1.
Зима в этот год пришла рано, уже в ноябре снега насыпало столько, что в самую пору сидеть по домам, пить горячий чай и глядеть в окна. Окна у Альгарта в уютном дупле, куда он забрался зимовать, нет, вместо него небольшое отверстие напротив основного входа, старательно задрапированное шкурами. В это отверстие поступает свежий воздух и можно наблюдать, как лес постепенно укрывается белой периной и впадает в спячку.
Альгарт в свои молодые сотню лет (по меркам василисков) обычно зимовать улетал южнее, где снег не выпадает. Но в этот раз пришлось задержаться из-за неотложных дел в лесу. Лешак попросил помочь с засолкой груздей, кикиморы на болоте устроили скандал с водяным, и Альгарта пригласили в качестве примирителя. Кроме того, жабье озеро категорически отказалось замерзать, а это удар по всему престижу магического сообщества Вековечного леса.
Спать василиск предпочитала в зверином облике, то есть в виде здоровенной зеленой змеи с золотыми глазами и золотым узором в виде солнечного круга на голове. Скрутившись в несколько колец и втянув крылья, он сунул нос под одно из них, но только закрыл глаза, как в дупло глухо постучали.
— Альгарт Стриглавович, — раздался снаружи слегка трескучий и очень узнаваемый голос. — Ты там как? Спишь ужо, али ишо нет?
Разомкнув веки, василиск нахмурился и поднял голову. Если в первый день спячки тебя будят — это верная примета, что сон будет неспокойным.
— До этого пытался спать, — отозвался змей, решая, высовываться наружу или подождать и Лешак сам уйдет.
— А, ну это всегда успеется, — крякнул леший снаружи. — Вон, лиса прибежала с дальних городов. Говорит, города вообще в спячку не впадают, круглый год суетятся, да тормошатся.
— Ты же в курсе, что обычно я зимую в теплых краях, где нет спячки? — напомнил василиск.
— Да-да… — протянул мечтательно леший. — Я бы может тоже в теплые края какие полетел. Обернулся птахой, и фр-р-р… Но не могу. Лес не на кого оставить. А то поди нападет какой-нибудь супостат или колдун, кто ответ нести будет?
Василиск недовольно вздохнул и поерзал на пушистой подстилке.
— Кому наш Вековечный лес сдался? Тем более зимой?
— Эт ты зря, — не согласился Лешак. — Лиса грит, недавно в Зверозубых горах объявился колдун. Такого лиха там натворил, что даже местный горник еле сдюжил с ним совладать. Самоцветов поукрал не счесть. И воды живой повыкачал. Так что не положено мне по теплым краям шляться, когда такое творится.
— Тот горник, наверное, слабенький какой-то, — заметил змей, пытаясь снова улечься.
— Хороший горник, — не согласился леший. — Это колдун какой-то буйный попался. Лиса говорит, он вроде как и на Туманных болотах напакостил. И в Озерном краю набедокурил.
— По-моему, твоя лиса — сплетница.
— Может и сплетница, но новости приносит регулярно. Я тут это, вот чего, — неумолимо продолжал Лешак и Альгарт сокрушенно вздохнул — уходить деревянная морда не собирается. — Ты, мож не знашь, но там в деревне в заброшенный дом въехали.
— Вот привязался. Какое мне дело до деревни и, тем более, до заброшенного дома? — проворчал василиск.
— Ну как же, — растерянно отозвался леший снаружи. — Ты ж у нас главный по связям с людьми. И по безопасности. Должон быть в курсе, стало быть. А то вести неприятные про всяких колдунов ходят.
— Сомневаюсь, что пугание народа полетами и таскание коз можно назвать связями, — хмыкнул Альгарт. — И вряд ли этот колдун, если и существует, попрется жить в наши дебри.
Снаружи послышалось кряхтение.
— Ты как знаешь, но проверить бы надо, — не отставал Лешак. — Мало ли, кого занесло в нашу дикую сторону. Новых людёв в деревне не было уж с… — Послышалось бормотание, означающее, что леший что-то подсчитывает. — О… Поди уж с того века. Да оно и понятно. Чего им тут делать? Вековечный лес старый, растет далеко, а так ещё и половина его на северной стороне мира.
— Угу… — уныло протянул василиск, прикидывая, как отвязаться от сердобольного Лешака, которому приспичило под самую спячку разбираться с людским поселением.
Вековечный лес, в котором Альгарт живет с самого рождения, действительно место очень далекое от человеческих центров. Факт прибытия сюда новой крови действительно необычен. Но у него сейчас нет ни малейшего желания выбираться из уютного дупла, оборачиваться кем-то и ломиться по сугробам выяснять, кого принесло.
С наружи похрустел снег, что значит — леший и не собирается уходить.
— Так это, ты как? — спустя небольшую паузу снова подал голос деревянный хранитель леса. — Мож обернешься кем, да сходишь, поглядишь?
Альгарт не выдержал и высунул чешуйчатую голову наружу, где на неё тут же нападали снежинки.
— Сказал же, не пойду, — ответил он. — Настанет весна, тогда и разберемся.
— А вдруг кого недоброго принесло? — не унимался леший, уперев деревянные кулаки в бока.
— Вряд ли его понесет в лесную чащу зимой творить непотребства, — заметил змей.
— Ну а вдруг?
— Тебе надо, ты и иди, — ответил василиск. — Я, если не заметил, пытаюсь заснуть на зиму.
Леший всплеснул руками-ветками.
— Так как же я пойду? Гляди на меня — ежели люди увидят, как к ним в деревню заходит дерево, да ещё и начинает выспрашивать чего, визгу будет. Чего доброго подожгут меня с перепугу, а мне потом вырастай заново из какой-нибудь травинки.
— И ты хочешь, чтобы подкоптили меня? — уточнил василиск.
— Э, брат, ты ж могешь и человечью форму обозначить, — хмыкнул леший. — Человека-то им с чего жечь?
— Не пойду сказал, — отрезал Альгарт. — Холодно.
Лешак сложил деревянные руки на мощной дубовой груди и поинтересовался:
— И барьер силовой не поставишь?
— Лешак, в деревне живет сотня человек, — ответил Альгарт. — До этого они зимой сюда не совались. С чего им вдруг начинать?
— Ну ты ж не выяснил, кто приехал в старый дом.
— Одна семья погоды не сделает, — отрезал василиск и втянулся обратно в дупло. — Я буду спать. Весной проснусь и разберусь.
— Ну, воля твоя, Альгарт, — со вздохом отозвался леший. — Я тебе предупредил.
Снаружи послышалися хруст снега, означающий, что леший все-таки пошел восвояси. Змей сладко зевнул и снова скрутился кольцами, укладываясь на мягкую подстилку из бараньей шерсти. В Вековечном лесу он занимает важное положение и на самом деле больше всех взаимодействует с людьми: то черной тучей пролетит над селением, то напугает их ревом. Иногда пройдется в человеческом облике в капюшоне вдоль деревни, чем вызывает новую порцию испуга, а значит и уважения к лесу. Потому что нечего роду человеческому соваться на территории, исконно принадлежащие запредельным созданиям. А чем ещё их убеждать, как не страхом? Страх базовый рефлекс на всякую невидаль и отлично останавливает любопытствующих чуть дальше опушки. Кроме того, в последние годы в деревне молодняка стало мало — кто вырос, кто уехал. А молодняк среди людей — главные в вопросах любопытства.
Спокойно выдохнув, Альгарт сомкнул веки. Никто не побеспокоит его до самой капели, можно спать.
Как же он ошибся.
