеров, и двигались в мою сторону, чтобы зависнуть над кроватью и медленно-медленно спускаться, накрывая меня с головой, заставляя задыхаться.

Когда забрезжил рассвет, я уже плохо понимала, где нахожусь, как и то, жива я или уже отправилась в мир иной. Скрип отворяемой двери и легкие шаги по полу отдавались в голове колокольным набатом. А прерывистое дыхание показалось шумом раздувающихся мехов в кузнице.

Что-то ледяное коснулось моего лба, и за этим последовал возглас:

— Господь всемогущий!..

И снова звук удаляющихся шагов, грохот закрываемой двери.

Я все слышала, но ничего не соображала. На глаза, казалось, положили что-то тяжелое. Как ни силилась, открыть их не получалось. И головой старалась не двигать, только так и спасаясь от раздирающей ее боли.

Наверное, я все же лишилась чувств, потому что в следующий раз очнулась, когда голову мою приподняли, и к губам прижали что-то холодное. А когда в горло полилась голимая горечь, едва сдержала рвотный позыв.

— Так надо, девочка, пей… От этого тебе должно полегчать, — приговаривал смутно знакомый голос. — Бог ты мой! Она словно огнем окутана, вся горит, а ноги как ледышки. Кити, принеси камни со двора, да раскали их в камине. Ей нужно согреть ноги…

Я и не заметила, как наступило облегчение, одновременно проваливаясь в сон. Сколько проспала, не берусь судить, только проснулась, когда в комнате уже стемнело. Рядом с кроватью обнаружила Кити, свернувшуюся калачиком в кресле, положившую голову на подлокотник и забывшуюся сном. Видно, задремала она совсем недавно и совсем неглубоко, потому что сразу же очнулась, стоило мне пошевелиться в попытке перевернуться на другой бок.

— Мисс? Вам лучше? — всполошилась она, я же невольно поморщилась от боли в голове. То ли ее звонкий голос породил ее, то ли мои потуги пошевелиться.

— Помоги, пожалуйста, — просипела я. Голос пропал окончательно, но уже и столь страшных хрипов я не издавала.

Кити перевернула меня набок, и я почувствовала, как все тело покрыла испарина. Жар спал, а на смену ему пришла ужасающая слабость. Держать глаза открытыми было по-прежнему тяжело.

— Что со мной?

— Вам было очень плохо, мисс. Вы вся горели… Миссис Стоун доложила о вашем состоянии милорду, и он прислал микстуру, которая и сбила жар. Я пойду доложу, что вы проснулись, — снова всполошилась Кити, вскочила с кресла и умчалась из комнаты.

Я даже обрадовалась, что осталась одна. Этой девушки сейчас мне казалось слишком много. Мой взгляд упал на окно, и я поняла, что вечер еще не наступил, а в комнате так темно из-за того, что на улице разыгралась непогода. Ветер гнал грозовые тучи. Они грозно клубились на небе, готовые вот-вот разразиться ливнем. Но пока еще не упало ни капельки.

Когда вновь скрипнула дверь, я предпочла не поворачиваться, продолжать смотреть в окно. Да и темнеющее над замком небо завораживало.

— Рад, что вам лучше, мисс Свейн, — вздрогнула я от голоса, в котором узнала герцога.

Он и в моей спальне?! Но это недопустимо! Во все глаза я смотрела на приближающегося к кровати мужчину, натянув одеяло до самого подбородка и чувствуя, как дрожу всем телом.

— Простите мне мою бестактность, — проявил сообразительность герцог. — Но я должен лично убедиться, что вам стало лучше. Дайте, пожалуйста, руку.

Все это он проговорил спокойным голосом, чинно опустился в кресло и протянул ко мне руку.

— Зачем? — с трудом вымолвила я, не кстати подумав, что еще ни разу не касалась герцога. Да и не собиралась этого делать…

— Мисс Свейн, только так я смогу установить с вами контакт и понять ваше состояние, — терпеливо прояснил он.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Когда мои пальцы коснулись его горячей ладони, по телу пробежала дрожь. Такая реакция показалась мне странной, но я постаралась сосредоточиться на том, что герцог стал делать дальше. Сжав не сильно мою руку, он прикрыл глаза и замер. Я боялась помешать ему неосторожным движением и тоже застыла, не переставая разглядывать его мужественное и сосредоточенное лицо. Какое-то время ничего не менялось, пока герцог не отмер и не заговорил:

— Как я и думал, — внимательно вгляделся он мне в глаза, пытаясь там что-то отыскать.

