Хомут на лебединую шею

Маргарита Южина, 2004

У Гутиэры Власовны Клоповой была довольно редкая, но очень нужная людям профессия. Она работала свахой – как блины пекла счастливые браки. Хотя клиенты ей попадались весьма капризные. Один искал только бесхозяйственную жену, полагая, что именно с такой он найдет свое счастье; другой пытался по следу укуса на самых разных продуктах – мясе, сыре или шоколаде – определить характер и склонности будущей спутницы жизни… Но однажды в доверие к свахе и ее семье втерся опасный преступник-убийца, прикинулся женихом. И началось… Теперь вместо счастливых пар в окружении семейства Клоповых стали появляться самые настоящие трупы. Гутиэре ничего другого не оставалось, кроме как переквалифицироваться из свахи в сыщицу – и только так вычислить злодея…

Если бедность — мать преступлений,

То недалекий ум — их отец.

Жан де Лабрюйер

Глава 1

От сумы и от тюрьмы…

Гутиэра Власовна, или в просторечье Гутя, женщина загадочного возраста, сидела посреди комнаты на стуле накрашенная, как артистка немого кино, и ждала Варвару, Варю, рыжую бестию, свою ветреную дочь. Помимо дочери и ее высоченного мужа Фомы, в этой же квартире проживала еще ее родная сестра Алла. В данный момент сестрица барахталась в бассейне, в надежде оставить там свой лишний вес. Но ни с кем из них не хотелось Гутиэре встречаться в последние минуты перед кончиной. Но вот с доченькой… с кровинушкой… Варя должна была заявиться домой еще час назад, и уже час Гутиэра Власовна сидела со скорбным лицом, а прямо над ее головой болталась надежно прилаженная петля. Заслышав щелчок замка, женщина бодро подскочила и принялась натягивать петлю на шею.

Варька, шустрая глазастая девица с огненной косой, пролетела сразу на кухню, и оттуда донесся ее звонкий голос:

— А чего, у нас сегодня опять на ужин быстрорастворимый суп из пакетиков?!

— Варвара! Я бы на твоем месте сначала в комнату заглянула! — оскорбленно рыкнула женщина с петлей на шее, нетерпеливо переминаясь на стуле с ноги на ногу.

— Что, опять моя очередь убираться? — недовольно буркнула дочь. — Ой! Куда это ты, мам? Мы ж люстру вот только неделю назад мыли! А, или ты вешаться… — с интересом вздернула бровки девчонка, заталкивая в рот огромную булку с ломтем колбасы. Потом все же прониклась остротой момента и спросила: — Из-за чего в петлю-то? Тебя что, в магазине толстухой обозвали?

— Да ты сдурела! — обиделась Гутя, которая старалась не делать лишних движений и боялась даже повернуть шею. — На мне же нет ни грамма лишнего! Я вешу пятьдесят восемь килограммов!

— А-а, это ты так взвешиваешься, — язвительно протянула разочарованно Варя и подалась на кухню разбирать пакеты.

— Я не взвешиваюсь! Я вешаюсь. Это, между прочим, две большие разницы!! — крикнула мать. — А ты, как заботливая дочь, могла бы и поинтересоваться, почему я решилась на суицид!!

— Так небось паспорт потеряла и решила, что дальше, как честный гражданин, жить просто не имеешь права. Новый-то тебе вовек не выходить…

— Все гораздо серьезнее! Ты себе не представляешь! Оказывается, победила семья Рачковых! Эта скандальная, крикливая баба и мужик-подкаблучник! А если у нас за хамство и непорядочность дают такие сумасшедшие призы, мне в этом мире не место! — напыщенно проговорила Гутиэра Власовна, в который раз выдергивая шею из петли.

Варька сноровисто вытряхивала из пакетов продукты, нисколько не заботясь о душевных страданиях матушки. Все было предельно ясно — несчастная женщина исправно следила за действием в каком-то очередном шоу. Сегодня оно закончилось, и победили совсем не те персонажи, за кого переживала мать. И Гутя таким образом выражала свое возмущение.

— И ты не собираешься дождаться внуков? — уточнила из кухни Варя.

— Смешно! — в дверях появилась Гутиэра. — Скорее у нашего кота Матвея появятся котята, чем вы расщедритесь на потомство.

Матвея в свое время отвозили к ветеринару, и именно чтобы котят у него никогда не появлялось. Операция прошла успешно, но тем не менее частенько к Гуте стучались соседки, знакомые и прочие сердобольные дамочки и просили отпустить Матвея погостить к своей кошечке, потому как киска спасу нет как скучает.

— Он у нас, простите, кастрированный, — пряча глаза, всякий раз поясняла Гутя.

— Ну хоть на часик дайте! — пытались сломить ее кошачьи сводницы.

— Да от него же никакого толку!

— Ну и хорошо. Но все же отпустите Матвея хоть на двадцать минут!

Варя с Фомой тоже не спешили обзаводиться потомством, и Гутя по этому поводу несказанно страдала.

— И тебя больше не волнует личная жизнь Аллочки? — ужаснулась Варька.

Аллочка была младшей сестрицей Гути-Гутиэры. У нее всегда было печальное лицо и редкие волосы. Еще фигура шестьдесят четвертого размера. И за свои сорок лет эта женщина еще ни разу не была замужем. Ее страстью были слезливые сериалы, и даже себя она называла на мексиканский манер Алиссией. Жила Аллочка-Алиссия здесь же с Гутей, и это было понятно. Дело в том, что Гутиэра Власовна, проработав долгое время, как она утверждала, работником умственного труда, то есть кондуктором, однажды, устав сводить концы с концами, решилась на кардинальные перемены. Мужа у нее уже давненько не было, Гуте вообще не везло с мужьями, с ними происходили до смешного однообразные истории. Дело в том, что Гутиэра выросла в деревне и, кроме нее, в семье были еще четыре девицы. Батюшка все ждал сына, рождались же одни девки. Отец, однако, продолжал надеяться на появление мальчика, а на дочерей и внимания-то особенного не обращал. Даже имена им придумывал, как выбирают клички коровам — по месяцам рождения: в каком телушка родилась — так и звать ее. Гутя родилась в августе, поэтому изначально ее звали Августой. Это уж потом, когда она посмотрела фильм — «Человек-амфибия», срочно переименовала сама себя в Гутиэру. А еще были сестры: Марта, Майя, Декабрина и Февралина, которая позже поменяла на Аллочку. Все, как и полагается, на выданье. Пока сестрицы искали себе партию среди колхозных трактористов, Гутя уехала в город, удачно выскочила замуж за рыжего Васю и родила девочку — Варьку. Однако молодой семье жилось не вольготно — надо было работать, работать и работать, а с маленькой Варькой сидеть было совсем некому. Нет, можно было, конечно, устроить девочку в ясли, но мать Гутиэры этому воспротивилась и послала Гуте на помощь свою старшенькую дочурку — Марту.

