Свадебный марш для ловеласа

Маргарита Южина, 2011

Семен Овчаров не думал жениться – быть завидным женихом ему нравилось гораздо больше, чем почтенным отцом семейства. Да и потом, где оно – это семейство! Ведь пока жену найдешь, детей нарожаешь – это ж сколько времени уйдет. Никакого здоровья не хватит! Каково же было его удивление, когда выяснилось, что он на самом деле вот уже несколько лет не только завидный жених и известный ловелас, но и отец очаровательной девочки Ксении.

Глава 2

После ухода гостей Соня уложила дочку спать в комнате Василия Васильевича и… так и осталась сидеть на кровати, рядом со спящим ребенком. Она не знала, как это ей сейчас выйти, сидеть и праздновать с этим… Семеном. О чем они будут говорить, что делать? Телевизор смотреть?

— Ну и чего ты здесь сидишь? — появилась в дверях голова Овчарова. — Я, главное дело, сижу, ее там жду, скоро уже куранты бить будут, а она тут устроилась! Пойдем!

— А может быть… Может быть, не надо? — слабо сопротивлялась девушка. — Я…

— Чего не надо? — вытаращился на нее Семен. — Новый год не нужен тебе? А куда его девать? Нет уж, пойдем… Через час уже начнется. Так что… А может быть, уже пора шампанское открывать!

— Так мы его уже все выпили, — напомнила гостья.

— Как?! — рванул Овчаров к столу.

Софья не ошиблась. Так и есть. Вот они стоят — две бутылочки шампанского, обе как есть пустые. Отец и сын не ожидали столько гостей, потому и не подумали, что такой важный атрибут праздника может закончиться в самый ответственный момент. Ничего себе Новый год!

— Тогда пойдем хоть соком чокнемся, — тут же вернулся за гостьей Семен. — Так даже интереснее будет… Глядишь, весь год пройдет в здоровой трезвости…

Соню он вытянул, и даже усадил за стол, и теперь разливал сок по высоким стаканам.

— Что сказать… немножко необычно, но я… рад! Говорят, с кем встретишь, с тем и проведешь, поэтому… — поднял он свой стакан и вдруг стушевался. — Сонь, ты прости меня, конечно… Ты, наверное, переживаешь, тебе бы лучше бы было с… любимым мужем, чтоб своей семьей, но…

— Да ничего, — пожала плечами Соня. — Наоборот… может быть, лучше… развеяться. Мы с Денисом… Как-то не совсем ладится у нас.

— Ну да, я заметил… — крякнул Семен и вдруг ляпнул: — Соня, а чего ты так? Такая красивая девчонка была, загляденье. А выскочила за… Дениса? Уж замуж невтерпеж?

У Софья дрогнул подбородок.

— Почему же? Встретила, полюбила… Потом Ксюша у нас родилась. Нормальная семья. И Денис нормальный мужчина.

— Это да! Кто бы спорил! Только он раза в три тебя старше, а так ничего, — пробурчал Овчаров.

— А кого сейчас этим удивишь, — грустно хмыкнула девушка. — Сейчас вон… все выходят замуж за… зрелых мужчин.

— Согласен, если эти зрелые с тугими кошельками.

— Ну нет, — весело замотала головой Соня. — Это не наш случай.

— Это и обидно, — вздохнул Овчаров. — Да ну и ладно. Не хочешь говорить — не надо…

Соня покраснела и снова пожала плечами:

— Разве не хочу? Мне кажется, я уже все рассказала. Живем обычно… как все. Работаем… Что еще рассказывать? Ничего интересного.

Семен покачал головой.

— Ты говоришь как бабушка. Еще только очки на нос и в руки семечки. «Ничего интересного»! Ты же красивая такая! Молодая! Ты же… вон какая вся! Как же — ничего интересного? У тебя же каждый день как огонек должен быть! Девчонки в твое время еще на свидания бегают, друзей как перчатки меняют!

— Я уже отбегала свое, — вздохнула Софья и вдруг усмехнулась. — А ты меня жизни хотел поучить? Прямо сейчас? За новогодним столом?

Семен стушевался. И в самом деле, некрасиво получилось. Пригласил девчонку, а теперь лезет к ней в душу со своими вопросами. А той, видно, и так несладко.

Он обнял руками стакан, уставился в самые зрачки девушки и тихонько проговорил:

— Давай просто выпьем. Чтобы у нас в Новом году было все о-о-чень хорошо! Вот как захотим, пусть так и будет, точно?

И Соня улыбнулась.

— Давай, — почему-то тоже шепотом ответила она.

Такой хороший тост был, а все же выпить не пришлось — в дверь позвонили.