Странно, но я перестала думать, что лежу в постели перед посторонним мужчиной, что в комнате кроме нас больше никого нет… Да и вел он себя не как мужчина, а скорее, как ученый муж, пытающийся докопаться до истины в каком-то очень сложном процессе.

— Вы заразились инфекцией, которую принесло море. Я должен взять образец вашей крови, чтобы определить ее происхождение и приготовить лекарство.

С этими словами он достал из нагрудного кармана небольшую колбочку с иголкой внутри. Руку мою он все еще продолжал удерживать в своей. Как-то отреагировать или испугаться я не успела. Очень проворно герцог сжал мой безымянный палец и надколол его иглой. А потом выдавил несколько капель крови в колбу, запечатав ее пробкой.

— Вот и все, — поговорил он, пряча колбу обратно в карман. — Скоро мы будем знать, как вас лечить. А пока… отдыхайте, мисс Свейн.

Напоследок он слегка дунул на мой палец, и даже следа от укола не осталось, как и крови. И лишь потом герцог выпустил мою руку и удалился.

Я прислушалась к себе. Меня пугала слабость во всем теле. Малейшие движения давались мне с великим трудом. От попытки принять полу сидячее положение меня бросило в пот, и я без сил повалилась на подушку. Не так ли чувствуют себя умирающие, когда им становится так плохо, что жизнь перестает радовать? Но я не собиралась умирать и очень надеялась, что герцог Хопс найдет способ вылечить меня.

Полдня возле моей кровати по очереди дежурили Кити и тетушка Пэм. И если горькую микстуру я еще позволяла вливать в себя, лелея надежду на облегчение, то от чашки горячего бульона категорически отказалась. От одной мысли о еде неизменно появлялась тошнота. И несмотря на явное недовольство управляющей, я стояла на своем. Да и вспоминались слова матушки, что во время болезни все силы организм бросает на борьбу с ней. И заниматься еще и перевариванием пищи ему некогда. В детстве, когда мы с Реджиной болели, матушка никогда не заставляла нас есть. Аппетит возвращался вместе с выздоровлением.

Вечером ко мне заглянула Серина.

— Отец разрешил навестить тебя, — сказала она с порога, почему-то с опаской глядя на меня. Впрочем, следующая ее реплика прояснила причину такого поведения: — Ты такая бледная, как луна на ясном небе.

— Иди сюда, — заставила себя улыбнуться я, выпростав руку из-под одеяла. — Я очень рада, что ты пришла.

Как раз ненадолго меня оставили одну. У тетушки Пэм появились какие-то срочные дела, а Кити я отправила отдохнуть, видя, как та вымоталась со мной за целый день.

— Хочешь, я расскажу тебе сказку? — неуверенно произнесла девочка.

— Ты же говорила, что не знаешь их, — снова улыбнулась я.

— Одну знаю…

— С удовольствием послушаю!

Она забралась в кресло с ногами, устроилась поудобнее и начала рассказ.

— Далеко отсюда в чистом поле стоит очень красивый дворец, в котором живет прекрасный принц. Он не настоящий принц, потому что не сын короля, но тот его так любит, что все его считают принцем…

Начало сказки мне понравилось. Я даже предположить не могла, что Серина может так воодушевленно рассказывать. Взгляд ее устремился в пространство, словно она отчетливо все себе представляла, а мне лишь описывала картину словами.

–…Этот принц окончил самую лучшую школу магии и стал самым могущественным магом королевства. Нет такого дела, которое было бы ему не по плечу. Он следит за безопасностью короля, всячески оберегая его. Заботится о здоровье всех подданных королевства. Откуда только к нему не едут, и всех он может исцелить. Нет таких недугов, с которыми он не мог бы справиться.

Однажды, гуляя по лесу и собирая целебные травы для своих зелий, принц встречает настоящую красавицу. Ее волосы чернее самого черного ворона, а глаза горят золотом. Стан ее строен, а поступь легка. Принц сразу же влюбляется в красавицу, и она отвечает ему взаимностью. Они поселяются во дворце короля и назначают день свадьбы. Но для этого ей нужно благословение отца, душа которого темнее самой темной ночи. Он живет в глухом лесу и творит страшные дела. И слуг у него видимо-невидимо.