Через два месяца Вася, тряся рыжими кудрями, признавался Гуте, что любит, оказывается, Марту и жить хочет только с ней. Гутя поплакала в подушку и сестру с неверным мужем простила.

Утешить сестрицу из деревни приехала Майя. Однако тоже надолго не задержалась. Через полгода Гутя снова выскочила замуж, и уже этот второй муж, краснея и заикаясь, признался, что, как честный человек, не может не жениться на Майе. После его ухода Гутиэра стойко держалась пять лет, а когда вышла замуж, матери даже не писала — боялась, что нагрянет Декабрина. Сестрица же и без приглашения приехала поздравить молодоженов и привезла подарки от родителей. С подарками Гутя и осталась: и этот муж не стал нарушать традиций — ушел к Гутиэриной сестре.

Теперь Гутиэра решила не рисковать и сначала пристроить последнюю — младшенькую Аллочку, а уж потом заниматься и собственной судьбой. Аллочка молчком перебралась из деревни в их с Варькой маленькую обитель и терпеливо стала дожидаться принца. А чтобы не проворонить этот светлый миг, когда принц явится за ней на белом коне, Аллочка работой себя не изводила. Только добровольцев на руку перезрелой девицы не находилось, и Гутя однажды поняла — ждать нечего, надо стремиться к лучшему, к деньгам. Удобнее к ним было стремиться, имея начальный капитал, но такового не имелось. Занимать было опасно, и Гутя выбрала себе бизнес с наименьшими затратами — она стала свахой.

К удивлению Гути, дело это настолько ей удалось, что года через четыре из маленькой комнатки они с Варькой и сестрой переехали в просторную квартиру. Нет, они, конечно, не сумели накопить столько, чтобы ее купить. Просто Гутя весьма удачно выдала замуж дочь одного небедного купчишки за такого же небедного бизнесмена. Честно говоря, ребята бы и сами непременно поженились, но Гутя так упорно крутилась рядом, что создавалось стойкое впечатление, что свадьба состоялась только ее радениями. Батюшки счастливых молодоженов покумекали и решили заплатить свахе за услугу просторной квартирой, тем более что квартирка была бабульки, которую срочно отправили на историческую родину, в Израиль. Гутя, правда, еще доплатила, ну да это старая история. Самой же Гуте понемногу удалось накопить на мебель и даже на машину. Правда, до иномарки они недотянули, но зато «Жигули» были почти новенькие, восьмидесятого года выпуска. Варя была счастлива. Это был тот редкий момент, когда она одобряла решения и действия матери и даже не пыталась спорить. А спорила она всегда, прямо с пеленок. А из непокладистых детишек частенько получаются непокладистые взрослые. Уже в восемнадцать лет она притащила в дом длиннющего детину с лохматой головой и огорошила мать:

— Это Фома Неверов, упертый — жуть! Он, наверное, станет моим мужем. Как вы думаете? — и уставилась на мать с теткой.

Гутя прекрасно знала, что надо было вовсю охать и радоваться и тогда дочурка в считаные минуты изменила бы решение, но тут вмешалась Алиссия:

— Фома! Да еще Неверов! Как вы яхту назовете, так она и поплывет! Это как же с ним жить-то? Да и ты еще дите совсем! Никаких мужей! — властно прикрикнула она и даже топнула ножкой, напоминавшей пивной бочонок.

— Все, Фома, раздевайся! — радостно улыбнулась дочь. — Теперь мы будем жить вместе, а завтра — в загс!

Алиссия поперхнулась бубликом, который жевала на сон грядущий, и замахала руками перед носом у молодых:

— Ни за что!! У него даже имя криминальное — Фомка! Да чтобы он!..

— Аллочка, доедай бараночку, — усмехнулась рыжая. — Я ничуть не сомневалась, что он придется вам по душе.

А потом сыграли свадьбу. И вот ведь что интересно: Варька, со всеми такая ершистая, колючая, вдруг расцвела, стала тихой и женственной, зато зятек… Он один упрямился за двоих, а с тещей они и вовсе крайне редко находили общий язык. Вдобавок и Варьку еще на свою сторону он перетянул! Вот ведь никак не хочет дочь слушать маму — уже четыре года живут молодые, а детей заводить все еще не думают. К тому же дочка стала совсем не чуткая — вот, например, сейчас не может бросить свои котлеты и кинуться матери на грудь, проводить, так сказать, в последний путь.

— И даже Аллочкино горе тебя не трогает? — повторила она.

— Да какое там горе! Все ждет, что за ней принцы стадами ринутся, а надо самой шевелить мозгами… Ну или чем другим, если мозгов нет, чай не маленькая ведь. Нет, тут только петля, — рассуждала Гутиэра Власовна, уже забыв напрочь, из-за чего она схватилась за веревку.

— Хорошо, вешайся, — спокойно разрешила Варька, мелко нарезая мясо. — Тогда я наконец-то сделаю бонсаи из твоего фикуса.

Гутиэра Власовна в расстройстве опустилась на табурет. Этого просто нельзя было допустить!

— И не вздумай! Я знаю, где бонсаи можно купить совсем дешево, поезжай в Японию, там есть деревушка Бонсаи-те, уверена, там тебе продадут любое деревце в два раза дешевле!

Однако Варька в Японию ехать не собиралась, а собиралась как раз уродовать красавец-фикус.

Надо побыстрее сдернуть эту петлю. А то Фомка придет, совсем заест тещу издевками. Гутя рванула веревку, и на голову женщины вместе с веревкой рухнула люстра.

— Да что там у тебя?! — вбежала в комнату Варька.

— Ничего… А люстру нам давно менять надо. И где же у нас веничек?

Варька, тяжело вздохнув, притащила веник и стала собирать битые стекляшки, которые лет пятнадцать притворялись хрусталем.

— Иди в ванную, вон у тебя вся голова в стекле, — посоветовала она Гуте, но мать никуда уйти не успела — зазвонил телефон, и Варька протянула ей трубку.