— Да что ж такое? — занервничал Овчаров, направляясь к двери.

— Это не что! Это мы! — ввалились в прихожую верные друзья — Петька и Люська Ореховы.

— Ого! Давно не видались! — обрадованно гоготнул Овчаров. — А вы чего не у себя? Петьк, ты ж говорил — родня приедет, все дела…

— Так она и приехала, — весело щебетала Люська, скидывая шубку. — Изволила порадовать, представляешь, да? Мы, конечно, порадовались, а потом… Потом подумали — у них и без нас уже столько радости получилось, а ты один будешь. Ну и… прибыли с поздравлениями! Семен, встречай же нас буйными криками и повесь мою шубу!

Семен не знал, что ему делать — вешать шубу, кричать от радости или сразу же сказать, что он не один?

— А еще, — бубнил Петро, аккуратно приглаживая шевелюру перед зеркалом, — Люсеньке до ужаса захотелось себя снять на камеру в новом платье. Прошу заметить, я тебе говорил, Сень, оставь камеру нам, и тебе бы спокойнее было, и мы б не таскались, так ты…

— Проходите, только тихо, — пригласил Семен. — А то у нас ребенок спит.

— Откуда у тебя ребенок, Овчаров? — всерьез испугался Петька. — Ты что, уже переключился на несовершеннолетних? Овчаров, я бы попросил учесть — это статья, Овчаров.

— Да ну, Петь, я одинокий, закоренелый холостяк, и… а вот ребенок все равно спит.

— Ужас какой, Овчаров! — таращила глаза Люська. — Тебя нельзя оставить ни на минуту — ты тут же начинаешь плодиться!

Гости ввалились в комнату, и Люська оторопела.

— О! Сонь, добрый вечер! А ты здесь как образовалась? — заморгала она глазами, завидев соседку. — А я думаю — какие это дети у Овчарова спят? Ты здесь вся сама и с Ксюшкой? Я угадала, да?

— Ну да… мы так… по дороге зашли… Здравствуйте, — стала пунцовой, как стяг, Софья. — Семен, я… Мы, наверное, пойдем… а вы празднуйте.

— Это почему же?! А чего это ты собралась сразу нас покинуть? — искренне возмутилась Люська. — Сиди! Сейчас самое веселье и начнем. А то у нас с этими стариками… Мужчины, а где вы прячете шампанское? Дамы просют выпить!

Овчаров щелкнул пальцами:

— Шампанское… Оно спряталось в магазине. Нет, ну в самом деле — вот все нормально, а с шампанским… Не доглядел. Не подозревал, что вдруг столько дам окажется.

— Не поняла… — отвесила челюсть Люська. — У тебя, что ли, шампанского нет? В Новый год? О-бал-деть… А чего делать будем?

— Так ничего, это же, прошу учесть, совсем не катастрофа! — пожал плечами Петька. — Надо сходить и купить, еще почти час, успеем. Здесь же прямо под ним магазин. Работает круглосуточно. Я схожу.

— Вот-вот! Сходи, — кивнула головой супруга. — Только возьми с собой кого-нибудь… Соню, например. А то ты один будешь ходить до Рождества, знаю я тебя… Сонь, проводи его, а? Ты ж знаешь, какое шампанское лучше купить. А то я уже набегалась, прямо как джейран какой-то, и Сеньку посылать некрасиво — все же хозяин, вдруг к нему кто позвонить додумается или еще чего.

— Да, я схожу, — поднялась Софья. — Может быть, и еще чего купить? У меня деньги есть.

— Ничего больше не надо. Мы все уже взяли, и даже шампанское, только его уже выпили, — замахал руками Семен и потащил Петьку в прихожую. — Петь, ты это… Ты купи мне коробку конфет — это для твоей Люськи. А для Софьи — вот тут за угол зайди и купи цветов, ага? А то у меня в подарок даже и нет ничего.

— Да ну на фиг! Где я тебе цветы искать буду? — бурчал Петька. — И потом, прошу учесть, Новый год, он прямо-таки уже весь подкрался, и… на фига тебе вообще цветы какие-то?

— Не мне, а Соне! Я ж тебе говорю — здесь, прямо за углом, — настаивал Семен. — Ну чего тебе, трудно, что ли? А я пока твою красавишну на камеру сниму. Вот деньги, иди давай.

— Чего это вы тут тайное содружество устроили? — появилась в прихожей Люська. — Петр, ты уже оделся? А чего так долго копаешься? Соня! Где ты там? Вы весь Новый год пропустите! Поторапливайтесь!

— Да я бы и одна сбегала, — робко проговорила Соня, но на нее тут же накинулись.