Злой король, чьей дочерью и является красавица, проклинает дочь, вместо того чтобы благословить. Но добрый король разрешает остаться ей в королевстве и продолжать любить принца. Так они и живут… а через какое-то время у них рождается дочка. И быть бы принцу на седьмом небе от счастья, только умирает его любимая в ту же минуту. И становится ему не мил весь белый свет, а больше всего девочка, что повинна в смерти матери. А еще и злой король узнает о ребенке и приказывает выкрасть его и убить. Помогает добрый король спасти малютку, но чтобы не развязалась кровопролитная война, велит принцу забирать дочь и уезжать подальше…

Серина замолчала. Борясь с внутренней дрожью, я какое-то время ждала, что она продолжит, но этого не происходило.

— И какой же конец у этой сказки? — рискнула спросить я.

— Не знаю, — легкомысленно пожала она плечами. — Я еще не придумала.

— Так ты придумала ее сама? — удивилась я.

— Возможно… В может, ветер с моря нашептал мне ее, — снова посмотрела в пространство Серина. — Понравилась тебе моя сказка? Лучше она, чем все те, что ты читала?

Я кивнула, а сама подумала, что никакая это не сказка, и услышала я только что историю рождения этого ребенка. Но, конечно же, вслух я этого не сказала, да и остатки сил как-то вдруг покинули меня. Девочка очень чутко уловила мое состояние.

— Плохо тебе, да? — сочувственно спросила она и зачем-то провела надо мной руками. — Вижу, что плохо, очень плохо. И станет еще хуже…

— Да куда уж хуже, — усмехнулась я. — Беги уже, тебе пора спать. Да и я хочу отдохнуть.

Больше она ничего не сказала. Постояла еще недолго возле кровати, порассматривала мое лицо, думая о чем-то своем, и убежала.

А ночью мне стало хуже, как и предрекла Серина. Проснулась я от того, что не могу вдохнуть воздуха. От моих хрипов сразу же пробудилась чутко спящая Кити, что дежурила возле кровати. Она сразу же умчалась за помощью…

То, что было дальше, помню местами и плохо. Кто-то суетился возле меня. Отдаленно слышала чей-то плач… Кажется, в комнате опять был герцог, и снова руки его касались меня. Я же все это время прощалась со своей бренной жизнью и настраивалась на жизнь вечную, там, где говорят несравнимо лучше, чем на земле.

Когда в горло мое, раздирая его в кровь, что-то вставили, и живительный воздух наполнил легкие, я потеряла сознание. Но последней мыслью была, что, наверное, я задержусь на этой земле еще на какое-то время.

Очнулась я от голосов. Только вот сил открыть глаза или пошевелиться снова не было. Но зато я могла дышать и слышать.

— Что же будет, милорд?

— Не знаю, миссис Пэм. Инфекция распространяется очень быстро. Она уже почти достигла рубежа, откуда не возвращаются. И моя магия тут бессильна… Для зелья мне нужна трава, которая растет за океаном. Даже если я отправлю кого-нибудь за ней, он по любому опоздает.

И снова слуха моего коснулись звуки сдержанных рыданий. Теперь я знала, что плачет добрая тетушка Пэм и оплакивает она мою никчемную жизнь. Где же герцог? Почему его я не слышу? Наверное, ушел…

Я не слышала, как в комнату вошла Серина. А вот грозный окрик герцога заставил меня затрепетать.

— Что ты здесь делаешь? Я запретил… Инфекция может быть опасна для тебя.

— Сэр, позвольте мне спасти ее, — твердо произнесла девочка, и я невольно возгордилась ей. С каким мужеством, должно быть, смотрела эта малышка сейчас в ледяные глаза герцога. — Вернее, не мне, а ему. Он может, я знаю.

— Ничего он не может. И кому, как не мне, это знать лучше всех.

— Она умрет через два часа, если вы сейчас не пустите меня к ней.

Когда-нибудь, когда эта малышка вырастет, она сможет командовать полками. Жаль, что я этого уже не увижу. Я почувствовала, как одинокая слеза скатилась из уголка глаза.

— Делайте, что хотите, — устало произнес герцог. — В конце концов, хуже уже не будет.

Одновременно с тем, как за ним захлопнулась дверь, рядом с кроватью снова прозвучал голос Серины.

— Спаси ее. Вытяни из нее эту дрянь. Ведь ты же любишь ее не меньше, чем я.

И тут же на меня навалилось что-то тяжелое и ледяное, выталкивая остатки воздуха из легких. А потом черный туман заволок голову, вытесняя разум. Жива ли я или уже умерла, но в тот момент я ощутила блаженство.