— Слушаю вас, — заученно промурлыкала Гутя.

— Гутиэрочка, кисонька, выручай, — защебетали на том конце провода. — Это я, Ляля Горшкова!

Ляля Горшкова была давней клиенткой Гути. Вот уже три года Гутиэра искала ей жениха и, кажется, наконец нашла — немолодого, длинного, лысоватого и скупого Назара Альбертовича Псова. Псов, конечно, был далеко не секс-символ, ну да и Лялечка, надо сказать, невестой была незавидной: дама сорока семи лет и весом в целый центнер. К тому же Ляля Горшкова имела четверых детей, что тоже весьма затрудняло Гуте сватовство. И все же опытная Гутиэра нашла Ляле Псова, вот что значит сваха от бога!

— Гутиэрочка, рыбка, выручай! — тараторила в трубку Горшкова. — Сегодня я должна встречаться с Псовым, а у меня свадьба! Никак нельзя, чтобы он ко мне заявился!

— Подожди, как свадьба?! Уже?! Я не думала, что вы так стремительно… А как же ты без жениха?

— Гутиэрочка, ты ничего не понимаешь! Я выхожу замуж не за Псова, а за Кукушкина! Замечательный мужчина! Бог! Аполлон! Гутиэрочка, ты не представляешь. Он везет меня на Кипр!

— Подожди… А как тебе удалось-то его зацепить? Ты что, сказала, что он отец твоих четверых детишек? Или у него выборы на носу? Ничего не понимаю… — растерянно лопотала Гутя, пытаясь хоть что-то сообразить.

— Господи, ну неужели так трудно понять?! — начала раздражаться Ляля. — Я просто шепнула ему, что являюсь незаконнорожденной дочерью Пантелеймонова, нашего нефтяного магната. Пожаловалась, что, мол, сейчас папочка меня снабжать не собирается, боится, что кого-то прельстят мои миллионы. Ну а вот если кто меня такую нищую полюбит, тому и… сама понимаешь! Здорово?

— Обалдеть… но ведь он все равно узнает!

— Гутиэра! Ну нельзя же быть такой дремучей! Ну, конечно, узнает. Но ведь потом в силу вступит брачный контракт, а уж я его составила, как надо. Так что не беспокойся, все прекрасно. Только вот Псов… Что с ним делать, никак ума не приложу. Ты бы его к себе вызвала по какой-нибудь причине срочной, а? Тебе он не откажет.

— Ладно, не беспокойся, женихайся спокойно, вызову.

Гутя положила трубку на рычаг и уставилась на Варю, которая уже минут пятнадцать скребла пол веником под ногами матери.

— Ну что, Лялька без тебя устроилась? — озабоченно спросила она Гутю. И вдруг предложила: — А давай нашей Аллочке такую же рекламу устроим. Так-то на нее не сильно зарятся.

— Да ты что?! Негоже устраивать Аллочкину судьбу на лжи, — возмутилась Гутя и тут же набрала номер покинутого Лялей жениха. Вернее, у самого Псова телефона не водилось, но он работал посменно, и, если повезет, можно было поймать его по рабочему телефону.

Смену Гутя угадала, и к телефону подошел жених, но вот прийти к Аллочке долгое время не соглашался, что-то заикаясь лепетал о своей только народившейся любви к Ляле. Даже через телефонную трубку чувствовалось, до какой степени он не хочет встречаться с новой перезрелой претенденткой.

— Я хочу вам сообщить одну маленькую детальку… — промурлыкала Гутя, потеряв всякое терпение. — Аллочка сказочно богата… да-да… Ну что вы, конечно, все перейдет ее мужу, но только после свадьбы… да… спустя шесть месяцев… Ну почему по завещанию?! Совсем нет, просто Аллочка скоро поймет, что вы ее полюбили не из-за денег!

Псов, вероятно, быстро согласился полюбить Аллочку не из-за денег, потому что назначил встречу на завтра в семь вечера у Гути дома. Только, уточнил он, чтобы дома не было посторонних зрителей.

— Да что вы! Какие же посторонние! Все свои! — уверила его Гутиэра и положила трубку. — Как думаешь, получится? — посмотрела она на дочь.

— Получится, не получится, баба хоть замужем побывает. А то сколько ж можно, ты вон опять сейчас за ней в бассейн пойдешь? Будто она сама не дойдет, — проворчала Варька, заканчивая махать веником.

Гутя и в самом деле всегда отводила и забирала Аллочку из бассейна сама. Сестрица была крайне не приспособлена к жестокой городской жизни. Идти, конечно, не всегда хотелось, но не бросать же сорокалетнюю девчонку одну на поздней улице.

— Варя, а может, сегодня вы с Фомой за ней сходите? — со слабой надеждой спросила она дочь…

— Еще чего! Фомка придет уставший, как черт, а я его за Аллочкой потащу!

Действительно, Фома, в свое время с отличием закончивший медицинский институт, теперь прилежно лечил страдальцев в небольшой частной клинике и был основным добытчиком для большой семьи. Отлынивать от работы не умел и не хотел, отдавал себя полностью любимому делу, а потому домой приходил, как выжатый цитрус, и даже порой не мог есть от усталости. Делать было нечего, и Гутиэра, одевшись потеплее, поехала в спорткомплекс.

В бассейн Аллочку записала, естественно, тоже она, Гутя. Аллочка занималась гидроаэробикой, сгоняла лишний вес в комфортных условиях, и за этот комфорт приходилось платить немалые деньги. Но зато результаты должны были удивить. Однако Гутю удивила тренер, а не результаты.

— Гутиэра Власовна! — взмолилась молодая женщина, которая вела группу. — Заберите вашу сестру, умоляю вас. Ну с ней рядом никто заниматься не может. Она, как прыгнет в бассейн, всех остальных волной захлестывает. А сегодня Веру Дмитриевну, она у нас такая маленькая, ее и вовсе о бортик шмякнуло. А Алла Власовна всего-то навсего только ножкой шевельнула.

Гутиэра печально кивнула.

— Гуть, ну его на фиг это корыто, бассейн твой, — бубнила Аллочка, напяливая яркий спортивный костюм, который купила ей сестра. — Я лучше по телевизору спортом буду заниматься. И вообще ты меня этими занятиями уже совсем измучила! Мне уже всякая ересь мерещится. Вот представляешь, я вчера ночью сплю и вижу сон…

— Ты давай, одевайся быстрее, мы уже одни остались, — торопила Гутя.