— Чего это ты одна бы? — обиделся Овчаров.

— И не говори! Одна она в такую темень, как будто сова какая-то… Бегите давайте, а я стол освежу, — уже вовсю распоряжалась Люська. — Семен, а где у вас хлеб нарезанный?

Петр с Соней вышли, а Люська прилипла к Овчарову.

— Сень, где у тебя хлеб? Да ладно, бог с ним, с этим хлебом, ты мне скажи — и как это вы встретились, а? Она сама тебя нашла, да? Ну и молодец! Я б на ее месте… — горели любопытством ее глаза. — Это ж как здорово, а? Новый год, а ты не с какой-то там свиристелкой, а с Софьей и с собственной дочерью, все как у людей! Ох, я за тебя так рада! Ты только не обижай Соньку-то! Вот у меня в груди такое трепыхание — чует мое сердце, что у тебя…

— Погоди-ка… Чего ты там сказала? — вдруг уставился на нее Семен. — Чего ты там бормочешь, Люська? Твоя родня, видать, тебе последние мозги отбила! Какой мой ребенок? Ты очумела, что ли?

Люська заморгала накрашенными ресницами и не сообразила — что она ляпнула не то?

— Ты чего, Сень? Я ж, наоборот, радуюсь за тебя что есть мочи…

— А чему радоваться-то? — смотрел на нее Овчаров как баран на новые ворота. — Ни фига не понимаю… У нее соседку муж выставил за дверь в самый праздник, и ребенка своего не пожалел, а у нее радости полные штаны!

— Ну так правильно, выставил… Я ж не отрицаю… — кивнула Люська. — Он ее первый раз выставляет, что ли? Как прописался, так и давай права качать! Ну! А все потому, что бесится! Он же Соньку уже с Ксюшкой взял, чего ему жалеть? А от него Сонька не хочет ребеночка. Потому что не любила его никогда.

Семен тупо смотрел на Люську и ничего не соображал. Как это — с Ксюшкой? Соня же только что рассказала, что… полюбила этого своего… как его… Дениса!

— А от кого тогда Ксюшка? — совсем уж растерялся Семен.

— Не знаю, — хитренько поджала губки Люська. — Но Сонькина мать все время теткам жаловалась — непонятно у кого свадьба была, у нас с Петькой или у Соньки? Сонька-то сразу с нашей свадьбы понесла, а мы с Петькой все никак не можем хоть кого-нить родить… Так потому что Петька еще квартиру никак не может разменять! А чтобы я с его маменькой еще и детей рожала — не дождутся!

— Да хватит тебе! — рыкнул на нее Семен. — Погоди, Люсь… Это чего — Соня правда, что ли… после вашей свадьбы? А чего ж вы молчали?

— А чего говорить? Я тебе сколько раз намекала, что у нас по двору твои дети бегают, так ты ж… тебя разве ж пробьешь?! — надулась Люська. — Еще и некорректно смеялся надо мной.

— Ну да… ты говорила… что у меня по всей стране наследники! — накинулся на нее Овчаров. — А чего по стране-то, когда я из нашего города и не выезжал никуда! Погоди, значит… этот Денис… А чего ж она тогда говорила, что любит его?

— Любит? — фыркнула Люська. — Да я тебя умоляю! Ты Дениса-то видел? Дрын дрыном! Это Соньку мать спихнула за него. Раньше же Сонька в престижном магазине работала, а когда уже стало видно, что она мамочкой стать собирается, ее ласково попросили уволиться, потому что беременной фигуркой уже покупателей не заманишь. И льготы всякие положены, а кому это надо? А Сонька неконфликтная, ушла. И стали они сидеть с маменькой на одну пенсию. В долги влезли… А тут еще этот… Денис… он уже давно на этих двух теток заглядывался — все мечтал прописаться, даже к матери Сонькиной в женихи набивался… ну и… Там заплатил, там деньжат одолжил… и они его прописали. А потом и вовсе стал Соньке на мозги капать — девочке нужен отец, все равно уж под одной крышей, так сказать… Да еще и мать насела, дескать, нечего на моей шее сидеть… ну и сломали девку. А теперь уж и сама мать не рада — этот гад творит что хочет, и никакой управы на него нет, не прикопаешься.

— Ну уж… так уж и не прикопаешься… — с сомнением качнул головой Семен, но Люська только махнула рукой.

— Может, и можно, да только кто этим будет заниматься… Сень, у тебя есть перец и соль? А то тут на столе нету.

— Ага, вон там, на кухне возьми… Слышь, Люсь, а чего…

Спросить он не успел — в прихожей раздался звонок, и Люська, топая как слон, понеслась открывать.

