(Не)согласная невеста

Марго Генер, 2019

Именно тогда, когда я встречаю свою истинную пару, мачеха решила избавиться от меня! Ей всё равно, достанусь я незнакомцу, который считает меня своей собственностью, или попаду в пансион, о котором ходят самые нехорошие слухи. А уж если меня отправят на отбор, участие в котором грозит лишением магии, она и вовсе будет счастлива! И всё же только пройдя до конца, я смогу спасти свою любовь и своего… дракона.

Глава 4

Оставшись одна в комнате, пока соседки продолжали сомнительное веселье на смотринах, я наконец выдохнула. Впервые за столько времени можно расслабиться, что я и сделала, отправившись в ванную.

Ожидала увидеть деревянную лохань, какой стали пользоваться дома после того, как управление получила Джозет. Она сочла, что траты на ванные принадлежности — вопиющее расточительство, и вообще, мыться слишком часть вредно. Поэтому мы все пользовались большими кадками, которые приходилось наполнять долго и тяжело.

И очень приятно удивилась, увидев в потайной комнатке небольшую, но мраморную ванну, в которой можно сидеть. Стены тоже мраморные, светлые, видимо, чтобы от влаги не гнили. Еще удивило наличие окна, с подоконником и горшком с раскидистым зеленым цветком. Дома мы купались в исключительно закрытой комнате при свечах.

Я на всякий случай огляделась. Почему-то окно, из которого открывается вид на противоположный корпус, смущал. И, хотя корпус этот слишком далеко, чтобы что-то разглядеть, да и цветок закрывает обзор, все равно не по себе.

Свечу зажигать тоже не стала.

Порадовало наличие кранов. Спустя несколько мгновений, одежда кучкой лежала на полу, а я сидела в горячей воде. Мышцы сразу приятно расслабились, события нескольких суток показались не такими страшными, а участь не такой беспросветной.

Они хотят, чтобы я обучилась быть леди. Что ж, вообще-то не такая плохая затея. Учиться всегда полезно, мало ли, где пригодиться. Но что делать с замужеством и распечатыванием дара, который после этого отнимут надо еще придумать. И узнать, как вообще происходит это распечатывание, передача…

Во всяком случае, соседки достались не такие плохие. Катрина надменна, но не достает. Ари, конечно, болтушка, но вроде тоже безобидная.

Я закрыла глаза и откинулась на спинку, отдаваясь блаженному теплу воды. Некоторое время лежала. А потом магия в груди шевельнулась и заурчала, как любопытный кот, возникло ощущение, что я в ванной не одна.

Резко открыв глаза я села и прикрылась, завертев головой.

— Кто тут? — вырвалось у меня.

Но в ванной пусто, только цветок покачивает листьями от сквозняка.

Ощущение чуть ослабло. Но все равно стало не по себе. Осознавать, что кто-то подглядывает за тобой, пока купаешься — не самое приятное.

Дольше рассиживаться не хотелось.

Поднявшись, я насухо вытерлась и обмоталась полотенцем. С охапкой дорожной одежды вернулась в комнату и стала искать, что надеть подходящего, чтобы не казаться совсем ободранкой, но и не выделяться.

Выбор пал на светло-голубое платье под горло и с ажурной каемкой по груди. То, что нужно — не слишком броско, не слишком блекло.

Скинув полотенце, я стала быстро облачаться.

В окно что-то стукнуло, я вздрогнула и спешно закончила одеваться. Подбежав, встала коленями на кровать, в надежде увидеть, кто мог ударить в стекло на высоте третьего этажа, но за окном пусто, голубое небо в облачках, вдали сады, лабиринты, корпус…

Я невольно поежилась. Еще призраков не хватало. Кто это еще может быть, как не призрак?

Но размышлять мне не дали. Явились Ари и Катрина.

Первая начала щебетать о том, как замечательно все прошло, как она поговорила аж с тремя юношами, правда так и не поняла, кто из них ее нареченный. Успела поведать о платьях всех девушек, прическах, о том, как Фионита Гинсбор ржала, как лошадь, а Сюзиан Лабо споткнулась и едва не сбила кавалера… Она рассказывала, рассказывала, а я даже не пыталась запомнить, кто все эти люди и почему мне нужно о них знать.

