Волк для Шарлотты

Марго Генер, 2019

Шарлотта – белокурая девушка, которая мечтает о счастье. Но нравы в деревне суровы, ей ничего не остается, как смиренно им подчиняться. Когда над всеми нависает опасность, она, не раздумывая, отправляется в путь через самый страшный лес королевства. Терамарский лес. Но у этого леса есть хозяин. И лишь он решает, кому пройти, а кому нет. В оформлении обложки использованы фотографии с сайтов pixabay и deviantart по лицензии CC0.

Глава 5

Казалось, я проспала целую вечность. Когда проснулась, в окно доносились трели птиц, а лунная дорожка сменилась солнечной.

Я села на постели. Только теперь смогла оглядеться. Вчера вечером из-за пережитого ужаса и полумрака в комнате я видела лишь кровать, но сейчас взору предстала вся комната, и я затаив дыхание ползала по ней взглядом.

Она оказалась достаточно большой, чтобы разместить целую отару овец. Окно справа — широкая бойница без стекла, и воздух свободно проходит внутрь. Чуть дальше возле стены шкаф и небольшое трюмо с зеркалом и табуреткой. Слева гигантский камин, где догорают поленья.

Кровать, на которой сижу, широкая, словно рассчитана на четверых. Я заснула поверх шкур. Осторожно откинув одну, обнаружила пушистое одеяло, что значит, ночами может быть холодно. Между кроватью и камином широкая медвежья шкура, и я вздрогнула, представив, кем должно быть существо, способное убить такого огромного зверя.

Немного посидев на постели, я спустилась на пол и прошла к окну. За ним раскинулась живописная долина, деревья с раскидистыми кронами. Долина вместе с замком окружена горами, словно в колыбели. Со всех сторон доносится щебетание, время от времени кто-то рычит, и всё говорит о гармонии и безмятежности. Сложно поверить, что это великолепие находится в Терамарском лесу.

— Невероятно… — прошептала я.

— Но придется поверить, — донеслось из-за спины.

Я резко оглянулась. В середине комнаты стоит волк, который вчера прямо в этой комнате превратился в человека и назвался Вергеном. Если вчера он был совершенно нагим, то сейчас на его бедрах висит килт в красно-черную клетку. Ремень черный, с серебряными клепками и волчьей головой на бляшке.

Сердцебиение участилось, в страхе я попятилась, но потом уперлась в подоконник и замерла.

— Я… не слышала, как вы вошли, — пролепетала я, во все глаза таращась на широкие грудные мышцы волка.

Медленно, словно хищник, выслеживающий добычу, волк стал приближаться.

— Когда нужно, я могу быть бесшумным, — сказал он. — Как спалось, красавица?

Когда он остановился в полушаге от меня, я инстинктивно отклонилась, забыв, что позади пустота, и вывалилась бы в окно. Но горячая рука крепко обхватила меня и притянула к себе.

По мне прокатились волны жара, страха и чего-то, чему название я не знала. Волк наклонился надо мной и стал скользить взглядом по лицу, потом сполз ниже, и меня опалило, будто открыла заслонку в печи.

Его глаза сверкнули золотом, зверь шумно втянул воздух и сказал:

— Я спросил, как тебе спалось? Возьми за обыкновение отвечать, когда я спрашиваю.

Нервно сглотнув пересохшим языком, я проговорила едва слышно:

— Спасибо… Я хорошо спала.

— Прекрасно, Шарлотта, — довольно отозвался волк. — Я хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала.

Он оторвал меня от пола, словно вешу не больше кошки, и перенес на середину комнаты. Там поставил и, отшагнув, стал разглядывать, как корову на продажу. Он наклонял голову, то в одну, то в другую сторону, тёр подбородок, наконец, сказал:

— Этот наряд, конечно, довольно мил. Но я хочу, чтобы ты носила другое.

— Но это мое любимое платье, — немного осмелев, произнесла я.

Волк поднял взгляд, губы медленно и хищно растянулись в улыбке.

— Подаешь голос? — спросил он.

Я сжалась, вспомнив, как в деревне меня всю жизнь учили говорить только с разрешения или через поверенного мужа. Сейчас же посмела заговорить без разрешения, и теперь волк имеет полное право наказать меня за неблаговоспитанность.

В ожидании кары я зажмурилась. Но неожиданно щеки коснулись горячие пальцы, я резко открыла глаза и обнаружила лицо волка в сантиметре от своего. И без того трепещущееся сердце, забилось, как пойманная в силки птица.

— Не бойся меня, Шарлотта, — проговорил волк внезапно охрипшим голосом и провел пальцами по щеке до самых губ. — Ты уже заметила, я не похож ни на одного человека, которых ты знала прежде. Я хочу, чтобы тебе было удобно. Всё в этой комнате твоё, и разговаривать ты можешь тогда, когда захочешь.