— Ой, ну ушли и потерялись! — по-хозяйски щебетала она. — Где вас носило-то? Уже через десять минут куранты… Петь, ты чего мне коробку тычешь, хватай шампанское и беги к столу… Сень! Захвати из кухни полотенце! Сонь, поставь елку, давай к столу!

Семен тоже вышел в прихожую. Теперь он смотрел на Софью уже совсем другими глазами. Неужели эта девчонка и в самом деле… А чего? По возрасту Ксюшка как раз подходит… Да нет, такого просто не может быть! Люська наплела чего-то, сама не знает чего… И все же надо Петьку с Люськой выставить как-нибудь поскорее, а уж самим с Соней… по душам…

И вдруг он испугался — а надо ли? Ну скажет она — да, это твоя дочь! И чего? Что ему делать? Бежать в загс? Но… блин…

— Сень, прошу учесть, я все купил, — во всеуслышание заявил Петька. — Горшок отдал Софье, а конфеты… А конфеты куда девать?

— Конфеты? — рассеянно переспросил Семен. — Конфеты… да съешь сам, чего уж…

— Ты ж Люське хотел, — напомнил друг.

— Люське? Ну отдай Люське… Петь, давай потом, а то у меня сейчас башка… А ты цветы купил?

— Ничего никому сейчас не отдаем! — зычно заявила Люся. — Срочно за стол! Все! И успокаиваемся! Вот! Уже президент поздравляет, а мы все никак за стол усесться не можем!

Они шумно подлетели к столу, мужчины стали открывать бутылки, а дамы приготовились визжать.

И вот он, первый удар!

— Уррррра! — взвилось над праздничным столом.

— Быстро все загадываем желания! — громче всех верещала Люська. — Петр! Я хочу, чтоб ты мне купил машину-у-у-у-у!

— И я хочу! — орал Петька. — Чтоб ты мне купила-а-а! Прошу учесть — иномарочку!

Овчаров взглянул на Софью… И в голову пришла мысль… он еще ничего не решил, а мысль… как-то сама прочно устроилась у него в мозгах. И Соня… Она такими глазами смотрела на него, так легко улыбалась… улыбалась только ему… и будто бы не было рядом орущих Люськи и Петьки, а были только Семен и она… И стало так… так тепло и весело. И мысль в голове была как-то уж совсем кстати…

— За тебя, — звонко чокнулся с Софьей фужером Семен. — Хочу, чтобы ты была счастлива.

— И ты… будь счастлив в этом году… — негромко ответила Соня.

— Уррра! А еще хочу, чтоб Петьку повысили-и-и-и! — продолжала заполнять бланк заказа Люська. — Чтобы его маменька уехала к сестре-е-е!

— Люсь, хорош орать, ребенка разбудишь, — рыкнул на нее Семен.

— А давайте дарить подарки! — никак не унималась шумная гостья. — Сень, я тебе притащила в подарок… наволочку! А чего тебя перекосило? Мне свекровь подарила, а куда мне? У нас же сплошные комплекты! А тебе пригодится, ты один… Сень, а ты чего, дарить ничего не собираешься?

— А я… — поднялся Овчаров и вспомнил. — Петька, ты куда подарки дел?

— Ну дык… — хлопал глазами Петька. — Соньке я сразу подарок вручил, а конфеты… Прошу учесть, ты сам сказал, чтобы я съел, вот я и…

— Слопал, что ли? — охнула Люська. — Мой подарок? Сень, он мой подарок, что ли, слопал?

Овчаров постарался припомнить — цветов он точно нигде не наблюдал.

— Петька, а цветы где?

— Я ж говорю, отдал Соньке! — уже начал нервничать Петр. — Сонь, покажи, что я тебе подарил.

— Нет, это ОН ей подарил! — возмутился Семен. — Это Я подарил! Куда цветы дел?

— Вот, — пододвинула на середину стола горшочек с елочкой Софья. — Вот что мне подарили.

— Это? — выкатил глаза Овчаров и повернулся к другу. — Петька, я ж тебя… как человека! Ты что елку-то девчонке сунул? У нас же дома вон стоит… украшенная вся! Нельзя было нормальные розы подарить?

Петька добросовестно выпучился:

— Так ни фига! Знаешь, сколько они стоят — розы! А вот эта елочка… она, между прочим, тоже не подзаборная какая-то, она в горшке!

— Это не елка, — тепло улыбалась Соня и гладила иголочки пальцем. — Это туя. Пушистенькая… и хорошо, что не розы, они завянут, и все, а эта туя расти будет… и всегда живая.