— Слышь, говорю, — продолжала Аллочка уже на улице, — вижу мужика во сне… Красивый такой, лица не видать, ног-рук тоже, в темноте все… И вот он подходит ко мне… близко так подошел, поглядел на меня, а потом развернулся и снова ушел. Вот чего.

— Это у тебя гормоны, — здраво рассудила Гутя. — Ничего, выдадим тебя замуж…

Она внимательно поглядела на сестру. Ничего утешающего: рыхлое тело ничуть не пострадало от бассейна, прямые реденькие волосики, нос бульбой, глубоко спрятанные глазки… Может, и права Варька, надо сестрицу хоть мнимым богатством приукрасить. С каждым днем Гуте все труднее было отыскивать женихов, а сама Аллочка будто и не понимала, что от нее требуется. Ну хоть улыбалась бы ласково, подмигнула бы там… Хотя нет, у нее улыбка сразу выдает умственные способности.

— И вообще мне и у тебя неплохо. Не хочу я ни за какой замуж, — гундела Аллочка, торопливо косолапя за сестрой.

— Пойдешь. Завтра же к тебе жениха приведу. У него чудная преданная фамилия — Псов!

На следующее утро Гутиэра встала вместе с молодыми — в семь и, пока они уничтожали завтрак, провела пятиминутку:

— Значит так, сегодня к Аллочке придет жених…

— Не верю, — буркнул Фома.

— Жуй, не отвлекайся, — одернула мужа Варька и тут же засюсюкала: — А кто-нибудь догадался покормить нашего котика? Матвей, Матюша, тебе мяска бросить?

— Лучше мне брось, — снова отвлекся Фомка. — Уже надоела овсянка, скоро как конь заржу.

— Внимание! — рявкнула Гутиэра. — У нас серьезный вопрос. Так вот, придет жених, поэтому нам надо где-то задержаться, чтобы они могли познакомиться, так сказать, поближе, без посторонних глаз.

— Вот черт! А я как раз хотел пораньше прийти, день у меня сегодня не загружен, — отложил вилку зять.

Варька тоже была совсем не рада. В кои-то веки с Фомкой можно вместе поваляться на диване, а тут — будьте любезны, надо создать идиллию для Аллочки!

— Фомочка, а мы можем съездить в ресторанчик, — ласково пропела теща. Но у Фомочки от ее предложения что-то переклинило в горле.

— Ни фига себе! В ресторанчик! Да у нас денег…

— Нет, ну если тебе жалко денег для твоих дам, то мы, конечно…

— Ничего не жалко! Едем! Где встречаемся? — Фома был верен себе.

Ровно в семь должен был прийти Псов, поэтому уже в половине шестого Гутя маячила возле дверей заштатной забегаловки, которая звучно именовалась рестораном «Волшебный сон». На дворе стояла середина ноября. Темнело рано, и, хотя зима в этом году еще не наступила, холод продирал до костей. Хорошо еще, что Фома с Варварой не заставили себя долго ждать.

В ресторане ничего волшебного не обнаружилось. Кухня была весьма скудной, музыка нудной, лишь официанты хоть как-то оправдывали название заведения — ползали по залу, точно сонные. Кое-как досидев до одиннадцати часов, Неверовы и Гутя стали собираться домой.

— А славно посидели, правда? И музыка приятная… И сардины…

— Мама! Это были не сардины, а осетрина в горшочках! — поправила Варька.

— Не верю! — пробасил Фома, и Гутя с ним согласилась.

Действительно, то, что им подали в горшочках, сильно напоминало уху, которую Варька варит из консервов. Но портить себе настроение не хотелось. После ресторана полагалось быть чуть хмельными и веселыми.

— А вот и мы-ы-ы, — пропела Гутя, едва открыла двери.

Комната ее встретила молчанием.

— Эй! Молодые! Вы где?! — позвала уже и Варька.

Неизвестно, чем там занимались молодые, но отвечать они явно не желали.

— Варенька, не тревожь ты их, может, они спят, — посоветовала Гутя и направилась на кухню. После посещения ресторанов она всегда ужасно хотела есть.

Варька в своей комнате принялась разбирать постель. Рестораны — это хорошо, но завтра с утра ведь идти на работу, а поскольку она устроилась в фирме совсем недавно, то приходилось каждый день удивлять сотрудников пунктуальностью, интересными нарядами, прекрасным цветом лица и незаурядными способностями.

— Варь, а что это у нас так холодно? — пробубнил Фома, входя в комнату. — Опять матушка перед сном помещение проветривает. И что за привычка — вечно балкон настежь!

Фома и сам бы непременно проветрил, но из-за вредности характера не поленился отправиться к балконной двери.

— Ничего себе! — послышался его крик. — Гутиэра Власовна! Варя! Сколько раз говорил — уберитесь на балконе! Вечно всякое барахло повсюду валяется! Вот, пожалуйста! Сейчас даже целый мужик на перилах висит! Варя! Вы не слышите, что ли?!!

На крик супруга прибежала Варя, а уж на Варин визг примчалась и Гутя.

— Варя, что ж ты… Ох ты, черт!! Это кто ж его так?!

Перевалившись через перила, лежал, а точнее, висел Назар Альбертович Псов. Он был в темных брюках, белой рубашке и с каким-то аляпистым галстуком. Вообще жених смотрелся неплохо, если бы не одна деталь — несколько дырочек на рубашке с запекшейся кровью.

— Он мертв, — растерянно констатировал Фома.

Гутя с Варькой только сейчас заметили, что Фома держит несчастного за руку.

— А что с ним? Сердце?

— Какое, на фиг, сердце?!! У него все — и сердце! И легкие! И вообще все! Его застрелили! — первой сообразила Варька.

Гутиэра тут же принялась добросовестно выть, даже попробовала причитать, но ей не дали.

— Гутиэра Власовна, прекратите! Идите лучше посмотрите: где Аллочка? — сурово рыкнул Фома.

Гутя направилась в комнату сестры. Она уже отчетливо видела растерзанное тело сестры, она проклинала тот миг, когда ей в голову пришла совершенно дикая мысль — оставить Аллочку с мужчиной наедине. Господи! Бедная девочка не могла смириться с постельным знакомством и застрелила своего жениха и себя! Ах, какая драма! Надо было Гуте это учесть!

Аллочка лежала на широченной постели, раскидав ноги в кружевных чулках с пошлыми подвязками, ее грудь мерно колыхалась под черным, кокетливым пеньюаром.