Зато Катрина чинно прошла к своей постели, и опустившись на край, вновь уставилась в зеркало.

Я не смогла сдержать восхищенного хмыканья — у нее действительно хорошая выдержка. Я бы так не смогла.

— Послушай, — обратилась я к Ари, когда словесный поток той, чуть уменьшился. — Почему нам не позволено видеть лиц юношей?

Ари вытаращилась на меня, будто что-то обидное спросила.

— Как? Разве не знаешь?

— Я бы не спрашивала.

Ари выдохнула удивление и стала пояснять:

— Господин Шаторье говорит, девушка не должна отвлекаться на внешность мужчины. Она может быть обманчива. Стоит обращать внимание лишь на поведение и отношение. Так поступают истинные леди.

Я недовольно хмыкнула. Конечно, леди должна это, леди должна то, наверное, легче сказать, чего леди не должна.

— Удивительно, почему господин Шаторье не рассказал мне этого, пока ехали в экипаже и летели на дирижабле, — буркнула я.

Глава Аерин округлились, она стала похожа на изумленного цыпленка.

— Тебя привез Шаторье? — выдохнула она.

— Ну да, — отозвалась я. — Нагрянул, как демон, перепугал мачеху, меня. И на следующий день забрал сюда.

Аерин и Катрина переглянулись. Даже на лице молчаливой брюнетки мелькнуло удивление. Стало как-то неуютно. С этими девушками мне, видимо, предстоит общаться долго. Не хочется портить отношения в самом начале.

— А что не так? — спросила я.

Девушки снова переглянулись, Катрина вернулась к созерцанию своего отражения, а Ари проговорила:

— Вообще-то господин Шаторье ни за кем не ездит. Он же главный брачный посол всей Алмории.

Взгляды обеих мне как-то не понравились. Так же смотрела Джозет, когда я надевала выходное платье, она явно завидовала молодости и стройной фигуре, тогда как ей приходилось постоянно утягиваться корсетом.

Я постаралась ответить как можно беспечней:

— Наверное все подручные оказались заняты. Пришлось самому ехать в такую даль.

— Еще и в даль, — хмыкнула Ари и поиграла бровями, мол, ты что-то скрываешь, и не говоришь.

Мне же осталось сделать самое невинное выражение лица и развести руками. С момента, когда узнала, что меня собираются выдать замуж, произошло столько, что хватило бы на целую жизнь. Только теперь ощутила, как устала и возблагодарила богов, что у меня есть отдельная кровать и можно прилечь.

До самого вечера мучилась вопросом, кого из этих дымчатолицых Шаторье пророчил мне в мужья. Скорее всего того неприятного типа, который со мной говорил. Но если это так, у меня действительно проблемы. Непонятно почему, но все мое нутро, едва думаю о нем, встает на дыбы. И зачем столько таинственности?

Эти и другие вопросы носились в голове, как безумные кролики. Я открыла окно, впуская свежий вечерний ветерок в комнату. Катрина одарила меня холодным взглядом, но ничего не сказала. А я глазела на звезды, которые у нас в поместье были не видны из-за раскидистых крон, и огоньки в окнах противоположного корпуса.

К счастью, больше никто не беспокоил. Видимо, Шаторье решил, что девушкам, прибывшим сегодня, требуется отдых, и не стал назначать больше никаких заданий.

Ари успела рассказать, что наша группа девушек совсем свежая, первые ученицы приехали два дня назад, она и Катрина вчера, поэтому занятий еще не было. Но говорят, наставницы здесь строгие.

— После моей мачехи уже ничего не страшно, — отозвалась я на это. — И после ее ухажера.

— Ой, — охнула она. — Расскажи, расскажи, расскажи!

Я изумленно покосилась на нее, вот уж кто точно лишен манер и чувства такта. Пожала плечами — что толку рассказывать о прошлом, если оно уже не вернется. Во всей моей ситуации одно хорошо — больше не будет нападок со стороны Джозет, и Ашиль не будет капать на меня ядом. Хотя очень досадно, что отцовское поместье попало в лапы алчных мерзавцев.