— Ну, Петро… — играл желваками Овчаров. — Сейчас напьешься, я тебя пьяного сниму и в «Одноклассники» выставлю… Люся, наливай!

Люся уже было потянулась за бутылкой, но вдруг остановилась:

— Я не поняла… а мой подарок куда делся? Сень, ну давай придумаем, будто конфеты ты Петьке подарил, а?

— Давай, — был уже на все согласен Семен.

— Ага, а тогда мне чего? — не успокаивалась Люська.

— А тебе…

— А тебе вот, — быстренько догадалась Соня и сняла с серванта вазочку, которую недавно ей подарила Анна.

— Ну что ж… и за это спасибо… — скривилась Люська. — Если учесть, что ее мы Сеньке лично на тридцатилетие подарили… вот тут надпись имеется.

— Фу ты, а я думал, это бабушкина… Не капризничай, Людмила, — строго одернул ее Семен. — Мы в этом году пить будем? За сбычу мечт!

И снова зазвенели фужеры, и Люська забыла про подарки, и Петька не боялся уже никаких «Одноклассников», и Соня отвлеклась от неприятностей.

А потом включили музыку и танцевали до упаду. Семен и не предполагал, что умеет так быстро двигаться. Петька же танцевал, наоборот, медленно, добротно, будто выполнял работу на заказ. Люська просто прыгала козой, а Соня… как же красиво танцевала Соня! Семен вспомнил — он тогда, на свадьбе, ею и заинтересовался, потому что она сразу же пленила его своими танцами.

И вроде бы ничего особенного, но как же хотелось на нее смотреть, прикасаться к ней.

— А что это у нас медленных танцев нет совсем? — возмущался Овчаров. — Петька, включай медляк!

— Прошу учесть, ты ж хозяин… Ты хоть диски покажи, я выберу… — бубнил тот.

— Можно просто включить телевизор, сейчас там столько песен, — неуверенно предложила Соня.

— Точно! — тут же подхватила Люська. — Петька! Включай телевизор! И давай тебя нарядим Зайкой! А потому что сейчас у нас год Кота!

— Тра-та-та, тра-та-та, мы встречаем год Кота! — кричал Семен. А Петька его тут же поправлял:

— И Кролика, попрошу учесть, это важно.

По телевизору было и в самом деле песен очень много, но вот медленных — почти ни одной. Или они им просто не попадались…

И снова скакали по комнате, изображая то кроликов, то медведей, то хитрых лисичек… и снова сели за стол, и снова звенели бокалы… А уже совсем под утро выключили свет, зажгли свечи и говорили о том, каким счастливым будет год только что наступивший.

Только в пять часов у Люсеньки кончился запал, и она вдруг резко стала собираться домой.

— Все! Не дойду! Надо спать срочно… Петька! Ну одевайся же быстрее, а то упаду прямо на дороге!

Петр даже спорить не стал, так категорична была любимая.

— Все! Пока! — быстро попрощавшись, семья спешно удалилась.

— А чего это они так быстро? — удивилась Соня. — Может быть, обиделись на что-то?

— Может быть, и обиделись, — легкомысленно тряхнул головой Семен. — А вообще-то у Люськи есть один маленький минус — она если хочет спать, то засыпает где стоит. И храпит безбожно. Вот и… побоялась дочку разбудить своим храпом.

— Нашу дочку? — вырвалось у Сони, но она тут же поправилась: — Мою? В смысле, Ксюшку, что ли? У них же, кажется, своих детей нет, так ведь?

— Да, Соня, — кивнул Семен. — У них нет… Она побоялась разбудить нашу дочку.

Соня дернулась, но решила сейчас пропустить это мимо ушей. Просто не говорить об этом, и все.

— Семен, а как у тебя чайник включается? Мне бы чаю… Сейчас Ксюша проснется и… пойдем мы уже.

— Куда это вы? — набычился Овчаров. — Он же вас не пустит! На улице мороз такой, а она с утра девчонку куда-то тащить собралась! Даже и не думай! Я тебе постелю в отцовской комнате, ложись, а завтра… Завтра мы чего-нибудь придумаем.

— Семен… — пожала плечами Соня и собиралась сказать еще что-то, но он испугался.

Он вдруг испугался, что сейчас она вот так возьмет и скажет что-нибудь совсем… совсем не праздничное. И потом трудно будет все повернуть назад. А он… он еще и сам только-только начал учиться жить с той… с той мыслью, которая теперь уютной кошкой устроилась у него в голове. Поэтому он не дал Софье сказать ни одного слова.

— Ты же чаю хотела! — подскочил он. — Сейчас будем пить чай! С Петькиными конфетами, они забыли.