— И где это ты такое белье выискала?! — вмиг забыв горестные мысли, спросила Гутиэра Власовна. — Алиссия! Ты выглядишь, как непотребная девка! Черт возьми! Что за пошлый вид?!

Алиссия еще раза три смачно всхрапнула и разлепила накрашенные ресницы.

— А где Назар? — басом спросила она. — Он что, уже ушел?

— Нет, Аллочка, теперь он сам вряд ли от тебя уйдет, — влезла Варька, которая тоже волновалась за здоровье тетушки.

— А что это вы все набежали? Мы еще ничего… У нас… Чего это вы приперлись ни свет ни заря? Ну, прям ни минутки наедине…

— Алла! Немедленно одевайся, Назар убит, — скорбно сообщила Гутя.

Аллочка нехотя вылезла из постели, натянула байковый халат и продолжала ворчать:

— И чего только люди не придумают, чтобы не дать девице провести время с приятностью.

— Какая, к черту, приятность! Пока ты храпишь, у тебя всех женихов перестреляют! — кричала Гутя, волоча Аллочку в ванную под холодную воду, чтобы сестрица могла прийти в себя и разъяснить, что же все же произошло.

Прошло еще около часа, прежде чем Аллочка смогла более-менее внятно что-то рассказать.

— Ну… Он пришел, потом мы посидели… потом я говорю… я говорю, пойдем, мол, в постель, чего так-то время терять, скоро и мои вернутся…

— Так ты что, не накрывала стол, как я тебя учила? — ужаснулась Гутиэра.

— А че… он же не есть сюда пришел! Знакомиться — так знакомиться, чего время-то тянуть… — стыдливо глядела в пол несостоявшаяся невеста.

— А музыка? Ты включала музыку? Может, вы танцевали? — спросила Варька.

Аллочка пожевала губами, потом тупо уставилась на девчонку.

— Дык… Я ж не умею эту музыку включать… Я хотела было сама спеть, а он, оказывается, песни не любит. И вот, между прочим, зря. Я у нас-то в деревне всех женихов так привечала! Они потом неделю ушами трясли.

— Хорошо, Аллочка, не отвлекайся, — прервал воспоминания Фома. — Итак, ты его пригласила…

–…у койку. А он говорит, иди, мол, готовься, я сейчас посмотрю, кому я там нужен. Потом к тебе приду. Я и приготовилась.

— Подожди. Кому это он нужен? Где? — насторожился Фома.

— Да я не поняла… А может, он не так сказал. Нет, он сказал — иди, мол, я сейчас к тебе прилечу, моя мышка, мой зай…

— Не ври! — взорвался Фома. — Тут дело серьезное! Мужик с жизнью простился, какая, к черту, мышка!

— Фома! Уймись! — рявкнула Варька, и супруг захлопнул рот. — И чего? Дальше чего было?

— И ничего. Лежала и ждала… Пока вон Гутю не принесло!

— Кого ждала?! Ты храпела, как механизатор! Ждала она… — вскинулась Гутиэра, но потом вдруг как-то разом сникла. — Чего мы сидим-то, надо милицию вызывать.

— Фома уже вызвал, — тихо проговорила Варька. — Сейчас приедут.

Фома метался по кухне, натыкаясь на стулья, и постоянно ерошил волосы. Гутиэра сидела за столом, обхватив голову руками.

— Если спросят, что он здесь делал, скажем, что случайно за луком зашел, — вдруг всполошилась она.

— Это еще с чего? — остановился Фома. — Какой лук, мужик при полном параде, даже расчесан на пробор!

— Ну и что! А у меня нет лицензии на мою частную деятельность! Налоги заставят платить!

— Давайте скажем, что Аллочка нашла его по объявлению и у них состоялась встреча, — предложила Варька.

Так они и сказали прибывшим стражам порядка. Правда, потом все же пришлось сказать правду милиционерам, потому что Аллочка утверждала, будто объявление она вычитала в газете «Деловой вестник», Варька утверждала, что это тетушкин знакомый из газеты «Красивая жизнь», а Фома ничего не вспомнил, кроме «Медицинского работника». Беседа с людьми в погонах затянулась. В квартиру набилась целая куча народа — милиционеры куда-то звонили, прибывшие молчаливые парни унесли на носилках тело несчастного Псова, потом какой-то неизвестный мужчина в темном костюме настоятельно требовал, чтобы Аллочка проехалась куда-то вместе с ними. Пришлось Фомке звонить всем знакомым и незнакомым, вспоминать старые связи, хлопотать, чтобы растерянную женщину оставили дома. Когда все удалились, захватив с собой Аллочкину подписку о невыезде, было уже около пяти часов утра.

На следующий день Варя появилась в офисе на двадцать минут позже обычного. У директора вытянулось лицо, но опоздания у всех давно вошли в норму, поэтому никакого взыскания Варвара не получила. И все-таки день у нее не задался. Хотя бы потому, что в середине рабочего дня заявилась Лена Сорокина. Варя никогда не считала ее подругой, они просто учились в одном классе, но Леночка упорно посещала всех одноклассников.

— Варь! Привет! Я ведь чего к тебе… — начала она с порога. — Ой, слушай, ты чего-то так выглядишь, прям как покойница! Ну да я не об этом. Нам нужно поговорить. Ты не представляешь! Я тебе такое скажу, такое скажу… ты обязательно должна меня за это сводить в ресторан.

— Я только вчера из ресторана. Не хочу, — настороженно проговорила Варя, вглядываясь в одноклассницу.

Сорокина ни за что не прискакала бы посреди бела дня, да еще к ней на работу, если бы новость была хорошая. А за плохую вести ее в ресторан — с какой радости?!

— Это ты зря, — покачала головой Ленка, доставая длинную, тонкую сигарету. — Тебе просто необходимо это знать.

— Ну если уж ты так хочешь, давай сегодня после работы зайдем вон в то кафе, идет?

Сорокина поджала губы, дескать, она не привыкла сидеть в таких слаборазвитых забегаловках. Однако на что не пойдешь ради подруги. Она стряхнула пепел на молочно-белый ковер и благосклонно кивнула. Варька не на шутку струхнула: если уж Леночка согласна и на такое кафе, то, видимо, новость и впрямь серьезная.