Но сейчас нужно беспокоиться о себе.

— Как-то не очень хочется, — отозвалась я хмуро. — Если вы обе не против, я лягу спать. День был длинным.

Ари разочарованно вздохнула, а Катрина перевела взгляд обратно на зеркало.

Я же, едва голова коснулась подушки, провалилась в черноту.

Обычно от усталости сплю, как барсук зимой в берлоге, без сновидений. Но сейчас с изумлением вновь обнаружила себя в лесной беседке, какую уже видела во сне, когда летела на дирижабле.

У балкончика все тот же мужчина спиной, золотые волосы шевелятся от ветерка, спина прямая и гордая.

Я покрутила головой — все такое реальное, такое живое, что сложно поверить, что это лишь мои грезы. Запахи травы, свежесть ветерка, спокойствие и красота…

— Опять этот сон… — проговорила я себе, — удивившись еще и тому, что понимаю, что сплю.

— А если не сон? — спросил золотоволосый не оборачиваясь.

— Я сплю, — уверенно сообщила я. — Значит, сон.

— А что если сны — лишь варианты реальности? — протянул мужчина и тут же продолжил: — Хотя не важно. Не будем забивать голову. Как ты себя чувствуешь, Валенсия?

Происходящее выбивало почву из-под ног, даже сейчас, во сне, нераскрытая магия в груди любопытно зашевелилась, вопреки моим опасениям.

— Странно что вы интересуетесь, — опасливо заметила я. — В прошлый раз вы вели себя немного…

Я смутилась, вспомнив, как его горячие пальцы скользили по моей коже. Даже если это мой сон, все равно щеки теплеют.

Он проговорил:

— Прошу простить за прошлый раз. Я не должен был. Просто…

Он попытался что-то сказать, но спина его резко напряглась, пальцы впились в край парапета.

Я испуганно спросила, не представляя, как в случае чего помогать призраку во сне:

— Что с вами?

— Я… — выдавил он, но запнулся, тяжело задышав.

Только спустя минуту молчания, вновь пришел в норму, плечи расслабились.

Осторожно, чтобы золотоволосый вновь не отвернулся, я зашла сбоку и попыталась заглянуть в лицо. Но едва оказалась слева, он исчез и материализовался за спиной, как и в прошлый раз.

— Кто вы такой? — спросила я. — В прошлый раз вы не ответили. Но сейчас это повторяется… Вы… божество?

За спиной послышался приглушенный смех.

— Нет, Валенсия, я не божество, — отозвался золотоволосый, а я все не решалась обернуться, чтобы посмотреть ему в лицо. — И вы не представляете, каких усилий мне стоит быть хотя бы здесь.

— Здесь? Здесь это где? — не поняла я, вопросы возникали, как грибы после дождя.

Он напрягся, словно пытается подобрать слова, но потом вновь обмяк и покачал головой.

— Не могу…

Я не выдержала.

— Да чего не можете?

— Присядь, — как-то разочарованно произнес золотоволосый. — Расскажи, как тебе в пансионе?

Сейчас после увиденного говорить о пансионе хотелось меньше всего. В мой сон является мужчина, силится что-то сделать или сказать, прикасается так, что обдает жаром. И после этого хочет говорить о пансионе?

— Почему вас это интересует? — удивленно спросила я. — Мне больше другое интересует. Кто вы, что здесь делаете, почему все это происходит?

Послышался горький смешок.

— Должны же мы о чем-то говорить, если… то, о чем говорить нужно, не доступно… — отозвался золотоволосый, я ощутила легкое прикосновение его пальцев к волосам.

— Недоступно? Почему? Почему недоступно?

— Не могу…

Его пальцы очень легко проскользили по моим локонам, по телу пробежали мурашки. Присутствие золотоволосого так сильно отличалось от присутствия того кавалера на смотринах.

— Я вас пугаю? — спросил он шепотом прямо в ухо.

— Не знаю… — растеряно отозвалась я. — Кажется, нет. Это ведь не по-настоящему.