Его пальцы коснулись моего подбородка и, прежде, чем я успела опомниться, он коснулся губами моих губ. Меня словно прошило молнией, по телу моментально растекся жар и запульсировал внизу живота. Я помнила поцелуи Грэма, но ни один из них не вызывал ничего подобного.

Волк продолжал целовать. Постепенно его губы становились настойчивей, руки обвили мою талию, и я ощущала, как мелкая дрожь охватывает всё тело. Дыхание участилось, груди потяжелели, я в смятении застыла в объятиях волка.

К своему изумлению обнаружила, что мне нравятся его прикосновения, которые будоражат и вызывают неведомые доселе ощущения.

Неожиданно волк отстранился и, подув мне на лоб, проговорил:

— Я не ошибся в тебе, красавица. Ты так чувственна, хотя сама не понимаешь этого. Но мы всё исправим.

С трудом справившись с трепетом и дрожью, я произнесла сдавленным голосом:

— Вы намерены меня обесчестить?

— Обесчестить? — переспросил волк с усмешкой. — Поверь мне, Шарлотта, многие женщины мечтали бы о судьбе, которая досталась тебе. Начать с того, что я тебя не съел.

Вспомнив, что передо мной не человек, а оборотень, который вчера вечером выглядел, как гигантский чёрный волк, я вздрогнула и хотела отойти, но его руки крепко держали меня.

— Я вам за это очень благодарна, — проговорила я тихо. — Но обесчещенной деве не место среди честных людей.

Глова волка запрокинулась, обнажились крепкие, белые зубы и по комнате прокатился гулкий смех.

— Милая Шарлотта, — проговорил зверь, наконец, перестав смеяться, — во-первых, у тебя превратные понимания о чести. Во-вторых, я хочу, чтобы ты стала моей. Чтобы ты хотела стать моей. А в-третьих, зачем тебе возвращаться?

В том, стоит ли мне возвращаться в деревню, я уверенна не была. Особенно после откровенных нападок Грэма, который, кажется потерял уважение к правилам и традициям и наплевал на честь. Но от моего путешествия зависела жизнь и благополучие деревни, поэтому сказала:

— Я отправилась через лес по делу. Мне необходимо вернуться в деревню.

— Это исключено, — резко произнес волк. — Ты никуда не пойдешь. А если вздумаешь сбежать, мой лес вернет тебя обратно. Ты ведь понимаешь, что это мой лес?

Меня одолели смешанные чувства. С одной стороны — ответственность за деревню, в которой живут не только селяне, но и мои родные. С другой — надежда на жизнь вне её правил. Оба варианта имели изъяны, и я не знала, какой из них больше.

— Я понимаю вас, — наконец, произнесла я, кивая.

— Называй меня Верген, — сказал волк. — Тебе нужно привыкать к моему имени и к моей сути.

— Почему вы меня не съели? — неожиданно даже для себя спросила я.

Глаза волка сверкнули, как золотые монеты, он прищурился и улыбнулся, как хищный кот.

— Красавица, ты слишком ценна, чтобы просто тебя сожрать, — произнес он. — Поверь, тебе есть куда более интересное и полезное применение.

Я шумно сглотнула и, сжав пальцами юбку, проговорила:

— Я уже поняла. Вы хотите насильно сделать меня своей женой.

Верген оскалился, и мне показалось, он сейчас превратится в волка. Но его облик остался человеческим.

— Хочу. Сделать, — сказал он хрипло. — Но хочу, чтобы ты этого тоже хотела.

Покачав головой, я проговорила:

— Я воспитывалась в строгости. И только что избежала, точнее отсрочила ужасную судьбу стать женой того, кого не люблю, и кто обращался бы со мной дурно. Поверьте, я не стану менять одно пленение, на другое. Я не стану женой того, кого не люблю.

Лицо волка исказилось яростью, брови сшиблись на переносице, ноздри раздулись, как у взбешенного быка, а глаза страшно загорелись жёлтым. В страхе я попятилась, ругая себя за то, что необдуманно разозлила зверя.

Он лязгнул зубами и прорычал:

— Мы будем над этим работать.

Я хотела спросить — над чем. Но побоялась, что он рассвирепеет еще больше. А волк проговорил всё тем же рычащим и гневным голосом:

— Ты станешь моей по доброй воле. А сейчас смени наряд! Эта святая невинность мила, но не для тебя Единственное, что в нем годится — это плащ. Ты в нем так притягательна… красная шапочка… Его можешь оставить.

С этими словами он крутанулся на месте и решительно направился к шкафу. Открыв створки быстро порылся в нем и вытащил желтый сверток.

— Наденешь это, — приказал он. — А после начнем.

— Начнем что? — едва слышно спросила я.

— Начнем всё, — отозвался он и бросил мне сверток.