— Слушай, я вчера Ирку Серову встретила, — сразу начала Лена Сорокина, едва дамы вечером встретились за круглым столиком в кафе. — И знаешь, что она мне рассказала? Оказывается, она лечила там какую-то свою ногу у Фомы Неверова. Ну ты же знаешь, это твой муж. Ну так вот, она от твоего Неверова просто визжит! Он, говорит, и красавец, и умница, и ласковый такой! Вот ты скажи, где это она про ласку узнала? Я, Варька, так за тебя переживаю, так переживаю, ты же понимаешь, как Серова на мужиков вешается. Ну и вот, я еле вчера дотерпела, а сегодня прямо с обеда к тебе. Ты это дело на самотек не пускай.

Варя слушала одноклассницу, хлопая глазами. Да, конечно, она прекрасно знала Серову Иру, они вместе с ней и с Сорокиной учились в одном классе и даже какое-то время сидели за одной партой. Ира была яркая девица и к мужскому полу относилась с повышенным трепетом. Если на ее дороге попался Фома, то она не успокоится, пока парень полностью не сойдет от нее с ума. Это уже проверено.

— Варь, я слышала, ваша фирма занимается мехами, нельзя ли мне у вас по дешевке прикупить какую-нибудь шиншиллку, а? Все ж таки за такую новость мне…

— За такую новость тебе бы раньше башку отрубили, — хмуро пробубнила Варя, согревая руки о крошечную кофейную чашку. — Нет у нас шиншилл, не держим. Тем более по дешевке. Хочешь, можем кролика продать.

— Не, ну кролик — это несерьезно. А что, правда башку отрубали?

Варя не стала однокласснице в подробностях описывать, что встарь творили с теми, кто приносил дурную весть, да и к чему? Однако настроение у нее упало ниже нуля.

Ленка Сорокина еще немного посидела, постреляла глазами на молодых парней, которые шумно пировали за соседним столиком, и, пообещав Варе заглянуть на днях к ней в офис, нехотя удалилась. Домой идти Варе не хотелось. Неужели Ирка и в самом деле решит испробовать на Фомке свою привлекательность? Если это так, Варя окажется разведенной. И очень быстро. Ей никак не сравниться с огромными синими Иркиными глазами, с ее длиннющими ногами, с тонюсенькой талией и самое главное — с ее гардеробом. А Фомка — он же как ребенок, его захомутать ничего не стоит. Варька так явно представила себе, как красавица Ирка Серова шагает под ручку с ее, с Варькиным, мужем, что разревелась. Все было плохо! И дома вчера такая неприятность с покойником, и теперь еще вот единственный муж…

— Девушка, вам плохо? — обратился к ней приятный парень, сидевший за соседним столиком. — Может, вам чем-нибудь помочь?

— Ничем мне не надо помогать! — со злостью рявкнула Варька. — Знаем мы вас, помогальщиков! У самого небось жена дома все глаза проглядела, а он тут чужим бабам помогать собирается!

Парень испуганно отшатнулся, а обратившись к друзьям, выразительно покрутил пальцем у виска. Больше Варвара здесь не задерживалась. Она неслась домой.

Дни наступили тревожные и неприятные. Фома Неверов являлся домой совершенно без сил. Мало того, что на работе не продохнешь, так еще и в милицию постоянно вызывают. И еще оказывается, Фома в этой самой милиции ведет себя совершенно неправильным образом. Ну конечно, вместо того, чтобы прибыть и скромно уставиться в пол в ожидании вопросов, Фома Леонидович каждый раз налетал на служителей закона с вопросами:

— Ну? И что у нас там случилось?

— Вот это мы и хотим от вас узнать, — попытался осадить его грузный дядечка по фамилии Кузин.

— А сами? Какие-то сдвиги есть? Кто это на нашем балконе стрельбу устроил? — не терял пыла Неверов.

Только во второе посещение капитану Кузину, которому, вероятно, поручили это дело, с большим трудом удалось остепенить свидетеля. У него даже получилось задать Фоме парочку вопросов, но под конец Фома Неверов все же вынудил милиционера сознаться:

— Да! У нас есть версия! По нашим предположениям, в мужика этого, в Псова, вообще попали по чистой случайности. Ну, играли ребятишки на стройке, стреляли холостыми и… ну… случайно застрелили вашего гостя.

— Не верю! — взорвался Фома.

— А вас никто и не спрашивает, верите вы или нет. Вы хотели узнать, что у вас случилось, я вам популярно объяснил, — устало вытер пот Кузин.

Фома вскочил со стула и принялся шагать по маленькому, точно лифт, кабинету. Он широко размахивал руками, ерошил волосы и громогласно вопрошал:

— Вы хотите мне сказать, что холостая пуля случайно залетела на наш балкон и попала в грудь Псова. Потом так же случайно залетели еще две? И уже по абсолютному недоразумению холостые патроны оказались боевыми, так, что ли? Вы это мне хотите сказать?

— Я вам хочу сказать только одно — я уже закончил опрос, вы можете быть совершенно свободны. И еще я вам хочу доложить, что, кроме вашей Аллы Власовны, никого в квартире не было. Согласитесь, как-то уж слишком странно получается — дамочка приглашает мужчину на первое романтическое знакомство и тут же спокойно засыпает в самый неподходящий момент. Вы считаете, это нормально?

Фома опять забегал по крохотному кабинету.

— Да вы ее просто не знаете! Для нее это нормально! Она… Ну, хотела продолжить женщина знакомство в спальне, чего особенного, чай, не первоклассница — сорок уже! Ну и расположилась, ждала, ждала и… и уснула, с кем не случается. А вы что думаете, она пристрелила Псова и спокойно улеглась спать? Наша Аллочка не совсем идиотка, это она просто выглядит так, а на самом деле… Да и потом, зачем ей убивать единственного жениха? И к тому же вы не нашли орудия убийства! А без него вы не имеете права!..

— Ой-й-й, хватит! Только не начинайте мне еще мои права перечислять! — потерял терпение собеседник. — Идите, наш с вами разговор окончен.

— Нет, позвольте!..

— Не позволю! — взвизгнул раздосадованный Кузин и заверещал во всю силу легких: — Иванищенко!! Немедленно выведи этого говоруна! Мне еще полдня работать, а он меня уже из себя вывел! И больше чтобы глаза мои его никогда не видели!

Фома, конечно, обиделся и ушел. В конце концов, у него целый ворох своих забот, пусть о Псове голова болит у Кузина. В поликлинике возле его кабинета урчала длиннохвостая очередь. Пришлось задержаться на работе, чтобы всех принять. И вот теперь совсем разбитый Фома плелся домой.