— Это как посмотреть, Валенсия, — отозвался он.

Затем мягко коснулся пальцами моего локтя, меня буквально звездами обсыпало от этого невинного жеста.

Очарованная, позволила провести себя к лавочке. Когда села, думала, он опустится напротив, и я, наконец, увижу его лицо. Но к глубокому разочарованию, он сел позади, причем перекинув ногу через лавку, и я теперь спиной чувствую тепло его тела. Во сне!

— Почему вы не показываете лица? — спросила я и попыталась обернуться.

Но на плечи легли ладони, мягкие, но тяжелые, он остановил меня.

— Не все сразу, — сказал золотоволосый. — Не хочу тебя напугать.

— У вас уродство? — вырвалось у меня и тут же зажала ладонями рот, ругая себя за бестактность. Конечно, манерами я никогда не отличалась, но сейчас почему-то совсем не хотелось обижать этого призрачного собеседника, единственного из всего окружения, кто добр ко мне. Хоть и слегка фриволен.

С другой стороны, это ведь сон. А в моем сне что хочу, то и делаю.

Над ухом раздался мягкий голос и по коже пробежали мурашки от его дыхания.

— А если уродство? — спросил он. — Если сейчас меня можно увидеть не в самом приятном виде? Что тогда?

— Тогда мне очень жаль. И я не хотела обидеть. Честно.

— Значит, вы бы не пожелали пробудиться от кошмара, если бы увидели не то, что рассчитывали? — вновь поинтересовался он.

Его голос обволакивал, струился чем-то тягучим и мягким по коже. Я с трудом верила, что это лишь сон — все слишком реально. И эти мимолетные прикосновения, этот жар дыхания, тепло тела. Очень хотелось на него посмотреть, но золотоволосый явно дал понять, что не желает, чтобы я его видела. Во всяком случае, пока.

— Я не из трусливых, — ответила я. — Тем более, если это мой кошмар.

— Так значит, все же кошмар? — усмехнулись над ухом. — Неужели я вам так неприятен?

Я минуту подумала, говорить или нет, но потом решила — это всего лишь греза.

— Наоборот, — произнесла я. — Наверное, от нервов я сбегаю куда-то в страну сновидений. Вы плод моего воображения и попытка найти защиту от безжалостной судьбы. Так что если это кошмар, то самый приятный из всех, что видела. Особенно если сравнивать с реальностью.

— Реальность так ужасна? — поинтересовался золотоволосый как-то печально, и хватка на плечах ослабла, он убрал руки, но не отодвинулся, и я продолжала ощущать его тепло.

— А как вы думаете? Меня насильно выдают замуж за какого-то богатенького хама, который требует манер, а сам как-то забыл о приличиях.

— Как и я, — заметил золотоволосый, наклонившись к уху и опалив его дыханием. — Я ведь тоже не рассыпаюсь в поклонах.

По коже прокатились мурашки, дар в груди шевельнулся, как любопытный проснувшийся котенок, кивнула и проговорила, сглотнув:

— Да… Но вы лишь сон. А жених или кто он там — вполне реальный.

— Выходит, вас обижает его бесцеремонность, а моя нет? — поинтересовался золотоволосый с усмешкой.

Говорить с собеседником из сна почему-то легко и просто. Даже его прикосновения и близость ощущаются как нечто само собой разумеющееся. Видимо потому, что все ненастоящее.

Я отвела рыжий локон со лба и произнесла, почему-то вспомнив любовника Джозет:

— Не знаю. Но некоторые привыкли относиться к другим, как к вещам. И вообще, если честно, стало обидно, когда все девушки разбрелись по парам, а я еще долго стояла в одиночестве.

— По-моему, как раз не долго, — резко потемневшим голосом отозвался золотоволосый. — Без внимания вас не оставили.

Чуть обернувшись, но не до конца, чтобы не смущать собеседника, я проговорила удивленно:

— И об этом знаете?

— Ну, — почему-то едко усмехнулся золотоволосый, — если верить вашей теории Валенсия, я плод вашего воображения. Значит, знаю все, что известно вам.