И в самом деле — на телевизоре так и осталась лежать здоровенная коробка ассорти.

Пока Овчаров ставил чайник, Соня как-то ловко и незаметно убрала со стола и теперь стояла возле раковины и мыла тарелки.

— Да брось ты их, — морщился Семен. — Завтра Янка придет, помоет.

— Тут же немного, зато чисто будет, — не соглашалась Соня и посуду все же помыла. — А теперь можно и за конфеты…Ты знаешь, я так люблю конфеты, прямо как маленькая.

И она фыркнула совсем как ее маленькая дочь, в кулачок, и даже глазами так же сверкнула. Потом ухватила кружку и сунула туда нос.

— Я это запомню, — счастливо улыбнулся Овчаров. — Каждое утро буду тебя конфетами кормить. Чтобы ты день могла жить спокойно.

— Семен… — отставила она кружку и стала серьезной. — Давай…

Но, видимо, так и не суждено было им сегодня поговорить, потому что в дверь снова, так не вовремя, зазвонили и… и в дом ворвалась… Елена Прекрасная! Ленка! Вся в мишуре, в конфетти, накрашенная, как матрешка, к тому же в изрядно подвыпившем состоянии.

— Се-е-е-е-енньчка! — рявкнула подруженька и рухнула прямо в руки Овчарову. — Вот! Принимай! Я… я решила тебе… под… подрить… праздник! Да!

— Лена… — прислонил даму к стеночке Семен. — Лен, давай-ка я вызову такси, тебе надо домой.

— А пусть… пусть будет твой дом — мой дом! — пьяненько кривлялась она. — Где дядь Вася? Давай ему сообщим, что теперь… теперь у него есть я… дочурка!…Дя-я-я-ядь Ваа-а-ась! Ты иде?

— Лен, не ори, — поморщился Семен. — Ребенка разбудишь… Чего ж ты так… уелась-то? Сейчас, погоди, где телефон… сейчас тачку вызову.

— Не хочу тачку! — капризно топнула каблучком Елена и стала доставать из сумки бутылку. — Во! Гляди, чего притащила! Это я… из гостей уперла… у них там этой шампани — завались! А у меня — ну ни бутылочки дома, вот я и…

Леночка уже скинула сапоги и двинулась в комнату. По дороге она заглянула в кухню — видимо, все же решила порадовать Василия Васильевича своим приходом — и увидела Софью.

— Ого! Ох, и ни фига себе… — стала медленно трезветь дама. — А ты… ты кто?

— Я так… гостья, — бросила Софья и отвернулась к окну.

— Не… погоди… ты, то есть… — пыталась сообразить Леночка. — Ты к Сеньке моему, что ль, притащилась, да? В гости-то ты к кому?

— Лена! — рванул ее из кухни Семен. — Тебе надо домой. Давай напяливай сапоги обратно! Чего расшвырялась-то?

— А она? Она, что ли, тут останется? — уперла руки в бока дамочка, и это чуть не вывело ее из равновесия. Елена пошатнулась, но устояла и от этого еще больше разозлилась. — Я спрашую… она буит… здесь буит, что ли?

— Да уйдешь ты или нет?! — обозлился Овчаров, хотел было выдернуть Елену из кухни, но та изловчилась, увернулась от него и выскочила в комнату. И первое, что попалось ей на глаза, — огромные сумки Анечки и Яны.

— Ах ты ж батюшки! — от удивления даже присела красавица. — А она ить и в самделе — к тебе перебралась! Глянь, Семеныч, она ж шмотки уже перетащила!

Тут Елена, и вовсе обнаглев, стала вытягивать из баулов тряпочки и придирчиво разглядывать каждую вещь, принадлежавшую Анне с дочерью.

— Нет, Овчаров, ты глянь! Рейтузы! Да какие теплые! — держала она двумя пальчиками дамскую принадлежность. — А тут… боже мой! А это… «Дикая Орхидея» отдыхает! Глянь, Овчаров, чепчики для близнецов!

У Семена уже кончилось терпение, он с силой тряхнул подружку и проговорил ей прямо в лицо:

— Сейчас ты уйдешь, а завтра… когда проспишься, я отвечу на все твои вопросы. Ты все поняла?

— А чего понимать? — болталась сосиской в его руках красавица Елена. — Завтра так завтра… Щас… Девушка, а таким лифчиком Овчарова не удержите, сразу вам говорю. Он любит чистую Францию, чтобы тут открытенько так, а тут…

— Домой! — взревел Семен.