— А вот и наш Фомочка, — ласково запела теща прямо в прихожей.

И уж если Варина матушка так медово встречает родимого зятя, значит, в доме гости, это уже верная народная примета.

— Здравствуйте, Фома Леонидович, — басил плотный высокий мужчина, сверкая безупречными вставными зубами.

— Надеюсь, вам представлять друг друга не нужно, — продолжала цвести Гутя.

Фома только криво улыбнулся. Еще бы! Конечно, не нужно, потому что перед ним стоял бог и царь — Федорин Игорь Иванович, главврач поликлиники, где Фома Леонидович трудился.

— А что это ты, батенька, домой не торопишься? Времени-то уже… — по-отечески пожурил Фому Игорь Иванович. — Ох уж эта молодежь! Ведь я сколько раз говорил вашему Фоме Леонидовичу — ступай в отпуск, отдохни, так ведь нет! Ни в какую!

Фома захлебнулся негодованием. Еще позавчера он лично обращался к главному с просьбой отпустить его в отпуск, мол, год кончается, а он так и не отгулял. Напомнить ему ответ, что ли?

— А вы его отпустите, он сейчас не откажется, — тучей насупилась Варвара, которая сидела тут же и тихонько прихлебывала горячий чай.

— А я и отправляю — иди, Фома Леонидович! Отдохни! Тещу порадуй, жену. Ну как? Тебе с завтрашнего оформить?

— Гутиэра Власовна, скажите мне, недалекому: что вы такое ему пообещали? — спросил Фома, едва за Игорем Ивановичем закрылась дверь. — Вы же просто волшебница!

Гутиэра сначала отмахивалась, но потом поделилась секретом:

— Да нет здесь никакого волшебства. Просто ваш Федорин купил себе новый дом, а тещу к себе перетаскивать не хочет. Ну, естественно, жене об этом даже заикаться боится. Вот и придумал — бабушку выдать замуж.

— И кто на нее польстится? — выплыла из своей комнаты Алиссия в мятом халате.

— Да есть у меня один женишок… Ой, Аллочка, а ты зачем же поднялась? Ты же себя так неважно чувствуешь! — забегала вокруг дебелой Аллочки Гутиэра.

Алиссия сегодня весь день валялась на диване и пребывала в трауре. Правда, она и раньше только и делала, что продавливала диван, но сегодня у нее был замечательный повод для лени — она оплакивала свою несостоявшуюся семейную жизнь. А ведь как славно все начиналось. Псов на самом деле поверил, что Аллочка — внебрачная дочь магната. Потенциальный мужчина просто сжигал ее своим взглядом, и засидевшаяся в девках невеста вся раскисла от его обходительности. Правда, мужик отчего-то все никак не торопился доказать свою любовь, это его и сгубило. Зато теперь он упокоился, а вот ее, Аллочку, несколько часов заставляли бубнить одно и то же — рассказывать, как они с Псовым провели вечер. Можно подумать, этот рассказ доставлял ей эстетическое наслаждение!

— Пойдем, Фома, я тебя покормлю, — позвала Варвара мужа и, повыше вздернув подбородок, направилась на кухню.

— Я, Варюша, так устал, что даже есть не хочу, — пролепетал Фома, отправляясь в свою комнату поближе к телевизору.

Варька насторожилась, и ей тут же вспомнилось появление одноклассницы Ленки.

— И где это ты устал? Чего это ты вчера, как пришел, сразу к кастрюлям понесся, а сегодня у тебя приступ усталости?

— Варь, давай фильм посмотрим, а? Гляди, твой любимый артист играет…

— Вот уж не надо про артиста! — чуть не ревела Варя, подозревая любимого в измене с Иркой Серовой. — Объясни толком — где был?!

Истерические вопли Варвары были замечательно слышны в соседней комнате, где Гутя с Аллочкой в очередной раз прорабатывали газету с рубрикой знакомств.

— Вот она, твоя семейная жизнь, — себе под нос ворчала Аллочка. — Уж если Варька с Фомой грызутся, представляю, как я на своего мужика орать буду. А мне это надо? У тебя живу себе тихонько, ни забот, ни ругани.

Гутиэра в задумчивости погладила кота Матвея, который вальяжно вспрыгнул на стол и с кошачьей наглостью улегся прямо на самого завидного жениха в газете.

— Варенька, девочка моя, ну что у тебя случилось? — доносилось сквозь стену.

— Вот! — победно уставилась на сестру Гутя. — Кто тебя, кроме мужа, будет называть своей девочкой?

— Ладно, схожу замуж, — согласилась Алиссия, скидывая кота на пол и утыкаясь рыхлым носом в объявления.

— Замолчи немедленно! И не смей из меня делать дуру! — выходила из себя Варька.

— Нет, Гутя, не пойду, — снова заартачилась Аллочка. — Он из нее дуру делает.

Гутиэра не успела ответить, позвонили в дверь.

На пороге стояла неизвестная дама в короткой шубе, в сапогах, которые были такие грязные, будто дама добиралась пешком через песчаный карьер, и в ярком полосатом шарфе. Незнакомка стреляла сильно накрашенными глазами и кривила крупные губы, обведенные фиолетовой помадой.

— Квартира Неверовых? — спросила она тоном начальницы, которую обворовали собственные подчиненные.

Квартира была Гутина, но как-то с Варькиным замужеством вся семья стала зваться Неверовыми, это, конечно, было неправильно, и Гутя с Аллочкой стали как бы самозванками. Ну да так, видимо, всем было удобнее. И потом, не говорить же каждому встречному-поперечному, что ты Гутиэра Власовна Клопова! Неверовы куда звучнее.

— Д-да… Это наша квартира, — постаралась сохранить достоинство Гутя.

— Вы, стало быть, невеста моего мужа? — злобно рыкнула гостья и прошла в комнату без приглашения.

Она по-свойски скинула шубку на диван, плюхнулась в кресло, взбрыкнув ногами в грязных сапогах. С сапог немедленно отвалились куски грязи на чистый ковер.

— Простите, а вы кто? — догадалась наконец спросить Гутя. — И почему вы решили, что я какая-то невеста?

— Начнем с того, что я — Кукина Лилия Семеновна…

— У меня никогда не было жениха по фамилии Кукин, — перебила ее Гутиэра.

— Зато у вас был Псов! А я его гражданская жена! И уже семнадцать лет! А вы, я так поняла, его невеста! — не снижала тона Кукина.