— Мда… действительно. Тогда как плод моего воображения может быть недоволен. У меня ощущение что вы… не знаю. Ревнуете что ли.

Послышался скрип зубов, краем глаза заметила, как пальцы сдавили колено, смяв штаны.

Прошла секунда прежде, чем он выдохнул и проговорил глухо:

— Значит, плод воображения не может ревновать?

Я озадачено промычала, а золотоволосый продолжил с нажимом:

— Так что же? Как вам тот молодой человек? Пришелся вам по нраву?

От такой эмоциональности во сне я оторопела, не думала, что моя собственная греза может устраивать сцены. Поэтому сказала, стараясь быть сдержанной:

— Пока не поняла. Единственное, что хочется знать, тот ли он, кому меня обещали или нет? Если так, зачем вся эта таинственность, а если нет, то мой настоящий жених очень рискует. Потому, что мало ли, что мне взбредет в голову.

— О, в вашу голову, определенно, взбрести может что угодно, милая Валенсия, — мрачно засмеявшись проговорил золотоволосый.

Я ощутила, как его пальцы откидывают волосы с моей шеи и замерла, не зная, как реагировать на такую вольность от сонной грезы. Все мое существо замерло в ожидании чего-то очень сокровенного, но к глубокой досаде призрак через секунду расправил волосы по плечам и отсел.

— Лиц юношей пансиона, нам, кстати, тоже не видно, — заметила я.

— Знаю.

— И это несправедливо.

— Это как посмотреть, — отозвался золотоволосый. — Рекомендую сегодня быть собранной и сильной.

Тон призрака насторожил, я вновь собралась обернуться, но так и застыла в пол оборота.

— Почему?

— Сами увидите, милая Валенсия, — сказал незнакомец и почему-то печально вздохнул. — А сейчас пора просыпаться, солнце уже у горизонта.

Открыв глаза я долго не могла понять, где нахожусь и что произошло. Только что волосы развевал лесной ветерок и бархатный голос ласкал слух. А сейчас надо мной потолок с лепниной и магические шары под ним, чтобы освещать комнату.

Перемена оказалась такой разительной, что потребовалась минута, чтобы смогла осознать — это реальность, а то, что происходило прежде, лишь сон. Странный, глубокий, очень реалистичный сон, из которого не хочется возвращаться.

Я села на кровати и повертела головой. Спать легла прямо в платье, и юбка сбилась в ногах, пришлось расправлять. На соседней постели на спине и укрытая до подбородка спит Катрина, даже во сне чопорная и выдержанная. Впереди на другой кровати Ари, раскидалась по подушке, кудряшки торчат во все стороны.

В окне еще темно, утро только-только зарделось и на горизонте едва заметная полоска света. В окнах соседнего корпуса темно, и только в стороне лабиринтов мерцают зеленоватые светлячки.

Происходит что-то странное. Такие сны не должны сниться. И вообще, когда в грезу второй раз приходит один и тот же человек, это не может быть совпадением.

И посоветоваться не с кем. Хотя и прежде никто толком ни во что не просвещал. Но дома была возможность спрятаться в комнате или убежать в лес.

А здесь?

Не к Шаторье же с такими вопросами идти. Есть в нем что-то, что заставляет внутренности неприятно ёкать.

Некоторое время я сидела на кровати, в задумчивости комкая одеяло ногами. В моем видении, а именно на видение и похож этот сон, золотоволосый явно чем-то озадачен. Во всяком случае, так показалось, даже не смотря на то, что он прикасался ко мне…

Едва вспомнила горячие пальцы на плечах, жаркое дыхание, к щекам прилил жар, а магия в груди как-то слишком бодро завертелась.

В нем, в золотоволосом призраке, определенно, что-то есть.

Спрыгнув с постели, я решила выяснить, что именно, откуда этот неведомый фантом, фантом ли он. И что делает в моем сне. Спать все равно уже не хочется, да и не получится после всего увиденного.

Осторожно, чтобы не разбудить девочек, я сунула ноги в мягкие туфли и на носочках вышла из комнаты. В этом пансионе наверняка должен быть архив или библиотека, и она должна помочь пролить свет на происходящее.