Я поймала налету и замерла, ожидая, что волк уйдет или хотя бы отвернётся. Но зверь стоял передо мной в своем клетчатом килте и выжидательно смотрел желтыми, как солнце, глазами.

Чтобы скрыть смущение, я потупила взгляд, потому, что со стыдом осознала — на его мускулистое тело хочется смотреть неотрывно. Наконец, совладав с ощущениями, попросила:

— Вы не могли бы выйти?

— Зачем? — спросил волк.

— Вы ведь просили меня переодеться, — сказала я изумленно. — Я не могу предстать перед вами без одежды.

Волк фыркнул и проговорил:

— Ты же понимаешь, что это в ближайшей перспективе?

Но всё же вытащил из-за шкафа ширму и быстро выставил её между нами, огородив меня и трюмо с зеркалом. В щели между створками я видела, как он отошел обратно к шкафу и оперся плечом на угол, сложив руки на груди.

Зачем ему понадобились эти переодевания, я не понимала, но перечить зверю не было ни смысла, ни сил — при желании он может сделать со мной всё, что угодно. И если есть возможность хоть как-то его сдерживать, нужно ею пользоваться.

Вздохнув, я развернула сверток и охнула.

Внутри оказалось платье из нежнейшего шелка и ещё один сверток поменьше. Когда раскрыла его, щеки запылали, как вечерняя заря. Что такое чулки я знала, сама носила их под юбками. Но если мои чулки из грубой плотной ткани, чтобы грели и защищали от мозолей, то эти словно сотканы из паутины. Белые тонкие, с изящным кружевом на верхнем крае.

Я таращилась на это чудо, не веря, что такое можно изготовить руками, а из-за ширмы донеслось:

— Надевай всё.

Вздрогнув, я стала стягивать с себя дорожное платье. Щели ширмы оказались слишком широкими, и я старалась спрятаться за створкой. Но почему-то было ощущение, что волк видит меня даже за ней.

Освободившись от одежды, я осталась нагая перед зеркалом. В нашей деревне зеркала были только у дочерей старосты, но маленькие, размером с блюдце. Я же сейчас видела себя почти в полный рост и совершенно обнаженную.

От этой картины меня охватило такое смущение, что закрыла лицо ладонями и некоторое время так стояла.

— Как успехи? — донесся голос волка.

Пришлось отнять ладони и проговорить:

— Надеваю. Уже надеваю.

— Очень хочу на это посмотреть, — отозвался волк.

Я стала осторожно, боясь порвать тонкую ткань чулок, натягивать их на ноги.

— Вы не могли бы сказать, зачем понадобилось меня переодевать? — спросила я краснея и пунцовея, глядя на сове обнаженное отражение в белых кружевных чулках.

— Охотно, — отозвался волк. — В этом платье тебе будет удобней. Ты невинна, и не представляешь, как на мужчину действует облик женщины.

Я вспыхнула, хотя учитывая ситуацию, смутиться сильнее было уже нельзя, и проговорила, натягивая платье:

— Но откуда вы знаете… откуда… Что я невинна…

Волк усмехнулся.

— Не надо быть зверем, чтобы это понять, — сказал он. — Но даже если бы я по какой-то неведомой причине не понял, запах сказал бы за тебя. Хотя, Шарлотта, твой запах, это отдельная история.

Я, наконец, расправила платья и охнула. Срамнее одеяния я не то, что не надевала, а не встречала в жизни. Сшитое из нежно-желтого шелка, с пышной юбкой и второй юбкой из чего-то прозрачного поверх шелка. На поясе жемчужная вышивка. И все было бы целомудренно, если бы не глубочайший вырез и тонкие лямочки. Вырез, отороченный белым кружевом, оказался таким глубоким, что грудь едва не вываливается из него. К тому же под ним вшито что-то вроде корсета, и грудь оказалась сильно приподнята.

Я попыталась подтянуть вырез повыше, но ткань не поддалась.

— Чую, ты готова, — проговорил волк.

— Я не уверенна, что это весь наряд, — произнесла я, таращась на откровенно одетую деву с полными губами, голубыми глазами, золотыми косами и срамным вырезом в зеркале.

— Выходи, Шарлотта, — приказал зверь.

Хотелось прикрыть декольте платком или шалью, но таковой под рукой не оказалось. Пришлось повиноваться.

Сунув ноги в туфли из тонкой ткани, которые обнаружила под трюмо, я вышла из-за ширмы. Глаза волка полыхнули. И без того хищное лицо, стало почти орлиным. Он провел языком по зубам и проговорила:

— Теперь ты одета достойно.

— Достойно чего? — опасливо спросила я.

— Не чего, а кого, — поправил меня волк. — Хотя и чего тоже. Достойно меня и моего замка. Идем, я покажу тебе его, а потом… покажу кое-что ещё.

Конец ознакомительного фрагмента.