— Ой! — Взгляд Елены наткнулся на детскую кофточку. — Ой, не могу! Овчаров! У тебя, что ли, дите обнаружилось? И ктой-то додумался-то тебя ребятешкой одарить! Ха! Я умммиррраю! Ты в пеленках! Или… Или ты взял тетку с дитями? Признавайся, грязный трус!

— Я сказал — вон! — лопнуло терпение у Семена, он сгреб в охапку Лену, подхватил в прихожей сапоги — сама Елена при этом блаженно болталась на его руке — и вывалился в подъезд.

В подъезде пришлось понервничать. Елена Прекрасная вопила на манер Витаса и ни в какую не собиралась уходить. Семену пришлось самому напялить ей сапоги, при этом девушка старательно облобызала ему всю голову, а потом еще пришлось полчаса ловить такси — сама Елена категорически отказывалась это делать, да и поймать такси в новогоднюю ночь, вернее, в новогоднее утро, было делом совсем не простым.

Когда минут через сорок Овчаров зашел домой, ни Сони, ни спящей Ксюши уже не было.

— Та-а-а-к… — нервно качался с пятки на носок незадачливый кавалер. — Норма-а-ально… Одна, значит, никак выталкиваться не хотела, а другая… другую хрен удержишь… Ну и чего этим бабам нужно?

Пристальным взглядом Овчаров оглядел комнату — Софья собрала все… Да там и собирать нечего было… В общем, от девушки не осталось и следа… Даже горшочек с цветком, с елкой этой, забрала. Хотя именно это и радовало. Значит, Новый год не сразу забудется…

Семен в конце концов махнул рукой, покрутился еще немного, ничего не придумал и рухнул в постель.

Проснулся он от громких голосов. Кричали на кухне, причем было очевидно, что Анна чем-то недовольна, потому что она кричала больше, чем обычно.

— Нет, ты посмотри на него! А чего ж ты раньше думал, вражина ты эдакий?! — так начала свое праздничное утро Анна. — На кой черт ты баб-то вызывал?!

— Анечка, так я ж… они ж сами! — лопотал несчастный Шурка. — Разе ж я б осмелился?!

— Да у тебя спьяну-то какой только смелости не бывает! Кто голышом по поселку бегал и в сугробы нырял?! Не ты, скажешь?

— Ну, Анечка, ну так это ж… после баньки было.

— Да? После баньки?! Так и прыгал бы возле баньки! Кой черт тебя к магазину-то понесло?! Там что, сугробы выше?! — орала о наболевшем Анна. — И еще, наглец такой, он, значит, вызвал, а расплачиваться — так Аня должна!

Овчаров уже не мог спать. Хотел, но не мог.

— Ребята, привет, — вышел он из комнаты, нещадно зевая. — С праздничком вас. Как повеселились?

— Да вот Ане чего-то не понравилось… — виновато пожал плечами Шурка. — А уж я и так, и эдак…

— Ага! — снова взвилась Анна. — Он даже баб пригласил! И ведь еще, гад такой, пришли, главное, так нет чтобы к столу меня уважительно пригласить, в ресторанчик бы спуститься… сауна там была, оказывается… так он меня, Иуда, сразу в постель!

— Ну, Аня, — фыркнул Семен. — Он хотел, чтобы сразу все тридцать три удовольствия, чего уж ты?

— Да? Тридцать три? — уперла руки в бока Анна. — И я хотела! Мечтала, можно сказать! Так он же… что, думаешь, он на той кровати делал? Он же меня спать укладывал! Как завыл мне в ухо: «Рыбки уснули в пруду-у-у-у, мышки полезли в нору-у-у!», а у самого ни слуха, ни голоса. И ведь так нудил, у меня уж и в самом деле глаза стали закрываться. Уснула уже почти вся. Нет, слышу — хохот какой-то девчачий! Открываю глаза — мамонька родная! А там три девицы! И на всех трех из одежды только кожа! А этот… Шурка! Вот ты мне скажи, ты чего с ними делать-то собирался?! У тебя ж геморрой, грыжа паховая, радикулит! У тебя ж… Господи, у тебя ж, как у нашего Сидорыча, только один орган здоровый — костыль!

— И чего?! — гордо вытянулся Шурка. — Мне уж и вовсе… И совсем мне уже, что ли, помирать?! Я еще… я и вообще еще…

Анна, хоть и дулась на мужа, но дело свое дамское знала великолепно. Поэтому, пока ее рот вовсю сыпал проклятиями, руки ловко резали хлеб, вытаскивали из холодильника нарезку и салаты.

— Ты лучше скажи мне, — прервала супруга Анна. — Куда ты маленького поросенка дел? Где наш поросенок?