Гутиэра, ничего не понимая, опустилась на стул. Вопли Варвары за стеной прекратились, и в комнате повисла минутная тишина.

— Ни фига! Это я невеста! — вдруг заявила Аллочка и поднялась во весь свой рост, блистая засаленным халатом на животе.

— Ага!! Вот кто мешочек с деньгами! — хищно сверкнула улыбкой гражданская жена Псова. — Весьма солидный, надо сказать, кошелек. Правда, довольно потрепанный, ну да стар золотник, да золотник, чего уж там. Значит, я к вам.

Аллочка несколько стушевалась. Она совершенно не умела общаться с женами своих женихов, тем более что последних у нее были, надо сказать, не толпы.

— В чем, собственно, дело? — серьезно нахмурилась Гутя.

— Так я вам и пришла рассказать, — с готовностью подхватила Кукина. — Дело в том, что мы с Назаром живем уже семнадцать лет. И разводиться он со мной не собирался. Ну, вы сами понимаете, ни одному мужику и в голову не придет сменить такую, как я, на это чучело, — кивнула она на пригорюнившуюся Аллочку. — Псов занимался тем, что охмурял подобных дурочек, выкачивал из них деньги, на что, собственно, и содержал семью. Если вам интересно, могу сказать, что у него имеются двое детей — мальчик и девочка, которых он любил безмерно и ни в чем им не отказывал. Вот, полюбуйтесь на крошек, правда, они прелестны?

Кукина достала из крохотной сумочки цветное фото и милостиво пригласила полюбоваться детьми. На фотографии двое детей с сытыми мордахами презрительно смотрели в объектив.

— И что же вы хотите? — не утерпела Варька. Она уже давно пробралась в комнату и теперь с интересом наблюдала, как развиваются события.

— Ох, боже мой! Неужели трудно догадаться? — всплеснула руками гражданская вдова. — Назар пошел к вам, здесь его убили, и, естественно, теперь мы обречены на нищенское существование! Но вы же не думаете, что я буду стоять у вокзала с протянутой рукой! Все очень просто, вы мне должны выплатить пенсию по утере кормильца!

Варенька судорожно сглотнула, по Гутиному лицу побежала судорога, а Аллочка отчего-то начала неприлично икать.

— А… А почему мы?.. — наконец вымолвила Гутя.

— Ну как же! Ведь он погиб, так скажем, на предприятии! На рабочем месте! То есть у вас. Еще большой вопрос, не вы ли его пристрелили. Поэтому и получается, что пенсию платить вам, — спокойно разъяснила Кукина Лилия Семеновна и затянулась сигареткой.

— И вы будете приходить к нам каждый месяц? — испуганно пролепетала Варя.

— Нет, ну можно раз в полгода, если вы способны выложить всю сумму сразу. Я вот тут подсчитала, вы мне в месяц должны выплатить… так, дайте-ка посмотрю, вот у меня в книжечке… Ага! В месяц вы мне должны пятьдесят тысяч, а за полгода, следовательно триста, а за год…

— Стоп! А с чего вы решили, что мы вам будем платить? — пришла в себя Варька.

Кукина снисходительно усмехнулась и стряхнула пепел в горшок с азалией. — А куда вы денетесь? В противном случае я подниму такую шумиху вокруг свахи Гутиэры, что вы первые на паперть побежите!

— Не верю! — вдруг раздался внушительный бас Фомы. — У нас достаточно средств, чтобы прокормиться, а тещино увлечение скорее хобби! Я давно пытался ее отговорить от этих сомнительных знакомств, она все время упиралась, а теперь с вашей помощью в наш дом придет наконец покой, прекратятся эти постоянные звонки, женихи, невесты…

— Да?! А мы?! — взревела Кукина. — Вам не жаль бедных сирот?! Вы должны нас содержать, мы утеряли кормильца!

— Мы, между прочим, вашего кормильца не трогали! — красиво сказала Аллочка.

Неожиданно Кукина легко успокоилась и снова скинула столбик пепла в азалию.

— Хорошо, тогда найдите того, кто это сделал. Найдите, а я уж вытрясу из него не только пенсию, он меня еще на Канары каждых полгода будет отправлять. Вместе с детьми, конечно.

Неверовы переглянулись.

— Я понимаю, вам нужен врач, но я не психиатр, — растерянно развел руками Фома.

— Мне не нужен врач! — поросенком завизжала Кукина. — Я несчастная женщина! Мне нужен убийца моего мужа!

— Успокойтесь, милиция ищет…

— Милиция?! Вы говорите, милиция?! Они его найдут, и что?! Его сразу же упрячут за решетку, а как я тогда вытрясу с преступника деньги?! Вот и получается, что должны платить мне вы!

— Мы лучше сами злодея найдем, — поспешно проговорила Гутя и быстренько притащила листок бумаги и ручку. — Вы нам оставляете свой телефон и адрес, вот здесь напишите… так… хорошо, а мы вам позвоним, как только вы нам понадобитесь. Поиск преступника — дело серьезное, его за один вечер не раскроешь. А сейчас прошу вас оставить нашу семью, нам о многом нужно подумать.

— Ага… Это… подумайте. А потом обязательно позвоните, а то как же мы… с малютками…

Старшей малютке, судя по фотографии, было не меньше семнадцати, но об этом как-то не хотелось говорить несчастной вдове.

— Ну-ка, брысь! — взвизгнула гостья, беря свою шубку. На мягком, нежном мехе валялся Матвей и терзал шкуру когтями. Клочки шерсти валялись на полу, разлетелись по всей комнате, даже витали в воздухе. — Теперь придется новую покупать.

— Если будете себя хорошо вести, теща вам такого жениха отыщет, который вам купит три шубы! — от чистого сердца пообещал Фома.

Кукина приостановилась, и в ее глазах зажегся неподдельный интерес. Однако Варька, заметив перемену в настроении незваной гости, решительно подтолкнула Лилию Семеновну к входной двери.

— Потом, потом, еще мужа не похоронили, — проворчала она и захлопнула дверь.

Некоторое время домочадцы молчали, а потом Аллочка не выдержала:

— Жениха ей… с шубами… самим не хватает…

— А я вот о другом думаю, — наморщив лоб, проговорил Фома. — Гутиэра Власовна, у нас есть что-нибудь поесть? Я голодный, как волк… Варя! И когда ты меня начнешь кормить по-человечески?!