— Так… ты про Янку? — наморщил лоб Шурка и проявил чудеса памяти. — Ее ж Василь Васильич с собой взял. Еще вчера. Да-а-а…

Анна сузила глаза — ответ ей явно не понравился.

— Я тебя не про Янку, я тебя про поросенка! Молочного мы привезли! Из дома! Ты чего — съел его уже?

Шурка швыркнул носом.

— Вот ты, Аня, орешь, прямо как ворона какая-то, а здесь, между прочим, маленький ребенок отдыхает, — напомнил он. — Вчера весь вечер «Ксюсынька, Ксюсынька», а сегодня ребенок из-за тебя заикаться станет. Видишь — даже и не видно нигде ребенка-то!

Анна подавилась очередной фразой и мгновенно умолкла. И лишь потом перешла на шепот.

— Сень, а где гости-то все? — прошептала она.

— Ань, они еще вчера ушли, — так же шепотом ответил Семен. — Чайник поставь.

— Погоди ты с чайником… — отмахнулась Аня. — А куда они? Ксюша же маленькая, чего уж, нельзя было здесь переночевать? Их же отец выставил, куда они пойдут?

Семену не хотелось обсуждать с Анной эту непростую тему.

— Они, Аня, к родне подались. Ты, говорю, чайник… да я сам поставлю.

Анна все же пыталась дойти до сути:

— Нет, а чего они тогда сразу не пошли к родне?

— Я не понял, — перебил шептунов Шурка. — А чего тогда вы шепчетесь? Нормально не можете говорить, что ли?

— Мне так лучше, чем криком, — все так же шепотом пояснил Семен. — Вишь, как сразу стало душевно. Ти-ихо.

— Вот гад, а? — во весь голос удивилась Анна. — Он скоро нас заставит на цыпочках ходить! Вот вы, Овчаровы, все одинаковые! Кровопивцы!

В таких разговорах и протекал первый день Нового года. И был бы он и вовсе серым и будничным, если бы…

Ближе к пяти в дверь позвонили, и на пороге появился сияющий, как медный таз, Петька Орехов.

— О, давно тебя не было… — без особой радости встретил друга Семен. — Выспались уже, что ли?

— Сенька, ты не представляешь! Счастье прет, прошу заметить, прямо с первого дня! — захлебываясь радостью, тараторил Петро. — Проснулись мы, значит, с Люськой… нет, погоди, еще, значит, спим, а в комнате телефон вовсю надрывается! Ну и теща… хрен ведь от дивана оторвешь, а тут вскочила, прямо тебе девочка! И к телефону — шасть! И чего-то радостно так, прошу заметить, хихикает…

— Ты короче можешь? — угрюмо поинтересовался Овчаров.

В прихожую высунулась голова вездесущей Анны.

— А, это ты, Петро, привет. С Новым годом, — бормотнула она и уже в комнате пояснила мужу: — Думала, Янка пришла, а это Петька. Да ты его знаешь, с Люськой который, друг Сенькин.

Шурка хорошо знал чету Ореховых, неоднократно праздники вместе отмечали, поэтому и выскочил к мужикам в прихожую.

— Петь, привет, — протянул он руку. — А чтой-то ты такой… скалишься чего? Радость, что ль, какая приключилась?

— Так я ж и говорю! — еще пуще обрадовался Петро. — Короче, теща моя…

— Ну понятно, теща по телефону болтала, дальше-то чего? — уже терял терпение Семен.

— А того! — наконец выдал Петр. — К нам еще человек пять родни приезжают!

— Блин! — дернулся Семен. — Ну вот жил я себе весь день спокойно, а тут ты — радость притащил… Ну приедут, и чего? Ты меня порадовать прибежал?

— Ты совсем ничего не понимаешь? — уставился на друга Петр. — Если б они просто так, я б повесился! Люська все поняла, ну и… «Иди, говорит, хоть с мужиками посиди, что ли. Столько моей родни ты не вынесешь». Ну и вот… я пришел… с мужиками чтоб посидеть. Прошу заметить, отпустили меня на неограниченное время! Может, в бильярдный клуб махнем, а? Там сейчас никого, я узнал уже.

— В клуб? — задумался Семен, но тут же махнул рукой. — Да ну тебя, ты в прошлый раз все деньги проиграл.

— Деньги? — заинтересовался братец Шурка. — А чего, вы там на деньги играете? А я, как дурак, у нас в клубе просто так у всех выигрываю. Ну, за бутылку разве… а тут если на деньги… Сень, идем! И даже не верти мордой! Мы ж там… Мы там всех сделаем!

Конец ознакомительного фрагмента.